Взахлёб. Невыдуманные истории

– Если ещё кто-то хоть раз назовёт меня дылдой, то получит в глаз!!!

И показала всем кулак. Кулак мой возымел своё действие. Дразниться перестали. Все, кроме Игорька.

В драке против меня шансов у него не было, поэтому он действовал подло: прятался в мужском туалете и кричал из открытой двери:

– Дылда, дылда!

В конце концов, эту сцену застала учительница. Она вызвала родителей Игорька, и он присмирел.

В нашей школе был кружок танцев. Всех первоклашек отправили на прослушивание. Тех, кто смог прыгать по кругу под музыку, попадая в такт, стали учить танцам. Игорька в кружок не взяли.

Приближался Новый год. В нашей школе готовился традиционный концерт. Все кружковцы разучивали какой-нибудь танец. Почему-то было так принято, что танцевальные пары образовывались только из ровесников. Первоклашки с первоклашками и так далее. Из всех первых классов нашёлся только один мальчик, Серёжа, подходящего для меня роста.

Он был слегка полноват и неповоротлив. Поэтому нам дали самый простой танец: «Мишка с куклой». Танцевать нужно было под незамысловатую песенку:

– Мишка с куклою громко топают, громко топают: раз, два, три! И в ладоши громко хлопают, громко хлопают – посмотри!

И мы с Серёжей топали, хлопали в ладоши и кружились под ручку. Наша учительница танцев была довольна и нас хвалила.

Настал день концерта. Меня нарядили в плиссированную юбку и сделали два огромных банта – ну кукла куклой. Серёже его мама сшила костюм медведя, и он надел на лицо бумажную маску.

У Игорька был красивый, звонкий и очень громкий голос. И из всех, кто не участвовал в танцах, именно его выбрали конферансье.

В актовом зале нашей школы была настоящая сцена с тяжёлыми бархатными портьерами. Но буквально за несколько дней до концерта что-то сломалось, и занавес перестал закрываться. Наша учительница танцев нашла выход:

– Сначала вы будете прятаться за портьерами по бокам, а после объявления номера выбежите с двух сторон на сцену и начнёте танцевать!

Мы с Серёжей спрятались за портьерами и ждали. И вот донесся голос Игорька:

– А сейчас, уважаемые зрители, этот задорный танец для вас исполнят Мишка и Дылда!

Сейчас, конечно же, я понимаю, что Игорёк хотел сказать «кукла», но просто переволновался. Сам, наверное, не слышал, что говорил. Но тогда!

Мне очень захотелось тут же спрыгнуть со сцены, поймать этого злополучного конферансье и отвесить ему тумаков. Как я злилась! Серёжа махал мне из-за портьеры напротив, а я всё не выбегала. Кто-то из старшеклассников крикнул из зала:

– Мишка с Дылдой, танцуйте уже! Сколько ждать?!

Закусив губу и давясь злыми слезами, я выбежала на сцену под хохот зала. Как я топала: чуть пол не проломился. Хлопала я тоже так, что у Серёжи ладони покраснели.

Слёзы на моих глазах быстро высохли, и всю свою злость на Игорька я вложила в танец. Видимо, я искрилась, как шаровая молния, которая вот-вот взорвётся. Даже неповоротливый Серёжа скакал, словно горная лань и кружился, как настоящая балерина.

Когда музыка закончилась, бешено аплодируя, вскочила наша учительница танцев. Нас даже вызывали кланяться на бис.

Игорёк же в это время тихо пробирался к выходу, боясь моей расправы. Тумаков он всё-таки получил. Но не от меня, а от Серёжи.

После этого концерта мы подружились с Серёжей, он провожал меня домой и носил портфель. Увидя нас, Игорёк кричал:

– Тили-тили тесто, жених и дылда!

Серёжа за ним гнался, и они дрались на мешках с обувью.

Весной открылась новая школа, и Игорька перевели туда. А с Серёжей мы ещё дружили до пятого класса…

Дылдой я оставалась совсем недолго. Вскоре сверстники стали подтягиваться: расти, обгонять. Так что в своём поколении я уже не самая высокая, а всего лишь «чуть выше среднего»…

Знахарка

В детстве у меня очень часто болели уши: гнойный отит, обычно двусторонний.

Когда в ухе зрел нарыв, боль была просто нестерпимой. Ещё и ухо практически переставало слышать. После того, как нарыв лопался, становилось легче, слух возвращался, но зато из уха долго тёк противный гной.

Родители куда только меня не водили: даже в платную поликлинику к профессору. Все лишь руками разводили:

– Строение уха такое, генетическая предрасположенность.

Когда мне было лет восемь, врачи объявили:

– Со слухом будут проблемы. У неё на барабанной перепонке нет живого места от шрамов. И если ваша девочка не оглохнет совсем, то слышать всё равно будет очень плохо…

Вскоре после этого бабушка тайно отвезла меня к знахарке. Мы долго ехали куда-то на метро, потом на автобусе. Я оказалась в какой-то полутёмной комнате, где увидела маленькую, сухонькую старушку в чёрном платочке.

Она долго шептала какие-то наговоры, а может молитвы, слов я не разбирала. Потом знахарка налила в воду воск, получился какой-то бесформенный и довольно большой комочек. Она завернула его в ткань, сделала мешочек. Привязала к нему красную нитку и повесила мне на шею.

Мы ещё не доехали до дома, а я уже злилась и порывалась сорвать этот ужасный мешочек. Останавливало только то, что была зима, и сделать это было очень сложно.

Как только мы приехали домой, я сразу же сняла этот воск и выбросила за окно: прямо в снег. Моя бабушка проявила редкостное упорство. Оделась, пошла искать и нашла. Но на шею мне не повесила, а спрятала в бельевом шкафу.

Ещё долго мне снился по ночам шелестящий шёпот знахарки. Во сне я вслушивалась, вслушивалась, но так и не могла разобрать ни слова.

Когда нас в школе повели на диспансеризацию, врач поразилась:

– Не понимаю, куда делись шрамы?

Много-много лет после этого уши у меня не болели… Действительно ли знахарка их заговорила? Если так, то почему заговор подействовал? Ведь я же всеми силами ему противилась…

Дыня

Родители часто ездили в командировки по работе: запускали химические производства по всей стране. Где только они не побывали! И всегда привозили какие-нибудь сувениры и подарки.

Уже под самый Новый год мама полетела в Чирчик. Перед обратным вылетом из Ташкента позвонила папе:

– Обязательно встречай на такси, у меня с собой сюрприз!

Я ждала этот сюрприз с огромным волнением. Интуиция подсказывала мне:

– Мама везёт что-то немыслимое и прекрасное.

Услышав, как открывается дверь, я бросилась в коридор. Папа занёс вещи. Невообразимый аромат тут же заполнил всю квартиру.

Папа понёс сумку на кухню. Я, как привязанная, бежала за запахом:

– Мама, что это? Что так восхитительно пахнет?

– Это пахнет сюрприз.

Наконец-то папа достал её: огромную, жёлтую, продолговатую узбекскую дыню! Мы положили дыню на стол и заворожённо смотрели на это чудо.

За окном были синие декабрьские сумерки. Завывала метель, и снежная крупка стучала в окно. А у нас на столе лежала огромная, яркая, как солнце самого жаркого дня, настоящая дыня.

– Так не годится! Есть такую красавицу на кухне. Я достану сервиз.

Мы накрыли в большой комнате стол, достали самый лучший праздничный сервиз. Дыню помыли и положили на огромное блюдо посреди стола.

Папа её разрезал, и мы увидели ещё одно чудо. Мякоть дыни была розовая и прозрачная. Я даже подумать не могла, что дыня может быть розовой.

Для меня вкус этой дыни остался в памяти как самое лучшее, что только можно представить. Когда в школе нам рассказывали про божественный нектар, которым питались боги Олимпа, я представляла, что он именно такой: как узбекская дыня.

Когда на рынках появились «торпеды», я покупала их в надежде снова ощутить этот врезавшийся в память чудесный вкус. Дыни были сладкие, вкусные. Но их вкус был бесконечно далёк от ароматной сладости той незабываемой розовой дыни…

Тимка

После истории с котятами я долго переживала, что мне не досталось котёночка: даже плакала пару раз.

И вот однажды я проснулась и услышала:

– Мяу! Мяу! Мяу!

Выглянув в коридор, я поняла: папа пришёл с Птичьего рынка! Я выбежала навстречу, а папа распахнул пальто и достал серого пушистого малыша. От радости я скакала как бешеная.

– Теперь у нас есть котик!

Назвали мы кота Тимофеем.

Котёнок был такой крошечный, что помещался на одной папиной ладони. Если папа его другой ладонью накрывал, то Тимофея было вообще не видно: один хвостик свисал…

Мы все недоумевали:

– И кто только додумался таких маленьких котят продавать?

Тимка даже лакать не умел. Есть просил, а молоко не пил. Так пронзительно мяукал от голода, что даже из соседнего дома прибегали, спрашивали:

– Что вы с котом делаете, почему он у вас кричит?

Я его кормила несколько дней так: макала палец в молоко и мазала Тимке рот. Он лизал палец, шерсть вокруг рта – немного молока ему перепадало.

Потом наш котик научился сам лакать и стал быстро расти. Но меня так и считал за маму: утыкался носом куда-нибудь в бок, начинал мурчать и кофту мою сосать, а сам когти точил об меня как котята, когда у кошки молоко пьют.

Тимка вырос в огромного пушистого кота. Он был очень похож на манула, только весь серо-голубой. Наш котик очень любил гулять по перилам балкона: жили мы не высоко, на втором этаже. Однажды он не удержал равновесие и полетел вниз.

Я побежала кота искать. Бегала, бегала под балконом – нет Тимки. Хорошо, что я догадалась в окошечко подвала покричать:

– Тимка! Тимка!

Он сразу же вылез из подвала: очень напуганный, на «коротких лапах». С тех пор Тимка часто с балкона летал. То ли он падал, то ли сам прыгал. Далеко не убегал: гулял под балконом и ждал, когда за ним придут.

После того как Тимка побывал в подвале, мы решили первый раз его помыть. Раньше мы мыть кота боялись, продавщица на Птичьем рынке папе сказала:

– Котёнок у меня чистый, домашний. Маленьких котят нельзя мыть, вы его, если на улицу выпускать не будете, не мойте до года примерно.

Хотя Тимке ещё не было года, когда он угодил в подвал, но все испугались:

– Вдруг на него успели блохи напрыгать?

И понесли мы с папой кота мыть. Тимка упирался всеми лапами: не хотел никак в ванну.

Как же он не любил мыться! Таким утробным голосом завывал, даже страшно становилось. Терпел, не вырывался. Пока мы его мыли, Тимка стоял в ванне и подвывал диким голосом:

– Мяу! Мяу!

Кот такой смешной становился мокрый: огромная пушистая морда, тело без шерсти в два раза меньше, а хвост – совсем тонкий.

Наш Тимка был необыкновенно умный. Однажды мы заметили: газеты в его лотке всё сухие и сухие. Так прошёл день, наступил вечер, а в лотке было без изменений. Мы испугались и стали думать:

– Всё, заболел наш кот!

Нос потрогали – мокрый. И ел Тимка так, что только за ушами пищало. Мама первая заметила, позвала всех:

– Идите, посмотрите, какая новость!

Мы прибежали, а Тимка на унитазе сидит – важный такой! Так с тех пор лоток больше и не понадобился. Мы кота не приучали, ничего не делали. Сам додумался…

Когда мы отвезли Тимофея первый раз на дачу, он сразу всех соседских котов на дерево загнал. Выглядело это очень смешно. Мы с бабушкой сидели около дома на скамейке. Вдруг один кот мимо нас промчался опрометью и на всей скорости заскочил на соседский тополь, за ним другой, третий. А сзади Тимка бежал: так вальяжно, как бы нехотя. Походил под деревом, потёрся об ствол боком, и, хвост трубой, к нам направился:

– Всех победил!

Сидел как-то Тимка на заборе, а мимо муж с женой проходили. Как они пристали к бабушке!

– Ах, какой красавец! Продайте кота!

Я быстро Тимку на руки подхватила и за калитку убежала.

– Ишь чего захотели! Моего любимого котика им продай!

Только они не успокоились. Снова пришли и опять деньгами стали размахивать. Еле мы с бабушкой от них избавились.

Они Тимке очень не понравились, особенно мужчина. Никогда я такого не замечала, чтобы если кто-то гладить тянулся, Тимка шипел, как змея. Наоборот, ласковый такой был котик: все мои друзья его гладили, на руки брали, тискали, а он даже не пискнет никогда.

Вечером они пришли снова: жена с корзинкой, а муж в перчатках. Мужчина схватил Тимку и пытался в корзинку затолкать.

Я сидела на крыльце и вдруг услышала, что на улице Тимка завывает боевым кличем. Выскочила я на помощь, сначала подумала:

– Может Тимка с соседскими котами дерётся?

Вместо драки котов, за калиткой я увидела совсем другую битву: Тимка извивался как змея в руках мужа, а жена за ними бегала с корзинкой.

Я закричала:

– Отпустите моего кота, воры проклятые. А то хуже будет!

И ведь как в воду глядела! Тимофей наш извернулся, когтями за плечо зацепился, и на голову полез. Шляпу сшиб и в лысину когтями вцепился. Такой шум стоял: кот шипел, мужик ругался, жена бегала вокруг и кричала:

– Помогите!

Тимка вцепился задними лапами в шею, а передними лысину драл: мужик его стащить никак не мог. Забыв о корзинке, он уже взмолился:

– Забирай своего бешеного кота быстрее!

Я подбежала, Тимка сразу мне на руки прыгнул и так замурчал-затарахтел, как трактор.

Это был единственный случай, когда Тимка постороннего разодрал. Меня или брата царапнуть, чтоб отстали – это было, но вот чужих – никогда.

Все мое детство и юность прошли рядом с Тимкой. Мне всегда говорили:

– В твоих жестах есть что-то неуловимо кошачье…

И не удивительно, мы же с котом вместе росли…

Кардинал

На даче в Конаково мы снимали половину дома. Во второй половине жила сама хозяйка, Анастасия Ивановна.

Туалет у нас был общий: домик в огороде. Каждый раз, идя в туалет, я проходила мимо грядок с клубникой.

И частенько наблюдала, как внук хозяйки Сашка, парень лет пятнадцати, бегает между грядок и ест клубнику. Каждый раз, увидев меня, он показывал кулак:

– Бабке скажешь, убью!

Проходить мимо рядов клубничных кустов, увешанных ягодами, было нестерпимо. Но мне строго запрещали есть хозяйкину клубнику. Долго я боролась с искушением.

Однажды сила воли моя кончилась. Я прокралась на самый дальний конец грядки у забора и начала есть клубнику. Ничего вкуснее в жизни я не пробовала.

Это была ананасная клубника сорта «Кардинал». Жадно срывая ягоду за ягодой, я каждый раз говорила себе:

– Самая последняя!

Но оторваться от такой вкуснотищи было выше моих сил. Я ела и ела. И так увлекалась, что ничего не замечала вокруг. Вдруг из-за сарая выбежала Анастасия Ивановна:

– Ах вот кто обожрал всю мою клубнику!

Из-за её спины выглядывала довольная Сашкина физиономия. Родителям я честно призналась, что весь урон нанёс Сашка, а я польстилась на клубнику только один раз. И так напала на ягоды именно потому, что у них был волшебный вкус.

Чтобы больше не подвергать хозяйкину клубнику опасности, было решено покупать мне каждый день по стакану ягод. Бабушка обошла всех хозяек, продававших клубнику с куста. И очень далеко, через две улицы, нашла женщину, которая тоже выращивала «Кардинал».

Каждый вечер мы отправлялись с бабушкой в долгий поход за клубникой. Анна Ивановна набирала нам стакан с горкой и тут же в саду мыла ягоды. Я ела их сидя на скамейке у забора. Закрывала глаза от наслаждения и смаковала каждую ягодку.

Анна Ивановна всегда умилялась:

– Гляжу, как Алёнка есть мои ягоды, и понимаю, что все дни на грядках прошли не зря.

Ещё несколько лет мы ходили за клубникой к Анне Ивановне. А потом напал какой-то вредитель, и весь «Кардинал» у неё погиб…

Не так давно у нас в деревенском огороде появились первые кустики «Кардинала». Я с нетерпением ждала, когда же поспеют ягоды. Часто в детстве всё кажется более вкусным. Но «Кардинал» не подвёл – вкус его остался божественным…

Лягушка

Всё лето я гонялась за бабочками. Мне родители даже купили сачок: голубой, на длинной деревянной ручке. Я этот сачок очень берегла и везде таскала с собой.

И вот однажды забыла его на Волге. Забыла о нём вообще, как будто его и не существовало. Вспомнила только вечером, когда мы с бабушкой уже вернулись, сходив за молоком.

Я так расстроилась, не могла успокоиться:

– Не усну, пока не выясню, что с сачком! Или он найдётся, или уже пропал безвозвратно…

Мы с бабушкой взяли фонарик, пошли, уже в сумерках, через бор к Волге. Сачок оказался там, где я его оставила. Как я радовалась! Исполняла папуасские танцы и распевала:

– Нашёлся, нашёлся, любимый мой сачок!

Радостно мы отправились в обратный путь. Сумерки стали почти темнотой. Мы шли через лес, и светилась только вытоптанная песчаная дорожка. На радостях мы совсем забыли, что у нас с собой фонарик и шли в полумраке.

Вдруг впереди раздался звук:

– Шлёп!

Мы остановились и прислушались.

– Шлёп, плюх, шлёп!

Кто-то тяжело скакал по песку. Стало жутко. Почти ночь, со всех сторон окружает темнота, и кто-то неведомый поджидает на дорожке…

Бабушка вспомнила про фонарь и посветила на тропинку. И мы увидели лягушку. Не жабу, а именно лягушку. Она была песчаного цвета и полностью сливалась с тропинкой.

Размеры этой лягушки превосходили самое смелое воображение: такая огромная, наверное, размером с небольшого ёжика. Лягушка замерла в свете фонарика и, казалось, внимательно смотрела на нас своими глазами-бусинками. Мы осторожно прокрались мимо.

Отошли подальше и опять посветили. Лягушка гигантскими прыжками поскакала следом. У меня захватило дух от невероятности этой картины. По темному лесу скачет невозможная лягушка, как будто она вышла из сказки. Лягушка-царевна.

Для меня навсегда осталось загадкой, что это была за лягушка. В перечне лягушек средней полосы нет ничего подобного. Откуда она появилась, такого вида и размера, на дорожке бора в Конаково?

Трамплин

Все дети зимой ходили в валенках, даже когда катались на лыжах. Для лыж были специальные крепления: петля для ноги, сзади резинка, а спереди крючок, на который эта резинка пристегивалась. И надевалось это всё прямо сверху на обувь.

Я страшно не любила вещи, купленные на вырост, особенно валенки. В первый год они бывали велики, а на следующую зиму – уже малы. Как раз тогда у меня были новые: красивые, серые, с блестящими галошами.

Зимой у нас физкультура была на лыжах. Мы ходили с физруком в лес. На пятёрку надо было сдать все три вида упражнений: ходьба без палок, бег на лыжах, спуск с горы.

С последним видом у меня всегда были сложности. Кататься в очках с горы было опасно, а без очков получалось плохо. Когда я мчалась на скорости, рассмотреть на сверкающей равнине снега накатанную колею, с моим зрением, было сложно. Я очень часто теряла лыжню посреди горки, и меня уносило в сугроб. Такой спуск не засчитывался.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.