скачать книгу бесплатно
Венценосные воды Невы.
1931
…И ты, между крыльев заката
…И ты, между крыльев заката.
Как луч в петербургской листве.
Проходишь под аркой Сената
К широкой, спокойной Неве.
Мой город… он – голос и тело,
Сквозь зданий облупленный мел.
Он голубем сизым и белым
На финские топи слетел;
Он вырос из грубого хора
Московской, тугой суеты —
Мой голос, мой голубь, мой город,
Родной и высокий, как ты.
1929
На Охтенском мосту
Чешуйчатые башни
На Охтенском мосту.
Где лед скользящей пашней
Развернут на версту.
Фонарь, ведро олифы —
Расплесканный уют…
В двух горенках – два скифа —
Привратники живут.
Они сметают мусор
В железные совки —
Окурки, шпильки, бусы
И драные кульки.
А в полдень – входят важно,
У ветра на счету,
В чешуйчатые башни
На Охте иском мосту.
1933
Михайловский замок
В гранитном, северном цветке
Осколок мрачного преданья —
На зыбком, медленном песке
Безумьем созданное зданье.
Оно у кованых перил
Коробкой смятою застыло. —
Не правда ль, Павел, ты любил
Свою кирпичную могилу?
Как пешеходы вдоль реки,
Сквозь жизнь ты шел, из зала в зало…
И в черных рамах глубоки
Окон белесые провалы.
На киноварь стены крутой
Лег иней сединою мудрой:
Так падал некогда сухой
На запах крови запах пудры.
И, смутный раздвигая сон,
Под букв литою позолотой,
Стальные челюсти времен —
Еще смыкаются ворота…
Истошный окрик стих и слег.
И, меж деревьев, над водою,
Едва приметный огонек
Горит зеленою звездою.
И вдоль дорических колонн —
Их ровно десять вывел Бренна, —
Другие дни берут разгон:
И с каждым солнцем неизменно
(Курносый пасынок судьбы.
Сухим смешком своим залейся!)
– Горячий хлеб и новый быт
Несут с собой красноармейцы.
1928
Адмиралтейство
1
Вянет солнца нежная солома.
И, разрозненный, струится луг
Мимо львов Лобановского дома.
В золотой адмиралтейский круг…
Мне своих не переставить ларов:
Будет сниться – чуть взгляну назад —
В рыхлый камень пеленал Захаров
Этот узкий, длительный фасад.
Только б так, по скату лет суровых,
Всё идти, но с молнией в руке —
И лепную прелесть дней петровых
Не доверить ломаной строке.
1928
2
В ромашках свод, тенист и узок.
Я солнце видеть не могу,
Где зданье пористой медузой
Распластано на берегу.
Немецких плотников услада.
Над запыленным гравием крыш.
В зеленых водорослях сада
Ты рейнским золотом горишь.
Каких героев приближенье
Твою пронижет чешую?
В гранитной чаше отраженье
Качает ветер, как ладью.
И время полною струею
Реки отягощает ход…
Обличье ложного покоя
Глаза, шаги сюда влечет:
И вновь вернее всех объятий
Перебивая память, тут
Лепными щупальцами схватит
Меня адмиралтейский спрут.
1933
Адмиралтейство
В<севолоду> П<етрову>
Маргаритками цветет Империя.
Желтым полем нежно выгнут свод.
Зданье – лебедь с выпуклыми перьями —
Славы первенец – парит… плывет…
Шкуркой – лисьей или горностаевой —
О, распластанное на ветру
О, двухцветное, – крошись, истаивай,
В солнце врезанное ввечеру.
Ты – стройнее гениальной памяти —
Временем чуть выветренный кров.
Пористый ковчег – нельзя, слова не те
Отпечаток предадут петров…
Или, ревностной медузой выскользнув,
Ты – Неве песчаная коса? —
Здесь эпоха повернула циркуль свой,
Век простер лепные паруса.
Что ж, из имени петрова вставшее,
Вдруг стихами легшее в персты,
Маргариткой отцветай, ромашкою:
Мне гадать еще поможешь ты.
1933
Фельтен
С глухой конюшни крик истошный.
Французский говор в свисте пург —
Екатерининский, роскошный.
Тяжеловесный Петербург.
Но, в полукругах ломких линий,
В крутых извивах – путь огня! —
Она, смотри, цела доныне,
Прямая линия твоя.
Дубы Петра сухой и четкий
Пленил навеки твой чугун;
Высокий строй твоей решетки —
Как пение гранитных струн…
Какой судьбой – никто не скажет
И меньше всех, быть может, ты —
Но всходят стены Эрмитажа,
Геометрически просты.
Колокола и окна – немы,
Но церковь – нет, я не могу:
Она лепною теоремой,
Голубкой стынет на снегу…
И пусть Невы разбита дельта