За последней чертой

– Слышишь! Вылезай!

Костин скинул с себя брезент и посмотрел вопросительно на водителя.

– Я хочу заехать к своим родственникам. Это километров десять в сторону. Как вы?

Александр посмотрел на Нину.

– Ты же, наверное, понял, что мы в розыске, – произнес Костин. – Это ищут нас….

– Я, когда увидел тебя на дороге, я сразу признал в тебе того, кого разыскивает милиция. Я твое фото видел в городе.

– Зачем же ты нас взял с собой? Ты же знаешь, что у тебя могли возникнуть неприятности?

Водитель усмехнулся.

– Я всю войну прошел в штрафбате. Все думал, вот ранят и снова стану нормальным человеком для страны. Не ранило…. После войны меня снова арестовали. Два года лагерей…. Так что, все эти неприятности, мне знакомы. Так мы едим или нет?

– Поехали, если приглашаешь, – ответил Костин.

Машина съехала с шоссе и, переваливаясь с одного бока на другой, словно утка, медленно двинулась по грунтовке в сторону деревни. Минут через сорок, они остановились. В этой темноте, Костин не сразу заметил стоявший в метрах тридцати дом.

– Вот и приехали, – произнес водитель. – Вы немного подождите, я пойду, подниму родных.

Он скрылся в темноте. Нина прижалась к Александру.

– Саша! Ты веришь ему? – спросила она Костина.

– Нам с тобой ничего не остается делать, как довериться этому человеку. Если бы он захотел нас сдать, он бы это сделал еще на посту. Впрочем, посмотрим….

– Давай сюда! – прозвучало из темноты.

Они направились в сторону голоса и вскоре увидели водителя, который стоял около раскрытой настежь калитки. Около него, укрывшись платком, стояла женщина.

– Проходите. Я сейчас быстро соберу на стол. Наверное, проголодались….

– Спасибо, вам.

– Проходите.

Они прошли в дом. В «красном углу» находилась икона Спасителя. «Поймав» взгляд Костина, хозяйка улыбнулась.

– Вот так и живем с Богом.

– С Богом, это хорошо, – ответил Александр.

Умывшись с дороги, они сели за стол.

***

Полковник государственной безопасности Соколов, плотно закрыл за собой дверь, выходя из кабинета Игнатьева. Он вот уже две недели возглавлял отдел по розыску и разоблачению предателей, сотрудничавших с фашистами в годы войны. Сегодня, при докладе товарищу Игнатьеву, тот потребовал принять все меры по розыску и ареста бывшего сотрудника МГБ подполковника Костина.

– Ты должен его найти! На все про все – две недели. Не найдешь – уйдешь в народное хозяйство, там нужны сильные руки. Ты меня понял, Соколов?

– Так точно. Разрешите выполнять?

– Иди, – махнув рукой, произнес Игнатьев. – Хорошо было бы его задержать, ну а если не получится, то уничтожить.

– Все понял.

Закрыв дверь, полковник посмотрел на референта, который сидел за столом и читал прессу.

«Вот работа – сиди, читай! Никакой ответственности и нагоняев», – подумал он, проходя мимо него.

Проходя мимо кабинета, он открыл дверь и, увидев офицера, приказал ему собрать личный состав. Через полчаса в кабинете Соколова собрались начальники отделений.

– Товарищи! Перед нашим отделом поставлена не легкая задача найти и задержать опасного преступника – бывшего подполковника СМЕРШ Костина. Он фронтовик, прошел всю войну. Это я к чему? Что перед нами хитрый и коварный враг, с большим опытом. Он хорошо знает систему розыска, и поэтому будет умело скрываться. Предположительно, Костин направляется в сторону советско-польской границы. Наша задача – найти, арестовать или, в крайнем случае – ликвидировать. Задача ясна? А сейчас получите фото этого человека. Есть информация, что он передвигается не один. Его сопровождает женщина, но это лишь информация.

Все направились к столу, на котором лежали ориентировки и фотографии.

– Капитан Руставели! Насколько я проинформирован, вы раньше занимались этим человеком? Скажите, что он из себя представляет.

– Товарищ полковник! Трудно что-то добавить к тому, что вы сказали о нем. Пожалуй, можно лишь добавить, что этот человек легко уходит от наружного наблюдения. Когда я работал против него, он несколько раз успешно отрывался от наружного наблюдения.

Соколов задумался.

– Вот что, капитан. Я вас назначаю старшим над оперативно-розыскными группами. Думаю, что в этот раз он от вас не уйдет.

– Я постараюсь оправдать ваше доверие, товарищ полковник. У меня с этим человеком личные счеты.

– Бери людей и вылетай в Белоруссию.

– Есть, товарищ полковник.

Капитан вышел от Соколова и направился к себе в кабинет.

«Брать живым Костина не имеет смысла. Он много знает про меня и если во время допросов развяжет язык, меня ожидает смерть, – подумал он. – Следовательно, он должен просто бесследно исчезнуть».

Он вошел в кабинет и бросил на стол папку. Он снял трубку и набрал телефонный номер.

– Это Руставели. Меня направляют в Белоруссию на задержание подполковника Костина. Какие будут указания….

– Ты сам знаешь, что делать…

На том конце положили трубку. Услышав гудки отбоя, капитан улыбнулся и нажал рукой на рычаг телефона.

***

Дом, к которому они направлялись с Ниной, был довольно старым. Покосившиеся от времени ворота, темный забор из горбыля, пожухлая от дождей трава…. Все было, как тогда, в 1944 году.

– Нина! Постой здесь, я один зайду, – произнес Костин. – Я не хочу, чтобы этот человек видел нас двоих.

– Ты что ему не веришь? Тогда зачем мы здесь?

– Раньше верил, а сейчас, сказать не могу, прошло столько лет. Тогда в годы войны он делал неплохие документы.

Костин сжал ее ладонь, а затем, слегка пошатываясь, словно пьяный, направился к дому. В подъезде дома пахло подгоревшим молоком, человеческим потом и кошачьей мочой. Несмотря на темноту, он сразу же нашел ему нужную дверь. Александр осторожно постучал.

– Кто там?

– Открой, увидишь….

Дверь приоткрылась. На Костина смотрел его старый знакомый Лохмачев.

– Узнал? Давай, открывай….

Лохмачева Александр знал давно. Познакомились они перед самой войной, он жил в соседней квартире. Костин хорошо знал, что сосед был ранее судимым за изготовление продуктовых карточек и фальшивых денег. Однако, после отбытия срока, женился и крепко завязал со своим преступным прошлым. Во время войны, он снова повстречался с ним. Из его рассказа, Александр узнал, что его призвали на фронт в сентябре 1941 года, а в октябре он оказался в плену, из которого сбежал и прибился к партизанам. Там, он снова вернулся к старой своей специальности, по заданию командования партизанского отряда стал изготавливать фальшивые документы, которые использовали подпольщики. Сейчас, по истечению более десяти лет, Костин был снова вынужден обратиться к нему за помощью.

Александр прошел в комнату и посмотрел на Лохмачева.

– Это я, Костин. Теперь узнал?

Хозяин, молча, кивнул и сел за стол. Он испуганно посмотрел на гостя, стараясь отгадать, зачем тот пришел к нему.

– Что случилось, товарищ…. , – он запнулся, не решаясь назвать его по званию. – Что вас привело ко мне? Простите меня, меня давно реабилитировали…

Он со страхом смотрел на Костина, который внимательно осматривал его комнату.

– Ты не дергайся, Лохмачев. Я пришел к тебе по делу. Мне нужны надежные документы.

– Вы явно ошиблись, товарищ…. Я уже давно не занимаюсь подобными делами.

Александр усмехнулся, наблюдая, как у хозяина квартиры воровато бегают глаза.

– Ты один дома?

– Нет. В той комнате спят дети. Жена на работе.

– Мне, очень нужны документы, Лохмачев: паспорт, военный билет, трудовая книжка, короче все, что имеет нормальный человек. Ты не волнуйся, я заплачу тебе за твою работу…

– А разве их у вас нет?

– Есть, но мне надо на другую фамилию. Вот возьми фотографии….

– А это, кто?

– Женщина, Лохмачев, женщина….

– Товарищ…. Вам, что родная контора отказала в изготовлении «ксив»? Почему, я? Сегодня я вам их сделаю, а завтра вы меня повяжите? Зачем мне этот риск, если я «завязал»?

– Короче, это не просьба, а указание. Ты понял меня? Я не шутить к тебе пришел! Может мне напомнить тебе, как пахнет лагерная баланда? Срок изготовления – десять суток. Я сам приду за документами. Вот возьми, это тебе за работу, – произнес Костин и положил перед ним царский червонец.

Глаза Лохмачева замерли на золотом червонце. Александр встал и направился к двери….

***

Стоило лишь Костину покинуть дом Лохмачева, как тот стал быстро одеваться. Он вышел на улицу и, оглядевшись по сторонам, направился в сторону центра города. Темнота часто скрывала его фигуру от глаз Костина, но он уже знал, куда направляется этот человек. Мужчина пересек улицу и чуть ли не бегом, устремился к телефону-автомату, который находился около аптеки. Зайдя в будку, он стал шарить руками по карманам дождевика в поисках монетки. Наконец, он нащупал ее и, сунув ее щель автомата, облегченно вздохнул. Он стал набирать нужный ему номер, когда чья-то рука легла на рычаг телефона. Это было так неожиданно, что он вздрогнул. Трубка вывалилась из его руки и ударилась о металлическую стенку будки.

– Неужели, ты меня не понял? – тихо произнес Костин и уперся стволом пистолета в живот Лохмачева. – Куда звонил?

– В органы. Они просили меня позвонить, если вы придете ко мне.

Александр усмехнулся.

«Неплохо работают, – подумал он, – похоже, начали тотальную зачистку. Значит и в другие адреса лучше не соваться».

– И что ты мне прикажешь с тобой делать?

– Капитан Руставели сказал мне, что ты государственный преступник и тебя разыскивают органы внутренних дел.

– Говоришь, капитан Руставели…, – усмехнулся Костин. – Выходит, решил на мне заработать? Ты помнишь 1944 год, когда тебя привели ко мне? Забыл? А я, хорошо помню. Тогда наши товарищи подозревали тебя в сотрудничестве с гестапо. Я тогда помог тебе, по старой памяти. Именно, тогда ты клялся мне, что никогда не забудешь этого. Выходит, забыл.

– Вам хорошо, у вас детей нет! А, как быть мне?

– Это тебе решать. Я могу убить тебя прямо здесь, но я этого не сделаю. Мне нужны документы и пока я их не получу, твоя семья будет у меня в заложниках. Нет, они будут жить обычной жизнью, но я в любой момент могу прекратить их земную жизнь. Ты меня, понял? Чем быстрее сделаешь документы, тем раньше я сниму наблюдение за твоей женой и детьми.

Лицо Лохмачева было по-прежнему растерянным. Похоже, он отлично понимал, что оказался между наковальней и молотом и кто в этот раз был более опасным, не просто не знал.

– Что я скажу капитану Руставели? – спросил он Костина. – А вдруг он узнает, что вы приходили ко мне?

– Если сам не расскажешь, то откуда он узнает об этом? Меня у тебя никто больше не видел. Так что, жизнь твоя и твоей семье, у тебя в руках…

– Хорошо, – с трудом выдавил из себя Лохмачев. – Вы больше ко мне домой не приходите. Вы помните дом, в котором я вас увидел во время войны. Около него находится летняя беседка. Место там темное и малолюдное. Через три дня я буду вас ждать там в семь часов вечера.

Костин пристально посмотрел на Лохмачева. Он не верил ему, и этот червь сомнения и недоверия, сейчас шевелился внутри его.

– Договорились, – тихо ответил Александр. – Запомни, Лохмачев, второй попытки предать меня у тебя не будет. Сейчас ты пойдешь домой…. Ты понял, пойдешь домой…

Мужчина, молча, кивнул головой.

– Иди, я провожу тебя.

Лохмачев надел на голову кепку и направился в сторону дома. Он несколько раз оборачивался, стараясь найти глазами фигуру Костина, но темнота не позволяла ее разглядеть ее. Шел ли за ним этот сотрудник СМЕРШ он не знал, но свернуть в сторону и снова попытаться связаться с капитаном Руставели, он боялся. Он вошел в подъезд дома и быстро прошел в свою квартиру.

***

Утром следующего дня, Лохмачев проснулся от сильного стука в дверь квартиры. Он быстро оделся и направился к двери. Отодвинув засов на двери, он увидел в дверях капитана Руставели. Офицер был одет в коричневый костюм, белую рубашку и клетчатый галстук. На голове капитана была одета фетровая шляпа. Руставели, молча, отодвинул хозяина квартиры в сторону и прошел в комнату. Он снял шляпу и положил ее на стол.

– Докладывай! – произнес он и, достав из кармана пиджака папиросы, закурил. – Был Костин?

– Был, – коротко ответил Лохмачев. – Просит изготовить документы: паспорт, военный билет, трудовую книжку.

О том, что Костин попросил его изготовить документы для женщины, он промолчал,

– И, что? Мне, что из тебя клещами тянуть доклад? Я ведь могу и так, но тогда ты милый будешь визжать от боли.

– Просил изготовить к пятнице. Мне показалось, что он собирается куда-то уехать.

– Почему ты так решил?

– Я сослался на том, что у меня нет материалов, но он не поверил мне. Видно, я не убедительно говорил ему об этом. Товарищ капитан, помогите с бланками документов, их у меня нет.

– Хорошо, Лохмачев, мы обеспечим вас бланками. Когда и где вы должны передать документы Костину.

– Улица Пролетарская, дом 34. Там во дворе есть летняя беседка. Встречаемся в семь часов вечера.

– Почему именно это место?

– Он сам выбрал это место. Вероятно, он хорошо знает возможные пути отхода, в случае чего.

– Наверное, ты прав. Мы посмотрим, что там можно сделать, чтобы захлопнуть эту ловушку. С этого дня в твоей квартире будут дежурить два наших сотрудника. Твоих детей и жену мы отправим на время в местный санаторий.

На лице Лохмачева появилась довольная улыбка.

– Спасибо, товарищ капитан. Костин грозил мне, что уничтожит всю мою семью, если я не выполню его задание.

В глазах Руставели заиграли дьявольские огоньки. Он мысленно представил Костина, который закованный в наручники, сидел в его кабинете.

– Через час тебе привезут бланки. Делай документы на совесть. Костин человек опытный и моментально поймет, что ты суешь ему откровенную липу. Он должен поверить тебе. Ты, понял?

– Было бы совсем здорово, товарищ капитан, если бы печати были не мои липовые, а настоящие. Если можете, дайте команду, чтобы ваши люди из паспортной службы поставили настоящие печати. Что им стоит? Зато документ будет надежным и Костин никогда не догадается, что это «туфта».

Руставели улыбнулся.

«А, что? Хороший вариант. Вот Костин удивится, когда узнает, что я его переиграл. Что все эти документы были изготовлены под моим контролем», – подумал он.

– Хорошо. Подойдешь к начальнику паспортного отдела, он и поставит печати на паспорте.

Загасив папиросу, он направился к двери.

– Лохмачев! Если что-то не так – сгною. Ты, понял меня?

Хозяин квартиры кивнул. Он встал из-за стола и закрыл за гостем дверь. Подойдя к окну, он отодвинул в сторону занавеску и посмотрел во двор дома. Руставели вышел на улицу и, взглянув на дом, направился к машине.

***

Игнатьев читал рапорт, то и дело бросай недовольный взгляд на своего заместителя. Он отложил бумаги в сторону и словно, ставя точку, сунул их в кожаную папку с надписью на ней «К докладу».

– Я не доволен темпами чистки аппарата. Почему все так медленно? Что я буду докладывать товарищу Сталину? О том, что при повторном обыске на даче Абакумова, мы обнаружили большое количество пепла? Что он смог сжечь большое количество документов? Как он мог это сделать, если он был уже арестован?

Лицо Игнатьева стало красным от прилива крови. Заместитель хотел что-то сказать, но его остановил жест начальника.

– Все что вы привели в перечне изъятых у него вещей, просто смешно! Неужели Сталина будет интересовать его галстуки? Да, он меня….

Игнатьев тяжело дышал, и даже невооруженным взглядом было видно, что он с трудом сдерживает себя.

– Вот вы здесь написали, что при аресте начальника МГБ по Алтайскому краю генерала Карпенко в его квартире было обнаружено четыре золотых портсигара, тридцать дамских и мужских золотых часов, множество золотых колец… Ты мне скажи, как все это привязать к делу Абакумова? Не знаешь? Вот и я не знаю. У начальника секретариата генерала Карпенко, майора Зобова вы изъяли 100 золотых наручных часов, большое количество золотых и платиновых брошей…. И, что? Сейчас копни любого нашего генерала, и ты найдешь еще больше.

Он сделал глубокий вздох и, встав из-за стола, подошел к окну.

– Как ты сам думаешь, стоит нам докладывать вождю, что в Москве кто-то распускает слухи, о супруге Абакумова или нет?

– Что конкретно говорят?

Заместитель усмехнулся и достал из папки документ.

– Говорят, что жена Абакумова, со своей подругой ходила по домам и квартирам, арестованных МГБ людей, снимали печати с дверей и собирали оставшиеся ценности. Якобы, все это с его личного разрешения.

Игнатьев замахал руками.

– Это не цирк. Сталин не любит шутить. Какая жена, какая подруга? Антонина Смирнова совсем недавно родила, а ты ходила по квартирам. Здесь нужно, что-то другое. Кстати, почему Абакумов до сих пор находится в Лефортово? Срочно переведите его в Матросскую Тишину. Пусть проинструктируют личный состав тюрьмы, что больше у нас нет Абакумова, а есть заключенный под номером пятнадцать. Кстати, заместитель Генерального прокурора СССР, потребовал от нас, чтобы все следственные действия с Абакумовым согласовывались с ним лично.

– Интересно, удастся ли Мокичеву сломить Абакумова, – произнес заместитель. – Мокичев правовед высшей квалификации, профессор, а его противник неуч с четырьмя классами начальной школы.

– Абакумов не так прост. У него колоссальный опыт оперативной и следственной работы. Он – ас и сломать его задача не простая. Ну, Бог с ним, пусть работает.

Игнатьев открыл папку и, взглянув на документ, покачал головой.

– Что вас не устраивает Семен Денисович? – поинтересовался у него заместитель.

– Цифры. Уволили, а короче, изгнали 42 тысячи сотрудников, исключили из сети 600 агентов в основном из аппаратов Украины, Белоруссии и Прибалтики. Вам не кажется, что это огромные цифры? А вот еще – 3 тысячи уволенных за несоблюдение законности или нарушение дисциплины, 1583 сотрудника уволены за профессиональную непригодность…. Это, что получается? Мы выиграли эту войну и сломали хребет Абверу профессионально непригодными сотрудниками?

Семен Данилович поднялся из-за стола.

– Вот, что! С этого момента все материалы по разработки Абакумова мне на стол. Я хочу знать, о чем он думает и как он дышит в одиночной камере….

Заместитель поднялся из-за стола и направился к двери.

***

Костин шел по улице. Он несколько раз останавливался, стараясь заметить «хвост», но слежки за ним не было. По другой стороне шла Нина. Именно, она должна была дать сигнал Александру, в случае обнаружения за ним наблюдения. Он хорошо знал город, так как во время войны провел здесь несколько месяцев, очищая его от немецкой агентуры и бывших полицаев. За эти послевоенные годы он заметно изменился: уже не видно было развалин и разбитых взрывами домов, улицы стали шире и главное, появилось множество деревьев.

Он свернул за угол дома и направился дальше. Костин хотел перехватить Лохмачева до его появления на установленном им месте. То, что он его сдал, Александр не сомневался и сейчас, он не исключал, что там, в беседке его ждут люди капитана Руставели. Он остановился и, заметив хорошее место для наблюдения, быстро юркнул в темную пасть подъезда. Костин достал папиросы и закурил. С этого места было хорошо видно Нину, которая что-то выбирала у торговки овощами.

Лохмачева он признал сразу, несмотря на то, что на голове его была шляпа, тень от которой практически закрывала все его лицо. Мужчина шел спокойно, не оборачиваясь и не проверяясь. Так обычно ходят люди, которые хорошо знают, что за ним по пятам идут люди, в задачу которых входит их охрана. Когда Он поравнялся с подъездом, Костин свистнул. Лохмачев повернулся на звук и увидел Александра.

– Я здесь, – произнес он и махнул мужчине рукой.

Лохмачев замешкался и не сразу направился в сторону Костина.

– Принес? – тихо спросил Александр мужчину. – Давай, документы….

Тот полез рукой за пазуху и достал оттуда сверток.

– Вот возьмите. Здесь все, что вы просили.

Костин протянул руку и на какой-то миг потерял бдительность. Пуля ударила в стену чуть выше головы, осыпав его волосы и шею крупинками битого кирпича.

– Выходи! Сдавайся! – выкрикнул сотрудник госбезопасности и снова выстрелил в темный подъезд дома.

Из темноты раздался раздирающий душу крик. Пуля снова угодила в стену, а затем рикошетом поразила Лохмачева. Она угодила ему в пах, повредив артерию. Костин достал пистолет, решив, что сдаваться людям Руставели он живым не будет. Он попытался выскочить из подъезда, но пули сотрудника госбезопасности, снова загнали его обратно.

– Саша! Беги! – услышал он крик Нины, которая бросилась на сотрудника МГБ.

Костин увидел, как переломилась тело женщины, а затем рухнуло на землю. На какой-то миг, сотрудник госбезопасности оказался на линии огня. Александр выстрелил, тот схватившись за простеленную грудь, упал рядом с телом Нины. Выскочив из подъезда, он подбежал к телу Нины. Он моментально понял, что она мертва. В ее раскрытых глазах отражалось небо и яркое солнце. Не раздумывая, он бросился бежать, свернув в знакомый переулок, он заскочил в проходной двор и вскоре оказался далеко от места огневого контакта.

«Как же ты так? Зачем ты бросилась на сотрудника МГБ?» – думал он, шагая по улице.

Костин поднял руку. Рядом с ним остановился старенький грузовичок.

– Куда? – поинтересовался у него водитель.

– В Мамонтовку, – ответил Александр и посмотрел на водителя.

– Садись. Я как раз еду в ту сторону…

Александр забрался в кабину и машина, тронулась с места. За окном замелькал лес. Многие деревья уже сбросили свою листву и казались обнаженными на фоне зелени сосен и елей. Водитель закурил и посмотрел на Костина.

– Что-то лицо мне твое знакомо, паря, – произнес шофер.

– Я когда-то воевал в этих местах. Может, встречались…

– Нет. Я здесь до войны и во время ее, не был. Я воевал под Мурманском. Значит, спутал…

– Возможно. Вот еду к однополчанину. Куда деваться, раз пообещал…

– Ну, ну…

Машина резко вильнула в сторону, объехав большую яму на дороге. Александр, закрыл глаза. Он уже в который раз увидел перед собой неподвижное тело Нины, ее остекленевший взгляд…

***

Капитан Руставели, молча, слушал полковника Соколова. Его левая рука вытирала пот, который покрывал его лоб, разъедал глаза, заставляя его то и дело морщиться. Наконец, капитан положил трубку и, налив в стакан воды, выпил ее залпом. Он ослабил узел галстука и сел за стол. В дверь кабинета кто-то постучал.

–Да! – громко выкрикнул Руставели.

В кабинет заглянула секретарь.

– Товарищ капитан! Сотрудники ждут вашего приглашения.

– Хорошо, Валечка. Приглашай! Сделай мне крепкий чай.

Девушка исчезла за дверью. В кабинет, один за другим, стали заходить сотрудники областного аппарата госбезопасности. Они быстро расселись по местам.

– Плохо работаем, товарищи! – произнес Руставели. – Наше государство делает все, чтобы его органы госбезопасности искали и обезвреживали его врагов. А мы, выходит с вами, не оправдываем возложенных на нас обязанностей. Враг государства свободно разгуливает по территории нашей родины, а мы ничего сделать с ним не можем.

Голос Руставели с каждой фразой становился все громче и жестче. Он на какой-то миг прервал свою речь и посмотрел на офицеров госбезопасности, словно призывая их к ответственности за упущение по службе.

– Я не снимаю с себя ответственность за то, что мы не смогли задержать Костина. Но, это не моя личная вина, а ваша. Кто отвечал за сопровождение Лохмачева?

– Я товарищ капитан, – тихо произнес офицер, поднимаясь со стула.

– Почему вы не обеспечили его безопасность? Почему в сопровождении принимал лишь один сотрудник? Я же вам здесь по-русски говорил, что Костин опасный преступник, что он всю войну занимался розыском и ликвидацией немецкой агентуры.

В кабинете повисла мертвая тишина. Все смотрели на капитана Руставели, ожидая, какие меры дисциплинарного воздействия ожидают старшего лейтенанта Володина.

– Пусть ваше руководство само решает, как вас наказать. Я уже доложил ему об этом. Сейчас главное другое, где нам искать Костина, как далеко он ушел. Железнодорожный транспорт он не рискнет использовать, следовательно, ему остается лишь один путь – автомобильный транспорт. Приказываю, закрыть все дороги области! Проверять каждую машину, каждую повозку! Задача ясна?

Офицеры молчали, все было ясно, как действовать дальше.

– Если вопросов нет, все свободны. К вечеру жду доклада.

Все стали расходиться. В кабинет вошла секретарь и молча, поставила на стол стакан чая и маленькую вазочку с вишневым вареньем.

– Валя! Что вы делаете вечером? – спросил ее Руставели.