скачать книгу бесплатно
Яростный голодный рев пронесся по улицам Ратушного квартала. Разбуженные в своих домах люди тревожно прислушивались, кто-то торопился зажечь лампу, выглянуть в окно.
Ничего. Тишина. Ночь. Никого. Только тихо летят крупные хлопья снега.
Глава 5
День выдался для поездки самый что ни на есть подходящий. Солнечный, но достаточно холодный для весны, безветренный. Кхарну легко будет бежать по твердому снегу на тракте. Даже не верится, что через пару недель наступит лето, снег превратится в мокрое месиво, в котором кхарны проваливаются и увязают, и целых четыре месяца будем сидеть мы по городам и замкам, не имея возможности добраться до соседей. Потом будет осень, короткая и хмурая, с первыми крепкими холодами и голым льдом. И снова зима, и открытие трактов. Надо, наверное, и вправду успеть съездить в Къольхейм, пока дороги хорошие.
В Университете додумались до самоходных саней, на которых можно ездить и летом. Широкие полозья и устройство внутри, сгорая в котором, горючие кристаллы как-то дают саням силу двигаться вперед. Все прошлое лето ученые умники катались на своем творении вокруг города, что-то улучшали и переделывали, а теперь решили торжественно подарить самоходную карету королю. Что ж, может и будет Его Величеству Хрольву Ясному забава в скучные летние месяцы. Простым смертным такие сани не осилить, горючие кристаллы новая придумка жрет как печи городской оранжереи. Да и нет в Белом Поле спутника лучше резвого понятливого кхарна.
Я вытащил из кармана очередной кусок гриба и протянул Скиму. Бык принял подношение, приятно пофыркивая в ладонь. Шерсть у него уже меняется на летнюю, кое-где висит кудлами, и я еле отобрал Скима у Гудрун, стремившуюся во что бы то ни стало счесать с кхарнов лишний клок. Из-за этого мы порядком подзадержались. Надо бы ехать, день не бесконечен, но я все топчусь возле ратуши, в сотый раз поправляя сбрую Скима и свое снаряжение. И чего ждать, вчера же ведь договорились, что сегодняшний день Герда наконец полностью посвятит своей чудесной персоне…
Все, если не хочу любоваться на звездное небо близ Ярма, надо ехать. Руки на луку седла и холку Скима, ногу в стремя.
– Ларс!
Я чуть не перелетел через кхарна.
Заложив руки за спину, ко мне неспешно приближалась Герда.
– Здравствуй, Ларс.
– Здравствуй, Герда.
Иногда сначала сделаешь, а уж потом подумаешь. Наклонившись с седла, я подхватил девушку и посадил ее перед собой на холку кхарна.
– Поедешь со мной в Ярм?
Ждал чего угодно: возмущения, растопыренных локотков, даже сунутой под нос фиги – бывало и такое, – но Герда только внимательно посмотрела на меня и кивнула.
– Поеду. Только ты не урони меня, держи крепче.
Ским пошел рысью сам, без понукания. Понял, зверюга, что ждать больше не нужно.
Ским бежит легко, резво. Два седока для скакового кхарна не ноша.
Выехать через южные ворота, пересечь вечно спящее в тени города и холмов кладбище, пробраться по узкой дороге между Керной и Разбитым Шлемом и…
Герда восхищенно ахнула.
Оле говорит, что любить Белое Поле все равно, что собственную смерть. Оно как населяющие его метелицы, прекрасные, беловолосые, холодные. Захороводят, заманят, собьют с пути, потом поцелуют, и умрешь – счастливым. Крутит Белое Поле бураны, разевает летом полыньи на стылых озерах, убивает зимними морозами. Крадутся за вздыбившимися снегами хищники, нечисть и злые кочевники. Легко сожрет Белое Поле и одинокого глупого путника, и целый неосторожный караван.
Но бывает и оно добро и благостно, тогда смотри да дышать не забывай. Никогда не увидишь в надежном городе этой бескрайней, во все стороны шири, чистой, всех оттенков белого, где сверкающей, где матовой, не почуешь особого холодного запаха, не ощутишь той свободы, когда между землей и небом нет никаких преград, и сливаются они, а льдинки из-под острых копыт кхарна летят ввысь, чтобы ночью стать звездами.
– Ларс, – завороженно спросила Герда. – А нам долго ехать?
– Часа три.
– Хорошо, что долго.
До Ярма мы добрались спокойно. Местный стражник, с трудом обнаруженный спящим в недрах собственного дома (это днем-то!), долго не мог понять, чего от него хотят.
– Какая хлына, хеск хронист? У нас-то? Драконы милостивы! Где б она тут охотилась? До любой крыши камнем добросить. Так что наврал вам кто-то, хеск хронист.
Обратный путь в Гехт тоже был весьма хорош. Но вот в самом городе… Я хотел отвезти Герду домой, куда она скажет, но засмотрелся на мою радость и напрочь забыл, что если дать кхарну волю, тот быстро свернет к родному стойлу. Вот и въехали мы на нашу Замковую во всей красе. А там…
У дома хессы Кёб творилось Драконы знают что. Мрачный, как тилл, Оле, Хельга, подобная ледяной скульптуре, патруль стражников, взволнованные соседи. Уж не случилось ли со старушкой чего дурного? Но нет, ее резкий голосок развеял все сомнения.
– Я требую, чтобы вы немедленно спасли его!
Кого – его? Во всем мире хесса Кёб не заботится ни о ком, кроме себя. И еще своего кота.
Котище этот известен всей улице. Мощный зверюга, черный, как замыслы висельника, целыми днями восседает он на подоконнике, с бесконечным презрением созерцая улицу. Происходящее за окном, верно, сильно его раздражает, потому как злобности кот необычайной. Ходят слухи, что однажды, когда хессы Кёб не было дома, к ней забрался вор. А через некоторое время соседи услышали крики о помощи. В кровь расцарапанного и покусанного любителя чужой собственности снимали со шкафа, но прежде пришлось дождаться хозяйку дома, чтобы та утихомирила разъяренного зверя.
Так от кого же или от чего это чудище надо спасать?
– Хесса Кёб! – Оле безукоризненно вежлив внешне, но провалиться мне на месте, если он уже не готов удавить старуху. – Мы спасем вашего… гм… кота, но прежде скажите, где он и что с ним случилось.
– Гельдрик пропал. Полчаса назад я предложила ему сливок, но он не отозвался. А прочее – дело стражи. Найдите его, ведь за что-то вы получаете жалование! И уберите наконец вашу мерзкую собаку!
Вестри, обнюхивающий подвальное окно, оглянулся и неуверенно махнул хвостом.
– Да он в подвале застрял.
Опустившись на колени рядом с Вестри, Герда заглядывала сквозь прутья.
– Черный, да? Там он. Киса-киса! Не бойся, сейчас тебя достанем.
Герда уверенно отодвинула задвижки на решетке и скользнула в узкую щель.
– Кто это?! Как она смеет?! – хесса Кёб задохнулась от возмущения.
– Котик! – доносилось из подвала. – Ну как же ты так? Сейчас… Ой!
Черное взлохмаченное чудище вылетело из окошка и, сшибив одну из украшающих крыльцо ваз, выбило дверь и скрылось в доме. Хесса Кёб, окинув собравшихся гневным взглядом, последовала за любимым котом.
Я помог Герде выбраться из подвала. Не знаю, сколько веков там копилась пыль, но моя радость собрала ее всю.
– Там какие-то короба стоят, – принялась рассказывать кошачья спасительница, энергично отряхиваясь, – он между ними провалился, вылезти не мог. Странно, что не мяукал. Испугался, наверное. Цапнул меня, – Герда быстро слизнула кровь, выступившую из четырех длинных царапин.
– Куда?! Куда руки грязные в рот тянешь? – уверен, что Гудрун наблюдала трагедию с самого начала, но вмешаться решила только сейчас. – Идем к нам, умоешься, почистишься. Ты чья? Флорансы ученица? Зря ее ведьмой зовут, настоящие ведьмы тут другие.
Когда я некоторое время спустя провожал Герду до угла (дальше она не разрешала), черный котище хессы Кёб снова восседал на подоконнике. Окружающий мир ему по-прежнему сильно не нравился, кот презирал его. Чего орать, если из плена пыльных коробов его достойны освободить разве что Девять Драконов?
Я указал на черного Герде, и моя радость тихо рассмеялась.
Хороший сегодня выдался день.
Заметки на полях
– У нашей милейшей соседки горит свет, – сказала Хельга, наклоняясь с кресла к окну. – Когда я завтра выйду на улицу, хотя бы и на рассвете, она словно случайно окажется на крыльце, и я снова услышу, что распустила прислугу и пса, который несносен и уродлив, что мой брат бездельник, который связался фунс знает с кем, а мы еще и принимаем эту наглую девку в нашем доме. А если как-то удастся улизнуть, хесса Кёб явится к Гудрун занять соли, потом горючий кристалл, потом еще чего-нибудь.
– И Гудрун ее не прогонит? – удивился Оле. – Давай я встречу старую кислятину. Уж я-то ей ответить не постесняюсь.
– Не стоит. Тогда в следующий раз к списку обвинений прибавится муж-грубиян.
– Как хочешь. Все равно мы все будем жить долго и счастливо.
– И не иначе!
– Кстати, о девчонке. Слишком уж умело влезла эта Герда в чужой подвал, не спросив разрешения. Говоришь, она из приюта? Не самое благостное заведение в Гехте. Кто там заботится о детях и присматривает за ними? И чему учит?
– Капитан, не лезь. Можешь одним словом всю жизнь девочке сломать. Она сейчас как дикий звереныш: хорошо умеет выживать, а жить с людьми – нет. Ни манер, ни понятия об этикете, но она быстро учится и получше нас знает, что хорошо, а что плохо. Славная девочка.
– Точно, Хельга?
– Точно.
– Хочешь взять ее под свое покровительство?
– Уже взяли.
– А Ларсу не рано?
– Если они встретились, то, наверное, нет.
Глава 6
– …Сто сорок ступеней ведут на вершину башни.
– И там томится в заточении прекрасная заколдованная принцесса?
– Нет, там по своей воле живет слепой Пер. Он разговаривает с горгульями и узнает людей по шагам и дыханию. Вы познакомитесь, он запомнит тебя и уже никогда не ошибется, даже если ты будешь приходить сюда без меня.
– Без тебя не буду.
Что-то странное было в голосе Герды, обычно веселом и чуть насмешливом. Я оглянулся, но ученица Флорансы спокойно и заинтересованно смотрела мимо меня на витки уходящей вверх лестницы.
– А еще Пер звонарь и часовой мастер. Лучший, наверное, во всей земле Фимбульветер.
– А почему он живет в башне, а не в своем доме?
– У меня нет собственного дома.
На галерее, куда выходят двери от мастерской и комнаты Пера, стоял сам старый звонарь.
– Добрые люди из храма Леге вырастили меня и заботятся сейчас, но разве должен человек, способный прокормить себя сам, требовать от других слишком много? И вот теперь старый бездельник Пер день и ночь сидит на башне, отмеряя время и поджидая гостей. Здравствуй, Ларс Къоль. Здравствуйте, хесса… – Пер с улыбкой протянул руку.
– Герда, – завороженно глядя на старика, ученица Флорансы протиснулась мимо меня и обеими руками сжала ладонь Пера. – Герда из приюта Благого Берне. А вы действительно сирота?
– Да. Я калека, и потому меня оставили на пороге храма милосердного целителя Леге.
«Целительницы», – чуть не поправил я. Иногда вдруг вспоминаю, что Леге, Хустри и Берне – Драконессы.
– И вы сумели стать звонарем?
– Однажды я услышал, как колокол отмечает очередной час. И подумал: если время все равно нельзя увидеть, то почему бы слепому не спознаться с ним поближе?
– А можно… – тихо попросила Герда. – Можно я попробую ударить в колокол?
Пер виновато развел руками.
– Нет. Время еще не пришло. И удар должен получиться сразу. Этому учат очень долго, там, внизу. Как держать веревку, как раскачивать язык колокола. И какой звук когда нужен городу. Это зависит от очень многого. Но если, когда вы будете проходить мимо колокола, вы погладите его, ему будет приятно. И собачкам тоже. Там на смотровой площадке. Не бойтесь, собачки не обидят вас. И приходите чаще.
Пер сделал широкий гостеприимный жест, указывая на узкую лесенку, ведущую к колоколу и выше, на смотровую площадку.
– Собачки? – шепотом спросила Герда. – Он что, на колокольне псарню завел?
– Нет, это Пер горгулий так называет.
Колокол гордо выпячивал гладкий бронзовый бок. Мы с Гердой приложили ладони одновременно. И холодный металл ответил. Наверное, он просто вибрировал от недавнего звона, но казалось, что гладкое бронзовое тело подрагивает от удовольствия, радуется теплу и ласке.
Вверх от колокола ведет узкая лесенка, огороженная только прозрачными перильцами. Впечатление, будто лезешь прямо по небу. Вспомнив, как сам впервые полз по этим жердочкам и как однажды ночью спускал вниз Хельгу (наверх она взлетела, не ощущая ничего, кроме гнева на непутевого брата и тревоги за него же), я примерился помочь Герде, но моя радость уже лихо карабкалась по ступенькам. За перила она хваталась лишь одной рукой, второй как-то умудрялась одновременно придерживать подол юбки и концы наброшенной на плечи шали.
У люка, ведущего на смотровую площадку, я задержался. Раз уж Герде хватило смелости одной забраться по лесенке, то не стоит мешать ей и на самом верху. Пусть все увидит сама. Только услышав восхищенный ах, я выбрался в люк.
Но Герда не смотрела на город. Чуть расставив руки и запрокинув голову, кружилась она по площадке.
– Как тут хорошо! Совсем близко к небу.
Потом мы с разных сторон площадки смотрели на город.
– Ой, вон ратуша! – восхищалась Герда. – Маленькая какая. А вот твой дом. А это оранжерея, да? О, там и вправду прозрачная крыша! Я хочу там побывать, Флоранса говорит, там цветы выращивают.
Только от одного угла башни Герда быстро отвернулась и отошла. Она ничего не сказала, но я понял – с этого места хорошо виден был приют Берне.
Герда хотела непременно посмотреть на морду сидящей на парапете каменной горгульи, но тут я всерьез воспротивился. Моего роста хватало, чтобы перегнуться через ограждение, а маленькая Герда могла только лечь на него животом, оторвав ноги от пола. Что она и проделала нимало не задумавшись. Старый Пер встает на парапете в полный рост, но… Так же без долгих раздумий я сгреб мою радость в охапку и оттащил подальше от опасного места. Получил локтем в грудь, но не отпустил. Поборолись, потом просто попрепирались. Наконец пришли к соглашению: Герда смотрит недолго, высовывается недалеко, я держу ее крепко. Выполнили только третье условие.
Наконец любознательная моя вдоволь налюбовалась на оскаленную морду горгульи, потрогала смертоносные когти. Потянулась было к клыкам, но тут уж я не выдержал и втянул Герду обратно на площадку.
– Все, хватит. Там такой же камень, только до него не дотянутся.
– Я бы достала, – надулась Герда, – только ты помешал. Облапил, как медведь бочку с маслом.
– Боялся, что ты улетишь.
– Я же не птица, не Дракон. И метлы у меня с собой нет.
– А на лбу все равно сажа.
