СМЕРШ – 44

– Говори, – произнес Костин. – Будешь врать, встанешь к стене. Ты поняла это?

Женщина села на стул и попросила стакан воды.

– Я, офицер немецкой разведки, – тихо произнесла Мезенцева. – Моя настоящая фамилия Хильда Кромер. Работаю по заданию немецкой разведки в СССР с 1939 года. По последнему приказу, я должна была внедриться в тыловое обеспечение Белорусского фронта. Два месяца назад я действительно впервые встретилась с Виктором Хмелевым. Настоящее имя и фамилию я его не знаю. Он обеспечил меня регулярной связью с нашим командованием. Именно через него, я и передавала сведения о движении грузов через нашу узловую станцию.

– Как вам удавалось получать эти сведения. Только не ссылайтесь на свою должность. Насколько мы знаем, вы не обладали полной информацией о поступающих грузах.

Мезенцева тяжело вздохнула и посмотрела Костина.

– Мне удалось сделать слепок с ключа от сейфа подполковника Вишни. Это было сделать сложно, но мне удалось. Пока мы занимались с ним любовью в отдельном кабинете, который он организовал, Хмелев использую ключ, проникал в сейф и переснимал суточные сводки движения грузов.

– Назовите мне данные резидента и ваш позывной, – обратился к ней Костин. – Я жду….

– Я его не знаю. Мне ни разу не приходилось встречаться с ним. Вы сами знаете – конспирация. Я думаю, что он служит где-то в штабе фронта.

– Почему вы так решили? Вы же его никогда не видели?

– Однажды, во время встречи с Хмелевым, он проговорился, сказал, что разговаривал по телефону с резидентом. Что звонок был из штаба фронта.

Александра так и подмывало спросить Мезенцеву о том, почему был убит Хмелев, но она вдруг сама заговорила на эту тему:

– Хмелев в последнее время стал много пить. Похоже, его стали подводить нервы. Я хорошо знала, что это погубит его. Пьяный, он много говорил лишнего, а для разведчика это недопустимо.

– Кто радист? Мы знаем, что это женщина…

– Я не знаю, кто радист – мужчина или женщина, для меня это не имело никакого значения. Я делала свое дело, а кто там передавал эти сведения, меня не интересовало. Я лишь предоставляла сведения о движении грузов.

– Меня интересует блондинка? Вы ее знаете?

– Нет, – ответила Мезенцева. – Я оставляла сведения в тайнике, а кто их забирал, я не знаю.

– Что за тайник? Где он находится?

– На словах объяснить трудно. Я готова показать его на месте.

Костин посмотрел на Званцева. Это означало, что он должен будет вывезти женщину на станцию, где она покажет тайник. А затем на месте организовать засаду.

– Я устала, гражданин капитан. Отведите меня в камеру.

– Отведи, – приказал Александр Званцеву и вышел из кабинета.

***

О результатах допроса Мезенцевой, Костин доложил полковнику Носову. Тот, молча, выслушал его доклад, а затем, выдержав паузу, произнес:

– Как же ты, капитан, проживая рядом с немецким диверсантом, и практически ничего не знал об этом Хмелеве?

– Почему не знал, товарищ полковник? То, о чем он мне рассказывал, знал. Насколько я знаю, он прибыл сюда из Москвы и прошел, наверняка, все проверки СМЕРШ. Ведь кто-то его направил в эту комендатуру, тем более на должность помощника коменданта.

– Ты на что намекаешь, Костин?

– Я не намекаю, товарищ полковник, я просто рассуждаю. Сейчас многие вещи становятся более понятными и прозрачными.

– Это ты на что намекаешь, капитан? – снова переспросил его полковник. – Какие вещи становятся прозрачными?

– Это я так, про себя, товарищ полковник.

– Теперь на тебе два вопроса – радист и резидент. Ищи…, – произнес полковник и повесил трубку.

Вечером, направляясь, домой, Костин зашел в коммерческий ресторан. Народу в зале было не очень много, однако, блондинок среди них не было. Мимо него, виляя бедрами, прошла миловидная женщина, которая с интересом посмотрела на Александра и подмигнула ему.

– Красавица! – обратился к ней Костин, – не поможете ли мне в одном вопросе?

Женщина остановилась и кокетливо улыбнулась.

– Мужчина, скучает? – спросила она у Александра. – Может, товарищ офицер хочет скрасить свое одиночество? Купите женщине сладкого вина?

Он моментально понял, что пока он не купит вина этой женщине, она не ответит ни на один его вопрос. Остановив проходящего мимо него официанта, он заказал ему бутылку вина «Черные глаза» и антрекот. Он сел напротив женщины и выложил на стол папиросы.

– Курите, – предложил он женщине. – Кстати, как вас звать?

Она взяла папиросу и, достав из сумочки трофейную зажигалку, прикурила.

– Мила, – представилась она и протянула Костину руку. – Похоже, что вы здесь впервые.

– Александр, – произнес он и пожал ей руку. – Почему вы так решили, Мила.

– Держитесь очень не уверено, словно, чего боитесь. Старенький посетитель ведет себя по-другому – свободно и непринужденно. А, может, вы кого-то стесняетесь?

– Вы не плохой психолог, Мила. Вы правы, я здесь второй раз.

– Я бывшая учительница и привыкла судить об ученике, по его манере держаться в незнакомом ему коллективе. Кто-то быстро растворяется в нем и минут через пять его уже трудно отличить от других. Но есть и такие люди, которым нужен довольно длительный срок, чтобы стать своим.

– И к каким из них, вы меня отнесли?

Женщина усмехнулась и взяла в свои руки ладонь Костина. Подошедший к ним официант поставил на стол бутылку вина «Черные глаза», тарелку с антрекотом и два фужера.

– А вы, что сыты? – спросила она Александра. – Странно. Мужчина знакомится с женщиной, угощает ее, но не пьет и не ест сам. Это очень подозрительно.

– Вы угадали, Мила. Мне почему-то не хочется есть. Не судите меня строго, но выпить с вами я не откажусь.

Она удивленно посмотрела на своего собеседника. Он пододвинул к себе бокалы и разлил вино. Взглянув на женщину, он поднял бокал.

– За красоту, которая спасет мир, – произнес Александр и улыбнулся.

Они чокнулись фужерами и выпили.

– Даже не верится, что где-то идет война. Мила! Вы часто посещаете это заведение?

Женщина отодвинула в сторону антрекот и посмотрела на Костина.

– Это что, допрос, Александр? Я ничего противозаконного не совершила.

Он поставила фужер на стол, а затем отодвинула его в сторону.

– Что вы, Мила! Какой допрос, это просто вопрос, – ответил Костин и улыбнулся женщине. – Вы знаете, я разыскиваю одну женщину. Я не знаю, как ее звать, где она живет. Знаю лишь одно, что она была подругой моего товарища – Виктора Хмелева. Он вчера трагически погиб…. Она блондинка, говорят красивая….

Женщина задумалась, но через минуту, на ее лице засияла улыбка.

– Я слышала о смерти этого Виктора. Об этом судачит весь город. Скажите, за что его убили?

– Говорят из-за женщины. Он очень любил блондинок.

Женщина выпустила голубоватую струю дыма в потолок. В глазах ее сверкнули какие-то непонятные Костину искорки.

–Я знаю ее. Это Ленка, – ответила женщина. – Кроме ее, здесь блондинок больше нет. Это она крутила любовь с вашим товарищем. Хитрая женщина.

– Почему хитрая?

– Да у нее на лице это написано. «Динамистка» она…

– Что это такое? – спросил ее Александр, хотя хорошо знал, что означает это слово.

– Вот видите, вы не знаете, что оно означает. Это когда женщина чего только не наобещает мужикам, те ее напоят, накормят, а она швырнет их и исчезнет на неделю.

– Вон оно, что. Скажите, Мила, как мне ее найти?

Женщина вновь улыбнулась и пожала плечами.

– Я не знаю ее точного адреса. Она бывает здесь довольно редко. Мне кажется, что она не местная.

– Почему вы так считаете?

– Я несколько раз видела, как ее подвозила американская машина «Виллис». Зачем ей ваш товарищ, если у нее был постоянный клиент капитан. Похоже, она жила с этим капитаном.

– Какой капитан? Из комендатуры что ли?

– Нет, не этот. Другой. У него еще татуировка на кисти руки – то ли на правой, то ли налевой. Впрочем, врать не буду – не помню.

Что-то екнуло в груди Костина. Он поблагодарил женщину и направился к выходу.

– Саша! Вы куда? А вечер? Я сегодня одна, холодно одной.

Он помахал ей рукой и, сославшись на службу, вышел из ресторана.

***

День подходил к концу. Часы отсчитывали секунды, минуты. Александр взглянул на часы, они показывали начало седьмого вечера. Он сидел за столом в кабине и рассматривал личные вещи погибшего Хмелева, которые остались в его комнате. Среди писем и бумаг, Александр обнаружил листочек бумаги, на котором крупным размашистым подчерком были написаны цифры.

«Что это? – подумал Костин. – Номер телефона или ничего не значившие цифры и кто их написал? Подчерк не Виктора – это точно. У Хмелева мелкий убористый подчерк, а здесь….».

Он отложил листочек в сторону и стал перебирать фотографии – их оказалось довольно много. Они находились в большом почтовом конверте. Как ни странно, он не увидел ни одной фотографии с его изображением. На фото были какие-то незнакомые Костину люди молодые и старые, в шапках и шляпах.

«Странно, – снова подумал Александр. – Ни одной фотографии самого Виктора. Почему?»

Капитан попытался найти хоть одно письмо из дома или от родственников, но снова, он не нашел ни одного конверта, ни одного письма. Сложив все вещи в коробку из-под обуви, Александр присел на диван.

«Кто же ты такой, Хмелев. А, может, ты и вовсе не тот человек, за которого все время себя выдавал. То, что ты работал на немецкую разведку, это бесспорно. Но кто был настоящий Хмелев, и каким образом его именем воспользовался Абвер», – подумал Костин.

Он тяжело вздохнул, встал и подошел к окну. Неприятные мысли бередили душу Лазарева.

«И посоветоваться даже не с кем, – с каким-то отчаянием подумал он. – Где вы, преданные друзья, доброжелательные знакомые, любимые женщины…. А было ли все это в моей жизни? Был ли я когда-нибудь по – настоящему счастлив? Чего задумался, Саша? Выходит, нет. Не был ты счастлив, Костин. Вот нарвешься на нож или пулю, не познав счастья…».

Солнце, словно прощаясь с городом, медленно пряталось за разрушенные войной здания. Город словно устал и в эти минуты мирно затихал, прячась в квартиры. Легкий ветерок качал ветки рябины, растущей под окнами кабинета.

Костин задернул штору и снова сел на диван. Протянув руку, он нащупал на столе пачку папирос, но она оказалась пустой. Смяв ее, Александр поднялся. На столе зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал голос младшего лейтенанта Каримова. Он невольно взглянул на часы, они показывали начало девятого вечера.

«Странно, словно нет войны», – подумал он, поднимая телефонную трубку.

– Товарищ капитан! Она здесь, в ресторане. Я ее вижу.

– Смотри за ней, я сейчас подойду.

Костин быстро надел портупею и, схватив в руку фуражку, вышел из кабинета. Выбрав столик в дальнем углу, Александр присел за него и заказал ужин. Блондинка сидела напротив него и маленькими глотками тянула вино из фужера. Рядом с ней сидела знакомая Костину – Мила. Заметив Александра, женщина улыбнулась ему и дружески помахала ему рукой. Костин, сел за первый попавший стол и стал наблюдать за блондинкой. Она явно волновалась, так как то и дело посматривала на свои наручные часы. Она явно кого-то ждала или собиралась уходить.

Александр посмотрел на Каримова и Козырева, которые сидели рядом с женщинами. В противоположном углу, на маленькой сцене, заиграла гармонь. Костин посмотрел на гармониста и про себя отметил, что у музыканта не было одной ноги. Официант принес заказ, и Костин приступил к ужину.

Блондинка поднялась из-за стола и направилась к выходу. В след за ней за ней из ресторана вышел Козырев.

– Саша! Угостите женщину вином, – обратилась к нему Мила. – Вы тогда так быстро покинули заведение, что я даже обиделась на вас. Надеюсь, сегодня вы не торопитесь?

– Наверное, я вас разочарую, Мила. Я сейчас уезжаю в область.

– Жалко, Саша, – произнесла женщина и, виляя бедрами, вернулась за свой столик.

Он знаком руки подозвал официанта, расплатился за ужин и попросил принести женщине бокал вина.

– Я не теряю надежды, – произнесла женщина. – Удачной поездки.

***

Вернувшись обратно в кабинет, Александр сел за стол. Теперь он ждал доклада Каримова и Козырева, которые вели наружное наблюдение за блондинкой. Костин снова пододвинул к себе коробку и вывалил из нее все на стол. Он снова и снова стал перебирать вещи Хмелева, не теряя надежды найти то, что он упустил изначально. Поднявшись из-за стола, он открыл свой сейф и достал расшифрованные немецкие радиограммы. Рассматривая их, Александр в какой-то момент обратил внимание, что ранее он уже видел эти цифры. Он порылся в вещах покойного Хмелева и достал листок бумаги с цифрами.

«Вон оно что? Так это график выхода рации в эфир. Видимо, он каждый месяц менялся», – подумал Костин.

Он тут же набрал номер на телефоне и попросил его связать с дежурным офицером отдела связи.

– Костин, – представился Александр. – Подскажи мне, даты выхода рации в эфир. Меня интересует выход в том месяце.

Он дождался ответа и положил трубку. Эти даты полностью совпадали с цифрами написанными рукой Хмелева на клочке бумаги.

«Все ясно, но зачем он их написал? – подумал Костин. – А может, для кого-то? Только для кого?»

В руки Александра попал маленький с ладонь размером томик Александра Блока. Он открыл его – книжка, как книжка. Он начал листать томик и на семнадцатой странице обнаружил еле заметные следы иголочных проколов. Кровь прилила к голове Костина. Ему вдруг стало жарко и душно. Он бы не обратил на это внимание, но ему уже как-то пришлось сталкиваться с подобной шифровальной книгой.

«Завтра нужно будет показать книжку нашим шифровальщикам, – решил он. – Я никогда не видел этой книги у него в квартире, а может ее оставили здесь те гости, с которыми он здесь пил?».

Костин откинулся на спинку дивана и, закрыв глаза, стал вспоминать, что ему рассказывал о себе Виктор. С его слов, он родился в Москве в семье инженера. Мать была учительницей. Братьев и сестер у него не было – это точно. После окончания школы поступил учиться…. После окончания, был призван в армию, прошел трехмесячные курсы и, получив офицерские погоны, был направлен в действующую армию. Принимал участие в освобождении Смоленска, там же получил контузию, после чего был направлен в СМЕРШ. Но из-за каких-то непонятных ему вопросов, в СМЕРШ не попал и довольствовался службой в городской комендатуре.

«Что еще? Он обладал искрометным юмором, легко сходился с людьми, обладал аналитическим умом, был любимцем женщин, – размышлял Костин. – Все эти природные данные позволяли ему быть всегда вне поля подозрения. Это особенно ценилось в разведке, а не контрразведке, каким являлся СМЕРШ».

Александр, не снимая сапог, лег на диван и закрыл глаза. Он не заметил, как погрузился в глубокий сон. Костин открыл глаза и не сразу понял, где находится. На столе разрывался от звонка телефон.

– Слушаю, Костин, – произнес капитан. – Алло, слушаю… Говорите!

– Спишь? – спросил его полковник Носов. – Только что, радисты засекли выход рации в эфир. Выход был сделан из твоего городка. Сейчас над ней работают шифровальщики. У тебя, есть что-то новое?

– Работаем, товарищ полковник. Удалость выйти на блондинку – связь Хмелева. Сейчас она под наблюдением. С утра хочу организовать выход на место с Мезенцевой, обещала показать тайник, через который, поддерживала связь с резидентом.

– Будь на чеку, Костин. Мне кажется, что Мезенцева довольно опытный агент. Сейчас она, похоже, разыгрывает свою новую партию. Такие люди просто так не идут на контакт с чекистами.

– Спасибо, товарищ полковник. Я дополнительно проинструктирую своих сотрудников.

Носов положил трубку. В кабинете стало тихо, лишь маленькие ходики на стене отстукивали первые секунды нового дня.

***

Блондинка торопливо шагала по разбитым улицам города. Она шла уверено и практически «не проверялась». До начала комендантского часа оставалось около тридцати минут и она, похоже, рассчитывала укрыться на явочной квартире до его начала. За ней, стараясь не потерять ее из вида, меняя друг друга, шагали Каримов и Козырев. Наконец женщина свернула в переулок и, оглядевшись по сторонам, направилась к дому-общежитию, в котором проживал медперсонал военного госпиталя. Женщина подошла к одному из окон и тихо постучала по стеклу. В комнате моментально зажегся свет, и отодвинулась белая занавеска. Похоже, там ее явно ожидали.

«Интересно, кто хозяйка квартиры? – подумал Козырев. – Завтра нужно будет уточнить».

Женщине быстро открыли дверь, и она оказалась внутри общежития. Козырев подошел к окну и попытался разглядеть, что творится в комнате, но в этот момент свет в комнате погас.

– Что будем делать? – спросил он Каримова. – Придется ждать…. Не исключено, что она может уйти в любой момент.

– Значит, придется ждать. Давай, я пока посмотрю, а ты сгоняй в отдел прихвати что-нибудь, а то ночью замерзнем.

Всю ночь офицеры караулил два выхода из общежития, однако, блондинка так и не вышла. Утром Козырев подошел к общежитию и постучал в окно. Прошло около минуты, но за окном было тихо. Тогда он постучал посильнее….

– Ты кого сынок здесь ищешь? – услышал он за спиной женский голос. – Там никто не живет. Там склад с лекарствами. Так что стучи не стучи, никто не услышит.

– Как склад? С какими еще лекарствами? Разве через него нельзя пройти в общежитие?

– Нет, сынок. Вход и выход оттуда один, другого выхода со склада нет.

Козырев улыбнулся.

– Скажите, а кто заведует всеми этими лекарствами?

– Как кто? Главная медсестра госпиталя – Клава. Вот к ней и обращайтесь с вопросами, она вам и ответит.

– Спасибо, я действительно обращусь к Клаве, может быть чем-нибудь поможет.

Он развернулся и направился в отдел. Капитана Костина он встретил на улице около отдела.

– Давай, докладывай, – приказал ему начальник, закуривая папиросу. – Где она?

– А нечего докладывать, товарищ капитан. Я всю ночь просидел под этими окнами общежития. Никто не выходил и никто не входил. Утром оказалось, что я всю ночь караулил дверь склада с лекарствами, из которого блондинка просто испарилась. Второго выхода из помещения, как мне сказали, просто нет. Я это проверил лично, товарищ капитан.

– Лейтенант, такого не бывает. Человек не может исчезнуть незаметно, не оставив следов. После совещания возьмешь людей и перевернешь этот склад. Ты понял?

– Так точно, товарищ капитан.

«Вот и Клава «засветилась, – почему-то подумал Александр. – Ведь ее тоже, похоже, подвел под меня Хмелев. Интересная комбинация получается…. А вдруг я ошибаюсь, и эта женщина не имеет никакого отношения к немецкой агентурной сети? Все равно, нужно отработать ее по полной программе».

– Товарищ капитан! Вас по телефону разыскивает полковник Носов.

– Спасибо, сержант.

Костин бросил недокуренную папиросу на землю и направился к себе в кабинет.

***

Младший лейтенант Каримов, сидел за столом и внимательно слушал инструктаж капитана Костина. Он иногда морщил свой нос, считая, что инструктаж начальника больше походил на наставления новичку, а не офицеру, прошедшему три года войны.

– Товарищ капитан! Ну, хватит! Я же не курсант. За три года войны, я кое-чему научился, а вы меня словно школьника….

Александр в какой-то момент даже растерялся от этих слов. Он с удивлением посмотрел на Каримова.

– Запомните, младший лейтенант. Я вас инструктирую не потому, что хочу унизить вас своим недоверием, а для того, чтобы вы поняли, кого вы будете сопровождать. Мезенцева – агент «Абвера». Она из тех, кто оканчивал разведшколу по полной программе, а не как сейчас. Она многое умеет и много знает… Вы поняли меня или нет. Сейчас в ваших руках единственная нить, ведущая к немецкой агентурной сети, если мы ее упустим, с нас с вами спросят по закону военного времени.

– Я все понял, товарищ капитан. Разрешите выполнять?

Костин махнул рукой и тяжело вздохнув, сел за стол. Каримов и с ним еще пять бойца из комендатуры, выехали станцию. Людмила Мезенцева сидела в кузове и отрешенно смотрела на весеннюю свежую листву, на полянки, с желтыми цветущими одуванчиками.

– Солдат! Дай, закурить, – обратилась она к одному из конвоиров.

Боец посмотрел оценивающе на женщину и произнес:

– Перебьешься. У меня нет папирос. Табак есть, а вот папирос – нет и вообще прекратите разговоры.

Мезенцева промолчала.

– А, правда, вы немецкая шпионка? – спросил ее боец. – Я всегда почему-то думал, что шпионы это мужчины с некрасивыми чертами лица, а здесь женщина.

– Я не шпионка, а обычная русская женщина, из которой хотят сделать шпионку, – ответила Мезенцева. – Солдат! А у тебя есть мать, сестра?

– Мать была. Она погибла при бомбежке города.

– Жалко. Наверняка, была хорошей женщиной…. Сколько эти женщины натерпелись в этой жизни.

Впереди показался поселок железнодорожников. Машина скрепя рессорами, въехала на территорию населенного пункта. Водитель резко остановил грузовик, подняв тем самым облако серой пыли. Из кабины машины вылез Каримов. Он посмотрел по сторонам и, запрыгнув на подножку грузовика, посмотрел на арестованную женщину.

– Куда ехать дальше? – спросил он Мезенцеву. – Где тайник?

– Нужно проехать центр поселка, а там я вам покажу. Не переживайте, лейтенант, я не обману.

Каримов улыбнулся самонадеянно и сел на свое место в кабине.

– Поехали! – громко скомандовал Каримов и грузовик тронулся.

Миновав центр поселка, машина остановилась на окраине.

– Вот здесь, нужно еще немного пройти пешком, – произнесла Мезенцева и рукой указала направление.

По приказу Каримова, они отправились дальше пешком.

– Далеко идти? – поинтересовался офицер у женщины.

– Нет, – коротко ответила Мезенцева. – Метров пятьсот-шестьсот.

Они свернули в узкий переулок и остановились около разрушенного православного храма, часть которого была разбита прямым попаданием бомбы. Каримов окинул здание взглядом и расстегнув кобуру достал из нее пистолет.

– Вот и пришли. Сами дальше и мне вам показать? – просила Мезенцева у Каримова.

– Будет лучше, если вы сами покажете нам это место. Храм большой, где там искать…

– Хорошо, пойдемте.

Они вошли в храм и остановились. В полумраке, что царил в храме, со стен на них внимательно смотрели лики святых, посеченные осколками. Кто-то из красноармейцев перекрестился и снял с голы пилотку. Весь пол был усеян осколками битого кирпича и кусками лепнины. Глаза быстро привыкли к полумраку и Каримов, взглянув на Мезенцеву, слегка подтолкнул ее в спину.

– Ну, арестованная? – обратился офицер к женщине. – Показывайте!

Женщина посмотрела на красноармейцев, которые окружили ее полукольцом, взяв оружие на изготовку. Она медленно подошла к стене и осторожно вынула один из камней.

– Вот он, тайник, – произнесла она.

Мезенцева хотела сунуть руку в образовавшееся отверстие, но ее остановил голос Каримова.

– Стоять! Отойди в сторону! Я сам посмотрю, что там. Вдруг у тебя там оружие!

Мезенцева ухмыльнулась и отошла в сторону.

– Пожалуйста, лейтенант…

Каримов осторожно сунул руку в тайник и в этот миг прозвучал оглушительный взрыв. Тело Каримова с невероятной силой отбросило на соседнюю стену. Он умер моментально. Мезенцева успела упасть на пол и взрывная волна прошла над ее головой. Она поднялась с пола и посмотрела по сторонам. В метрах трех от нее корчился на земле молодой боец, с которым она недавно разговаривала. Порвав ткань гимнастерки, из его живота торчала какая-то железка, внешне напоминавшая небольшой лом. Тела четверых красноармейцев лежали в каких-то не естественных позах. Похоже, они были или раненными или убитыми.

– Женщина! Помоги! – прошептал боец и протянул в ее сторону окровавленную руку.

Мезенцева подняла с пола винтовку одного из убитых солдат и вонзила штык в грудь раненого бойца.

***

Костин рывком открыл дверь госпиталя. В нос моментально ударил неприятный запах карболки и гноя. Он не сразу заметил Клаву, которая стояла в дверях больничной палаты и отдавала какие-то распоряжения медсестрам.

– Что, капитан, нос воротите? Не нравится вам в нашей «конюшне»? Это вам не одеколон «Красная Москва», здесь другие запахи – запахи жизни и смерти, – произнесла она. – Что вас привело в нашу обитель.

– Служба, Клава, служба. Расследую убийство твоего приятеля Виктора Хмелева. Скажи, как часто он бывал здесь? Какие отношения были между вами?

Клава посмотрела на Александра. По ее симпатичному лицу пробежала едва заметная саркастическая усмешка.

– Не уж-то ревнуешь меня к Хмелеву, Саша? – полушутя спросила она Костина. – Не ревнуй, капитан. Скажу честно, я не спала с ним. Он не в моем вкусе… Мне нравятся такие мужчины, как ты. Глыбы, за спинами которых не страшно.