Шурави, или Моя война

– Извините, Нина Константиновна, может быть, в отделе кадров что-то напутали, и меня направили не по адресу?

– Все может быть, – как-то рассеяно произнесла она. – Надо будет разобраться с этим.

Прошел почти год, но Виктор четко помнил его последнюю с ней стычку. Начальник цеха всегда больше ценила людей не за их профессионализм, а за личную преданность ей. Она окружила себя людьми, которые, по первому ее требованию, готовы были на то, чтобы нарушить утвержденный технологический процесс. Именно из-за этого и произошла у него эта стычка. Ей позвонил начальник производства и потребовал, как можно быстрее выдать детали для сборки вертолетов, которые вот уже несколько часов простаивали в сборочном цеху. Нина Константиновна вызвала Виктора в кабинет и потребовала, чтобы он передал эти детали незамедлительно.

– Я не могу этого сделать, Нина Константиновна. Вы же хорошо знаете, что есть технологический процесс, и я не могу его ускорить, а тем более не выполнить.

– А премию ты хочешь получить в этом месяце или нет?

– Если моя премия зависит от этих деталей, тогда она мне не нужна.

– Но, ты же, не один в цехе! Ты людей спросил, нужна им премия или нет? Чего молчишь? Иди и спроси….

– Вы забыли, Нина Константиновна, что завод не частная лавочка. Здесь производят вертолеты, а не стиральные машины.

– Это ты меня учить собрался? Да, я здесь работала еще тогда, когда ты ходил в школу. А, теперь, ты пытаешься навязать мне свои правила игры? Здесь я хозяйка, и, если тебе это не нравится, поступай, как знаешь, я тебя не держу. Ты это понял, Абрамов, или нет?

Она выскочила из кабинета и стрелой помчалась на гальванический участок цеха. Схватив нужные ей детали, она передала их представителю сборочного цеха. Виктор сидел у себя в кабинете, когда к нему вошла начальник бюро по труду и зарплате. Она села у двери и, взглянув на него, произнесла:

– Нина Константиновна попросила ознакомить вас, Виктор Николаевич, с приказом. Прочтите и распишитесь.

Абрамов прочитал его и громко засмеялся. Согласно приказу, его наказывали на 50 процентов премии за невыполнение месячного плана.

– Скажите, Талия Нургалеевна, а план цех выполнил?

– Да, – ответила она, – на целых 103%.

– Интересно получается, что цех план выполнил, а вот Абрамов каким-то образом его не выполнил.

– Выходит так, – произнесла сконфуженно начальник БТЗ. – Как-то так получается.

Абрамов снова засмеялся и посмотрел на нее.

– Знаете, Талия Нургалеевна, я впервые сталкиваюсь с подобным казусом. Значит, начальник цеха план выполнила, а вот ее заместитель – нет? Знаете, я не буду подписываться под этим приказом, можете так и передать Нине Константиновне. Я уважаю себя, чтобы подписывать подобные глупые бумаги. И еще передайте ей, что если она еще раз сделает подобный укол в мой адрес, я отвечу ей тем же. Тогда и посмотрим, кто из нас выиграет эту войну…

Нина Константиновна подняла трубку телефона и стала звонить начальнику отдела кадров. На другом конце провода никто не отвечал.

– Вот что, Виктор Николаевич, ты пока походи по участкам, посмотри, а я здесь попробую урегулировать этот вопрос.

Виктор встал со стула и молча, вышел за дверь кабинета.

***

Абрамов прошелся по всем участкам цеха. Рабочие узнавали его, здоровались, интересовались здоровьем. В общем, все происходило так, словно не было года его отсутствия на работе. На участке покраски его окликнула распределитель работ.

– Виктор Николаевич, вас просят зайти к начальнику цеха.

С надеждой на все хорошее Абрамов толкнул дверь и вошел в кабинет начальника цеха.

– Вот видишь, Виктор Николаевич, я только что переговорила с начальником отдела кадров. У меня есть должность мастера на гальваническом участке. Если она тебя устроит, то можешь приступать к работе хоть завтра, ну, а если нет, то на нет и суда нет.

«Как все быстро меняется в этом мире, – подумал Виктор, – буквально сорок минут назад эта должность была свободна, а теперь уже нет».

– Чего задумался? Ведь ты по специальности инженер-гальваник. Лучше тебя никто не знает этого дела.

«Да, не знает, но, тем не менее, вы с дипломом среднего специального образования по специальности валяльно-войлочного производства руководите этим цехом. Воистину, пути Господни неисповедимы», – подумал Абрамов.

Она внимательно следила за его глазами.

«Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты работал у меня. Мне бунтари не нужны. Или ты согласишься с этой должностью, или ищи себе другую работу», – молча, говорили глаза Нины Константиновны.

– Хорошо, я согласен, – произнес Виктор, – где-то все равно работать надо.

– Примешь участок у Губайдуллиной. Приходи завтра к восьми, я тебя представлю коллективу.

– Договорились.

На следующий день в восемь часов Абрамов уже находился на своем рабочем месте. Сам участок был небольшим, но чуть ли не полностью забитым ваннами с электролитами. Кругом: сырость и запах кислотных и щелочных растворов. Женщины в длинных резиновых фартуках и сапогах, словно тени прошлого, мелькали между ванными.

«Да, нелегка женская доля, – подумал он, – весь мир уже давно механизировал все эти процессы, лишь у нас в государстве все осталось по-старому, вся гальваника держится на хрупких женских плечах».

– Ну что, осмотрелся? – услышал он голос у себя за спиной.

Абрамов обернулся и увидел начальника цеха, рядом с которой стоял молодой симпатичный парень, чуть моложе его.

– Вот, познакомься, это мой заместитель, Соколов Евгений Иванович, – произнесла Нина Константиновна и почему-то улыбнулась.

Виктор, молча, протянул ему руку для рукопожатия. Рука Соколова была мягкой и немного влажной от волнения. Рукопожатие было вялым и, как показалось Виктору, несколько брезгливым.

Абрамов снова посмотрел на Соколова. Его светло-русые волосы были аккуратно пострижены и зачесаны назад, глаза, чем-то походили на рыбьи. Он был одет в элегантный черный костюм и белую сорочку.

Заметив его пристальный взгляд, Соколов отвернулся и, достав из кармана дорогие сигареты, закурил.

Виктор быстро собрал рабочих в центре участка. Нина Константиновна представила его и, развернувшись, направилась к выходу. Вслед за ней, словно маленький пудель, устремился и Соколов.

– Ну что, девчонки, начнем работать, – произнес Абрамов, провожая взглядом, выходящее с участка руководство цеха.

Женщины разошлись по местам и работа закипела.

***

Абрамов быстро втянулся в трудовую деятельность, и то, что раньше так волновало и тревожило его, стало постепенно уходить. Он все реже и реже видел войну во сне, прошлое иногда напоминало ему болью в позвоночнике. Интерес местного КГБ к его персоне постепенно затухал. Если первое время его каждую неделю вызывали на беседы, то теперь, встречи с представителями этого учреждения стали носить случайный характер.

Однажды в конце рабочего дня его вызвал к себе главный металлург завода. Сообщив об этом бригадиру, он направился к нему в кабинет, который находился в одном из административных зданий завода.

– Здравствуй, Абрамов, – поздоровался он с Виктором, – присаживайся.

Абрамов поздоровался и сел на стул.

– Насколько я знаю, ты закончил химико-технологический институт и являешься единственным специалистом-гальваником у нас на заводе. Наш завод собирается начать выпуск товаров народного потребления, в частности, ветровых щитков к различным типам мотоциклов. Весь крепеж ветрового щитка должен быть хромирован, конструкторы считают этот вид покрытия наиболее привлекательным для покупателей.

Главный специалист внимательно посмотрел на Виктора, который терялся в догадках, что хотел от него этот уже немолодой мужчина.

– Сейчас наши возможности крайне ограничены, нет площадей, чтобы разместить дополнительные производственные линии. Я хочу, чтобы ты, как специалист, подумал над этим вопросом и предоставил нам свое видение его решения.

– Хорошо. Я подумаю над этой проблемой.

Он всю неделю после работы заходил в техническую библиотеку и тщательно изучал техническую сторону этого необычного для него задания. Вскоре он убедился, что на имеющихся, на предприятии площадях, разместить подобные технологические линии практически невозможно. Поздно вечером Виктор позвонил своему однокашнику по институту и рассказал о поставленной перед ним задаче. Тот, недолго думая, предложил ему посетить военный завод в городе Коврове, где используется подобная технология. Через неделю Абрамов уже возвращался из командировки. В его саквояже лежали великолепные образцы будущего крепежа ветровых щитков. Но самым главным было то, что данное покрытие можно было наносить, добавив лишь одну ванну с электролитом на действующем участке его цеха. В тот же день Виктор доложил об этом главному металлургу. Получив добро, он заказал все необходимые химикаты, ванну и стал ждать, когда все это изготовят и доставят на завод.

Настал день, когда Виктор, волнуясь, опустил первые детали в раствор электролита. Ждать пришлось около двадцати минут. Он поднял из ванны детали и тщательно промыл их в проточной воде. Они сверкали хромом, переливаясь в ярком электрическом свете синеватым оттенком. Абрамов позвонил главному металлургу и доложил о положительных результатах. Через два часа представительная заводская комиссия, составленная из главных специалистов, заполнила его участок. Виктор при них повторил весь техпроцесс. Покрытые хромом детали он выложил на стол перед руководством. Они долго рассматривали их и единодушно признали его эксперимент вполне удачным.

– Молодец, Абрамов! – сказал главный металлург. – Я очень доволен твоей работой. Кстати, ты не хочешь перейти на работу ко мне в отдел?

– Спасибо за приглашение. Я еще поработаю здесь немного.

– Смотри, дело твое, – произнес он и, забрав образцы, вышел с участка.

***

В последнее время Абрамова начал преследовать навязчивый сон. Ему каждую ночь снилось, как будто он снова едет по той же дороге, смотрит по сторонам и видит яркую вспышку среди придорожных камней. На этом месте Виктор, как обычно, просыпался. Его сердце стучало так громко, что он невольно боялся разбудить этим стуком мать. Он пытался закрыть глаза, но ничего, кроме Афганистана, а вернее, кроме гор, больше не видел. Его память прокручивала, словно кино, картинку за картинкой: всю его прошлую афганскую жизнь. Абрамов видел смеющегося Марченко, грустные, полные слез глаза Татьяны, истекающего кровью Павлова и печальные глаза Лаврова.

Утром мать смотрела на Виктора и покачивала седой головой.

– Сынок, ты опять ночью кричал. Пойми, нельзя все время жить прошлым, – неожиданно произнесла она. – Тебе давно уже пора вернуться с этой войны и начать жить нормальной жизнью.

Виктор в ответ, как всегда, улыбался и кивал головой. Спорить с матерью было бесполезно, ведь она была права…

Абрамов быстро привел себя в порядок и отправился на работу. Работа стала единственной отдушиной в его жизни. Он приходил на работу раньше всех и уходил позже всех. Виктор постепенно перестал ходить в кафе, встречаться с друзьями.

– Виктор! – как-то обратился к нему знакомый из отдела главного металлурга. – Ты премию получил?

– Какую премию, Женя?

– Как, какую? Ты что, приказа по заводу не читал? Все получили премию: кто-то в сумме трех окладов, кто-то – двух. Даже твой начальник цеха и ее заместитель получили за новую внедренную технологическую линию, которую, насколько я знаю, привез из Коврова ты.

– Женя, а кто готовил этот приказ?

– Не знаю, спроси об этом главного металлурга, может, он тебе подскажет?

Абрамов снял с себя рабочий халат, вымыл руки и направился в кабинет Главного металлурга. Постучав в дверь, он толкнул ее и вошел. В кабинете, помимо Главного металлурга, находились еще несколько начальников отделов.

– Здравствуйте! – поздоровался Виктор с ними. – Можно задать вам всего один вопрос?

– Вы что, Абрамов, не видите, что я занят? У меня совещание.

– Мне ваш секретарь ничего не сказала об этом, – соврал Виктор ему. – Всего один вопрос, и я больше не задержу вас.

– Что у вас?

– Скажите, пожалуйста, почему меня не оказалось в списке на поощрение за внедрение новой технологической линии? Ведь это я ее привез техпроцесс и запустил эту линию?

Главный металлург покраснел. Его мелко дрожавшие кисти рук задрожали еще сильнее. Он глубоко вздохнул и, отвернувшись от него в сторону, сказал:

– Абрамов! Я не знаю, почему вас не оказалось среди премированных людей. Думаю, что это ваш начальник цеха не включила вас в список.

– Но, вы же, сами лично подписывали этот приказ. Почему там оказался заместитель начальника цеха, который в этот период вообще был в ученическом отпуске и не занимался этой проблемой? Может, потому что он – сын начальника производства?

Абрамов старался говорить спокойно, хотя его всего трясло.

– Извините, мне все понятно, – произнес Виктор и вышел из кабинета.

«А ты, видать, не наградной, Абрамов», – вспомнил он слова своего командира. – Такое бывает в жизни. Сколько ни тянись до награды, а она, словно снежинка в руках, раз – и ее больше нет».

Виктор шел по территории завода, не обращая внимания на приветствующих его знакомых. Он открыл дверь и молча, прошел к себе на участок.

– Что-то случилось? – поинтересовался у него один из бригадиров.

– Все нормально, Борис. Не обращай на меня внимания.

Абрамов прошел в свой кабинет и сел за стол. Достав лист чистой бумаги, он начал быстро оформлять рационализаторское предложение. Закончив писать, Виктор приступил к расчету эффективности своего предложения. Он несколько раз пересчитывал ее, не веря полученной сумме.

– И так, если мне за это предложение заплатят хотя бы десять процентов от экономического эффекта, то я должен получить сумму, эквивалентную стоимости трех «Жигулей».

Подписавшись под своими расчетами, он направился в ВОИР (Всесоюзное общество рационализаторов и изобретателей) и передал свое рационализаторское предложение председателю общества. Попрощавшись с ним, Виктор вернулся обратно в цех.

***

Прошло чуть более недели, прежде чем Виктора вызвал к себе Главный металлург. Войдя в его кабинет, Абрамов увидел на столе свое рационализаторское предложение с различными пометками на полях.

– Проходите, Абрамов. Присаживайтесь.

Виктор прошел и сел на свободный стул. Главный металлург посмотрел на него и начал говорить:

– Абрамов! Вы немного опоздали со своим рационализаторским предложением. Участок уже действует, и получается, что вы написали это предложение, руководствуясь утвержденным мной технологическим процессом.

– Извините, но вы же не будете отрицать того факта, что этот технологический процесс разработал я?

Он усмехнулся и снова посмотрел на Виктора.

– Вы знаете, Абрамов, я поговорил с руководством предприятия. Все они готовы подписаться под каждым вашим словом в этом рационализаторском предложении, при одном условии, что вы их туда впишете. Вы – взрослый человек и должны понимать, что хорошее рационализаторское предложение подается здоровым коллективом. Вас устраивает подобное решение?

Абрамов пристально посмотрел в лицо главного металлурга. Тот отвел глаза и покраснел. Виктора опять стало мелко колотить. Он встал со стула и, наклонившись к нему, тихо произнес:

– Скажите, вас совесть по ночам не мучает? Как вы спите?

Главный металлург, вздрогнул. Он не успел прийти в себя от его вопросов, как Виктор взял с его стола свое рационализаторское предложение, скомкал его и швырнул в корзину для мусора. Абрамов развернулся и, громко хлопнув на прощание дверью, вышел из кабинета.

Виктор шел к себе в цех, размышляя о превратностях судьбы.

«Надо же, и здесь захотели срубить за мой счет, – думал Абрамов. – Получили по несколько окладов и все им мало!»

Виктор прошел к себе в кабинет и сел за стол. Налив в стакан холодного чая, он сделал несколько жадных глотков. Через минуты две он успокоился и вышел на участок.

– Виктор Николаевич, вас разыскивала Нина Константиновна, – произнесла контролер. – Она просила вас срочно зайти к ней в кабинет.

Абрамов надел на себя рабочий халат и направился к начальнику цеха.

– Нина Константиновна, мне передали, что вы разыскивали меня.

– Где ты мотаешься в рабочее время? – спросила она Абрамова. – Почему тебя нет на участке? Мне не нравится твое отношение к работе.

– Я был у Главного металлурга.

– Вот ты скажи мне, Абрамов, что я тебе сделала такого, что ты начинаешь полоскать мое имя на каждом углу?

Ее вопрос застал Виктора врасплох. Он немного растерялся и удивленно посмотрел на нее.

– Что смотришь, как баран на новые ворота, или вопрос мой тебе не понятен?

– Ваш вопрос мне не только не понятен, но мне кажется, что он и не уместен. Нина Константиновна, скажите, что вам в очередной раз принесла на хвосте сорока?

– Зачем я должна тебе об этом говорить, подставляя человека.

– Тогда я вам скажу следующее, Нина Константиновна. Я действительно не совсем лестно высказывался о вас, так как мне сообщили, что вы вчера в мое отсутствие оскорбляли меня.

– Да ты что себе позволяешь, Абрамов? Я? Вчера? Да ты, наверное, заболел окончательно.

– Разве этого не было?

– Конечно, нет. Я хоть и женщина, но уважаю себя и, если мне будет нужно, смогу сказать тебе это прямо в лицо.

– Тогда почему вы считаете, что я этого сделать не могу? Почему вы считаете, что я за вашей спиной плету какие-то интриги? Пригласите этого человека сюда, пусть он при мне повторит это.

Ответ Виктора, похоже, смутил ее окончательно.

– Что же вы, Нина Константиновна, замолчали? Или вы не хотите докопаться до истины? Ведь это не первый случай, когда вы пытаетесь меня в чем-то уличить? Не нужно придумывать того, чего не было. Не грешите перед Богом. Если я вас не устраиваю, как специалист и человек, скажите мне прямо в глаза, не нужно придумывать эти сказки.

– Хорошо! Если честно, я не хочу, чтобы ты работал в моем цеху.

– Скажите, чем вызвана эта неприязнь ко мне? Я же должен знать, что во мне вызывает у вас аллергию?

Она замялась, не зная, что сказать.

– Раз вы молчите, тогда я скажу. Я работаю не на вас и не в вашем личном цеху. Нравлюсь я вам или нет, мне тоже на это глубоко наплевать. Скажу больше. Вы мне тоже не совсем симпатичны, ни как женщина, ни как руководитель. Могу вам сказать еще то, что никто и никогда не скажет вам в глаза, вы – случайный человек в этом цехе, вы – не специалист и это хорошо понимаете. Вы просто боитесь меня и поэтому придумываете всякие истории, тем самым пытаясь выжить меня с работы.

Абрамов посмотрел на ее красное лицо. Она, вероятно, хотела что-то сказать, однако спазм сковал ее горло. Выдержав паузу, Виктор продолжал ее уничтожение:

– Могу сказать только одно, я просто так не уйду, не дам вам ни единого шанса порадоваться вашей победе. Я на работе не пью, не прогуливаю, руководимый мной участок план выполняет, и поэтому законным путем вы меня из цеха не уберете. Вам ясна моя позиция? И запомните, если мне будет нужно, я приду и прямо здесь, как сейчас, скажу все, что я о вас думаю. Мне не нужно это передавать через кого-то.

Абрамов встал со стула и, взглянув на растерянное лицо начальника цеха, вышел из кабинета.

***

Акт возмездия со стороны начальника цеха последовал незамедлительно. На следующий день Виктора вызвали в партком завода и назначили руководителем одной из групп рабочих, выезжавших в Пестречинский район для оказания помощи сельчанам в уборке урожая. Абрамов не стал спорить и согласился с этим решением, хотя хорошо знал, чем оно было вызвано. Утром группа рабочих, численностью в сорок человек, собрались около клуба вертолетного завода. Несмотря на столь ранний час, многие рабочие были уже нетрезвыми. Вскоре подали автобус и все стали с шумом в него садиться. Виктор дал команду водителю, и они тронулись. Ехали часа два, пока автобус не остановился при въезде в деревню Ушня.

К нашему автобусу подошел мужчина и что-то спросил у водителя. Тот утвердительно кивнул головой и открыл переднюю дверь. Все замолчали и повернулись в сторону двери. В нее боком протиснулся незнакомец и поинтересовался, кто руководитель группы. Виктор вышел из автобуса и представился мужчине.

– Я – второй секретарь райкома партии, – произнес он. – Зовут меня Сергей Николаевич.

Они пожали друг другу руки. Он взял Абрамова под локоть и отвел подальше от автобуса.

– Вот что, Абрамов, Вы будете работать в этой деревне. Она небольшая и поэтому возникли определенные сложности с вашим размещением. Скажу честно, я не знаю, где вас всех разместить: клуба нет, правление колхоза находится в соседней деревне, это пятнадцать километров по шоссе.

– А вы не ломайте голову, Сергей Николаевич. Раз нет возможности нас принять, так и скажите. Мы поедем обратно в Казань. Вы же сами видите, что на улице сентябрь месяц, скоро начнутся дожди. Людей, думаю, не заставишь жить в чистом поле. Мы будем не против подобного решения, если вы поменяете нам деревню.

– В том-то и дело, Абрамов, что не могу я ничего сделать, ни вернуть вас обратно в город, ни разместить тут. Если откажусь, придется оправдываться наверху. Так что стойте, пока я буду решать этот вопрос.

Он сел в УАЗ и куда-то умчался. Виктор вошел в автобус и присел на свое место. Кто-то из рабочих играл в карты, кто-то дремал.

– Ну что, командир, – спросил один из них, – нам долго еще стоять здесь?

– Пока не знаю, – ответил Абрамов, – приедут, скажут.

Время текло ужасно медленно. Люди изнывали от безделья. Стало темнеть. Люди, уставшие от ожидания, готовы были пешком вернуться обратно в Казань. Наконец, к автобусу подъехал УАЗ. Из него выскочил второй секретарь райкома КПСС и подбежал к дремавшему за рулем водителю.

– Давай, езжай в деревню, – приказал он ему.

Водитель запустил двигатель, и автобус медленно поехал в сторону деревни. Следом за нами двигался УАЗ. Машина Сергея Николаевича просигналила и они остановились.

– Вот, Абрамов, жить будете здесь.

Он указал рукой на одиноко стоявший на окраине деревни покосившийся сарай.

– Вы, наверное, шутите? – спросил Виктор его. – Люди – не скот, чтобы жить осенью в полуразвалившемся сарае. Если вы не в состоянии нас нормально разместить, мы уезжаем обратно.

– Абрамов, вы, наверное, забыли, кто вас сюда направил? Вас направила партия, значит, вы должны выполнять ее указания. Время дискуссий прошло, сейчас Родина и партия ждут от вас результатов, а не слов.

– Я, человек привычный, могу переночевать и на улице, но что я скажу людям?

– А ничего им не говорите. Они и так все поймут, как надо. Не нужно себя считать умнее других, люди – не дураки и хорошо понимают поставленные перед ними задачи партии.

В нутрии Абрамова все снова заходило ходуном, и, чтобы не сорваться, он отошел в сторону и дал команду разгружаться.

***

Они переночевали в сарае, кто как мог. Утром подъехал председатель колхоза. Он вышел из машины и бодрым шагом, напевая что-то себе под нос, направился к ним.

– Здорово, мужики! Как спалось на новом месте?

Рабочие со злостью посмотрели на него. Абрамову показалось, скажи он сейчас еще одно слово, и скандала не избежать. Виктор подошел к нему и представился.

– Извините, вам не кажется, что ваши шутки неуместны? Я прошу вас накормить рабочих, обеспечить их спальными принадлежностями, установить в этом помещении отопительные приборы. Ночи сейчас достаточно холодные.

– И где я, по-твоему, должен все это взять? Я вас сюда не приглашал, вы мне здесь совсем не нужны. Кто вас сюда направил, тот пусть и решает ваши бытовые условия.

– Мы сюда прибыли по разнарядке вашего райкома КПСС, а не по собственному желанию. Люди – не скотина, чтобы жить в таких условиях. Пока вы не накормите людей, мы к работе не приступим.

– Ты мне, Абрамов, здесь права не качай. Я тебе по-русски сказал, что я вас сюда не приглашал. Можете не рассчитывать, что я вас буду содержать за счет колхоза. Я сейчас еду в райцентр и, если ты хочешь что-то высказать моему руководству, то милости прошу в мою машину.

Виктор снял с гвоздя телогрейку и направился к машине. Он сел на заднее сиденье и они поехали.

«Надо будет сходить к врачу, – подумал Абрамов. – Что-то во мне не так, начинаю заводиться чуть ли, не с половины оборота».

Они выехали из деревни и машина, набрав скорость, покатила в райцентр. Около здания с красным флагом она остановилась.

– Выходи, приехали, – произнес председатель колхоза.

Виктор вышел из машины и направился вслед за ним. Они поднялись на второй этаж и остановились около обитой коричневым дерматином двери, на которой, отливая золотом, висела табличка. Председатель толкнул дверь, и они оказались в большой приемной.