скачать книгу бесплатно
– В тюрьме Коррос. Голодную, измученную Молчаливым камнем.
«Как я сейчас».
– Я помогла освободить ее.
Другой человек назвал бы меня лгуньей. Но Соня молчит и смотрит в сторону. Вид у нее как будто совсем не заинтересованный.
– Не знаю, сколько времени она провела там, но дралась она лучше многих.
Образ Ары проносится в моей памяти. Пожилая женщина, сильная и жестокая, как ее тезка – пантера. Она спасла меня, перехватив острое, как бритва, лезвие в воздухе, прежде чем оно успело снести мне голову.
– Птолемус, впрочем, в конце концов до нее дотянулся. Перед тем как убить моего брата.
Взгляд Сони упирается в пол. Она слегка хмурится. Ее тело напрягается. На мгновение кажется, что девушка сейчас заплачет, но подступившие слезы так и не проливаются.
– Как? – чуть слышно спрашивает она.
– В шею. Быстро.
Ее удар метко направлен, но не так уж силен. Сплошное притворство, как и всё в этом проклятом дворце.
– Придержи свой поганый лживый язык, Бэрроу, – шипит Соня, подводя итог нашей беседе.
И вот я валюсь, как мешок, на пол спальни – обе щеки горят, и тяжесть четырех Арвенов кажется сокрушительной. Яйцеголовый и Клевер слегка растрепаны, но целители уже позаботились о них, каковы бы ни были повреждения. Жаль, что я их не добила.
– Что, удивились? – спрашиваю я.
В отместку Кошка вынуждает меня раздеться при всех и натянуть алое платье. Она охотно длит унижение. Ткань обжигает, касаясь клейма. М – значит Мэйвен. М – значит монстр, М – значит маньяк.
Я по-прежнему чувствую во рту вкус крови укушенного мной охранника, когда Кошка сует мне карточки с текстом.
Вся мощь Серебряного двора собрана в тронном зале. Высокие Дома, как обычно, представляют собой буйство красок. Каждый цвет – как удар. Фейерверк драгоценностей и парчи. Я присоединяюсь к этому хаосу, добавив кроваво-красное пятно на палитру. Двери тронного зала захлопываются у меня за спиной – теперь я заперта в клетке со своими злейшими врагами. Кланы расступаются, давая мне пройти, – получается длинный коридор от двери до трона. Люди шепчутся, когда я иду мимо, отмечая все изъяны. Я улавливаю обрывки разговоров. Разумеется, они знают про мое маленькое утреннее приключение. Арвены – двое сзади, двое спереди – служат достаточным подтверждением моего статуса заключенной.
Значит, новейшая ложь Мэйвена предназначена не для придворных. Я пытаюсь угадать ход его мыслей, извивы затейливых манипуляций. Он, очевидно, прикинул все риски – и решил раскрыть свой прекрасный замысел ближайшему кругу. Серебряные не против лжи, если лгут не им.
Как и раньше, Мэйвен сидит на троне из серого камня, вцепившись в подлокотники. За спиной у него, выстроившись вдоль стены, маячат Стражи, а Эванжелина гордо стоит слева. Она сверкает, как смертоносная звезда, в плаще и в покрытом разрезами платье из замысловатых серебряных чешуек. Ее брат, Птолемус, щеголяет в новых доспехах. Как охранник короля и будущей королевы, он держится рядом. Справа я вижу еще одно мучительно знакомое лицо. Доспехов на этом человеке нет. Они ему не нужны. Его меч и щит – сила мысли.
Самсон Мерандус – призрак в темно-синей одежде с белыми кружевами – ухмыляется мне. Цвета, которые я ненавижу сильнее всего. Даже сильнее серебряного. «Я мясник», – предупредил он, прежде чем начать допрос. И не соврал. После общения с ним я никогда не оправлюсь до конца. Он разделал меня, как свинью, подвешенную на крюк.
Мэйвен явно доволен тем, что видит. Та же целительница из Дома Сконоса попыталась привести в порядок мои волосы, собрав их в аккуратный хвост, и нанесла немного макияжа на измученное лицо. Это не заняло много времени, и я жалею, что она ушла быстро. Ее прикосновение было прохладным и успокаивающим, оно убрало все синяки, которые я заработала во время неудачного побега.
Приближаясь к трону на глазах у десятков Серебряных, я не чувствую страха. Есть гораздо более страшные вещи. Например, видеокамеры. Они пока не направлены на меня, но скоро это произойдет. Об этом невыносимо думать.
Мэйвен останавливает нас коротким жестом, вскинув ладонь. Арвены понимают его без слов и отходят, позволяя мне пройти последние несколько метров одной. И тогда включают камеры. Чтобы показать, как я иду сама, без охраны, без оков – свободная Красная среди Серебряных. Эту картинку будут транслировать везде, ее увидят все, кого я люблю, все, кого надеялась защитить. Этой незатейливой сцены окажется достаточно, чтобы обречь на смерть десятки новокровок и нанести тяжелый удар по Алой гвардии.
– Подойди, Мэра, – говорит Мэйвен.
Мальчик, которого, мне казалось, я знала. Ласковый, нежный. Этот голос он держал в запасе, чтобы воспользоваться им против меня, как мечом. Он проникает до самого мозга – Мэйвен знал, что так и будет. Против воли я ощущаю знакомую тоску по человеку, которого не существует.
Мои шаги эхом отдаются по мраморному полу. На уроках этикета покойная леди Блонос пыталась научить меня, как держаться при дворе. Выражение лица у нее было холодным и бесстрастным, а не просто равнодушным. Мне хуже дается притворство – я подавляю желание скрыться под маской и пытаюсь принять такой вид, который одновременно удовлетворит Мэйвена и каким-то образом даст зрителям понять, что это вовсе не мой выбор, а нелегкое испытание.
Продолжая ухмыляться, Самсон делает шаг в сторону и освобождает место рядом с троном. Я вздрагиваю, но делаю то, что должна. Становлюсь справа от Мэйвена.
Какая дивная картина. Эванжелина в серебряном, я в красном, король в черном посредине.
7. Кэмерон
Так называемый «сигнал молнии» проносится по главному ярусу Ирабеллы, летя вверх и вниз по шатким лестницам, туда и обратно по коридорам. Посыльные ищут тех из нас, кто считается достаточно важной персоной, чтобы получить последние известия о Мэре. Обычно за мной не приходят. Никто не вводит меня в курс дела вместе с остальными ее поклонниками. Ребята приходят ко мне потом и вручают бумажку, где рассказывается, какие обрывки сведений шпионы Гвардии собрали касательно пребывания нашей драгоценной Бэрроу в темнице. Совершенно бесполезная информация. Что она ела, как часто меняются стражи, ну и всё такое. Однако сегодня посыльный, маленькая девочка с прямыми черными волосами и коричневой кожей, тянет меня за руку.
– Сигнал молнии, мисс Коул. Идемте со мной, – говорит она упрямо и назойливо.
Я хочу сказать ей, что моя основная задача – наладить отопление в казарме, а не узнать, сколько раз Мэра сегодня воспользовалась уборной, однако ее милое личико подавляет во мне желание огрызнуться. Фарли, очевидно, отрядила за мной самого хорошенького ребенка на всей базе. Вот блин.
– Ладно, иду, – ворчу я, бросая инструменты в ящик.
Когда девочка берет меня за руку, я вспоминаю Морри. Он ниже, чем я, и в детстве, когда мы работали за конвейером, он сжимал мою руку, если шум машин пугал его. Но эта маленькая девочка не выказывает признаков страха.
Она тянет меня по изгибающимся коридорам, гордясь собой, – она-то знает, куда идти. Я хмуро смотрю на красный лоскут, повязанный у нее на запястье. Она слишком мала, чтобы принести присягу мятежникам, не говоря уже о том, чтобы жить в штаб-квартире. Впрочем, меня послали на работу в пять лет – я выбирала вторсырье из мусорных куч. А она вдвое старше.
Я открываю рот, чтобы спросить, что привело ее сюда, но не решаюсь. Скорее всего, родители – их выбор либо их смерть. Интересно, где они. Точно так же я гадаю и про своих.
В коридорах номер четыре и пять и в блоке номер семь надо поменять проводку. В казарме А наладить отопление. Я перебираю постоянно растущий список дел, чтобы притупить внезапную боль. Воспоминания о родителях меркнут, когда я отгоняю от себя их лица. Папа в кабине грузовика – его руки уверенно сжимают руль. Мама на фабрике, рядом со мной, такая проворная, что не угонишься. Она болела, когда мы уходили, и волосы у нее поредели, а коричневая кожа как будто стала серой. Я чуть не задыхаюсь при этом воспоминании. Они оба – вне пределов моей досягаемости. Но Морри достижим. До Морри я могу добраться.
«В коридорах номер четыре и пять и в блоке номер семь поменять проводку. В казарме А наладить отопление». Спасти Морри Коула.
Мы выходим в коридор, ведущий к командному пункту, одновременно с Килорном. За ним следует собственный посыльный, которому приходится бежать, чтобы поспеть за долговязым парнем, стремительно появившимся из-за угла. Килорн, очевидно, был наверху, дышал морозным воздухом наступающей зимы. Его щеки раскраснелись от холода. На ходу он стягивает вязаную шапку, из-под которой показываются неровные рыжеватые пряди.
– Кэм.
Он кивает мне и останавливается.
Глаза Килорна кажутся ярко-зелеными в свете флуоресцентных ламп.
– Ты что-нибудь понимаешь?
Я жму плечами. В том, что касается Мэры, я разбираюсь меньше остальных. Я даже не понимаю, зачем меня позвали. Может, чтобы я не чувствовала себя отверженной. Всем известно, что я не хочу здесь быть, но деваться мне некуда. Ни в Новый город, ни в Чок. Я в ловушке.
– Ничего, – отвечаю я.
Килорн смотрит на посыльного и улыбается.
– Спасибо, – говорит он, добродушно отсылая его.
Мальчик понимает намек и с облегчением разворачивается. Я делаю то же самое – киваю и благодарно улыбаюсь. Девочка пускается в противоположную сторону и исчезает за поворотом.
– Вы берете в оборот такую мелочь, – невольно произношу я вполголоса.
– Старше, чем были мы, – отзывается Килорн.
Я хмурюсь.
– Ты прав.
За последний месяц я довольно много узнала о Килорне и убедилась, что можно доверять ему не меньше, чем другим. Наши судьбы похожи. Он в детстве стал учеником рыбака и, как и я, получил привилегию – работу, избавляющую его от призыва. Но правила игры изменились, и в итоге нас втянуло в орбиту девочки-молнии. Килорн сказал бы, что он здесь по собственному выбору, но я-то знаю. Он был лучшим другом Мэры и вслед за ней присоединился к Алой гвардии. И теперь слепое упрямство – не говоря уж о статусе беглеца – удерживает Килорна тут.
– Но нам не внушали никакой идеологии, Килорн, – продолжаю я, с неохотой шагая вперед.
Охранники молча стоят у двери командного пункта. Они смотрят на нас. И это ощущение мне не нравится.
Килорн странно и грустно улыбается. Его взгляд падает на мою татуированную шею – профессия и место жительства навечно обозначены на ней. Черные чернила выделяются даже на фоне темной кожи.
– Ошибаешься, Кэм, – негромко говорит он. – Пошли.
Он обвивает рукой мои плечи, и мы идем дальше. Охрана расступается, позволяя нам пройти.
На сей раз в командном пункте больше людей, чем когда-либо. Все техи напряженно вытянулись, не сводя взгляд с нескольких экранов у стены. На них одинаковая картинка – красно-черно-серебряный Пламенеющий венец, символ Норты. Обычно им начинаются и завершаются официальные трансляции, и я решаю, что придется выслушать последнее обращение короля Мэйвена. И я не единственная, кто так думает.
– Возможно, мы ее увидим, – выдыхает Килорн, и в его голосе в равной мере звучат тоска и страх.
На экране картинка слегка подпрыгивает. И застывает.
– Чего мы ждем?
– Скорее, кого, – отвечаю я, обводя взглядом комнату.
Кэл уже здесь – он скромно стоит в дальнем конце комнаты, на некотором расстоянии от всех. Принц чувствует, что я наблюдаю за ним, но ограничивается кивком.
К моей досаде, Килорн машет ему и подзывает. Секунду поколебавшись, Кэл осторожно пересекает комнату, в которой становится всё более людно. Не знаю уж, по какой причине, но сегодняшний «сигнал молнии» привлек в командный пункт многих, и все на взводе, как Килорн. Большинство мне не знакомы, но к компании присоединяются и несколько новокровок. Я замечаю Раша и Тахира на обычном месте, со своим радиооборудованием. Бабуля и Ада держатся рядом. Как и Кэл, они стоят у дальней стенки, не желая привлекать к себе внимание. Когда принц устремляется к нам, Красные буквально отскакивают с дороги. Он делает вид, что ничего не замечает.
Кэл и Килорн обмениваются слабыми улыбками. Их обычное соперничество давно прошло, сменившись тревогой.
– Хорошо бы полковник шевелил копытами чуть быстрее, – произносит голос справа.
Я поворачиваюсь и вижу, как к нам подходит Фарли. Она изо всех сил старается держаться незаметно, несмотря на свой живот. Просторная куртка успешно скрывает его, но в таком место, как Ирабелла, трудно хранить секреты. У нее срок почти четыре месяца, и ей плевать, кто в курсе. Даже теперь она держит в одной руке тарелку жареной картошки, а в другой вилку.
– Кэмерон, парни, – говорит она, кивнув нам всем по очереди.
Я отвечаю тем же, и Килорн тоже. Фарли шутливо салютует Кэлу вилкой, и он что-то буркает в ответ. Зубы у него так крепко стиснуты, что вот-вот начнут крошиться.
– Я думала, полковник тут и ночует, – говорю я, устремив взгляд на экран. – Ну разумеется. Именно тогда, когда он нам нужен…
В любой другой день я бы задумалась, не нарочно ли он скрылся. Например, чтоб напомнить нам, кто тут главный. Как будто мы в состоянии об этом забыть. Даже рядом с Кэлом, Серебряным принцем и генералом, даже рядом с толпой новокровок, обладающих пугающим набором способностей, полковник каким-то образом умудряется держать в руках все козыри. Потому что здесь, в мире Алой гвардии, информация важнее всего, а полковник – единственный, кто знает достаточно, чтобы удерживать нас под контролем.
Я могу это понять. Одним шестеренкам необязательно знать, что делают другие. Но я уже не часть машины.
Полковник появляется вместе с братьями Бэрроу. И по-прежнему нет родителей Мэры, которые живут где-то в недрах туннелей. С ними их младшая дочь, медно-рыжая красотка. Если не ошибаюсь, я видела ее один раз – смышленую проворную девочку, которая сновала по столовой, – но не стала подходить и расспрашивать. Конечно, до меня доходили слухи. Шепотки, которыми обычно обмениваются техники и солдаты. Говорят, сотрудник безопасности сломал ей ногу, вынудив Мэру отправиться за милостыней в летнюю королевскую резиденцию. Ну или что-то типа того. Подозреваю, что попросить Килорна рассказать правду – не самый разумный поступок.
Все в командном центре поворачиваются, чтобы взглянуть на полковника. Мы ждем, когда он заговорит о том, ради чего все собрались. Поэтому мы дружно подавляем удивленные возгласы, когда вслед за полковником в переполненную комнату входит еще один Серебряный.
Каждый раз, когда я его вижу, во мне вспыхивает ненависть. Именно из-за него Мэра заставила меня присоединиться к ней и вернуться в свою прежнюю тюрьму. Она заставила меня убивать (а других – умирать), чтобы этот старый пенек мог жить. Но он же оказался в Корросе не по собственному желанию. Он был пленником, как и я, обреченным медленно и мучительно умирать в камере, под гнетом Молчаливого камня. Он не виноват, что девочка-молния любит его, и ему приходится жить с проклятием, которое несет эта любовь.
Джулиан Джейкос не жмется у дальней стены с другими новокровками и не встает рядом со своим племянником Кэлом. Он стоит бок о бок с полковником, и толпа расступается перед ним, чтобы Джулиану были видны экраны. Пока он занимает место поудобнее, я сверлю взглядом его спину. Настоящая Серебряная осанка. Безупречно прямая. Даже в поношенной, вылинявшей форме, с сединой в волосах, бледный и замерзший, как мы все здесь, под землей, Джулиан – несомненный Серебряный. Остальные разделяют мои чувства. Солдаты кладут руки на кобуры, внимательно глядя на неожиданного гостя. Когда речь заходит о Джулиане, слухи становятся очень конкретными. Это дядя Кэла, брат покойной королевы, давний наставник Мэры. Среди нас он напоминает стальную нить, вплетенную в шерсть. Вроде бы мы заодно – но он опасен и ничем с нами не связан.
Говорят, он способен контролировать жертву голосом и глазами. Как это умела королева. Как умеют многие до сих пор.
Еще один человек, к которому я никогда ни за что не повернусь спиной. Их список длинен.
– Давайте посмотрим, – отрывисто говорит полковник, пресекая негромкие разговоры, вызванные появлением Джулиана.
Экран откликается дрожью.
Все молчат, и лицо короля Мэйвена становится для нас полной неожиданностью.
Он кого-то подзывает, сидя на своем неуклюжем троне посреди Серебряной знати. Глаза у него большие и вроде бы добрые. Я-то знаю, что он гад, поэтому тщательно подобранная маска меня не одурачит. Но, полагаю, большая часть Норты не видит ничего, кроме образа юноши, вознесенного на вершины власти и из чувства долга делающего все возможное ради спасения королевства, которое оказалось на грани хаоса. Мэйвен красив. Не массивен, как Кэл, а изящно сложен – прямо статуэтка. Высокие скулы, блестящие черные волосы. Смазливый мальчик. Я слышу, как кто-то торопливо пишет, вероятно запечатлевая всё, что происходит на экране. Мы можем смотреть спокойно, сосредоточившись лишь на тех ужасах, которые Мэйвен сейчас совершит.
Он подается вперед, вытягивает руку и встает, подзывая кого-то.
– Подойди сюда, Мэра.
Камеры плавно поворачиваются, и мы видим Мэру, стоящую перед королем. Я ожидала увидеть лохмотья, но на ней пышный наряд, о котором я никогда и не мечтала. Ее тело сплошь скрыто расшитым шелком и кроваво-красными драгоценными камнями. Платье блестит, пока Мэра движется по широкому проходу в толпе Серебряных, собравшихся ради этой церемонии. Ни ошейника, ни поводка. И вновь я понимаю суть. Вновь надеюсь, что другие тоже поймут… но разве они на это способны? Они не знают Мэру так, как мы. Они не видят мрака в ее темных глазах, которые мерцают при каждом шаге. Запавших щек. Поджатых губ. Подрагивающих пальцев. Стиснутых зубов. Это замечаю я. Что видят в девочке-молнии Кэл, Килорн и ее братья?
Платье закрывает тело Мэры от шеи до лодыжек. Возможно, чтобы спрятать синяки, шрамы и полученное от короля клеймо. Это не платье, а маскарадный костюм.
Я не единственная, кто испуганно втягивает воздух, когда Мэра приближается к королю. Он берет ее за руку, и она неохотно сжимает пальцы. На долю секунды – но этого достаточно, чтобы подтвердить то, что мы и так знаем. Мэру заставили. И даже если она приняла это решение сама, альтернатива была гораздо хуже.
В воздухе веет жаром. Килорн старается бочком отойти от Кэла, не привлекая ничьего внимания, и врезается в меня. Я тоже отодвигаюсь. Никто не хочет оказаться слишком близко к огненному принцу, если у того сорвет крышу.
Мэйвену не приходится распоряжаться. Мэра знает короля и его планы достаточно хорошо, чтобы понять, чего он от нее хочет. Камера отодвигается, когда она становится справа от трона. Теперь мы видим демонстрацию огромной силы. Эванжелина Самос, невеста короля, будущая королева, духом и плотью, – с одной стороны, а девочка-молния – с другой. Серебряная и Красная.
На возвышении стоят и другие придворные, самые могучие представители Высоких домов. Имена и лица, которых я не знаю. Но, не сомневаюсь, их знают многие здесь. Генералы, дипломаты, воины, советники. Все они поклялись полностью истребить нас.
Король вновь медленно усаживается на трон, устремив глаза в камеру – на нас.
– Прежде чем я скажу что-либо еще, прежде чем начну свою речь, – произносит он, уверенно и почти обаятельно, – я хочу поблагодарить солдат, мужчин и женщин, Серебряных и Красных, которые защищают наши границы и в настоящую минуту борются с нашими врагами, внешними и внутренними. Солдаты Корвиума, верные воины, противостоящие постоянным, ужасным террористическим действиям Алой гвардии – я приветствую вас, и я с вами.
– Врешь, – рычит кто-то, и на него тут же шикают.
Мэра на экране выглядит так, как будто разделяет чувства Мэйвена. Она изо всех сил старается не вздрагивать, не выражать никаких эмоций. И ей это удается. Почти. По шее у нее ползет румянец. Отчасти он заслонен высоким воротником – но не до конца. Мэйвену пришлось бы надеть Мэре на голову мешок, чтобы полностью скрыть ее чувства.
– Недавно, после долгих обсуждений с членами королевского совета и судьями, Мэре Бэрроу был вынесен приговор за преступления против королевства. Она обвинялась в убийстве и терроризме, и мы считали ее худшей из крыс, грызущих наши корни.
Мэйвен взглядывает на нее – спокойно и внимательно. Не хочу знать, как долго он репетировал.
– Ее приговором стало пожизненное тюремное заключение, после допроса, проведенного моими кузенами из Дома Мерандуса.
Повинуясь знаку короля, мужчина в темно-синем одеянии делает шаг вперед. Он стоит в нескольких сантиметрах от Мэры, так близко, что может коснуться рукой любой части ее тела. Она застывает, напрягая все силы, чтобы не вздрогнуть.
– Я Самсон из Дома Мерандуса, и я допрашивал Мэру Бэрроу.
