скачать книгу бесплатно
И потянулась погладить по голове.
Когда приходят посторонние люди, она всегда такая, хоть барк с ней для сладости пей. Но Кочерга хоть просто дура, не злобная и безопасная. А вот до нее была… Все знали, что в ящике стола хессы попечительницы лежит свернутый мужской ремень и она пускает его в ход охотно и весьма искусно. И дела в приюте Благого Берне тогда творились страшные. Хорошо хоть злыдню два года назад прогнали. Скандал был знатный, с участием даже Палаты Истины. Жаль, что Рик тогда был еще слишком мал и подробности узнать не догадался.
А толстый бургомистр тем временем разглядывал хилого приютского сироту с явным неодобрением, и Кочерга, занервничав, решила поднять воспитаннику цену:
– Очень способный и любознательный ребенок. Толковый, неленивый. Я уверена, из Рика получится хороший ученик хрониста.
***
Кто такой хронист и зачем он вообще нужен, Рик понятия не имел. Знал, что есть в Гехте некий тип, который фунс знает зачем записывает все, что происходит с людьми, и даже деньги за это получает. Странно, но у них там, в городе, свои причуды, еще не так зажираются. Зачем, например, было ехать от приюта до ратуши на санях, если пешком можно дойти всего лишь за какой-то час? Чтобы быстрее? Так куда спешить, если явились, поднялись на второй этаж, а потом долго сидели в чьей-то комнате, от пола до потолка уставленной шкафами с толстыми большими книгами, и за все время заглянул только какой-то усатый мужик в стражнической каске и кирасе.
– Къоль не появлялся?
– Нет.
– Ты ж мышь!
Умотал.
От скуки Рик пытался представить себе будущего учителя. Наверняка важный человек, раз бургомистр его ждет, а капитан городской стражи (Рик вспомнил, где видел усатую физиономию и слышал запоминающееся выражение про мышь!) разыскивает. А все важные люди толстые. Большие. У капитана череп бритый. У хрониста наверняка тоже. А еще он все про всех знает, значит, должен быть похож на волшебника из сказки. У дочки одного из прежних хозяев имелась книжка чудесных историй. Девчонка была не вредная, не то что ее родители, давала посмотреть картинки. Волшебник там был с длинной седой бородой, у хрониста такая же.
Он смотрит в хрустальный шар и так все узнает. А на детей ему просто так взглянуть достаточно. Вот про Рика он сразу все поймет. Даже про булочку, что он вчера взял на кухне. Так вкусно пахла… А зачем Кочерге три, когда у других ни одной? Рик бы и сам признался, когда честно говоришь, это не воровство, но попечительница сразу принялась визжать, слово не вставишь. А если хронист тоже начнет ругаться?
Рик на всякий случай спрятался за креслом, в котором развалился бургомистр. Ну его! Лучше сначала присмотреться.
– Ага, хеск Къоль! Наконец-то соизволили.
Рик решился выглянуть из своего укрытия. На пороге стоял совсем молодой парень. Длинный, худой и встрепанный, светлая челка по глазам.
А хронист где? Умудренный, белобородый и с хрустальным шаром? Что, эту каланчу пожарную и предстоит слушаться и называть учителем? Да в приюте народ в разы серьезней! А этот чистенький, ухоженный – явно домашний, мамина радость.
Не-ет, посмотрим, какая от хрониста может быть польза, вдруг и вправду научит чему-нибудь дельному, а слушаться его – шиш, маленький еще, чтоб командовать. А драться повадится, так убежать можно.
Рик думал, что бургомистр начнет расхваливать его, в точности повторяя слова Кочерги. Во всяком случае, так всегда бывало, когда сиротинушку приводили к новым хозяевам. Но толстяк бросил несколько непонятных фраз и был таков. Разбирайтесь, мол, сами.
Патлатый дылда вытащил из-за стола обычный – не чета роскошному креслу! – стул и, развернув его, уселся задом наперед, положив руки на спинку. На безымянном пальце тонкое золотое кольцо. Женатый, что ли? Когда успел? И зачем?
– Ну, Рик…
– Я Хрёдерик! – вот так сразу себя обозначить.
– Хорошо. Что теперь с тобой делать?
– Не знаю.
Ну, паря, ты и вопросы задаешь! Тебя назначили главным, ты и думай. А я просто постараюсь извлечь из ситуации как можно больше пользы.
– А мы обедать будем?
Глава 2
Когда я был в возрасте Рика, Оле Сван здорово портил мне жизнь разнообразными кормежками. Родная сестра так не заботилась о насыщении юного растущего организма, как Хельгин, тогда еще безнадежный, воздыхатель. Хорошим аппетитом я никогда не отличался, но беспощадный капитан, заявив, что яблоко и пряник – это не обед, каждый день таскал меня в трактир «Три петуха». От бесконечных мисок с наваристой похлебкой меня избавила бурная истерика (единственная, которой Оле и Хельга были свидетелями), а от прочих изысков городской кухни – состоявшийся через пару лет серьезный разговор и заступничество Гудрун (прежде, правда, пришлось дать нашей домоправительнице, она же нянька, она же кухарка, торжественную клятву кушать дома). Но сейчас дите само рвется подкрепиться. Ну ладно.
Куда идти? Домой не хочется. У Гудрун, конечно, в любое время суток найдется, чем накормить оголодавших «детей», но быстро мы не уйдем. Добрая женщина три часа будет выяснять, откуда Рик взялся, как ему живется в приюте, как получилось так, что он вообще там оказался, а потом столько же ахать и вздыхать, жалея сиротинушку. Мы с Гердой ходим в булочную Торы Хольм, но вроде как одним барком с плюшками и даже с пирожными детей кормить нельзя. Остается все тот же трактир «Три петуха».
Плохо то, что мне там тоже придется что-нибудь есть. А настроения никакого. Но надо. Ведь даже если весь стол перед Риком будет уставлен харчами, а я стану сидеть с одной кружкой пива, точно прослыву скупердяем. Ладно, кур почтенный Эмиль Кёккен жарит совсем недурственно.
***
– Вкусно, – одобрил Рик, разделавшись с двумя куриными котлетами. – Только дорого. На базаре целая тушка столько стоит, сколько с тебя этот пройдоха за вот такой кусочек содрал.
– Тут же еще грибы, специи, масло.
– Грибы трактирщик сам разводит, – перегнувшись ко мне через стол, доверительно зашептал приютский сирота. – Я оранжерею тут заметил, стекла блестят. А масло на сковороде наверняка целый день не меняет. Из курицы жир вытапливается, ничего не подгорает. Потом на нем же хлеб обжаривают. У нас в приюте все время так делают, чтобы запах с кухни был, а мяса поменьше уходило. Кочерга… хесса Килль говорит, что простота и умеренность в пище – во благо. Только сама ох и трескает! А сюда ты больше не ходи – дорого. Я потом тебя научу, где на базаре поесть можно.
– Приветствую достойных хессе.
Возле нашего стола стояла Хельга.
Кто видел мою сестру, уже не забудет. Высокая, худощавая, с осанкой воистину королевской. Светлые блестящие волосы заплетены в роскошную косу, свернутую на затылке «розой». Тонкое белое лицо было бы красивым, если б не пристальный холодный взгляд прозрачных глаз. Форменный плащ Палаты Истины, значок с серебряным следом росомахи у ворота, темное строгое платье, шпага у бедра. Хельгу Къоль, главного прознатчика Гехта, можно или отчаянно, до дрожи в коленях, бояться, или столь же неистово любить.
Сестра дождалась, пока я встану и отодвину для нее стул, хотя дома, да и на службе, она, наплевав на этикет, всегда справляется с мебелью самостоятельно, может даже, если руки заняты, выдвинуть ногой. Но здесь люди смотрят, а Хельга благородная дама. И это надо дать понять.
– Хельга, это Рик.
– Я Хрёдерик! – осмелился вякнуть оробевший шкет чуть ли не из-под стола.
– Хрёдерик, Славой Могучий. Похоже. Хельга Къоль, главный прознатчик.
– И моя сестра.
– И откуда же Хрёдерик взялся?
– С этого дня он мой ученик.
– Ученик. – Идеальные ногти Хельги побарабанили по столу. – Значит, хессир Тюккерт все же добился своего, город без хрониста не останется. Но вся Замковая улица убеждена, что к нам из Къольхейма приехал то ли очередной родственник, то ли член клана. Хесса Кёб звонит по всем углам, что это мой ребенок, покинутый во младенчестве. – Сестра придирчиво оглядела оцепеневшего Рика, будто пытаясь найти хоть какое-то сходство с тринадцатилетней Раннвейг, своей дочерью от первого брака. – Ларс, ты бы обозначил статус своего ученика, чтобы слухи и домыслы сильно не разрастались.
Прикинув так и эдак, я снял с шеи хрустальную чернильницу-дракончика и протянул ее Рику.
– Надень пока что.
– А это что? – подозрительно спросил шкет.
– Знак. По нему узнают хрониста. Потом сделаем тебе такую же свою.
– Слова скажи, хоть парочку, – вздохнула Хельга.
– Я, Ларс Къоль, хронист города Гехта, нашел ученика и преемника.
– А драться не будешь? – подозрительно спросил приютский сирота.
– Нет.
– Правда?
– Хронисты не лгут.
– Идет! – расплылся в щербатой улыбке Рик. И, цапнув одной рукой чернильницу, вторую протянул мне. Пришлось пожать.
– Здорово! – восхитился шкет, разглядывая маленькое изображение Магта Изначального. – Хрустальная? А если в нее посмотреть, что увидишь?
– Чернила.
***
Остаток дня прошел спокойно. Вспомнив, чему меня учил Торгрим Тильд, я рассказал Рику об обязанностях хрониста, а потом разрешил полистать летописи прежних времен. Хотел отпустить мелкого задолго до окончания присутственного времени, но тот заявил, что города не знает и дорогу до приюта сам не найдет. На вопрос, как же в таком случае добрался до ратуши, ответил, что его привез в санях хессир бургомистр. Можно было б и проводить дите, но я должен был встретить Герду из оранжереи. Хотя в это зеленейшее учреждение все приходят, когда захотят, и так же его покидают, моей радости совесть не позволяет злоупотреблять чрезмерной добротой хеска Брума: припозднившись с утра, она хотела хотя бы оставшиеся положенные часы отбыть честно.
Герда всегда знает, когда я приду, даже если являюсь раньше срока или, наоборот, задерживаюсь. Говорит, что просто чувствует. Никогда сразу на порог не выйдет. Это дома, едва прикрыв за собой дверь, я попадаю в теплые родные объятия. Тут же надо постоять хоть пять минут, щурясь на фонари, делая вид, что меня безмерно интересует нечто, находящееся напротив оранжереи. Дождаться, пока сзади зазвучат быстрые шаги, и мягкие ладошки закроют мне глаза, и сердце замрет от счастья и нежности, а потом быстро обернуться и обнять любимую. Это может казаться несерьезным, ребяческим, но так важно для нас с Гердой.
– Чего мы здесь торчим? – недовольно поинтересовался Рик.
– Жену мою встречаем.
– А зачем?
Ответить на наивный детский вопрос я не успел. Словно в порыв теплого нездешнего ветра попал, когда меня обхватили руки Герды.
Обнявшись, мы закружились по заснеженной улице.
– Эй, тут скользко, не свалитесь!
Про дурной пример младшим я как-то забыл.
– Эта, что ли, жена? – Заложив руки за спину, Рик беззастенчиво рассматривал мою радость. – Ничего. Ну что, идем?
– Ларс, а это кто? – Герда с удивлением взглянула на незнакомого наглого шкета.
– Это Ри…
– Я…
– Хорошо, Хрёдерик. Его сегодня назначили ко мне в ученики. Герда, он из приюта, обратно отвести надо, ребенок город не знает.
Любовь моя разом погрустнела. Три года, как Герда рассталась с приютом Благого Берне, а упоминания об этом хранимом Драконами заведении ей до сих пор неприятны.
– Тебе не надо туда ходить. Проводим тебя домой, там меня подождешь, ладно? А я Рика отведу, заодно Вестри выгуляю.
Герда кивнула согласно, но печально.
Уже на полпути от приюта домой я подумал, что мог бы просто остановить на улице извозчика и, вручив ему монету, отправить Рика в санях. Почему умные мысли всегда приходят слишком поздно?
***
Я успеваю отразить хитрый удар, идущий сверху наискось, но за ним тут же следует еще один. Противник, отчаявшись достать меня прямым выпадом, с бешеной скоростью работает «в клинок», не давая перейти в контратаку. Скоро рука у меня устанет, тогда…
Оле Сван легко дерется всем против всего – и меня учит. Нынешняя его тактика больше подходит мечнику, но где гарантия, что противник всегда будет являться с равноценным оружием? Со шпагой против стражнического палаша идти не так скверно, как на алебарду. Но принцип защиты тот же – отступать, беречься, выжидать момент.
И я дождался.
Смешно было и подумать, что Оле решил мне поддаться. Это не было ошибкой, просто уставшее тело может на миг подвести даже лучшего бойца. Капитан Сван не зря учил меня караулить именно такие промахи. Я шагнул под палаш, снова приняв его на гарду, и одновременно выбросил вперед руку с дагой, метя противнику в бок. Почти достал. Почти, потому как слаб я, щеня глупое, против первого мастера клинка Гехта. Капитан развернул корпус самую малость, но дага прошла мимо, а палаш, отстранившись от шпаги, сверху вниз клюнул меня в плечо.
– Царапина, – констатировал Оле. – Но в принципе действуешь правильно. Почему не парировал дагой?
– Не хочу остаться без пальцев.
– Верно мыслишь, – похвалил капитан стражи. – Сейчас пока что хватит. Дуй на службу. Вечером продолжим.
– Оле, а можно завтра с утра? Я встану пораньше. Вечером хочу с Гердой побыть. Вчера мало получилось, она расстроилась.
– Н-да. – Сван ловко развернул палаш и зажал его под мышкой. – Чем дольше моя дочечка замужем, тем большего внимания хочет. Скоро совсем тебя из рук выпускать не станет. Будь ее воля, сутками бы дома сидела, и чтобы ты у нее на коленях лежал.
– Я люблю Герду.
– Так и люби, кто тебе запрещает? Я вот Хельгу тоже люблю и уважаю. А она – меня. И я, скажу тебе, счастлив был бы, если б жена моя дома у камина сидела, крестиком вышивала, что ли, ей нравится, а не преступников вычисляла и потом признания из них тянула. Но Драконы нас всех упаси, чтобы свою жизнь под кого-то ломать. Ничего доброго из этого не получится, да еще и любовь уйдет. А сейчас ответь-ка мне правду: Хельга вчера говорила, у тебя ученик появился?
– Да, бургомистр сироту из приюта привел.
– Ты ж мышь, добился-таки Тюккерт своего! Еще и приютского пристроил. Только что-то получится, если один мальчишка другого учить станет? В фехтовании сам натаскивать собираешься?
– Ну-у…
– Ложки гну. Ладно, давай его сюда. Нет, не видать мне с вами спокойной старости!
***
– У-у, я думал, вы вообще не выйдете!
Рик топтался у калитки. Судя по тому, что нос у шкета красный, как солнце на закате, торчит он тут уже давно.
– Ты что здесь делаешь?
– Тебя жду.
– Почему в ратушу не пошел?
– Я дорогу не помню.
– А просто в дом зайти?
