Шурави, или Моя война

Абрамов проснулся от легкого прикосновения руки радиста.

– Что тебе? – спросил его Виктор.

Радист, молча, показал ему на часы. Его жест мгновенно вернул Виктора к действительности. Он надел наушники и сеанс начался. Абрамов быстро записывал и отмечал на своей карте новое задание. Теперь ему стало ясно, почему их оставили в тылу моджахедов. Армейское руководство планировало начать вторую Кунарскую операцию по вытеснению отрядов моджахедов с территории Афганистана в Пакистан, и в этой операции его группе отводилась не последняя роль. Согласно новому заданию, они должны оседлать дорогу из Пакистана и не дать перебросить боеприпасы и живую силу на момент начала операции.

– Все ясно, командир, – ответил Виктор без особого энтузиазма. – Пришлите продуктов и боеприпасы.

Спорить с командиром и что-то ему доказывать – абсолютно бесполезное занятие. Рассчитывать на какой-то успех столь малочисленной и измотанной группы было просто глупо, и Абрамов, в отличие от руководства, понимал это лучше чем они. Виктор посмотрел на напряженные лица бойцов, которые внимательно прислушивались к его диалогу с командиром и хорошо понимали важность полученного ими приказа. До намеченной на карте точки было километров пятнадцать.

– Подъем! – скомандовал Абрамов. – Вперед! Не растягиваться…

Бойцы тяжело поднялись и выстроились в шеренгу по одному. Виктор, молча, обошел строй, вглядываясь в их суровые лица. Он кратко довел до них приказ командования. Все молчали, осознавая ответственность за порученное дело. Абрамов дал команду и начался марш-бросок. Впереди, метрах в пятидесяти от них шла разведка. Несмотря на голод, группа двигалась в довольно быстром темпе.

«Как я ненавижу эти горы, – снова думал Абрамов, поглядывая по сторонам. – И надо же было судьбе забросить меня сюда, в забытые Богом горы Гиндукуша. А разве Регистан лучше? Здесь: камни, а там – бесконечное море песка, жара. Вот и получается, везде хорошо, где нас нет».

За этими рассуждениями он не замечал, как ноги накручивали километр за километром. Посмотрев на часы, Виктор понял, что они двигаются уже третий час. Объявив привал, он сел между камней и достал карту. Было жарко. Он достал флягу, сделал глоток…

«Нужно беречь воду», – подумал он, убирая ее в мешок.

Вытянув ноги, Абрамов стал глядеть в бездонное небо. Небо на глазах меняло свой цвет, минуту назад оно было синим, а сейчас приобрело какой-то непонятный оттенок, чем-то напоминающий бирюзовый цвет моря. Виктор скосил глаза в сторону и увидел, что на него, не отрывая бисеринок блестящих глаз, смотрел скорпион. По телу пробежала неприятная волна мурашек. Паук поднял свой хвост и приготовился к атаке. Зная о том, что малейшее движение может вызвать его бросок, Абрамов все же попытался подвигать рукой, чтобы привлечь к себе внимание кого-то из своих бойцов.

– Боже, помоги, – прошептал он, продолжая наблюдать за скорпионом.

Скорпион сантиметр за сантиметром приближалась к нему. Вдруг на него упал большой плоский камень, разнеся его на мелкие куски. Виктор поднял глаза и увидел, что перед ним стоял Сафин.

– Спасибо, что помог, – поблагодарил его Абрамов.

Виктор еще был в шоке от пережитого стресса, и голос плохо подчинялся ему. Ужас опасности миновал. Невозможно жить в страхе. Страх – это мгновенное состояние, которое, если длится долго, неизбежно переходит в безразличие, апатию. Человек привыкает к страху, создает защитную оболочку. Однако, при этом возникает иной страх, страх ожидания, от которого практически невозможно освободиться.

***

«Как все скоротечно и непредсказуемо в этом непростом мире. Сначала они были охотниками, затем стали дичью для многочисленных групп моджахедов. Не прошло и суток, теперь они снова стали охотниками. Перед ними стояла задача остановить крупный караван духов, идущий с территории Пакистана, который вез оружие и боеприпасы. Но что такое крупный караван – понятие размытое, так как гужевой караван, при наличии десятка ишаков, сможет взять намного меньше груза, чем один хороший грузовик. Так что выбор крупного каравана это теперь его непосредственная прерогатива», – подумал Абрамов.

Они заняли удобные боевые позиции и начали следить за дорогой. Движение на ней было довольно вялым. За текущий час мимо них проследовали несколько групп моджахедов, в составе которых от силы два-три ишака, груженые зелеными армейскими ящиками. Судя, по габаритам ящиков, в них могли быть автоматы и винтовки.

Рядом с Виктором лежал радист в ожидании сеанса связи с базой. Абрамов закрыл глаза и увидел легкую фигуру Татьяны. Она улыбнулась и протянула к нему руки. Он открыл глаза и с испугом посмотрел на дорогу.

«Неужели задремал? – подумал Абрамов. – Так можно и голову потерять».

– Командир! – произнес радист.

Виктор по привычке посмотрел по сторонам и поискал глазами Марченко. Его не было, и это вернуло его к действительности. Он надел наушники: сквозь шум и треск Виктор услышал голос Марченко. Командир сообщил, что армейская операция началась, что идет тяжелый бой за кишлак Наубад. Абрамов подтянул к себе карту и стал искать этот кишлак, который находился под ними, там, где среди камней текла река Печдара.

– Командир, я все понял! – ответил Виктор ему. – Задача ясна: остановить караван и навести на него авиацию. Место подбора группы осталось прежним. Сигнал – зеленая ракета.

Абрамов снял наушники и передал их радисту. Он посмотрел на бойцов и обнадеживающе улыбнулся им, хотя ему сейчас было не до улыбок.

«Остановить большой караван, который сопровождает хорошая охрана, довольно авантюрная затея, – подумал Виктор. – Но, спорить с начальником – глупое и совершенно бесполезное дело, ему не важно, как ты это сделаешь, его интересовал лишь конечный результат».

Еще раз, взглянув на дорогу, Виктор прикинул: два пулемета, два гранатомета «Муха», десятка три гранат – это не столь большой арсенал, чтобы задержать колонну моджахедов.

Абрамов прислушался. Где-то гремели то ли раскаты грома, то ли взрывы. В горах трудно определить, так как эхо обманчиво. Он снова посмотрел на это бездонное небо, на котором не было ни одного облачка. По дороге проехал мотоциклист. Было непривычно видеть моджахеда с большой черной бородой в чалме, в белых штанах на мотоцикле марки «Хонда». Они пропустили его, поняв, что это был разведчик. Через двадцать минут проехал джип, в котором находились четыре человека. Они пропустили и его, это тоже, наверняка, разведка, которая держала связь с двигающейся позади их колонной.

«Интересно, откуда в штабе узнали о движении колонны? – подумал Абрамов. – Наверняка, за кордоном есть свои люди, которые периодически извещают наше командование о переброске крупных партий оружия».

Солнце раскалило дорогу. Восходящие струи горячего воздуха искривляли пространство. Он поднес к глазам бинокль и увидел крутой склон горы. Этот склон закрывал ему обзор всей дороги. От склона до них – десять минут спокойной езды. Эти десять минут и дадут им возможность подготовиться к бою.

***

Послышался шум моторов. Абрамов поднял бинокль и посмотрел на дорогу: она была пуста.

«Неужели от жары начались глюки?» – подумал Виктор. – Так бывает: когда ждешь долго, начинаешь слышать желаемое».

Но, похоже, не ему одному это послышалось. Лица бойцов стали более сосредоточенными и внимательными. Едва слышный шум нарастал с каждой минутой. Он взглянул на часы, они показывали начало пятого вечера. Виктор дал команду приготовиться к бою и вновь посмотрел в бинокль. Из-за горы появилась первая машина. Это был небольшой джип с пулеметом, установленным на турели.

«Видимо, боевое охранение. Если это так, то сейчас должен появиться и сам караван», – подумал он и передернул затвор автомата.

Гул все нарастал и нарастал. Помимо двух «барабухаек», Виктор насчитал еще одиннадцать грузовых автомашин. Колонну замыкал джип, в котором, развалившись, сидели четверо бойцов в черных чалмах.

«Неужели «Черные Аисты»? Да, приличная компания», – подумал Абрамов.

Виктор передал по цепочке приказ. Прицелившись из «Мухи», он плавно нажал на спуск. Прозвучал выстрел. Огненный хвост гранаты напомнил комету в ночном небе. Граната стремительно приблизилась к одной из «барабухаек». Лица сидящих в ней моджахедов были обращены в его сторону, на них: страх и ужас. Взрыв гранаты опрокинул машину набок и разбросал куски тел в разные стороны. Абрамов упал на землю и отполз за камни. Последовал новый взрыв, и вторая машина, загоревшись, перегородила путь к отходу колонны. Виктор увидел, как на дороге развернулся первый джип и помчался обратно, поливая их из ДШК.

– Ну, давай ближе, давай! – прошептал Абрамов. – Сейчас получишь от меня бакшиш, будет тебе подарок!

Машина стремительно приближалась. Он уже видел лицо водителя, который, вероятно, заметил его среди камней. Шофер что-то закричал пулеметчику, но тот, увлеченный стрельбой, не услышал его. Абрамов приподнялся и швырнул в них гранату, успев залечь среди камней. Граната взорвалась под задним колесом машины. Зад машины взлетел в воздух. Стоящий в кузове душман, сделал в воздухе сальто и упал на землю. В ту же секунду его накрыла падающая машина.

– Где «вертушки»? – закричал Виктор радисту, который пытался связаться с базой.

Он, как и Виктор, отлично понимал, что через десять минут моджахеды разотрут группу по этим камням. Пуля впилась в землю в пяти сантиметрах от его головы.

«Боже, если ты есть, слава тебе. Ты снова отвел в сторону руку стрелявшего в меня снайпера», – подумал Абрамов.

Перекатившись, он высунулся из-за камней. Перезарядив автомат, увидел, что у него уже остались только два магазина. К остановившейся колонне подошла еще одна. Абрамов поднял автомат и, выбрав перебегавшего метрах в семидесяти моджахеда, нажал на курок. Тот взмахнул руками и упал около машины.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать, – прошептал Виктор, заметив лежащего около колеса снайпера.

Абрамов видел, как тот выискивал жертву. Похоже, он ее нашел. Лицо у него напряглось, снайпер затаил дыхание. Виктор нажал на курок, пули легли перед его лицом. Снайпер закрыл глаза и перекатился в левую сторону. Теперь он попытался найти Абрамова в своем прицеле. Виктор выстрелил первым. Прозвучала короткая очередь и снайпер выпустил винтовку из рук. Он замер, пуля Виктора пробила ему голову.

Он услышал, а затем и увидел в небе восемь вертолетов, делающих боевой разворот. Виктор достал ракетницу. Ракета ушла в небо, в сторону застывшей на дороге колонны.

***

С шипением стали покидать свои гнезда неуправляемые ракеты. Они разорвали колонну на несколько частей. Кругом стоял грохот от рвущихся в машинах боеприпасов. Над колонной повис черный дым. Пока ее рвали на части вертолеты, моджахедам было не до них. Они попадали среди камней, пытаясь оказать хоть какое-то сопротивление атаке вертолетов. Но у них не было тяжелого вооружения, а пули из автоматов не могли нанести серьезные повреждения бронированным машинам.

Абрамов переполз на новую позицию, по дороге собирая автоматные магазины, убитых им моджахедов. Расстреляв все свои ракеты, вертолеты начали расстреливать духов из пушек и пулеметов. Моджахеды не выдержали плотного огня и начали пятиться назад, подальше от горящих автомашин. Среди камней, то тут, то там развертывались свои маленькие сражения. На Абрамова с выпученными от страха глазами выскочил молодой моджахед с винтовкой в руках. Виктор короткой очередью из автомата остановил его стремительный бег. Пули вошли душману в грудь. Его тело приняло горизонтальное положение, прежде чем рухнуло на камни.

Вертолеты сделали последний заход и направились домой. Абрамов вытащил зеленую ракету и выстрелил в небо. Это был знак, что они уходят. Моджахедам явно было не до них и поэтому не стали преследовать небольшую группу русского спецназа. На месте сбора их оказалось четверо, где остальные, было пока не ясно. Они ждали, надеясь, что кто-то вот-вот подойдет. Время шло, а ребят все не было. Теперь вся надежда была на то, что они самостоятельно выйдут на место высадки. Больше ждать они не могли.

Абрамов шел первым, внимательно вглядываясь в кусты и валуны, за которыми могли ожидать моджахеды. Но фортуна в этот день была явно на их стороне. До места сбора группа дошла довольно быстро, без всяких боевых столкновений с духами. Теперь осталось дождаться вертолета.

– Командир, мы вернемся за ребятами? – спросил его один из бойцов.

Виктор молчал, не зная, что ему ответить. Он посмотрел на лица бойцов, в них не было ничего, кроме усталости. Где-то вдалеке застрекотал вертолет. Абрамов сидел и смотрел в черное небо, усыпанное миллиардами звезд. Здесь на юге небо особенное, не такое, как в средней полосе России. Глядя на звезды, он почувствовал, что засыпает. Чтобы не заснуть, Виктор встал и начал ходить. Наконец, он увидел красные огни вертолета. Он выстрелил в черное небо ракету. Прошло пять минут, и машина плавно села в тридцати метрах от них. Бойцы побежали к вертолету. Минута, другая и Абрамов поднялся в воздух. Вот и аэродром. К борту подбежал Марченко и обнял его. Виктору опять повезло, что он вернулся невредимым из очередного рейда, оставив там, на горных дорогах и тропах почти всю свою группу.

***

Они всю ночь пили, поминая погибших мальчишек. Настроение у Абрамова было ужасное.

– Командир, – обратился он к Марченко, – думаю, что все достойны правительственных наград, особенно погибшие.

– Да, конечно! – ответил Марченко, разливая спирт из котелка. – Но, вчера руководством КГБ было принято решение расформировать нашу группу. Ребят разбросают по разным подразделениям.

– А как же ты? – спросил Виктор.

– Пока неясно. Думаю, что и меня куда-нибудь затолкают. Кстати, пришел приказ в отношении тебя. Поздравляю. Скоро, поедешь в Союз, жди команду…

Абрамов внимательно посмотрел на него.

– Тебя предписано отправить домой, как резервиста, Абрамов. Теперь все группы будут формироваться лишь кадровыми офицерами, – произнес Марченко, доливая в кружки со спиртом воду. – Тебе не терпится узнать, когда это произойдет? Могу сказать, что к концу мая ты будешь у себя в Казани. Доволен?

– Ты знаешь, Иван, мне даже не верится в это, – ответил Виктор. – Мне кажется, что эта война затянется для меня навечно. Вот сейчас я сижу с тобой, пью спирт, а душа у меня там, на перевале, где я оставил своих ребят. Думаю, что я был плохим командиром, если допустил подобное. Ты, наверное, не потерял бы столько людей.

– Не вини себя, Абрамов. Ты все делал правильно. Это – война, а она без жертв не бывает. Ты мог и сам там остаться, об этом подумай. Главное для нас, чтобы мы в мирной суете не забыли о них, сложивших здесь головы. Мы должны всех помнить поименно, а если кто-то из нас вдруг забудет, то обязательно напомнить ему об этих ребятах.

Виктор промолчал, командир был в очередной раз прав.

– Ты не хочешь завтра сгонять со мной в госпиталь? Заодно простишься с Татьяной. Она очень переживает за тебя.

Абрамов посмотрел на него: он был искренен в эту минуту.

– Я буду очень рад, если ты возьмешь меня с собой.

– Вот и хорошо. Значит, договорились. Я знал, что ты не откажешься, и поэтому договорился с командованием. Здесь же всего сто километров в оба конца. Сейчас, когда мы вытеснили из района моджахедов, все должно быть спокойно.

Они выпили по последней порции и разошлись отдыхать. Утром Виктор передал Марченко свою карту, на которой отметил места захоронений ребят.

– Ты не переживай, Абрамов, мы обязательно вернем их на Родину, – произнес он.

– Надеюсь на это, – сказал Виктор и стал собираться в дорогу.

***

Они сидели с Марченко на броне БТРа, бросив на броню два старых полосатых матраса. Виктор сжимал в руках автомат. Наученный горьким опытом засад и нападений на автоколонны, он не расставался с ним в последние дни.

– Ты что, Абрамов, такой напряженный? – спросил его Марченко. – Нет здесь никого, так что не переживай.

– Береженого человека и Бог бережет, – ответил Виктор в ответ и положил автомат на колени.

– Ну, как знаешь, – ответил Марченко и, достав сигарету, закурил.

Дорога до госпиталя оказалась не слишком загруженной. За сорок пять минут им попалась лишь одна автоколонна в составе десяти автомашин и двух сопровождающих их бронетранспортеров.

Абрамов смотрел на эти безжизненные места, стараясь запомнить их на всю жизнь.

– Я знаю, как обрадуется Татьяна, – произнес Марченко. – Когда я к ней заскакиваю, все разговоры так и крутятся вокруг тебя. Интересно, чем ты так ее очаровал?

Виктор пожал плечами, так как действительно этого не знал.

«Что бы я делал на месте Марченко? Повез бы я своего соперника к любимой женщине или нет? Наверняка бы, не повез, да и зачем?», – подумал Абрамов.

Марченко громко заколотил прикладом своего автомата по броне бронетранспортера. БТР остановился. Из люка показалась голова механика-водителя.

– Что случилось? – спросил он, обращаясь к Марченко.

– Все нормально. Просто увидел цветы у дороги, вот и решил сорвать.

Он спрыгнул на землю, нарвал каких-то мелких голубеньких цветов и побежал обратно. Взобравшись на броню, он постучал прикладом, и они снова тронулись в путь. Абрамов впервые видел такие цветы, они были синего цвета. Он поднес их к лицу и глубоко вдохнул аромат. Несмотря на скромный и не особо привлекательный вид, цветы великолепно пахли. Запах их был столь тонким и приятным, что он невольно посмотрел на Марченко.

– Это что за цветы? Необычайно приятный запах!

– Я что, биолог? Откуда я знаю, что это за цветы.

Впереди снова показалась колонна автомашин в сопровождении боевого охранения. Заметив нас, солдаты, сидевшие на броне, весело заулыбались и приветливо замахали нам руками.

– Как дела? – услышал Виктор крик солдата.

Он обернулся и дружески помахал ему рукой.

Впереди показался большой кишлак, в котором был размещен полевой госпиталь. Метрах в ста от дороги в несколько рядов стояли выгоревшие на солнце палатки. БТР свернул с дороги и остановился, подняв облако мелкой серой пыли. Виктор с Марченко соскочили с брони и направились к одной из палаток.

***

– Виктор! Неужели это ты? – услышал он за спиной удивленный женский возглас.

Абрамов остановился и оглянулся назад. У палатки стояла Татьяна с эмалированным ведром в руках. Она выронила его и бросилась к нему. Шага за два до него, она остановилась и настороженно взглянула на Марченко. Тот сконфуженно посмотрел в их сторону и свернул за угол палатки, оставив их вдвоем.

Татьяна бросилась Виктору на шею и стала страстно целовать его в губы, не обращая внимания на любопытные взгляды проходивших мимо них раненых бойцов и медперсонала. Абрамов снова, как в тот памятный вечер, утонул в ее горячих поцелуях. У него на миг закружилась голова, и он снова испытал прилив чувств, к женщине, осознавая снова и снова, что такое счастье.

Заметив краем глаза наблюдавшего за ними Марченко, в глазах которого загорелись яркие огоньки ревности, Виктор осторожно отстранил от себя Татьяну. Она поняла все без слов и тоже посмотрела в сторону Марченко. Поправив на себе белый халат, она произнесла:

– Мальчики, вы так и будете стоять здесь? Давайте, ко мне в палатку, я вас чаем угощу.

Они, молча, отправились за ней. Около палатки Татьяна остановила их и попросила немного подождать. Абрамов достал сигареты и протянул их Марченко. Они закурили и присели на стоявшую рядом с палаткой скамейку.

«Зачем я приехал сюда? – задал Виктор себе вопрос. – Зачем – грязными сапогами по чистой любви?»

Затихшая недавно боль в груди снова вспыхнула ярким пламенем. Он посмотрел на Марченко, сидевшего рядом с ним, и снова испытал сильный приступ ревности.

– Ребята, заходите! – услышал я голос Татьяны.

Они отодвинули полог палатки и вошли внутрь. Там стояли две металлические армейские койки, заправленные серыми солдатскими одеялами. В углу – небольшой столик, сколоченный из снарядных ящиков, на котором стояло небольшое зеркало и медицинская колба с пожухлыми от жары цветами. Марченко улыбнулся и протянул Татьяне небольшой свежий букетик синих цветов. Она вспыхнула, и яркий румянец на ее загорелых щеках придал ее лицу особую красоту.

«Какая красивая женщина, – подумал Абрамов, – жалко, что не моя».

Виктор испугался этой мысли и посмотрел на Марченко. Похоже, то же самое о ней думал и он, любуясь ее фигурой. Он посмотрел на Абрамова и их взгляды встретились. Если бы не Татьяна, то он бы бросился на него с кулаками.

– Чего стоите, мальчики, присаживайтесь, – произнесла она.

Они переглянулись и сели на койку. Татьяна выскочила из палатки, оставив их вдвоем. Они сидели и молчали, каждый из них думал о чем-то своем. Татьяна вернулась довольно быстро с большим закопченным алюминиевым чайником. Командир привычным жестом достал откуда-то стеклянные граненые стаканы и поставил их на стол. Татьяна налила в них чай. Марченко вытащил из своего мешка трехлитровую банку сгущенного молока и, улыбаясь, поставил ее на стол.

«Молодец, вот он додумался до этого, а я нет», – мысленно похвалил Виктор командира.

Они сидели и пили черный терпкий чай. Наконец Марченко не выдержал.

– Ты знаешь, Татьяна, Виктор заехал, чтобы попрощаться с тобой. Получен приказ о его возвращении в Союз.

Татьяна вздрогнула от этих слов. Она с какой-то необъяснимой грустью посмотрела на Абрамова, но не решилась ничего сказать.

– Это правда, Таня. Мне сказали, что до конца этого месяца я буду уже дома, в Казани. Вы, можете, мне не верить, но я точно буду по всем вам скучать, особенно, по вам двоим. Мне будет не хватать вас, – произнес Виктор.

Марченко улыбнулся и, стараясь показаться веселым, наигранно сказал:

– Это быстро забывается, Абрамов. Расслабился и все. Ты там, мы здесь, там мир, а здесь по-прежнему – война.

– Зря ты стараешься меня обидеть, командир. Нас с тобой связала судьба навеки.

Я произнес эти слова несколько пафосно, но на это никто не обратил внимания. Иван снял флягу и стал наливать водку в стаканы.

– Давайте, выпьем за нашу дружбу, – предложил он.

Они выпили. Марченко поднялся с койки и, взглянув на Татьяну, достал из кармана «афганки» сигареты и вышел из палатки. Они остались с ней вдвоем. Ей, как и Абрамову, было тяжело, и в этот момент ни у него, ни у нее не было нужных слов, чтобы снять все нарастающее напряжение. Из ее красивых глаз тихо покатились слезы. Татьяна, словно стесняясь этого, промокнула глаза носовым платком и крепко сжала его кисть.

– Спасибо тебе, Виктор, – тихо произнесла она, – спасибо за то, что подарил мне любовь, за нашу ночь.

– И тебе, Таня, спасибо. Я никогда не забуду тебя. Вот, возьми мой адрес, может быть, когда-нибудь захочешь встретиться со мной. Что ни говори, но мы же – фронтовые друзья.

– Спасибо, – сказала она и крепко поцеловала его в губы.

Абрамов встал с койки и вышел из палатки.

– Виктор, ты не будешь против того, если я здесь задержусь? Сейчас в нашу сторону пойдет колонна, ты езжай на базу, а я доберусь самостоятельно, на попутке.

Абрамов обнялся с командиром и вскочил на БТР. Разбудив механика-водителя, он дал ему команду двигаться на базу. Из палатки вышла Татьяна и, подойдя к Марченко, помахала ему на прощание рукой. Виктор тоже по-молодецки помахал им. Машина, взревев двигателем, тронулась.

– Прощай, Татьяна, – прошептал он и снова помахал им рукой.

Вслед за их БТР пристроились еще три машины.

***

Абрамов лежал на броне БТР и, развалившись, смотрел в бездонное небо Афганистана. Ему не верилось, что все уже позади, что больше не будет этих проклятых гор, протяжных криков мусульманских священников, призывающих правоверных к молитве. Не будет кишлаков и аулов с трупами убитых моджахедов и товарищей, что снова для меня наступит привычный мир, в котором я жил с самого детства. Виктор невольно вспомнил своих товарищей по мирной жизни и удивился себе: он снова поделил свою жизнь на две половины, ту, к которой скоро он вернется, и ту, в которой продолжает до сих пор жить. БТР, мелко вздрагивая на выбоинах, мчал Абрамова к гражданской жизни. Он закрыл глаза, стараясь как можно точнее запомнить милые черты Татьяны. Виктор чувствовал, что это была его последняя встреча. От этого ему снова стало грустно. Но это была какая-то особенная грусть, светлая и нежная. Он пожелал ей большого счастья. Война не только находит себе жертвы, но и может вселять в людей светлые чувства любви и нежности.

Ярко-оранжевый диск солнца медленно опускался за горы. До базы оставалось около десяти километров. Навстречу с криками промчалась войсковая колонна. Солдаты, обкуренные марихуаной, покатывались со смеху, указывая на него пальцем. Чем он мог вызвать у них этот неудержимый смех, Виктор не знал.

БТР сбросил скорость. Абрамов поднял голову и увидел, что дорога делала крутой поворот. В придорожных кустах что-то сверкнуло, и у него автоматически сработал инстинкт самосохранения. Виктор спрыгнул с машины и покатился в сторону. В ту же секунду кумулятивная граната пробила броню БТРа и взорвалась внутри машины. Бронетранспортер потерял управление и, наехав на огромный придорожный камень, опрокинулся на бок. Из него повалил черный густой маслянистый дым, а затем показались языки пламени.