Ковчег

скачать книгу бесплатно


– Не дождётесь.

– А Эн нравится его друг. V-792. Его Вит зовут, он вроде как нюхач, запахи людей чувствует, бесполезная способность, как по мне.

– Ну а тебе кто нравится? – перебила её Эн. – Кто-нибудь покруче?

– Безусловно, человек должен приносить пользу.

– Вижу, ты прониклась идеологией Ковчега, – сказала я. – И кто он?

– D-800. Он воспламеняет прикосновением. Я знаю, что интересна ему.

Мы переглянулись, Кью с её отлично развитым умением периодически уводили на верхние этажи Пирамиды, там она и заприметила D-800. Вкус Кью пугал, D-800, прозванный за способности Демоном, напоминал груду камней, наспех сваленных в подобие человеческой фигуры. Огромный, широкий, с выпирающим подбородком, я видела его на назначении. Демон числился в любимчиках Стирателей, часто помогал им выполнять обязанности, наказывать провинившихся. Он получил назначение на «наблюдение». Как и Зенон, он пользовался некоторыми послаблениями.

– Он общается с твоим Зеноном, между прочим, – тут же вставилась Кью. – И он, и Вит. Слушай, может, ты замолвишь за нас словечко своему парню? Устрой и нам свидания.

Девочки ждали ответа, я тёрла и тёрла стол, желая раствориться в белёсой луже коктейля. Нас погнали на занятия, тряпку я оставила на столе. На уроке Кью подсела ко мне, не унималась.

– Я серьёзно. Если у тебя получится, я никому не скажу, что твой планшет неисправен.

– Не понимаю, о чём ты.

– Карен Дэвис. Я ведь читаю мысли, не забывай.

Выскочка Кью вознамерилась влезть в мою голову с ногами и изрядно там потоптаться. Её длинный язык отнимет у меня Зенона и Карен, которую я только-только начала узнавать. Я обернулась к Кью и сказала громко и чётко:

– Больше у тебя не получится!

Стиратели появились рядом моментально. Меня кинули в карцер. Первая ошибка, не строгая, но накопишь три – ликвидируют. После тихого полугодия я умудрилась наворотить дел. Планшет полагалось взять с собой. Смотреть занятия. Одиночная камера не отменяла обучения. Карцер представлял собой узкий горизонтальный ящик, гробик без окон, затхлый, давящий. Я тут же включила планшет: стены начали неумолимо приближаться. Чтобы справиться с наваждением, я вернулась к занятиям, то и дело натыкаясь на лицо Кью. Она сидела какая-то пришибленная, вялая. Меня воротило от неё, я выключила трансляцию. Побарабанила в потолок, звук гас мгновенно, только родившись. Я бурчала под нос считалку, которую мы с Ханой придумали когда-то. Мы определяли, кому лезть в сточную яму за мячом Макса. Он уронил его в полную нечистот дыру, спускаться по скрипящим поручням не решился, а нам хотелось играть в мяч. Макс никогда не давал даже подержать, не говоря об игре. «Достанете – будет ваш». Вонь из ямы выбивала слёзы, Хана раскачивалась над краем, поглядывала то вниз, то на меня, то на поношенные штаны.

– Меня мама поругает.

– Меня тоже. Побьёт, точно побьёт.

– Он красный, мячик.

– И весь целый. Макс выменял его у сына доктора. Говорил, что тот достал его у распределителей. За три дня работы в шахтах.

– О, поэтому он кашлял? А Макс за мяч что дал?

– Он оставил сыну доктора целые зубы.

Хана отошла от ямы.

– Давай посчитаемся? Кому выпадет, тот и полезет.

Конечно, выпало мне. Считалку выдумала Хана, ликуя, указала на меня на последнем слове и посоветовала снять обувь. Голые пятки покрылись слоем грязи, штаны провоняли навсегда. Я носила их ещё две недели в наказание. И мама забыла помыть мне голову. Зато не побила, потому что не смогла перебороть отвращение.

– Вонючка Яра, – издевался Макс, – нашла клад?

Клад, в отличие от меня, быстро избавили от запахов. Я отдала его Марку, через день он, Том и Хана затеяли игру – бросают в стену, хлопают три раза в ладоши, ловят.

«Раз, два, три, четыре, пять —

Пришло время отгадать:

Кому выпадет удача,

Доставать из ямы мячик?

Раз, два, три, четыре, пять —

Тебе мячик доставать!»

Считалка прижилась у детей. Они считались и смеялись, Хана в красках рассказывала историю её мячика, в те моменты вонь возвращалась, куда более нестерпимая. Кью напоминала Хану. Она любила рассказывать, что в их колонии сохранились плодородные земли, есть пара заводов, правда, не уточняла, что производят эти заводы, и даже широкая дорога. «Нам есть что предложить Ковчегу помимо детей». За это избранники Церемонии не проходили череду унижений в дезинфекционной. Кью сохранила шевелюру, заплетала толстую косу, совсем как Хана.

«Тебе мячик доставать!» – Хана выбирала между моими братьями. Выпал Том, мой Том, любимый брат, который помогал смывать чёрную жижу с волос. Тому нравилась коса Ханы.

В Ковчеге забитые, тщательно запихнутые в укромные уголки воспоминания накрывали меня холодной волной. Карцер усилил эффект, я мёрзла, обижалась на прошлое и настоящее и желала всем оказаться на моём месте. Сама же отчаянно представляла другую жизнь в другом времени. Интересно, есть ли в действительности другие измерения? В какую стену биться, чтобы попасть туда? Я включила планшет, нашла заветную папку и перенеслась в жизнь Карен.

Оно росло во мне. Внешне я пока не изменилась, Калеб говорил, будто объелась больше обычного, но внутри угнездилось и набирало силу то, о чём я даже думать не могла. По утрам организм делал попытки исторгнуть навязанный плод. Саманта деловито сновала за спиной, отдавала приказы ванной комнате: очистить, вызвать санитарных роботов, приглушить освещение, разбрызгать освежитель воздуха. Калеб наслаждался утренней чашкой кофе, медсестра-робот предупредительно повышала уровень звукоизоляции, и убегал на работу. Его повысили. Начальник Департамента Распределения Пищевых Ресурсов теперь добирался на рабочее место в индивидуальном мобиле. Мобиль шуршал воздушной подушкой, по дороге выводил на приборную панель записи видеонаблюдения ночной смены. Калеб мило запрашивал отчёт о прогнозах на расход пищевых ресурсов за текущий день, махал рукой Люсинде Лейн, учившей сына ползать по травке с помощью мнемосхемы для младенцев, отправлял на зеркало в нашей ванной какое-нибудь послание: «Моя любовь даёт силу тебе, пока питательные вещества наполняют силами каждого члена общества».

– Карен, вы счастливая женщина, ваш муж всегда с вами! – поддерживала меня Саманта.

Конечно, он со мной всегда. В Мираже. Его улыбающаяся физиономия то и дело всплывала в углу, пока я просматривала новости или фильм либо изучала информацию для экзамена «Идеальная Мать». Моя сиделка радостно сообщила, что от обязанности сдавать экзамен я освобождена. Я продолжала заниматься назло ей! Мне ведь необходимо стать идеальной мамой для идеальной девочки – Кассандры, так я решила назвать СВОЮ дочь. Не существо в моём животе, а маленькое чудо в розоватой жидкости под стеклом. Над ней уже потрудились корректоры. Несмотря на отредактированных родителей, природа в редких случаях умудрялась перетасовать хромосомы, как ей вздумывалось, допуская неприятные огрехи. Корректоры перестраховались, отбраковали слабые гены, заменили на здоровые. Мы повысили Кассандре способности к логике и вычислениям, заложили основу идеального слуха, чтобы она могла освоить любой музыкальный инструмент. Калеб настоял на большем объёме легких, высоком росте, умении видеть в темноте. Я выбрала голубые волосы, бирюзовые глаза и нежную перламутровую кожу. В своё время намучилась с золотым оттенком, что выбрали родители, да и алебастровая кожа Калеба потихоньку выходила из моды. Перламутр только замаячил на горизонте, я представила свою жемчужинку на пике популярности и уверенно обозначила запрос. Детка росла медленно, но при этом куда быстрее комка в животе, обследование которого назначили на следующий месяц.

– Минимум вмешательства, наша главная цель – естественность, – верещал доктор Пирс. Я искала ему замену, не могла простить того, как они с Самантой со мной обошлись. Но никто не хотел браться, в эксперименте участвовало несколько врачей, и пока ни на одного я не могла выйти. Усилий я не бросала, отмахивалась от постной мины Калеба в Мираже, искала дальше. Мне же ещё рожать… Страшное слово! Значит, нужен лучший.

– А теперь овсяный отвар, – Саманта появлялась в туалете со стаканом мутной водицы, – отлично восполняет силы.

– Маме бы такую Саманту, – сказала я Карен и повернулась на бок, стукнувшись лбом об стенку. Зачитавшись, совсем забыла, что лежу в тесном карцере, устроиться поудобнее не получилось. – За четыре беременности мама потеряла десять зубов и большую часть волос. С отваром, может, была бы добрее.

Я говорила с Карен. Почти видела её. Худую, нет, подтянутую, с длинными ногами, гладкой кожей золотого цвета. Вот бы и в самом деле такую увидеть! С волосами блестящими, уложенными прядь к пряди, никогда не путающимися. Уверенную в себе. Не страдающую болями в пояснице, надсадным кашлем ближе к ночи. Живущую в доме, который убирает сам себя. И вдобавок обитающую в каком-то Мираже, выдуманной реальности, вырывающейся прямо из глаз, и показывающей картинки, книги, людей. А я бы пригласила её к нам вниз показать трещины в земле, куда провалились здания, выжженные земли за густой колючей проволокой, что совсем не защищает от радиации, исходящей от земли, познакомить с женщинами, рожающими самостоятельно по три, четыре, пять детей и надеющимися избавиться от нескольких, чтобы прокормить оставшихся. Порой они рожали уродов, радиация играет генами куда круче природы! Я бы сказала: «Не ной! Поменяемся хоть сейчас. Ты нырнёшь в выгребную яму, я выберусь в твой чистенький мираж!»

На миг почудилось, что я в самом деле вижу Карен. Женщина с копной каштановых волос обернулась, выглянула из планшета, раскрыла красиво очерченные красные губы и сказала:

Я решилась на убийство. Ковырялась в Мираже в своей комнате, сидя на выдвижном подоконнике, заменяющем балкон, над своими обожаемыми гортензиями. Лепестки переливались на солнце, постепенно меняя оттенки от голубого к глубоко-розовому и так по кругу. Я потягивала смузи из шпината, время замедлилось, в животе что-то шевельнулось, словно рыбка изогнула хвост и ушла под воду. Мираж дёрнулся, новостные кадры сбились. Я барахталась в нагромождении информации, глаза горели. Дом отследил учащение пульса, сбой в Мираже, отправил сообщение об ошибке. Мираж отключился. Смузи стекал с маленького балкона на гортензии. Я оперлась о стену. И поняла, что жизнь сломалась вместе с Миражом. Оно шевельнулось! Кассандра уже три недели разминалась в искусственной матке. Оно же еле заметно булькнуло в животе. Напомнило о себе, воззвало к вниманию. Разрушило идиллию спокойного дня навсегда! До меня дошло: во мне живёт человек, которому никогда не стать частью общества. Я не смогу выводить её на лужайку у дома напротив Люсинды и её сыночка. Не смогу отдать в школу, её просто-напросто не возьмут, она будет отставать от детей, слабая и наверняка не отличающаяся интеллектом. Повзрослев, не сможет устроиться на работу по той же причине. Я останусь привязана к ней на всю её жизнь. Стандартные дети долго не живут. В худшем раскладе на всю мою жизнь…

Я не говорила с Калебом о брате, упомянула раз, и мы закрыли тему, потому что брат выбрал жить в Пятом районе. Дэвисы не могут быть связаны с кем-то из Пятого района. Но этого ребёнка… с ней жить только там. Отказаться от неё я не имею права, участие в эксперименте запрещает, значит, меня отправят вместе с ней… И Калеба, и мою драгоценную Кассандру.

Я перевернулась, оттолкнулась от стены и полетела вниз. Прямо на гортензии. Животом. Я не допущу подобной судьбы для своей семьи!