скачать книгу бесплатно
– И не такое терпели! – вскинул вверх брови Айтал, потом повернулся к девушке, спросил: – А Вы, мэм, чего предпочитаете? Шампанское, виски… Или глинтвейн?
– Сухое люблю, полусладкое, – «томно» и игриво произнесла она, показав Айталу свои ровные белые зубки. – Фор ю?
– Ну, для меня, конечно, ром, – в том же шутливом тоне ответил парень. – Настоящий «Хавана»! Ну, для этого надо лететь на Кубу, к сожалению. Такого добра в Якутске не найдёшь, даже в лучших ресторанах. Есть обычный набор: «Агдам», «Портвейн», «Солнцевдар», «Спотыкач» или «Верь муть». То есть вермут. И всё это великолепное пойло день и ночь ждёт своих покупателей, верных поклонников товарища Бахуса. Не так ли? Выбора нет.
– Да, Якутску, конечно, далеко до Парижа, – вздохнул «виновато» Миша. – Но для гостей я купил ящик водки, шампанское и… хорошие сухие вина, молдавские. Два ящика.
– Мы выпьем всё! – хлопнул по плечу друга Айтал. – Пора, друг, пора!
И тут, действительно, широко распахнулись двери крайнего отсека, и кто-то крикнул:
– Пожалуйте, гости дорогие, к столу! Прошу!
– Пошли! – засиял Миша. – Настал миг истины… Миг веселья и радости! Ура!
И пёстрая толпа торопливо ринулась к обставленным разной снедью и бутылками столам. Начался фуршет, лучший, заключительный акт действия по названию вернисаж. Вернисаж!
Михаила Сатырова друзья-художники сразу увели к своему отдельному столу, где стояли персоны высокого ранга. Айтал с Ланой подошли к ближнему столу и заметили, что далбар[17 - Далбар – стол, угощение.] был здесь весьма скромный: стандартный салат, селёдка магазинная, колбаски, мясо холодное с варёной картошкой, оладьи… Вот и всё, пожалуй. Из напитков минералка и соки, в бутылках – водка, шампанское и сухие вина. Рома кубинского и виски шотландского не было. И Айтал, тихо вздохнув, налил себе в фужер прозрачную водочку, а спутнице, журналистке, как она и хотела, сухое вино, полусладкое.
– Ну! – поднял фужер парень. – За встречу, за знакомство. – Дёрнули!
Он выпил и сразу закусил селёдкой с салатом.
Лана, немного отпив вина из бокала, ничего в рот не взяла, и, повернувшись к Айталу, спросила:
– Ну, а Вы, значит, того… Физик?
– Да, – кивнул Айтал. – Законченный и бесповоротный. Убеждённый. И это моя работа, так сказать, стезя и… хомут. До гробовой.
Он покосился на неё и, доедая салат, спросил:
– Ну, а Вы, мэм, чем занимаетесь в свободное от писанины время?
– В свободное от писанины время я… пишу. Пишу книгу о якутских шаманах. И это, скажу по секрету, интересно, захватывающе интересно.
– Шаманы, значит, – вытер губы салфеткой Айтал. – Тема для партии нашей коммунистической, скажу, не очень приятная, теневая. Вы рискуете навлечь на свою молодую полустриженную голову много холодных неприятностей. Могут во гневе красном своём и укол с кислотой забабахать в одно место, и будете лежать долго дома – рыдать и стенать. Пойдёте работать уборщицей в свою редакцию? А?
– Да, тема шамана, да и религии всякой вообще, в нашем крайне атеистическом обществе не поднимается выше каблуков, вот я потому стараюсь поднять это чуть выше, хотя бы до пояса. Кто-то ведь должен начинать? В тридцатые годы церкви и храмы рушили в СССР, а священников швыряли в застенки и лагеря. Даже расстреливали. А потом, начиная с сороковых, под мудрым оком Кобы-Сталина, всё тихо возвращается и восстанавливается в стране. То же самое, я думаю, будет и с шаманизмом, ибо это тесно связано с древней религией якутов, народа саха.
– Религия? Язычество? – усмехнулся Айтал. – Никакого бога, тем более с бородой, товарищи, нет на небесах. Всё это древние сказки. – Он допил свой фужер, зло добавил – Я, например, в церковь никогда не пойду бить лбом каменный пол и слушать долгие завывания батюшки: «Господи, поми-и-илуй мя!» – Айтал шутливо перекрестился, стал бить поклоны налево и направо, привлекая этим внимание окружающих. И, действительно, к ним быстро подошли двое молодых людей. Студенты остановились, ожидая, что дальше будет.
Дальше Лана, засмеявшись юродству нового друга, сказала:
– Но ведь шаманизм, вера в духов и божков существует на свете со дня зарождения человека на Земле. Люди верили в высшие силы, верят и, думаю, дальше будут верить. Феномен веры, религии ничем не сотрёшь, не искоренишь. Даже великий Коба не смог религию убить, убежденный атеист и ленинец. Что с этим делать?
– Что делать? – усмехнулся Айтал. – Снять шоры с глаз надо у людей, иллюзии, ибо всё в мире объясняется законами физики, вот и всё. Физика!
– А шаманы как? – не сдавалась Лана. – Чем объяснить их необычные способности, действия, которые они совершают, правдиво и убедительно?
– Например?
Студенты с интересом насторожились, ожидая, что ответит на это журналистка.
– Например, верхневилюйский шаман и целитель Никон Васильев, у которого я побывала недавно, видит органы человека насквозь и может излечить больного прикосновением руки и словом. Факт. Потом он, глядя на человека, не спрашивая, может сказать, кто он, откуда и чем болен. Бывает, что Никон заранее знает, говорит домочадцам, кто к нему завтра приедет и зачем. Говорят те, кто видел и знает, что он летом уходит в тайгу, надевает шаманский плащ, берёт в руки бубен и общается с духами природы, божествами миров. Но делает это тайно, боясь таких вот суператеистов, как Вы, Айтал Батькович.
Студенты засмеялись. И тут один из них, хиленький, в очках, сказал:
– Духи и боги, действительно существуют. И об этом нам читает лекции наш уважаемый профессор Николай Климович. Мы ему верим.
– Антонов? – обрадовалась неожиданной поддержке Лана. – Да, это умнейший человек в Якутии, он прав. Прав! – потом, победно сверкнув прекрасными очами, спросила у Айтала: – Так чем объясните, товарищ физик, феномен шаманских возможностей? А?
– Физикой, – невозмутимо ответил Айтал. – Законами флуктации полей.
– Каких-таких полей? – усмехнулась Лана.
– Энергетических и торсионных, – убеждающе и очень чётко произнёс физик Айтал. – Слыхали что-нибудь об этом?
Студенты недоумённо пожали плечами, переглянулись.
– Помимо пресловутых атомов и электронов, о которых вам говорили в школе, ещё существуют так называемые элементарные частицы – фотоны, протоны, кварки, мезоны и т.д. И, кстати, в вакууме они тоже существуют, появляются и исчезают. И флуктация этих частиц в вакууме рождает торсионные поля.
– Ладно, хватит нам морочить мозги разными кварками, – недоверчиво усмехнулась Лана. – Ты лучше расскажи, объясни нам о феноменальных способностях шаманов, о чудесах этих… Никон, Протасов, Чирков… Это великие люди!
– Знаю. Слышал, – невозмутимо произнёс учёный. – Сейчас объясню… с точки зрения физиков, науки. Но постараюсь вам нарисовать это как-то проще, вульгарнее, что ли. Вот. – Он замолчал.
– Ну, Айтал, чего ты… – не выдержала Лана.
– С простого. Каждый человек или даже предмет… – он показал на вазу. – …Обладает энергетическим полем. У живых – это биополе. Слыхали? Так вот, наиболее сильным обладателем этого, например, является экстрасенс или шаман. Он преемник и передатчик этой псиэнергии, которую собирают из вакуума чакры человека… Их, классических, сколько будет? – Айтал посмотрел на девушку. – Знаешь?
– Кажется, семь… или восемь. Так?
– Правильно, молодец, – улыбнулся он. – Классических семь, а на самом деле их что-то около пятнадцати-шестнадцати. У женщин их больше. И тем они, хорошие, выходит, сильнее нас.
– И правда, – оживилась Лана. – Удаганки, например, всегда считались у предков сильнее шаманов-мужчин, – она шутливо оглядела всех гордо, вскинув голову. – Так что…
– Есть чакры – сахасрара на макушке, аджна, муладхара и т.д. И все они носители и создатели торсионных полей частиц, о которых я уже говорил. Это генераторы. И чем больше связей энергетических между ними, тем сильнее экстрасенс или шаман. И здесь нет никакой вашей хвалёной сакральности или мистики. Всё объясняется законами физики, проявлениями и действиями пси-полей, их волновой структуры, поведением элементарных частиц, создающих торсионные поля.
– А душа? – не сдавалась Лана. – Тоже это… торсионное поле?
– А тут, милая, сложнее, – поджал губы Айсен. – Мысль человека, как вы поняли, материальна. Это чистой воды волновая структура пси-полей. Но душа, – это, очень грубо говоря, тоже подвижный, работающий постоянно сгусток энергии человека. Но и она, душа, имеет свойство возвращаться в свой родной дом, то есть в труп, ибо связи всегда существуют, что объясняется тоже законами физики. Это привидения на могиле или их явления в доме покойника. Кстати, их можно легко прогнать, включив радиоприёмник или направив на фантом свой электрошокер. Опять же физика, теория полей. Электромагнитных, биологических, торсионных, и т.д., и т.п. Поняли?
– Понятно, – грустно произнесла Лана. – Ты, Айтал, разбиваешь все наши иллюзии, великие тайны жизни, превращаешь поэзию в чистую алгебру, в ряд холодных цифр и формул. Зачем? Загадка, волшебство, романтический полёт в неизвестность – вот что оживляет по-настоящему человека, поднимает вверх на крыльях над серятиной и болотом натурализма и бытовщины. Ты умный дурак, Айтал, холодный, расчётливый, как робот, чувак. Холодильник с магнитофоном! Физя!
Ребята громко рассмеялись, глядя на физика, а он улыбнулся обаятельно, подмигнул им, дескать, где наша не пропадала.
– Но тут… – смущённо произнёс очкарик… – Во… вопрос на засыпку.
– Давай, – кивнул физик. – Люблю, когда засыпают. Покой и тишина.
– О шаманах и экстрасенсах вроде бы так, – посмотрел более смело студент на Айтала. – Но что есть… что есть Бог? По законам физики.
– Бог, – задумался физик. – А ты сам, догор, веришь в Бога?
– Да-а… – смущённо выдавил парень и, задумавшись немного, сказал: – Нам много рассказывал о религии наших предков Николай Климович… Во-от.
– Да, богом якутов – «саха», как они себя называли издревле, был Тангара или Юрюнг Аар Тойон, который сотворил Землю, людей, зверей, леса: всё, всё, всё… – продолжил очкарик: – И Тангара – это видимое небо, звёзды, вселенная… Все вещи – живые и неживые – имеют душу. У китайцев это – «ци», у индусов – «прана», а у нас, саха, это «иччи», о чём все знают… Так.
– И верно, – кивнул Айтал. – Европейцы это называют ещё «эфиром», который, кстати, первоначально был включён Менделеевым в его таблицу, но потом… потом зачеркнул. И зря. Эфир – это основа основ, главное в видимом и невидимом мире. Существует Тонкий Мир, и по определению знаменитого академика Шипова, моего учителя и кумира, определены и существуют по его гениальной теории уровни физического вакуума, первичных торсионных полей и уровень Абсолютного Ничто, самый стабильный и устойчивый. Это есть Верховные силы, порождающие планы вакуума. А точнее, это – Сверхразум, способный из ничего, из вакуума создавать идеи, по которым пси-поля создают реальные явления и вещи.
– Непонятно как-то, – призналась Лана. – Из ничего нельзя создавать что-то сущее… Как это?
– Короче, Бога нет, а есть Матрица Вселенной, по которой, как в компьютере, работают программы, реализующиеся в жизни.
– Сложновато, – тихо произнёс очкарик.
– Объясню, – согласился физик. – Например, в нашей жизни происходят вещи и явления, которые никак не укладываются по логике вещей: сколько ни планируй, бейся, крутись – всё «пшик», бесполезно.
– Например, – насторожилась Лана. – Что это?
– Бытовые не возьму, их много. Берём из истории. Были, например, известные полководцы, такие как Суворов или Наполеон, которые побеждали в бою противников, превосходящих по количеству солдат в несколько раз и вооружённых лучше и качественно. А Чингисхан с кучкой диких монголов победил, поставил на колени китайцев, превосходящих его людей по количеству в несколько сотен раз. Перед ним не устояло ни одно государство в Евразии.
– Давай поближе, – сказала Лана. – Попроще что-нибудь.
– Хорошо. Возьмём судьбу миллионера, друга большевиков и Горького – Савву Морозова, который любил жизнь и хотел для людей справедливой и лучшей доли. Он был богат, что хотел, то и получал, уважали в России его. Однако, вопреки всем стараниям и возможностям, жизнь этого замечательного человека не сложилась. Всё кончилось внезапно и трагически. Внезапно. По Матрице свыше, по программе. Или возьмём судьбу самого прекрасного и гениального поэта России – Александра Блока. Отчего он умер неожиданно, скажите?
– Застрелился, – ответил очкарик.
– Нет, его, кажется, убили, – объяснил второй.
– Нет, друзья, – налил Айтал в свой фужер водки и сказал: – Умер от хандры и печали. Лежал – и скончался. Не от пули и не от болезни. А мог, имел возможность уехать за границу. Ан нет. Не вышло ничего. Опять же по Матрице. Программа. И никому в мире от него не уйти, не скрыться.
– И что ты, Айтал, этим хотел нам сказать? – повернулась к нему Лана, захлопала длинными ресницами.
– Я хочу сказать, что нет в жизни логики, точных объяснений: почему да как это получилось вопреки всему нормальному течению вещей. Как ни старайся человек, как ни крутись, ни лезь из кожи, – всё обернётся по-другому сценарию и линии. Это и есть Матрица, когда идёт по воле Абсолютного Ничего, энергии космоса.
– А вот в тенгрианстве Бог, Природа и Космос – единое, неразделимое понятие, и человек как бы малая, ма-а-аленькая частичка всего этого, – попытался вставить нечто разумное очкарик. – Я – часть этих великих понятий… Человек.
– Ну, это ближе к законам физики, науки вообще, даже химии, ибо в космосе существуют и «работают» те же атомы, что в таблице Менделеева, и тот же, кстати, эфир, от которого он, к сожалению, отказался. И тенгрианство, пожалуй, правдивее и более «научнее» что ли, всех существующих религий в мире, которые возвели обычного человека до Бога, Всевышнего. Религия, к сожалению, все заземляет, является плодом фантазий фанатиков, результатом образов и мифов древних времён. А надо знать…
– Законы физики, – докончила Лана, махнув досадливо рукой. – Холодильник ты! Я не согласна, хоть говорил так убедительно и длинно. Нет, всё равно людям, закрыв глаза на всё, надо просто верить. Вера, Бог христианский, Тангара якутов-саха, Аллах и Будда пусть живут и радуются с нами, светлые и явные как мы с вами, люди, двуногие… И ты, Айтал, не подсовывай нам свои эти «псы-поля» и «торчёные» штучки, не засоряй нам мозги, не превращай цветочек нежный или прекрасных белых птиц в результаты, в продукцию твоих физико-химических процессов и реакций. Не надо! – громко и пафосно выпалила Айталу-Физе журналистка. Верь в Бога – простого, с бьющимся в груди жарким сердцем. Понимаешь? Понимаешь?!
– Понимаю, – кивнул Айтал и выпил свой фужер с водкой до конца, закусил селёдкой, которая ему, похоже, очень понравилась. – It’s badly, mam.
Парни, выслушав данную тираду журналистки, как-то облегчённо вздохнули. Очкарик сказал:
– Спасибо за всё… за беседу такую… Нам пора. До свидания.
Они, откланявшись, пошли к раздевалке.
Закончив пиршество, поглотив всю еду и выпив всю жидкость на столах, люди стали расходиться. Пьяных и скандальных на этот раз в Галерее ЯГУ не было, и потому виновник торжества Михаил Сатыров был доволен. Он, увидев друзей, медленно подошёл к ним, сказал:
– Ну как, мои дорогие, вернисаж? Довольны?
– Прекрасно, Миша, всё чудесно… И самое лучшее из живых предметов, тут говорю как физик, – это Лана. Лана Васильева – умнейшая и добрейшая, как я понял к концу вернисажа. Какие слова, какое лицо, какая форма, какое редкое соединение молекул, позитронов и кварков в ней, единственной и прекрасной на этом вечере. Виват!
– О, изречение, достойное принца! – засмеялся Миша. – Значит, моя соседка тебе дюже понравилась? Так?
– «Понравилась» – это не то слово, – ответил, улыбаясь, Айтал. – Впечатлила до мозга костей, до кончиков волос. И это правда, без всякой физики.
– Спасибо за комплимент, – засмеялась девушка. – Слов таких мне давно не говорили. Надеюсь, мы ещё увидимся с тобой, Айтал?
– О да! Конечно! – воскликнул парень. – Хоть завтра, хоть сегодня… ночью! В ресторане, конечно.
– В ресторан ночью не пойду, – ответила она, глядя ему в глаза. – Меня мама дома заждалась. Пойдёмте.
Они втроём вышли из фуршетного зала, и тут Айтал, глядя на девушку, сказал:
– А я видел тебя, Лана, как-то в спорткомплексе, в «Полтиннике»… – неожиданно он перешёл на «ты». – Сделал вывод, что у тебя много хороших поклонников. Был там.
– У тебя, Айтал, тоже, думаю, есть поклонницы. С такой фигурой и мозгами…
– Есть, конечно, – ответил парень. – Но они очень простые, заземлённые… Физики много.
– Но я же земная, поесть люблю.
– Не заметил, – сказал парень, добавил: – Вы, Лана, в облаках, верите в Бога… Крылья скоро у Вас вырастут. Белые. В церковь ходите…
– Разве это плохо, в Бога верить? В Бога верю, а в физику – нет.
Тут в их оживлённый разговор, вмешался Миша, остановил друга и тихо сказал:
– Знаешь, с Русланом нашим плохо, очень плохо.
– С Русланом?
– Да. Он сейчас в онкологии. Рак.
– Ого! – удивился Айтал. – Как так?
– В общем, я был там, в больнице, и он просил, очень просил, чтобы ты, Айтал, пришёл к нему завтра. Хочет тебе что-то сказать неотложное. Сказал, что дело плохо. Пойдёшь?
– Пойду, конечно, – помрачнел Айтал.
– Вот такие дела, Физя.
– Что же он хочет сказать? – пробормотал парень.
– Не знаю, – покачал головой Миша. – Сам тебе всё расскажет. Так вот. Прошу! – тут протянул вперёд руку Сатыров. – К раздевалке, друзья… Почти все ушли уже… Кончился бал.
