Ковен сломленных

Они Избранные? И если да, то чьи?

Глава 2

– Отпусти его, Эн, – раздается голос Нэша. – У него есть право выяснить все самому. Он сказал, что не знал об этом, и мы должны ему доверять. Он часть нашего ковена.

Услышав слова Нэша, я вспоминаю о своем личном детекторе лжи. Поворачиваюсь к Торрезу, и он, даже не дожидаясь моего вопроса, кивает.

– Так и есть. Он не знал о связи своего отца с тем кровопийцей и искренне верит, что его отец не способен на то, что услышал от тебя и что я, слизеринец, готов еще раз подтвердить.

Поднимаю бровь и смотрю на Торреза.

– Слизеринец? Ты серьезно?

– Согласен, мог бы придумать прозвище получше. Позже поищу подходящее, – говорит он с невозмутимым видом, и Райкер за моей спиной весело фыркает.

Возвращаю свое внимание к противостоянию между Энохом и Бэкетом. Они продолжают буравить друг на друга взглядами, и я буквально вижу, как Энох молча спорит сам с собой. Спустя мгновение красный туман, парящий над его ладонью, исчезает, и он отходит от двери. Бэкет, контролируя барьер, окружающий его, молча проходит мимо своего панибрата. Мы все стоим и смотрим, как за ним захлопывается дверь, и никто из нас толком не знает, что делать или говорить.

– Как ты думаешь, мой отец замешан в этом? – спрашивает Энох; неуверенность в его серо-голубых глазах прожигает меня насквозь.

– У меня нет встроенного детектора лжи, как у него, – отвечаю я, кивая на Торреза, – но он выглядел удивленным, когда увидел, что происходит, и даже помог мне и Сабину сбежать. – Что меня чертовски потрясло. Но я не решаюсь озвучить последнюю часть.

– Тогда почему ты сломала нос моему отцу? – спрашивает он, и я не могу понять, беспокоит ли его этот факт или он все еще пытается сложить кусочки пазла воедино. Представляю, как старейшина Клири жалуется на меня своему сыну во время телефонного разговора.

Пожимаю плечами:

– Проблемы с гневом. Меня накрывает ярость, когда мне угрожают.

– Я думал, ты сказала, что он помог тебе.

– Да, с этим помог, но он также угрожал мне на том адском ужине, – напоминаю я.

Мое заявление заставляет вспомнить о маме Бэкета и о том, как она разговаривала со мной между третьим и девятитысячным блюдом. Уверена, что убийство одного из ее партнеров не поможет нам наладить отношения.

Энох в ответ лишь кивает и проводит рукой по волосам, что очень удивляет меня.

– Логично, – отвечает он и поднимает руку. – Если это не метки связи, то что тогда?

– Понятия не имею, – честно отвечаю я.

– Значит, это могут быть метки связи? – встревает Нэш. Он заправляет вьющуюся прядь за ухо, и его темно-голубые глаза с вызовом встречаются с моими. Кто-то позади меня раздраженно фыркает.

– Выдаешь желаемое за действительное, придурок, но ты никогда не станешь одним из нас, – выпаливает Нокс, и все в комнате начинают злиться, атмосфера вновь накаляется.

– Да пошел ты, Хауэлл. Это не тебе решать, – выплевывает Каллан.

Теперь мы прошли полный круг, потому что все снова хотят убить друг друга.

– Хватит! – раздается громкий голос, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть разъяренного Айдина, который топает, чтобы оказаться в гуще событий. – У нас нет времени на это дерьмо. Вы все можете представить, кто победит в этом бою, но, спойлер, это будет Винна. Она надерет вам всем задницы, возможно, одновременно.

Я улыбаюсь Айдину, и он наклоняет голову в знак признательности.

– Нам пора идти, так что обсуждение дурацкой связи придется перенести на более поздний срок, – объявляет он.

– Куда вы собрались? – спрашивает Энох, делая шаг ко мне, за что получает предупреждающий рык от Торреза и, я уверена, от Бастьена и Нокса тоже.

– Адриэль схватил моего дядю. Мы едем спасать его.

Я поворачиваюсь к парням, чтобы проверить, готовы ли мы загружаться и отправиться в путь, но тут голос Нэша заставляет меня обернуться:

– Куда бы вы ни пошли, мы с вами.

Разворачиваюсь и устремляю на него взгляд, который говорит: «Ты, должно быть, шутишь».

– Не думаю, что это хорошая идея, – возражаю я.

– Пока мы не узнаем, что это за хрень, – он поднимает рубашку, напоминая мне о рунах, струящихся по его бокам, – будет лучше, если мы будем рядом.

Открываю рот, чтобы возразить, но останавливаюсь. Не такая уж и плохая идея. Мы точно не сможем разгромить Адриэля и его гнездо при нашей нынешней численности, и нам не помешает любая помощь, которую можно получить.

Задумчиво обвожу взглядом комнату и ловлю взгляд карих глаз Эврина.

– Теперь они мишени, – говорит он, явно размышляя о том же, о чем и я.

– Они не станут частью нашего ковена, – возражает Бастьен, и Эврин поднимает руку, ясно давая понять, что не хочет этого слышать.

Я поворачиваюсь к Бастьену:

– Не знаю, откуда у Эноха и остальных появились руны, но они есть. Ты видел то же, что и я. Каким-то образом у них есть моя – или чья-то еще – магия Стража. Не так серьезно, как вам, ребята, но им все равно нужно тренироваться и научиться защищать себя.

Бастьен отводит взгляд, поджав губы; вид у него такой, словно он пытается удержаться от того, чтобы не проглотить что-то, что кажется ему отвратительным. Никто ничего не говорит, но ясно, что парни чертовски злы.

– Нам пора уходить. Если вы сможете забрать свои паспорта и собрать вещи за двадцать минут, мы подождем, но больше времени дать не можем, – говорит Эврин, взяв бразды правления. Нэш и Энох тут же идут к двери. Каллан отстает от них всего на шаг, его рот открыт, как будто он собирается что-то сказать, но через мгновение он разворачивается и следует за своим ковеном.

Эврин поворачивается к Торрезу, вопросительно подняв брови.

– Мои паспорт и сумка в машине в пяти милях на юг отсюда, – говорит Торрез.

– Тогда пошли, – зовет его Эврин и направляется к двери.

Торрез поворачивается ко мне и подмигивает:

– Я скоро вернусь, Ведьма. Постарайся не скучать, пока меня не будет.

Я усмехаюсь и качаю головой. Он криво улыбается и исчезает за дверью.

– Что ж, – говорит Айдин, не обращаясь к кому-то конкретному, а затем хлопает в ладоши, – пойду закину наше барахло в машины. До аэропорта ехать пару часов, и мы не будем останавливаться, чтобы отлить или по каким-либо другим причинам.

– Да, мам, – шучу я, а потом смеюсь, когда Айдин посылает мне воздушный поцелуй.

Он с улыбкой выходит из гостиной, и я поворачиваюсь, чтобы разобраться с ребятами. Смех сходит на нет, когда я вижу их невеселые лица.

– Они не нужны нам, – настаивает раздраженный Нокс.

Испускаю глубокий, усталый вздох.

– Нам нужна любая гребаная помощь, и Эврин прав: теперь они мишени. И мы все знаем, что Утешение не самое безопасное место для Стражей.

– Они не Стражи, – парирует Бастьен, и я потираю шею, расстроенная тем, что парни так упорно настаивают на своем.

– Я не знаю, кто они, черт возьми, но какой от них может быть вред? – говорю я. – Больше магии и опытных бойцов в этой ситуации – не так уж плохо. Понимаю, что вы злитесь, но у них есть руны. Их нужно обучать так же, как и вас.

– Значит, ты примешь их как Избранных, если они действительно окажутся таковыми? – спрашивает Нокс, и его стальные серые глаза что-то ищут в моих, но я не совсем понимаю, что именно.

– Нокс, у меня нет к ним таких чувств, как к вам. Я не знаю, как это объяснить. Вы просто должны поверить мне, когда я говорю, что, что бы ни случилось, с вами я чувствую себя иначе.

– Ты не ответила на мой вопрос, – настаивает Нокс, отводя от меня взгляд.

– Я знаю про ваши взаимоотношения с их ковеном. Я знаю, что из-за этого со всем сложнее справляться, но я вовсе не пытаюсь собрать больше парней. Я вообще не пыталась их собирать, – раздраженно говорю я. – Я отметила вас, и случились мы. – Мой голос звучит мягче. – Мне казалось, что на этом всё, но потом случилась вся эта история с Торрезом. Я не знаю, что вы хотите услышать от меня. Я не всегда контролирую свою магию, но в данном случае это расстраивает меня не меньше, чем вас, ребята.

– Ответь на чертов вопрос, Винна, – выдавливает из себя Нокс. Его голос полон яда, и я потрясена, что Нокс так обращается ко мне. Пытаюсь заглянуть ему в лицо, но между нами встает Райкер.

– Да пошел ты, Нокс, – слышу свой голос. – Как я должна ответить на это? Я не знаю. Я не чувствую их своими Избранными, но если они окажутся таковыми, то что я должна сделать? Просто отвернуться от них? Я доверяю своей магии. Это все, что я могу тебе сказать.

Сабин и Райкер – единственные, кто смотрит на меня без такого выражения, как будто я только что сказала им, что они никогда больше не съедят бекон. Делаю пару глубоких вдохов и пытаюсь справиться с кипящим во мне негодованием.

– Я понимаю, что это трудно, но я не делала это специально. Точнее, с Торрезом я действительно сделала специально, но там тоже вышла какая-то хрень, так что, возможно, это не считается. В любом случае я хочу сказать, что понимаю, что ты, Нокс, не в восторге от ситуации с Энохом и его ковеном, но перестань вести себя так, будто я сделала это нарочно. Других это тоже касается.

– Торрез не проблема, как и то, что твоя магия выбрала других кастеров. Проблема в этом ковене, – объясняет мне Бастьен, а Райкер спрашивает:

– Что ты имеешь в виду под тем, что с Торрезом вышла какая-то хрень?

Я поворачиваюсь к нему.

– У него есть руны, но у вас их нет. Не думаю, что между нами пока что есть связь, и я не могу объяснить почему.

– Может, потому что он оборотень. Может, на нем твоя магия работает по-другому, не так, как с кастерами, – предполагает Сабин.

Я пожимаю плечами.

– Возможно, не знаю. Думаю, время покажет. – Поворачиваюсь к Бастьену, взгляд его карих глаз по-прежнему непроницаем. – Как я уже сказала, я понимаю, что у вас у всех конфликт с Энохом и его ковеном, но я не собираюсь бросать их на произвол судьбы, потому что вы не ладите друг с другом. Ты можешь или доверять мне и магии, что нас связала, или же нет. Это твой выбор, – говорю категоричным тоном, и меня бесит, что не могу с уверенностью сказать, что он на самом деле выберет.

Я так долго была независима и предоставлена сама себе, что только сейчас начинаю понимать: с ним моя жизнь стала другой. Часть меня хочет сказать: «Пошло все на хрен, я та, кто я есть, моя магия такая, какая есть. Не нравится – уходите». Другая же часть напугана тем, что все зашло слишком далеко, и я ничего не могу сделать или сказать, чтобы вернуть парней.

– А как насчет того, чтобы ты начала доверять нам? – парирует Бастьен, выдергивая меня из тревожных мыслей. – Мы говорим тебе, что не доверяем им, а ты идешь против наших слов и защищаешь их.

– Потому что мой опыт не равен вашему, Бас. Вы все выросли вместе и вы недолюбливаете их. Согласна, на то есть причины. Я же какое-то время жила, тренировалась и дралась с ними. У меня нет к ним ваших претензий. Я не доверяю Лахлану и Сильве, но я принимаю, что ваш опыт жизни с ними отличается от моего. Я никогда не попрошу вас отвернуться от них, только потому что они мне не нравятся и я не доверяю им.

– Да, но это другое, они семья, – возражает Нокс. – И ты можешь сколько угодно говорить, что доверяешь Эноху и его ковену, но ты собиралась наброситься на них так же, как и мы, когда увидела руны. Разве это не подтверждение факта, что ты им тоже не доверяешь.

Потираю лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями.

– Слово семья не имеет для меня такого же значения, как и для вас. Однако, судя по твоей логике, Нокс, Вален и Бастьен биологически связаны с Сильвой и его кланом, так что для них есть исключение. Но я могу быть магически связана с Энохом, Калланом, Нэшом и, как здорово, с Бэкетом. Так будет ли тогда исключение действовать и для меня?

– Почему ты так отчаянно борешься за них, Винна? Что происходит? – спрашивает Нокс, и мне не нравятся нотки подозрения и обвинения в его голосе.

– Понятия не имею, Нокс. Я не специально отметила их, так что в чем бы ты меня сейчас ни обвинял, заткнись к чертовой матери. Я не сделала ничего, чтобы заслужить предательство, которое читается в твоих глазах.

Нокс проводит рукой по лицу, и у меня щемит в груди. Почему все так плохо складывается? Почему он так разговаривает со мной? Делаю шаг и тянусь к нему, но он скрещивает руки на груди, физически отгородившись от меня. Я так удивлена, что теряю дар речи. Как будто он взял что-то хрупкое и прекрасное, что я ему подарила, и разбил вдребезги, и теперь я смотрю на осколки, отчаянно пытаясь собрать всё обратно, но понятия не имею, как это сделать. Поэтому просто смотрю на него, потрясенная и потерянная.

– Я не доверяю им, – говорит Нокс.

– Как и я, – соглашается Бастьен, принимая такую же позу.

Делаю шаг назад и напоминаю себе, что, пусть я и жду от них поблажек, я должна им уступить. За последние двадцать четыре часа произошло столько дерьма, что мне стоит относиться к ребятам так, как хочу, чтобы они относились ко мне, вместо того чтобы избить их.

Скрещиваю руки на груди – очевидно, что это поза упрямых придурков.

– Ладно, я учту ваше недоверие, – холодно обращаюсь к Ноксу и Бастьену. – Но было бы неплохо, чтобы вы учли: я никогда не знаю, что сделает моя магия. Правда, в конце концов все всегда складывается наилучшим образом.

Парни молчат, и я стараюсь не обращать внимания на боль в груди, когда Бастьен и Нокс выходят из гостиной. Смотрю им вслед, когда они исчезают на кухне, и стараюсь не вздрогнуть, когда громко хлопает дверь, ведущая в гараж. Устремляю взгляд в стену, не зная, что думать или чувствовать. Вален встает передо мной и терпеливо ждет, пока я удостою его вниманием.

– Я поговорю с ними. Это была долгая ночь, они скоро успокоятся.

Киваю в ответ на его слова, не доверяя своему голосу произнести вслух хоть слово.

Вален наклоняется, его губы касаются моих, и я чувствую нерешительность. Мне не нравится этот привкус на его губах, поэтому я протягиваю руку, обхватываю его за шею и крепко притягиваю к себе. Вкладываю в свой поцелуй столько уверенности, сколько могу, и Вален выпивает ее и просит добавки. Целую его до тех пор, пока земля под моими ногами не становится более твердой, а он не кажется таким далеким. Мы отстраняемся друг от друга, и он прижимается своим лбом к моему, заземляя меня так, как мне отчаянно нужно.

– Можем ли мы просто попытаться извлечь из этого максимум пользы? Сделаем все, что в наших силах, чтобы стать супергероями, убьем Адриэля, спасем каких-нибудь неблагодарных придурков, которые, вероятно, того не стоят и уж точно не оценят наш порыв? – спрашиваю я, пока мы стоим, вдыхая друг друга.

Он гладит меня по щеке большим пальцем и дарит легкую улыбку, которая не отражается в его глазах. Целует меня в кончик носа, а затем отстраняется от меня. Мои вопросы остаются без ответа, и я просто наблюдаю, как он исчезает за кухонной дверью.

– Как ты? – спрашивает меня Сабин, поправляя прядь волос, выбившуюся из моего небрежного пучка.

Все внутри меня кричит нет в ответ на его вопрос, но я знаю, что если скажу правду, то развалюсь на части. Вместо этого пожимаю плечами и проглатываю то, насколько я сейчас не в порядке. У меня возникает дурное предчувствие, но я нацепляю на лицо фальшивую улыбку и стараюсь не расплакаться, когда Сабин заключает меня в объятия и целует в макушку.

– Давай поторопимся, пока Айдин не начал психовать.

Киваю и утыкаюсь носом в уютную грудь Сабина, в его сильные руки, обнимающие меня.

– Почему мы снова это делаем? – поддразниваю я, пытаясь поднять настроение.

– Потому что так будет правильно.

Снова киваю, принимая простой ответ, и игнорирую все мысли, которые говорят мне, что, если бы мы поменялись ролями, я, вероятно, была бы собственностью Адриэля до конца своих дней. Я почти уверена, что Лахлан продолжал бы жить своей жизнью и притворился бы, что меня никогда не существовало, вместо того чтобы подставлять свою шею ради меня. Дерьмо. Иногда быть большим человеком отстойно, как немытые волосатые яйца.

Из груди Сабина вырывается смех, и я понимаю, что, должно быть, произнесла последнюю фразу вслух.

Оглядываю дом, который только-только начала назвать своим, и делаю глубокий вдох.

Беларусь, готова ты или нет, но мы идем.

Глава 3

Смотрю в иллюминатор на усыпанное звездами небо. Иногда под самолетом появляются облака, и мне нравится думать, что мы не летим, а плывем из Утешения в Беларусь. В моих наушниках заканчивается песня Go to War группы Nothing More и начинается The Red от Chevelle. Постукиваю пальцами в такт музыке по кремовой коже огромного кресла. Я растворяюсь в музыке, используя ее, чтобы снять напряжение, которое поселилось в моем теле с тех пор, как мы поднялись по трапу в самолет.

Ко мне подходит Энох, и, прежде чем я успеваю вытащить наушники, чтобы услышать, что он хочет сказать, он резко поворачивается влево. Менее чем за секунду нерешительность и вопрос на его лице сменяются злобой. Немного приподнимаюсь, чтобы проследить, на кого Энох сейчас рычит, и не испытываю ни малейшего удивления, обнаружив Бастьена. Секунду раздумываю, хочу ли я вообще знать, что происходит.

Я нахожусь примерно в двух секундах от того, чтобы просто откинуться на спинку кресла и позволить им самим во всем разобраться, когда Энох набрасывается на Баса.

Вытаскиваю наушник и отстегиваюсь, чтобы вмешаться.

– Мы бы никогда, черт возьми, этого не сделали! – кричит Энох Бастьену, взмахивая руками, его глаза полны огня.

– Чушь собачья! Ты прекрасно знал о планах своего отца и остальных старейшин. Вы все так хотели, чтобы она поселилась с вами, и так быстро начали тренировать ее, чтобы выяснить, на что способна ее магия. Думаешь, мы тупые? Думаешь, мы не знали, что ты и твой папочка пытались свести ее с тобой? – бросает обвинение Бастьен.

– Брось, Фьерро. Несмотря на твою бредовую теорию заговора, у нас не было какого-то грандиозного коварного плана по похищению Винны. Никто даже не знал, что ваш ковен хотел заявить на нее права до гребаного суда, – вмешивается Нэш.

– Кто-то должен был что-то сделать, – добавляет Энох. – Непохоже, что вы, парни, мешали ее дяде обращаться с ней как с дерьмом.

– Лучше бы тебе закрыть свой рот, Клири, – кричит Нокс и вскакивает. Остальные парни тоже встают, и напряжение из сильного и неприятного превращается в удушающее. – Ты не можешь притворяться, что ты какой-то гребаный герой. Не тогда, когда мы все знаем, чему ты позволил случиться с Райкером.

Энох раздраженно вскидывает руки.

– Твою мать, я был ребенком. Я не знал. Я думал, у всех дома так же, как у меня. Я, черт возьми, понятия не имел, что делал с ним его отец!

– Ты был его лучшим другом, и все было очевидно. Я сказал своим родителям, что что-то не так, и они в тот же день обратились к совету. И это твой отец пытался убедить старейшин не рассматривать это дело, – взрывается Нокс; его лицо покраснело от ярости.

Я потрясена откровением Нокса, и мой взгляд переключается на Райкера. Он стоит рядом с другом, положив руку ему на грудь, чтобы не дать ему продвинуться дальше. Выражение его лица жесткое и непроницаемое, но в небесно-голубых глазах вспыхивает грусть.

– И вот мы снова обсуждаем чушь о твоем гребаном отце. Наши родители дружили, они даже подумать не могли, что Тревор бил Райкера. Так или иначе, ко мне это не имеет никакого отношения. Думаешь, мой отец слушает все дерьмо, которое я несу, когда речь заходит о его решениях как старейшины? Я чертовски устал от того, что вы, придурки, обвиняете меня и Бэкета каждый раз, когда старейшины делают что-то, что вам не нравится.

– Что-то, что нам не нравится? Они подстроили так, что наших родителей схватили, а потом отказались их разыскивать как следует, – возражает Вален. Он убирает с лица выбившиеся пряди темно-каштановых волос и сердито шагает к Эноху.

– Опять же, это не наша вина, и еще раз повторяю, никто из нас не знал о планах старейшины Альбрехта! – вступает Каллан, по его голосу слышно, насколько он устал от этих разговоров.

– Бросьте. Очевидно же, что яблоко недалеко падает от гребаной яблони, Клири. Ты забрал Винну из-под нашей защиты, и в итоге на нее напали. Ты шпионил за ней, как за гребаной преступницей, и твой говнюк-папаша угрожал, что разоблачит ее, если она не предпочтет твой ковен нашему. Ты все это время знал, кем она была, и лгал ей об этом. А потом, когда она не дала тебе того, что ты хотел, то взял это без ее разрешения, – ядовито выплевывает Бастьен, и обе стороны опасно приближаются друг к другу.

Вскакиваю со своего места и с помощью магии встаю между ними, прежде чем кулаки, сжатые в гневе, начнут разлетаться в стороны. Появляюсь перед Бастьеном из ниоткуда, что, возможно, было не самым умным шагом с моей стороны, потому что он врезается в меня сзади, пытаясь добраться до Эноха. По инерции я отлетаю вперед и с силой врезаюсь в Нэша. Боль пронзает мой живот, и я хватаюсь за плечи парня, чтобы не упасть. Темно-синие глаза Нэша расширяются от шока, на лице отражается страх. Хватаю ртом воздух от удивления и боли, мы оба одновременно опускаем глаза и видим рукоятку синеватого лезвия в его руке. Лезвия, которого, клянусь, до этого не было в руках Нэша и которое только что вонзилось мой в живот.

– О черт! – в панике вскрикивает он.

Я наклоняюсь и обхватываю его руку, сжимающую рукоять, своей. У меня вырывается стон, и в самолете на мгновение становится тихо.

– Какого хрена ты сделал? – раздается рев, и я представляю, как выглядит искаженное болью и яростью лицо Нокса.

– Не прикасайтесь к ней, – отрывисто говорит Райкер, и я чувствую, как его приказ обрушивается на всех, заставляя замереть.

– Прости, – сокрушается Нэш. – Я не знаю, как это произошло. Бастьен полетел на нас, и следующее, что я помню, я держу в руках это, а ты падаешь на меня.

– Все нормально, – говорю я Нэшу с болезненным хрипом. – Моя магия всегда вытворяет что-то странное, когда мне угрожают, – пытаюсь объяснить я, но мне трудно набрать в легкие воздуха, чтобы говорить. Если бы не было так чертовски больно, я бы, наверное, сочла это забавным. Я пыталась уговорить парней драться со мной и наносить такие вот удары, с тех пор как они получили свои руны, но они отказывались. По крайней мере, Нэш будет лучше подготовлен к тому, чтобы в следующий раз намеренно ударить кого-нибудь клинком. Он будет знать, каково это, и благодаря этому знанию лучше проявит себя в бою.

Перевожу взгляд с испуганных глаз Нэша на Райкера, когда он подходит к нам. Его рука прижимается к тому месту, где из моей спины торчит лезвие, и чувствую, как сквозь меня проходит Целительная магия.

– Не отпускай магию и клинок, – инструктирует Райкер Нэша. – Сначала мне нужно разобраться с внутренними повреждениями.

Нэш кивает, и я чувствую, как он крепче сжимает рукоятку.

– Мне так жаль, Винна. Клянусь богами, я не хотел тебя ранить, – повторяет Нэш снова и снова, пока Райкер продолжает с помощью магии собирать меня воедино. Мне тяжело говорить, поэтому я успокаивающе похлопываю Нэша по плечу и надеюсь, что он понимает, что я не сержусь.

– Так, хорошо, теперь главное – остановить кровотечение, которое усилится, когда ты вытащишь лезвие. Когда будешь готов, Нэш, отпускай рукоятку, и клинок исчезнет. Потом мне нужно, чтобы ты залечил все, что сможешь, спереди, пока я буду работать со спиной.

Нэш, кажется, немного успокоился после инструкций Райкера; он секунду смотрит на меня, а затем снова на Райкера. Кивает ему, отпускает рукоять и сразу же прижимает ладони к моему животу.

Твою мать! – мысленно кричу я, потому что в действительности из меня вырываются лишь хрипы.

– Дерьмо, клинок все еще в ней! – объявляет Нэш и сильнее давит на рану у меня на животе.

– Тебе нужно отпустить магию, – спокойно объясняет Вален, его интонации терпеливы, а тон ободряющий. Он подходит к нам и кладет руку Нэшу на плечо. – Сделай глубокий вдох и почувствуй, как в твоей груди зарождается новая магия. Это будет знакомое ощущение, но все же отличающееся от Целительной магии, которая у тебя всегда была.

Нэш точно следует гипнотическому голосу Валена, и через секунду лезвие исчезает из моего живота. На меня обрушивается Целительная магия, а Райкер и Нэш зажимают меня между собой, пытаясь залечить огромную колотую рану. Я чувствую едва уловимые различия в их магии, когда она проникает сквозь меня, связывая органы, мышцы и ткани воедино. Боль отступает, и я делаю глубокий благодарный вдох. Ободряюще улыбаюсь Валену, и, как только я это делаю, он оттаскивает Нэша от меня.

– Твою мать, Фьерро, я не закончил, – возражает Нэш, но остальные мои Избранные встают в ряд и отодвигают Нэша, Эноха и Каллана подальше от меня.