скачать книгу бесплатно
– Кто меня туда пустит?
Я почувствовал, как Герда стиснула мою руку. Сама она, когда ушла из приюта и бродяжничала с ведьмой Флорансой, тоже пыталась заходить в чужие дворы. Воспоминание не из лучших.
По утрам я всегда провожаю Герду до оранжереи. Было бы время отвлечь от грустных мыслей. Но если пойдем сейчас, все вместе, наш сиротинушка точно в сосульку превратится.
– Ступайте в ратушу, – сказала моя любовь. – Я-то точно не заблужусь.
– Нет, я тебя провожу. Рик, посиди пока что в доме, я за тобой вернусь.
– А можно я с Вестри поиграю? – От предвкушения встречи с нашим псом шкет даже не заметил, что я назвал его не полным именем.
– Можно.
На объяснение Гудрун, кто такой Рик, ушло едва ли с десяток слов, и то наша добрая домоправительница их не слушала – сразу кинулась размораживать и обихаживать дитятко.
Обычно по пути в оранжерею мы болтаем о всяком разном, но сегодня Герда была неразговорчива. Односложно отвечала на мои рассуждения, кивала, и только. Даже губы для прощального поцелуя подставила будто неохотно.
– Герда, ты из-за Рика? Напоминает тебе о приюте? Если тебе неприятно…
– Что тогда? – спросила моя радость довольно резко. – Откажешься от ученика? Отправишь его обратно?
– Нет, но…
– Вот и нечего об этом говорить.
Махнув рукой, Герда почти бегом поднялась по ступенькам крыльца.
Неладно как-то мы сегодня простились.
Но надо идти за Риком, а потом в ратушу.
– Ларс!
Герда кинулась ко мне, как перед долгой разлукой. С крыльца не сбежала – спрыгнула через ступеньку. Крепко обняла, прижалась.
– Ларс…
– Гердочка, да что случилось?
– Ничего, – не поднимая глаз, она отрицательно покачала головой. – Просто я буду по тебе скучать. Зайдешь за мной вечером?
– Конечно. Если получится, то и днем загляну.
– Днем не надо. Занимайся Риком. Не всем же так повезло с семьей, как мне.
***
Когда я вернулся домой за Риком, мой новоявленный ученик, сидя за столом, с аппетитом уплетал сырники, а довольная, как купец на ярмарке, Гудрун как раз сгружала со сковородки на тарелку очередную порцию. Вестри пристроился рядом и получал ровно половину от каждого поджаристого кругляша. Меня тут же призвали присоединиться к трапезе, но я, сославшись на то, что больше люблю это блюдо холодным, да и завтракал недавно, а сейчас надо наконец добраться до ратуши, отказался и забрал дите из домашнего уюта.
– Запоминай дорогу. Сегодня сам обратно пойдешь, и завтра с утра прямо в ратушу. Покажешь чернильницу, пустят.
– А меня Гудрун ужинать пригласила. И велела, чтобы я тебя обедать домой привел.
Следовало ожидать. Похоже, в борьбе за трехразовую кормежку семьи в родных стенах у нашей домоправительницы появился надежный союзник.
– Тогда тем более дорогу запоминай. Оба раза сам пойдешь.
– А ты чего? Опять к своей Герде отправишься? Слушай, правда, что она тоже из приюта? Я ее не помню! Это ее ведьма забрала?
– Правда, но вспоминать об этом Герда не любит. О приюте, в смысле.
– Чего уж тут любить! – понимающе покивал сирота. – А ты чего без шапки ходишь?
– Мне так нравится.
– Ну дурной! В шапке же теплее!
Я хотел попросить Рика, чтобы он придержал свое мнение, но вспомнил, с каким замерзшим видом топтался шкет у калитки. Взглянул внимательно – да, в задачи приюта Благого Берне явно не входит, чтобы по улицам шастали сварившиеся дети.
К счастью, до ратуши мы дошли быстро.
***
День выдался на редкость суетной. Народ, проведав, что хронист, которого три недели невесть где фунсы носили, наконец вернулся в город, пошел в ратушу стройными рядами. Удивительно, как эти прекрасные люди раньше жили без подтверждения историй собственных семей.
Вообще-то архивом должен ведать отдельный человек, но хитроумный наш хессир бургомистр решил, что больше чем на одного служащего здесь задач не наберется, будут работники ратуши какое-то время бездельничать, так что лучше платить двойное жалованье хронисту, но спрашивать с него за все.
А еще за время моего отсутствия в город пришли аж три торговых каравана и принесли вести о том, что творится за пределами Гехта. Обычно хронист встречает купцов у ворот, или те присылают гонца в ратушу, но так или иначе летописи составляются по свежим устным рассказам. В этот же раз предводителям караванов пришлось, на чем свет стоит кляня блудного хранителя истории, все записывать самим. Строчили на коленке, на каких-то хозяйственных обрывках, будто курица левой лапой корябала. К тому же купцы больше привычны иметь дело с цифрами, чем со словами, четко описать свои дорожные наблюдения не все могут. Много времени и сил ушло у меня после на то, чтобы разобрать эти памятные листки.
Счастье еще, что главный прознатчик Палаты Истины в Гехте – моя родная сестра, так что хотя бы отчет о случившихся в городе правонарушениях я получу спокойно и в удобочитаемом виде.
Рик, вытаращив глаза, носился следом за мной из кабинета на втором этаже в подвал, где хранился архив (несколько раз я плюнул на полагающуюся наставнику солидность и, пока никто из взрослых не видел, попросту съехал вниз по перилам), задвигал короба с документами, ставил на место тома хроник, подавал мне отточенные перья, а когда я отослал его к Гудрун обедать, рванул, как заяц от совы. Да, вот такая она, жизнь хрониста. Одна из ее сторон.
Сам я есть не хотел, да и некогда было. Надо, пока не начались вечерние приемные часы, заглянуть в несколько городских заведений, узнать тамошние новости. Кстати, не забыть прояснить с хессиром бургомистром вопрос о способе перемещений Рика. Меня Торгрим Тильд начал брать в поездки по служебным надобностям на третьем году обучения, когда Скима поставили под седло. Но одно дело вурд, которому семья в состоянии подарить собственного кхарна, а другое – безродный сирота.
Под конец своих разъездов по городу я заглянул к хеску Гольсту, ювелиру, и заказал для Рика чернильницу. Даже если мелкий убоится трудностей жизни хрониста и завтра с утра просто не явится, пусть вещица будет – подождет следующего ученика, ведь от наставничества мне теперь уже не отвертеться.
Еще я успел на рынок, прикупил у симпатичной румяной бабуси теплый башлык и вязаные перчатки.
И конечно же, заглянул в оранжерею – жаль, ненадолго, всего минут на десять, но хоть за руки с Гердой подержаться. Моя любовь повеселела, но все равно заметно было, что что-то ее тревожит. Спросил – так и не ответила. Ладно, дома разберемся.
***
Рик подаренным теплым вещам обрадовался.
– Ух ты! Сколько заплатил?
– Сколько просили. Годится?
Шкет замотался башлыком, радостно помахал всунутыми в перчатки руками.
– Ага!
– Сними пока, здесь тепло, зажаришься.
– Ага, – повторил Рик, любуясь растопыренными пальцами. – А можно, когда домой пойдем, я все у тебя до завтра оставлю?
– Смысл? На улице замерзнешь.
– В приюте не любят, когда мы чего-то из города приносим.
Теплота в моем отношении к приюту Благого Берне стала такой, что рядом масло замораживать можно.
– Дома, у Гудрун, имею в виду, все нормально?
– А чего там? Ругалась только сильно, что ты не пришел. Сам-то ел?
– Нет, некогда было.
– Некогда! На базаре был, там в обжорном ряду потрошков вареных навернуть можно.
– Такое не употребляю.
– Ну и зря. Дешево, а дают много. Ну, давай хоть сейчас…
Выставив на стол принесенный узелок, Рик развязал платок и явил миру миску с утренними сырниками.
– Налегай. Тетка Гудрун велела, чтобы я проследил.
***
Припозднились мы с Гердой знатно. Долго бродили по заснеженным улицам, как в самом начале знакомства, когда каждый раз, хотя пора уже было проститься и разойтись до завтра, мы все не могли расстаться. Герда была задумчива, и я молчал, боясь сказать неловкое лишнее слово.
Наконец добрались до дома. Еще только когда входили в столовую, я понял: что-то будет. С такими лицами семья сидела, когда я притащил раненую ворону. Что из этого получилось – рассказ особый.
А сейчас, судя по тому, что рыжий, вместо того, чтобы приближаться к приюту Благого Берне, восседал рядом с Гудрун, разговор пойдет вовсе не об опоздании к ужину.
– Рик будет ночевать у нас, – непреклонно заявила домоправительница. – Нечего дите одного в темноте по улицам гонять. Вот пришел бы Ларс раньше, хотя бы отвел.
Я покосился на родственников. Хельга, хозяйка дома, только философски пожала плечами, а муж ее Оле многозначительно хмыкнул. Я был как раз в возрасте Рика, когда сестра забрала меня из Къольхейма, а Сван взялся за воспитание не своего ребенка. Только капитан опекал младшего брата любимой женщины добровольно.
А вот сиротинушка наш, судя по широкой щербатой улыбке, был этим миром и своим в нем положении искренне доволен.
В общем, если кто и считал, что нельзя тащить в дом всех, кого подобрал на улице, будь то щенок, ворона или воспитанник приюта, вслух этого не сказал. Только Герда по-прежнему была грустна и задумчива и, как поужинали, сразу утащила меня в нашу комнату. Время было уже позднее, да и сам я хотел поговорить с любимой женой.
– Герда, что случилось? – спросил я, обнимая ее. – Тебе не нравится, что Рик будет бывать у нас в доме? Напоминание о приюте?
– Нет. Пусть хоть немного поживет в нормальных условиях. Отъестся, отдохнет. А ты заметил, как рада наша Гудрун – в доме вновь появился ребенок. К тому же говорят, что ученику полезно проводить побольше времени рядом с учителем.
– Я за Торгримом хвостом не таскался.
– У тебя были Хельга и Оле. Как первый день в роли наставника? Только делами города занимались или еще разговаривали? Рик рассказывал что-нибудь о приюте? А обо мне?
– Сказал, что он тебя совсем не помнит. Герда, все-таки что тебя огорчает? Я снова что-то не знаю?
Вместо ответа моя радость обняла меня за плечи и уложила рядом с собой на постель.
– Устал?
– Да. День сегодня такой суетной.
– Вот и пусть он скорее закончится. Все вопросы, дела, тревоги – завтра за порогом. А сейчас я хочу, чтобы ты был только мой.
Закрыв глаза, я послушно отдался во власть родных рук, которые распускали кожаный шнурок, стягивающий волосы в хвост, расстегивали пуговицы и пряжки, гладили, и сам отвечал на ласки, целовал мою любимую.
– Герда, милая моя, хорошая, я хочу, чтобы ты была счастлива.
***
Защита Оле Свана в принципе непробиваема. Кажется, легче вышибить дверь донжона какого-нибудь замка, чем добраться до обороняющегося капитана стражи. Движения экономные, палаш лишь чуть смещается, но всякий раз оказывается точно на пути моей шпаги. И при этом ясно, что Оле в любой момент может перейти в атаку, и тогда поединок скоро закончится. Это учебный бой, когда осваиваешь новые приемы или оттачиваешь уже знакомые, может длиться долго. А в настоящей драке капитан за это время одолел бы уже трех противников. Покрасоваться, похвастаться мастерством допустимо в дружеском поединке, настоящий же заканчивается после двух-трех ударов; будешь рассусоливать – и пусть даже менее сильный и искусный, но проворный враг достанет тебя.
Сейчас именно учебный, неторопливый и внимательный поединок. Хорошо хоть в последнее время Оле Сван, отбивая мои наскоки, перестал делать скучающее лицо и демонстративно зевать.
Новая серия выпадов и блоков – и мы снова отпрыгиваем в стороны, как дерущиеся коты.
– Ну, примерно так, – согласился Оле, описав палашом красивую восьмерку и загнав клинок в ножны. – Тебе чего, ребенок? Выходи уже, нечего из-за угла подглядывать.
Рик выбрался на простор двора, но скромно встал у стеночки.
– Мне хесса Хельга велела – иди, мол, на двор, посмотри на наших.
– Понравилось? – продолжал вопрошать капитан строгим голосом.
– Не-а. Вы ж как фунсы прыгаете, ничего не понятно.
Не часто Оле Свана можно увидеть удивленным.
– И учиться такому не хочешь?
– А чего мне учиться? Железяки такой у меня нет, а если и будет, так когда еще. А на кулачках вы умеете? Чтоб любому врезать.
– Можно и на кулачках, – задумчиво потер подбородок Оле. – А еще бегать быстро.
Рик призадумался.
– От всех не убежишь, – наконец вздохнул он. – Учите сдачи давать.
***
