скачать книгу бесплатно
– Все твои мечты были даны извне. Каждую тропу, по которой ты ступал, для тебя находили другие, – продолжил Таристан. Струи дождя стекали по клинку. – В день нашего рождения была предрешена твоя участь, Кортаэль, а вовсе не моя.
– И что же ты выберешь сейчас, брат?
Таристан приподнял подбородок.
– Я выбираю жизнь, которую должен был прожить.
Снова раздался потусторонний звон колокола. На этот раз он звучал еще раскатистее.
– Ты дал мне возможность сдаться. – Таристан изогнул губу. – Боюсь, я не смогу ответить тебе тем же. Ронин?
Маг воздел к небу белые как снег ладони.
Сирандельцы отреагировали так быстро, что Эндри не поверил своим глазам. Они выпустили три стрелы, целясь наверняка: в сердце, горло и глаз. Но стрелы вспыхнули и сгорели в паре дюймов от лица Ронина. Новые стрелы полетели в цель с той же невероятной быстротой, но все они загорались под алым взглядом и не оставляли после себя ничего, кроме струек дыма, терявшихся среди капель дождя.
Кортаэль поднял меч высоко над головой, намереваясь разрубить Ронина пополам.
Таристан опередил его, парируя удар. Раздался лязг стали, ударившейся о сталь. Неотличимые друг от друга лица братьев застыли в паре дюймов друг от друга.
– То, чему ты научился во дворце, – прошипел он, – я с еще большим усердием освоил в трущобах.
Маг соединил ладони. Раздался скрежет камня, еще один раскат грома и наконец шипение жидкости, словно на раскаленную сковороду вылили масло. Эндри обернулся в сторону храма, и по его телу прокатилась волна ужаса. Древняя святыня больше не пустовала. Ее двери распахнулись под напором дюжины белых рук, покрытых пеплом и сажей. На коже существ виднелись кровоточащие язвы и раны, из которых проглядывали кости. Эндри не видел их лиц и был благодарен за это судьбе: он даже не мог вообразить себе подобный кошмар. Из храма вырывался пульсирующий поток ослепительно-яркого света, в то время как из проема двери появлялись и разбредались по поляне все новые тени.
Соратники обернулись на шум, и их лица застыли от шока.
– Пепельные земли, – выдохнула Роуэнна из Сиранделя.
В ее округлившихся золотистых глазах читался тот же ужас, что Эндри ощущал в своей груди, пусть он даже не представлял, что она имеет в виду. На мгновение она оторвала взгляд от храма и перевела его на коней, привязанных на вершине холма. Прочитать ее мысли не составляло труда.
Ей хотелось спасаться бегством.
Кортаэль и Таристан по-прежнему стояли на краю поляны, скрестив клинки.
– Это Веретено? – проревел Кортаэль в лицо близнецу.
Во взгляде Таристана блеснуло злорадство.
– Да, и оно уже разверзлось, открыв проход, – произнес он и молниеносным движением ударил Кортаэля локтем по лицу. Раздался треск, и великий лорд упал на землю. Из его сломанного носа алой струей текла кровь. – Ты же не считаешь меня болваном?
Дом издал боевой клич Древних и бросился на мага. Его тело двигалось по изящной траектории, пока волшебник не поднял руку. Всего одно мимолетное касание – и принц Айоны отлетел на несколько ярдов и упал в грязь.
Зловонные мертвецы дюжинами выбирались из храма, наваливаясь друг на друга. Некоторые были ранены тяжелее других: они ползли на переломанных конечностях, грохоча липкими черными доспехами. Они походили на смертных, но их тела были словно вывернуты наизнанку. Почти все сжимали в руках изломанное в бою оружие: ржавые железные мечи и зазубренные топоры, треснувшие кинжалы и расщепленные копья. И все же лезвия оставались острыми и смертельно опасными. Сирандельцы осыпали орду мертвецов дождем из стрел: первая волна пала, словно пшеница под серпами жнецов. Этих существ можно было убить, но все же их число лишь увеличивалось. Они несли за собой вонь, в которой безошибочно угадывались запахи дыма и жженой плоти. Из храма, в котором горело Веретено, дул жаркий ветер, принося с собой облака пепла.
Эндри застыл на месте, едва дыша. Он мог лишь смотреть, как на Соратников набрасывается израненная и окровавленная армия трупов из иного мира. Они живы? Или мертвы? Эндри не мог ответить на этот вопрос. Однако они не приближались к Тристану и Кортаэлю, заключив их в странный круг, словно им было приказано позволить братьям сразиться друг с другом.
Копье Окрана танцевало, с неуловимой легкостью описывая полукруг за полукругом и протыкая глотки существ насквозь. Галлийские рыцари построились в привычный боевой порядок, встав по углам треугольника, и вкладывали в удары всю свою мощь, так что их клинки вскоре покрылись черными и красными пятнами. Сурим и Наур мелькали по полю боя размытыми пятнами, танцуя с коротким мечом и кинжалами в руках. Они несли за собой разрушение и оставляли позади дорожки из сокрушенных тел. Существа отбивались и визжали нечеловеческими, изуродованными голосами – их голосовые связки были изрезаны в клочья. Эндри почти не различал их лиц, да и едва ли они сильно отличались друг от друга: у всех были лысые головы и кожа того же цвета, что и кость, изуродованная красными шрамами или раскрашенная маслом, капавшим на землю. С мертвецов осыпался пепел, делая их похожими на скукожившуюся, выгоревшую изнутри древесину.
«Мы рассчитывали, что двенадцать человек выступят против двух врагов, – в ужасе думал Эндри. – Но это не так. Двенадцать воинов сражаются против нескольких дюжин врагов. Против сотен мертвецов».
Лошади фыркали и дергались, натягивая веревки. Они чуяли опасность, запах крови и прежде всего Веретено, шипевшее внутри храма. Именно от его близости в их костях разливался панический ужас.
Таристан и Кортаэль обходили друг друга по кругу. Латы Кортаэля испачкались в грязи; кровь стекала по его подбородку и капала на украшенный оленьими рогами нагрудник. Клинки братьев скрестились еще раз. Кортаэль был воплощением искусности и силы, в то время как Таристан походил на уличного кота – он постоянно двигался и перемещал свой вес. В одной руке он держал меч, а в другой – кинжал, в равной мере пользуясь и тем, и другим. Он бил наотмашь, уклонялся, использовал грязь и дождь, чтобы создать себе преимущество. Он ухмылялся и насмехался, сплевывая кровь брату в лицо. Наконец Таристан ударил его мечом по плечу, защищенному лишь кольчугой и тонкой броней. Кортаэль сморщился от боли, но все же сумел схватить близнеца за талию. Они упали на землю вместе и покатились по грязи.
Эндри следил за боем, не моргая. Его ноги словно приросли к земле. «Что я могу сделать? Чем могу им помочь?» У него дрожали не только руки, но и все тело. «Вытащи меч, проклятый трус! Сражайся. Это твой долг. Ты хочешь стать рыцарем, а рыцарям неведом страх. Рыцарь не стал бы смотреть за боем со стороны. Рыцарь помчался бы вниз с холма и ворвался бы в самый центр этого хаоса, держа наготове щит и меч».
Грязь, покрывавшая поляну, покраснела от крови.
«А затем этот рыцарь бы погиб».
Первым закричал Арберин.
Мертвец схватил его за красную косу и забрался ему на спину. За ним последовал другой, а потом еще один, и еще один, пока они своим весом не повалили Древнего на землю. В руках они сжимали множество клинков – из белой стали и черного железа. И пусть старые лезвия давно проржавели, все же они были достаточно остры.
Они с легкостью вошли в плоть Арберина.
Роуэнна и Маригон попытались пробиться к своему родичу. Когда им это удалось, они увидели бездыханное тело, усеянное ранами, из которых еще текла кровь. Вечная жизнь Арберина подошла к концу.
Сэр Грандель и кузены Норт уступали позиции, с каждой секундой сжимая свое треугольное построение. Мечи плясали, щиты сталкивались, латные рукавицы впивались в кожу. Вокруг них росла гора тел, белых конечностей и оторванных голов. Первым поскользнулся Эдгар. Он падал медленно, словно сквозь толщу воду, уже осознавая близость гибели, пока сэр Грандель не схватил его за мантию, помогая подняться.
– За мной! – взревел он, перекрикивая шум битвы. На дворцовой тренировочной площадке этот клич означал «Так держать! Соберитесь с силами! Атакуйте мощнее!». Сегодня он заключал в себе другой, гораздо более простой смысл: «Останьтесь в живых!»
Укротитель Быков рычал, раскручивая топор и с каждым поворотом перерезая новую глотку. Его доспехи были испещрены красными и черными пятнами, оставленными кровью и маслом. Но наемник устал и уже с трудом выдерживал собственный темп. Эндри едва удержался от крика, когда рогатый шлем Укротителя Быков Бресса исчез из вида, сметенный волной мертвецов.
Секунды тянулись словно часы, а каждая смерть была длиною в жизнь.
Следующей пала Роуэнна. Она лежала лицом вниз, наполовину погруженная в лужу, а из ее спины торчал топор.
Удар молота пробил нагрудник Рэймона Норта. Его предсмертный вздох, влажный и хриплый, был слышен даже сквозь шум битвы. Выронив меч, Эдгар подхватил кузена за шею и упал на колени рядом с ним. Несмотря на усилия сэра Гранделя, существа набросились на склонившегося рыцаря, вонзая в него ножи и зубы.
Эндри знал кузенов Норт с детства. Он никогда не думал, что увидит их гибель – и что она будет настолько страшной.
Массивного сэра Гранделя было непросто повалить на землю, но существа не оставляли попыток. Рыцарь поднял глаза и встретился взглядом с Эндри, стоявшим на холме. Эндри бездумно, словно со стороны наблюдал, как машет своему лорду руками, призывая его бежать. За мной! Останьтесь в живых! Раньше, в другой жизни, сэр Грандель отругал бы его за трусость.
Но сейчас он послушался и бросился бежать.
Внезапно для себя Эндри сжал в руке меч и ринулся навстречу. Его ноги скользили по мокрому склону, опережая разум. «Я оруженосец сэра Гранделя Тира, рыцаря Львиной гвардии. Это мой долг. Я обязан ему помочь». Все остальные мысли ушли на второй план, а страх забылся. «Я должен быть храбрым».
– За мной! – прокричал Эндри.
Сэр Грандель карабкался вверх, но существа ползли за ним, хватая его за руки и за ноги и оттягивая назад. Рыцарь поднял руку в латной перчатке, широко растопырив пальцы. Он не тянулся к Эндри, не умолял о спасении. Он даже не просил помощи или защиты. Его глаза округлились.
– БЕГИ, ТРЕЛЛАНД! – проревел рыцарь. – БЕГИ!
Последний приказ сэра Гранделя Тира поразил Эндри, словно удар. Оруженосец замер, глядя на кровавую резню, разворачивавшуюся внизу.
Мертвец вырвал меч из руки рыцаря. Сэр Грандель сделал еще одну попытку продвинуться вперед, но его стальные сабатоны провалились в грязь, и он начал соскальзывать вниз по холму, навстречу острым ногтям, раздиравшим мокрую траву.
Глаза Эндри защипало от слез.
– За мной, – прошептал он. Его голос был подобен увядавшему на морозе цветку.
Он не мог заставить себя смотреть, как еще один меч падает на землю, а вслед за ним – другой. Перед его глазами поплыли пятна и закружились черные точки, лишая его зрения. Запах крови и гнилостная вонь поглотили все остальное. «Нужно бежать», – подумал он, но его ноги словно превратились в водяные столбы.
– Давай же, – прошипел Эндри, заставляя себя сделать шаг назад. Он чувствовал, что его отец смотрит на него – и сэр Грандель тоже. Рыцари, павшие в бою. Рыцари, исполнившие свой долг и не предавшие свою честь. Рыцари, одним из которых Эндри уже никогда не станет. Он убрал меч в ножны и коснулся пальцами поводьев своей лошади.
Наур лежали на мраморных ступенях храма, распластав длинные изящные руки и ноги. Они были прекрасны даже после смерти. Маригон рыдала над телом Роуэнны, но все так же сражалась, не сбиваясь со смертоносного ритма. Она выла, размахивая волосами, похожая не на лису, а на волка с рыжей шерстью. Сурим и Дом еще держались; они пытались пробиться на помощь к Кортаэлю.
Копье Окрана переломилось и упало к его ногам, но у кейсанца оставались щит и меч. Кровь врагов окрасила его доспехи и изображенного на них орла в ярко-алый цвет.
Дрожащими руками Эндри отвязал свою лошадь, а затем подошел к коню Окрана и, сжав зубы, приказал пальцам повиноваться. Они онемели от страха и двигались неуклюже, распутывая узел на кожаном ремешке. «Хотя бы это я смогу сделать».
Кортаэль и Таристан сражались в эпицентре кровавой бури. Земля, выщербленная и изрешеченная, как ристалище в день рыцарского турнира, превратилась под их ногами в жидкую грязь. Кортаэль теперь ничем не отличался от брата: грязный и измотанный, он больше не походил ни на принца, ни на императора. Оба близнеца тяжело дышали и покачивались от усталости. Каждый следующий удар был немного медленнее, чуть-чуть слабее предыдущего.
Ронин стоял у дверей храма, и вокруг его фигуры плясали хлопья пепла. Он распростер руки ладонями вверх, но, если он и возносил молитву какому-то божеству, Эндри оно было неизвестно. Маг склонил голову набок и улыбался, глядя на башню. Колокол звонил, как будто отвечая на его призыв.
Веретенные клинки ударились друг о друга, и блеснувшая в это мгновение молния озарила каждый из них ярким бело-фиолетовым сиянием.
Один из коней заржал и встал на дыбы, разрывая веревку, к которой были привязаны все поводья. Кони поскакали. Выругавшись, Эндри схватился за первый попавшийся кожаный ремешок и сжал его в кулаке, приготовившись к тому, что сейчас конь понесет его вниз с холма. Вместо этого он услышал тихое ржание: белый жеребец, принадлежавший Дому, остановился, натягивая поводья, которые Эндри держал в руке.
В следующее мгновение оруженосец услышал выкрик на кейсанском, и его сердце снова оборвалось. Окран упал на спину, пронзенный сразу несколькими клинками. Он умер, взглядом выискивая в небе орла, чьи крылья смогли бы унести его душу домой.
На другом краю поляны мертвец ударом топора отрубил Маригон руку, а вслед затем на землю упала и ее голова.
Сурим и Дом взревели; они пытались добраться до нее, но не могли, превратившись в островки среди кровавого моря. Затем волны сомкнулись вокруг Сурима. Он засвистел, подзывая свою степную лошадь. Она уже была в гуще сражения, стремясь прорваться к хозяину, но мертвецы разорвали ее на части прежде, чем она успела это сделать. Вслед за ней погиб и Сурим.
Эндри потерял дар речи. В его голове не осталось ни одной мысли, ни одной молитвы.
Кортаэль издал яростный вопль, и его удары обрели прежнюю свирепость. Сделав выпад, он выбил из руки Таристана кинжал, который тут же потонул в грязи. За ним последовал еще один удар, заставший Таристана врасплох. Веретенный клинок Кортаэля вошел глубоко в грудь его брата-близнеца.
Эндри замер с одной ногой в стремени, не смея надеяться.
Мертвецы тоже остановились, распахнув окровавленные рты. Стоявший на ступенях Ронин опустил руки, широко открыв алые глаза.
Таристан упал на колени, пронзенный мечом насквозь. Его глаза округлились от изумления. Возвышавшийся над братом Кортаэль смотрел на него без тени радости или триумфа. Его лицо, омываемое дождем, ничего не выражало.
– Ты сам вынес себе приговор, брат, – медленно проговорил он. – И все же я прошу у тебя прощения.
Таристан закашлялся.
– Не… не твоя вина, что ты родился первым. Не… не твоя вина, что избрали тебя, – с трудом произнес он, опустив взгляд на свою рану. Но когда он снова поднял черные глаза, в них горела непримиримая решимость. – Но ты по-прежнему меня недооцениваешь, и за это я не могу тебя не винить.
Он усмехнулся и вытащил скользкое окровавленное лезвие из собственной груди.
Эндри не верил своим глазам.
– Эти колокола молчали на протяжении тысячи лет, не вознося молитвы богам, – произнес Таристан, поднимаясь на ноги. Теперь в обеих руках он сжимал по Веретенному клинку. Окружавшие его существа принялись издавать странные, чирикающие звуки. Так могли бы смеяться насекомые. – И сегодня они звонят не во славу твоих богов. Они прославляют моего. Того, Кто Ждет.
Кортаэль в ужасе отпрянул назад, подняв в руку, в которой больше не было оружия, словно моля забытого брата о неведомой ему пощаде.
– Ради короны ты готов уничтожить Вард!
– Даже если ты король пепла, все-таки ты – король, – насмешливо протянул Таристан.
Дом пытался пробиться на помощь своему другу сквозь болото из мертвых тел.
«Он не успеет, – думал Эндри, следя за происходящим затуманенным взглядом. – Он слишком далеко. Он все еще слишком далеко».
Таристан вонзил Веретенный клинок брата в землю, отдавая предпочтение собственному. Когда он занес клинок, Кортаэль не пытался его остановить. Ему было нечем ответить и некуда бежать. Теперь принц походил на нищего.
– Брат… – проговорил он, сморщив лицо.
Пробив латы и кольчугу, клинок пронзил Кортаэлю сердце. Наследник Древнего Кора упал на колени, безвольно свесив голову на грудь.
Таристан уперся в мертвое тело брата сапогом, чтобы вытащить из него меч.
– А если ты мертвец, то тут уже ничего не поделаешь, – прошипел он, с улыбкой наблюдая, как труп Кортаэля оседает в грязь.
Он поднял меч еще раз, готовясь изрубить тело брата на куски.
Но его удар остановил айонийский клинок, зажатый в руке последнего живого Соратника.
– Оставь его в покое! – прорычал Дом с яростью тигра и с легкостью оттолкнул Таристана назад.
Встав между Таристаном и мертвым телом своего друга, окруженный врагами и изувеченный Древний приготовился к еще одному сражению. Окровавленный и бесполезный меч Кортаэля по-прежнему торчал в грязи, словно могильный камень, которому было суждено отметить место смерти обоих друзей.
Таристан изумленно расхохотался.
– Рассказывают, что ты – образец доброты и храбрости. Само благородство во плоти. Почему же никто не говорил, что при этом ты глупец?
Губы Дома дернулись, тоже изогнувшись в подобии улыбки. Его глаза – глаза Древнего из мира бессмертных – приобрели невероятный оттенок зеленого. На мгновение он перевел взгляд на вершину холма. На оруженосца, уверенно сидевшего на спине белого коня.
Сердце Эндри застучало сильнее. Стиснув зубы в отчаянной решимости, он коротко кивнул.
Древний издал громкий, высокий свист. Конь вихрем бросился вниз с холма. Он мчался не в гущу битвы, а мимо нее, минуя существ и павших Соратников.
Дом бросился к мечу Кортаэля со скоростью, на которую был способен лишь бессмертный. Сделав сальто, он схватился за рукоять меча и вытащил его из земли, а затем выпрямил спину и использовал набранную инерцию, чтобы запустить клинок в воздух, словно копье. Меч пролетел над головами Веретенных мертвецов, будто стрела, выпущенная из лука. Будто последний победный вдох перед лицом сокрушительного поражения.
Таристан взревел, беспомощно наблюдая за тем, как клинок и конь летят навстречу друг другу.
Весь мир Эндри сузился до стальной вспышки: меч упал в скользкую траву немного впереди. Оруженосец чувствовал, как сокращаются крепкие лошадиные мышцы и как в сердце животного бьется страх. Его учили скакать и сражаться верхом, поэтому сейчас он смело наклонился вбок, упираясь бедрами в седло и протягивая смуглые пальцы навстречу мечу.
В следующее мгновение он сжал в руке прохладный Веретенный клинок.
Мертвецы закричали, но конь все так же летел вперед. Пульс Эндри бился в такт с лошадиными копытами, а грудь ходила ходуном, словно в ней началось землетрясение. Перед глазами оруженосца один за другим проносились павшие Соратники, смерть каждого из которых навеки врезалась в его память. Он знал: никто не напишет о них песен и не воспоет их подвиг в легендах.
Сознание Эндри не выдерживало, постепенно застилаясь пеленой. Все мысли, роившиеся в его голове, раскололись на обломки и слились в одну фразу:
«Мы потерпели поражение».
