скачать книгу бесплатно
Форк ровно на полпути от Снебьярга до Гехта. Да скорее ты, старый валенок! Про сарай, сгоревший тридцать лет назад, интересно разве что внукам его бывшего владельца.
Вестри вылез из-под стола, сделал круг по комнате и улегся под окном. Светлые пятнышки «бровей» высоко подняты над глазами, и вид от этого у пса тоскливый. Видимо, и ему дедок надоел дальше некуда.
Стук хвоста Вестри сливается с нетерпеливым притопыванием моего каблука.
Стук хвоста?
Дверь за спиной деда тихонько приоткрывается, и я вижу белое ушко чепца, веселый глазок, краешек улыбки.
Ну, деда, у тебя три фразы.
Старикан словно услышал мои мысли.
– А больше в дороге ничего и не случилось.
В десятый раз заверив караванщика, что рассказ его воистину бесценен для потомков и спустив деда с лестницы (очень почтительно, под локоток), я наконец выбираюсь на улицу. Герда и Вестри вышли раньше. Где же они? Справа никого, слева… Лохматый зверь наскакивает на меня и тут же мчится обратно, к важно вышагивающей по брусчатке Герде. Хорошо хвостатому, он избавлен от нами же придуманного ритуала.
Неспешно сходимся.
– Здравствуй, Герда.
– Здравствуй, Ларс.
В который раз пытаюсь галантно поцеловать даме руку, но Герда снова прячет ладошки за спину. Шершавые у нее ручки, обветренные, исцарапанные. Мне все равно, а она стесняется.
Вестри улыбается во всю пасть и, размахивая хвостом, как герольд флагом, косится на Герду – «Наша девочка!»
– Сегодня как всегда?
– Да.
Мы идем вслед за Вестри. Так интереснее, чем показывать всем известную гордость Гехта – Корону, Университет, храмы Драконов. Городской бродяга Торгрим Тильд научил меня любить город, замечать его главную прелесть – узор очищенной метельщиками брусчатки, кованые столбы фонарей, чугунные, но воздушные на вид калитки, дома под черепичными крышами, где на подоконниках за узкими окнами стоят стеклянные фонари с горючими кристаллами, согревающие растущие в горшках цветы.
Вот уже несколько дней мы с Гердой бродим по городу и разговариваем, разговариваем.
– На самом деле Флоранса мне не мать. У ведьм вообще не бывает детей, им запрещено. Вот и берут к себе девочек-сирот и учат всему, что умеют сами.
– И много ты уже умеешь?
– Вылетать в трубу – нет, – Герда лукаво улыбнулась и показала мне язык. – Это вообще сказки и вранье. А так, знаешь… Я плохая ученица. Не могу даже толком запасать время. Флоранса говорит, что мне надо заодно поучиться другому ремеслу. Я боялась, что она прогонит меня, но Флоранса смеется, что ей жалко потраченных семи лет. А я знаю, она еще в приюте поняла, что я не стану ведьмой.
– И все-таки выбрала тебя?
– Это я ее выбрала. Мы в приюте все были безродные, ничьи. Вот и сочиняли кто во что горазд. У всех обязательно были знатные родители. Одних королевских дочек имелось, почитай, человек пять. Тайком мастерили тайные знаки, подтверждающие наше благородное происхождение, потом хвастались. Многие всерьез верили, что похищены из знатных домов и однажды за ними придут. И вдруг является бродяжка и говорит, что ищет дочку. Понимаешь, это она специально так сказала, иначе девочку на воспитание ей бы нипочем не отдали. Наши все в ужасе, попрятались. А я: «Мама! Мама!» Лучше уж такая мать, чем совсем никого.
Герда, замолчав, отвернулась.
В приют попадают дети, которые не нужны. Это бывает редко. Даже если умерли родители, все равно найдутся бабушки и дедушки, дяди, тети, совсем уж дальняя родня или вассалы клана, но ребенок не будет покинут. Но если младенца оставляют на крыльце унылого дома на окраине города, от него отрекаются насовсем, лишая не только родителей, но и рода. Страшно. А Герда говорит об этом, как о чем-то грустном, но обычном.
– Ну вот, – спокойно продолжала девушка. – Флоранса договорилась, что пока я не подрасту, буду все равно жить в приюте. Куда бы она меня забрала? Тем более, у нас учили ремеслу. Чтобы не пропали после приюта. И чтобы было на что жить там. Правда, учили как-то не очень хорошо. Я не умею шить и вряд ли когда-нибудь научусь, потому что ненавижу это занятие. И прибираться терпеть не могу. Но Флоранса говорила, что это пригодится. Что если учишься, то можно стать кем-нибудь. Она часто ко мне приходила, отдавала в приют деньги, а потом мы с ней разговаривали, обо всем. Было здорово, как в библиотеке.
– У вас была библиотека?
– Да. Люди отдавали ненужные книги. И читать я умею! – Герда погрозила мне пальцем. – В приюте нас всех учили грамоте. Если охота – заходи в библиотеку, читай. Большей частью книги нравоучительные, но если порыться, можно было найти много интересного. Про странствия корабельных кланов, про великих королей, про Драконов. И про вурдов, – последнее слово Герда произнесла явно со значением и, покраснев, покосилась на меня.
Не знаю, что за книжки были в библиотеке приюта, но ученица Флорансы явно не доверяет знати земли Фимбульветер.
– Вот так и жили. А месяц назад мне исполнилось шестнадцать лет. Таких больших в приюте уже не держат. Тогда Флоранса меня и забрала. Стала учить, но выяснилось, что ведьма я слабенькая. К тому же, сейчас Флоранса со мной не занимается. Говорит, что надо присмотреть за городом, а уж потом… А куда мы пришли?
А пришли мы, чего и следовало ожидать, следуя за Вестри, к булочной хессы Торы Хольм. Тора песика привечает, угощает печеньем, вот он и сворачивает к ее заведению при каждом удобном случае. А сейчас уже открыл дверь и ввалился как к себе домой, нахаленок.
– Герда, пойдем пить барк с плюшками.
– У меня нет денег.
– У меня есть. Я хочу тебя угостить. Герда, это не считается долгом.
Судя по изумленному взгляду, в их трижды спасаемом Драконом Берне приюте не было принято просто так делиться едой.
– А это прилично?
– Хельга с Оле ходят сюда.
Раз поговорив с моей сестрицей, Герда считает ее каким-то высшим существом, благостным и непогрешимым.
– Герда, мы должны хотя бы забрать оттуда Вестри, – привел я еще один довод и открыл перед ученицей Флорансы дверь булочной. – К тому же мне холодно и очень хочется барка.
Последнее заявление оказалось решающим.
Заведение хессы Хольм разделено на две части. В первой продают конфеты, пирожные и прочие изысканные сладости. Здесь управляется Гида, Гида Прекрасная, вечная беда капитана Свана. Нет, дело здесь не в «страсти нежной», вернее, в ней, но не со стороны Оле. Свану давно и навечно нужна одна лишь Хельга, но вот молодые стражники цепочкой тянутся в кондитерскую, так, будто им поручено закупить годовой запас конфет на весь город. А в кондитерской Гида – хрупкая, нежная, которой так трудно снимать с верхней полки тяжелые торты в коробках. Ну как не помочь ей делом или хотя бы ласковым словом? Желание похвальное, но кроме стражников в городе имеются еще и студенты, и просто молодые люди мужеского полу, которые тоже очень хотят помочь Гиде. Кто более достоин этой чести, решают вечерами на площадке за храмом Хандела. Как правило, в кулачном бою, но иногда в ход идут дубинки и даже клинки. Убитых, храни Драконы, пока что не было, но многие ухажеры Гиды могут похвастаться синяками и шрамами.
Купцы идут жаловаться целыми депутациями: торговые склады от места побоищ недалеко, и сторожа не знают, то ли им хозяйское имущество беречь, то ли драки разнимать. Так никакой покровитель торговли от покражи не убережет, тем более, что повернута статуя Хандела к нехорошей площадке… э-э-э… спиной.
А разбираться со всем капитану стражи. Оле даже просил Тору рассчитать красотку, но булочница справедливо заметила, что это не поможет. Если только изгнать Гиду из города или выдать замуж. И при том ведь сама девушка ни в чем не виновата. Такая она тоненькая, беззащитная, наивная. Только Хельга однажды сказала Оле про Гиду: «Опасно считать ее дурочкой».
Недавно капитан Сван придумал новый план, как отвадить от кондитерской хотя бы стражников. После очередной драки этот страшный человек заставляет любителей сладкого съесть купленное. Все сразу. Без запивки. Перед строем. Иногда помогает.
Гида и на меня иногда посматривает и улыбается, и от улыбки этой странной делается не по себе, приятно, но тревожно. А Хельга сердится.
Сейчас, не смотря на то, что день, время для покупок не самое популярное, у прилавка томятся несколько щеголей. Гида, глядя мимо них огромными голубыми глазами, задумчиво сматывает блестящую атласную ленту.
Герда, потрясенная великолепием кондитерской, замерла на пороге, но я за руку потянул ее дальше, во вторую комнату.
Здесь, в булочной, все проще и уютней. Золотятся поджаристые корочки хлебов и кренделей, вкусно пахнет свежей выпечкой, побулькивает трехведерный самовар с барком. Хозяйка, Тора Хольм, любого посетителя встречает приветливой улыбкой. Она сама похожа на булочку – пышная, румяная, золотоволосая. Добрая. И нравится мне Тора куда больше, чем изящная Гида.
У булочницы был сейчас только один покупатель. Продубленный Белым Полем караванщик, облокотившись о прилавок, с веселым любопытством наблюдал, как Тора кормит Вестри печеньем.
– Ваша псинка, хеск хронист? – дружелюбно обратился он ко мне. – Не пропадет. Эх, кто б меня из таких ручек покормил!
Сдобная вдовушка Тора многозначительно усмехнулась, быстро взглянула на покрасневшую Герду и придвинула к самовару четыре кружки.
– Гест Гастис, – представился бородач, слегка поклонившись. – Купец из Снебьярга.
– Ларс Къоль, хронист Гехта.
Торговец не спросил, из какого почтения вурд подался в хронисты да еще в столь молодые годы, только кивнул, запоминая.
Я думал, что Герда застесняется незнакомых людей, и представлять ее придется мне, но ученица Флорансы довольно бойко назвала себя.
Тора, улыбаясь, наполнила кружки барком и поставила на прилавок блюдо с плюшками.
– Как вас наш старый Ральф, не совсем заболтал? – спросил, отпив барка, Гест Гастис. – Каюсь, в ратушу следовало пойти мне, но или дела торговые, или известия потомкам. Кстати, что нового в славном городе Гехте?
– Расскажи, Ларс, – поддержала торговца Тора. – Я заодно послушаю, что не знаю. Но сначала плюшки и барк!
Когда с угощением было покончено, все выжидающе воззрились на меня. Я призадумался. Недаром Торгрим Тильд говорил, что хрониста часто считают главным сплетником города. Что же рассказать? Про нападение на Герду ни за что не буду. Про то, что Кори ловит пакостника, мусорящего на улице? Кори… Хлына… Я и забыл про нее, а ведь хотел поглядеть в хрониках. Но до хлыны ли, когда на свете есть Герда?
– Ночью до рассвета да и вечером поздно не выходите на улицу. Недавно возле дома метельщика Кори хлына убила женщину.
Гест Гастис и Герда слушали молча, Тора испуганно ахала. Не знаю, насколько мне удалось порадовать слушателей своим рассказом, но призадумались они крепко.
– Хлына, хлына… – проворчал торговец. – Что-то я недавно о ней слышал. А, в Ярме! Они там исхитрились ее выследить и прикончить.
Ну, Ральф, ну болтун старый! Значит, от Форка до Гехта все спокойно было? Так и знал, что дед что-нибудь пропустит.
Ярм – небольшое селение в трех часах пути от Гехта. Люди там живут за счет постоялого двора и торговых складов. Своего хрониста не держат, если случается что-то важное, призывают из Гехта или же передают весть с проезжающими. Торгрим был в Ярме раза три, всякий раз ездил не по делу, а из любопытства. Один раз брал меня с собой. Странно, что в приземистом малолюдном селенье вообще завелась хлына, но жизнь чудовищ странна и людям не понятна.
Надо ехать.
Когда вышли из булочной, Герда шепотом спросила:
– Ларс, вот вы все говорите «хлына». А кто это?
Хельга подтащила кресло-качалку к столу, но поставила его боком. Это не значит, что сестра сейчас не работает. Главному прознатчику Гехта вовсе не обязательно зарываться в бумаги и яростно скрипеть пером, Хельга может хоть головой вниз с потолка свешиваться, но при этом обдумывать что-нибудь крайне важное. И соваться к ней в такие минуты – да защитят нас Драконы.
– Хеск хронист! Где вас опять фунсы носят? Вы хоть знаете, что послезавтра в город прибывает король?
Не работает. И настроение самое подходящее.
– Ну не к нам же в гости он едет.
– Лучше б к нам, суеты бы меньше было. Его Величество прибывает инкогнито, – Хельга слегка оттолкнулась от пола, приводя качалку в движение. – Стражи бегают, как озябшие. Готовятся.
– Обеспечивают порядок на улицах?
– Порядок в караулке! У них там тилл рог сломит.
– А тебя выгнали, чтобы стыдно не было?
– Сама ушла. Очень надо глядеть на их рваные подшлемники.
Хельга снова раскачалась. Старенькое кресло сердито заскрипело.
– На, – я положил на стол сверток из булочной. – Съешь и успокойся.
– Плюшечки! – Хельга приподняла уголок салфетки. – От Торы? Ум-м, как пахнут! Как ты умудрился пронести их мимо Гудрун?
– Она тесто месит.
Наша домоправительница прекрасно относится к хессе Хольм, но одного пережить не может: зачем тратить деньги в булочной, если можно прекрасно поесть дома?
– У Гудрун вкусно, и у Торы вкусно, – Хельга отщипнула кусочек плюшки. – Будет у нас вечером праздник живота. Заверни обратно, а то слопаю все, не дожидаясь Оле, и помру от обжорства и угрызений совести.
Завернув плюшки, я уселся на пол рядом с креслом и откинулся на колени Хельги. Рука сестры привычно обняла за плечи. Раньше я часто так сидел, а потом стесняться, что ли, начал.
– Ла-а-арс, отвечай, чего задумал?
– Сестра, благословишь, как старшая из присутствующих родственников? Или в Къольхейм ехать?
Откинув мне челку со лба, Хельга внимательно посмотрела в глаза.
– У-у-у… Ты что же, обольстить кого-то задумал?
– По всем правилам – со стихами, пирожными и кольцами Хустри.
– Надеюсь, ты сейчас не крутишь в кармане все три? Нет? Значит, у меня есть время подумать. Ведь девушка не знатного рода?
– Род ее вовсе неизвестен.
– Тогда как дочь вурда я должна тебя, брат мой, пристукнуть на месте, дабы ты не позорил нашу семью. Но как женщина, чей любимый муж носит фамилию Сван[1 - В фамилии вурда обязательно должна присутствовать буква Ъ. Сван- простолюдин.]…
– Значит, благословляешь?
Хельга слегка придушила меня локтем.
– Вот был маленьким, насколько жизнь проще была! Родителям все равно сам скажешь. Умеешь ведь уже отвечать за свои поступки. И, пожалуйста, дотяните до совершеннолетия хотя бы с серебряным кольцом.
Заметки на полях
Ночь. Лучшее время. Время охоты. Город затих, людишки попрятались по домам, за крепкими дверьми и думают, что они в безопасности. Пусть.
Кто-то идет. Девчонка. Маленькая, худая. Но такая молоденькая. Сладкое тело.
Остановилась, озирается. Что-то услышала или почуяла? Все равно не уйдет. Пусть только приблизится к дому. Моя. Добыча.
Подходит. Еще немного.
Где?! Где она?! Исчезла!
