Ночь страха. Сборник

– А почему ты просто не сожгла икону? Зачем было рисковать с игрой в прятки?

– Бабушка завещала мне ее ни в коем случае не сжигать и не уничтожать – иначе «будет хуже». Но сама я не знаю, что именно будет и будет ли вообще. Лучше просто спрятать икону и не рисковать.

Я согласился с этим – рисковать не стоило. В тот же день мы отправились на машине Дарьи в какие-то глухие края. Свои глаза я завязал тем же шарфом, чтобы не видеть дороги. Единственное требование, какое я выдвинул – это ехать туда, где точно никогда не будут строить дома, деревни и города. Скорее всего, Дарья направилась в края, далёкие от важных транспортных артерий, в края, где постоянно вымирают деревни, где нет перспективы развития. Я помню только сильную тряску, что говорило об очень плохих дорогах.

По пути девушка мне поведала о своих предположениях по поводу иконы:

– Моя бабушка по жизни была злобной и завистливой. О том не одна история в деревне гуляет. «Злая шептунья» – так её звали. Потому что проклятия на других людей она наводила очень тихим шёпотом… Она и садисткой была, много людей сгубила… поэтому её действия против пациентов понятны. А икона, скорее всего, что-то вроде домика для её души, где она могла бы пребывать в чем-то похожем на спячку. Чтобы облегчить своё существование после смерти. Ведь без этого она была бы вечно неупокоенной.

Когда я снял шарф – машина стояла на какой-то лесной дороге. Слева и справа – берёзы. Пасмурно, дело клонилось к ночи. Дальше – мой черёд. Дарья надела на свои глаза шарф и включила в наушниках музыку – чтобы даже не слышать, в какую сторону я направлюсь. Некоторое расстояние я прошёл по дороге. Как машина скрылась из виду – шагнул в лес. Шёл ровно двадцать минут. Потом остановился и принялся копать яму. Было тяжело, ведь я не привык к физическому труду: разнылась спина и плечо, по лбу ручьями стекал пот… но яма получилась глубокой – остановила меня только неумолимо надвигающаяся на лес темнота.

На дно ямы полетел чёртов свёрток. Следом – мой плевок. Засыпал землёй я всё быстро. Заложил сверху травой, чтобы замаскировать раскоп. Обратно шёл с чувством выполненного долга и завершившегося кошмара, но всё же терзаемый одной мыслью. Мыслью, которая была во многом страшней событий в лечебнице, а может даже и страшней самой закопанной иконы… И неужели всё же существует некое Всесовершенное Существо, Господь, который и стоит за всем этим? Я сильно надеялся, что нет. Однако после всего увиденного стать убежденным атеистом мне уже никогда не получится. Я до сих пор пытаюсь прогнать эту страшную мысль о Боге. Она не даёт мне покоя. Ведь если у этого безнадёжного мира, где существа живут только тем, что пожирают друг друга, где возможны такие ужасные вещи, есть Творец – я не вижу иных причин, подтолкнувших его создать эту Вселенную, кроме как заставить каждое созданное им существо постоянно пребывать в метаниях и страданиях. Не мог Добрый Господь допустить саму возможность страдания. Не мог Добрый Господь допустить всё то, что произошло с теми людьми. А значит он садист – по определению. И что же помешает ему и после смертей швырять всех нас в кошмарную бездну ада?

Место из Сновидений

Я часто видел повторяющиеся сны, в которых бродил по далёким лесам и полям, что-то искал и искал. Они сопровождались состоянием глубокой умиротворённости, и мне постоянно хотелось увидеть их снова. В конце концов, эти сны и подтолкнули меня отправиться в далёкое путешествие. Тем летом на студенческих каникулах я в одиночку колесил по самым глухим местам, до которых только мог добраться на велосипеде. Запасся провизией на несколько дней, туристическими принадлежностями – и в путь, к полузаброшенным и покинутым деревням, к берегам рек и озёр. Однако случилось так, что я никого не оповестил, в какие края направляюсь, никто не знал моего маршрута. И за эту ошибку мне пришлось дорого заплатить.

Солнечный денёк, впереди ухабистая дорога, утыкающаяся в горизонт, и ты едешь по ней на велосипеде, а по бокам бескрайние августовские поля. Пшеница уже начинает наливаться золотом, а тысячи колосьев своим волнением от ветерка напоминают океан. И в небе плывут могучие облака, белые, как мороженое. Пшеничные поля чередуются светлыми берёзовыми лесами, в тени которых можно спастись от полуденного зноя, перевести дух и прислушаться к тихому шелесту листьев. На душе мирно, спокойно, ни о чем не нужно думать, хочется только созерцать и чувствовать. Наедине с природой ощущаешь душевный подъём и величие всего вокруг.

В глухомань лучше всего одному не ходить, однако путешествовать с кем-то – это совсем не то же самое, что и путешествовать в одиночку. Обзавестись компанией – означает убить всю атмосферу, всю суть похода бесконечными разговорами, и выйдет так, что вы пребываете не здесь и сейчас, а где-то в головах друг друга. Чувство единения с природой – глубоко личное чувство, поэтому его сложно испытать, когда рядом есть товарищ. Путешествие было частью духовной практики – я очень много медитировал в тени деревьев, вслушиваясь в окружающие меня звуки и, Господи, это того стоило! Почти неделю провёл наедине с самим собой.

Я уже забрался достаточно далеко от начала маршрута – райцентра, что представлял собой небольшое «цивилизованное» село. Сам райцентр находился на приличном удалении от важных транспортных артерий и Ж/Д путей, поэтому уже его можно было назвать глухоманью, а я забрался ещё дальше – туда, где дороги заросли травой, где изредка проезжают лесовозы. Пшеничные поля уже давно оставлены позади, начались сплошные берёзовые леса, совсем редко сменяющиеся открытыми пространствами.

Я сверялся с картами, в основном спутниковыми – они довольно чёткие и можно было разглядеть даже совсем запущенные лесные дороги. Путь пролегал к заброшенной деревне, где раньше занимались лесозаготовкой, но как только лес в тех местах вырубили и работы не осталось – люди разъехались и поселение вымерло. Судя по спутниковым снимкам – там ещё остались целыми крупные постройки (где, вероятно, обрабатывали древесину) и несколько домов. Заночевать я собирался там же – хоть и жутко, но меня такие вещи всегда притягивали.

Лес расступился, и я оказался на просторном лугу. По всей округе разлились чудесные ароматы диких трав. Дорога вилась через поле, по касательной задевала небольшую речку и снова уносилась в березняк на горизонте. Берег реки оказался высоким, судя по тому, что противоположную сторону реки отсюда нельзя было увидеть. Я решил подойти к краю обрыва, с него открылись красивые виды на ивняк с того берега.

Я уж было достал фотоаппарат, направил объектив вниз и приготовился щёлкнуть кнопкой, как вдруг земля под ногами куда-то пропала. В попытке устоять я дёрнулся назад, отчего со всего маху приложился спиной о почти вертикальный скат обрыва, заодно ушибившись и затылком. В глазах потемнело, желудок подступил к горлу, а сам я кубарем катился вниз, пытаясь в ужасе уцепиться за землю, даже без криков – весь воздух из лёгких выбился при ударе спиной. Ещё один удар, резкая боль в животе. Судорожная попытка вдохнуть. Правая рука, вдруг отказавшаяся слушаться.

Опомнился я уже после того как вскочил на ноги и с дыркой в пузе прошёл под адреналином каким-то чудом около тридцати метров. Куда это я шёл и зачем? Лишь новая волна пульсирующей боли свалила меня с ног. Мысли вдруг заметались, я только что с ужасом осознал произошедшее. Я подошёл слишком близко к краю обрыва, на хиленький козырёк. А потом полетел вниз по очень крутому склону. Резкая боль в животе не давала пошевелиться. По футболке быстро растекалось пятно крови. Это ввергло меня в панику.

Я оглянулся назад. Выброшенное на берег течением во время половодья старое иссохшее дерево. Торчащий кверху короткий, но острый сучок, весь окровавленный. Я вспомнил, как налетел на него со всего маху, как он со странным звуком вышел из моего брюха, когда я в отчаянии вскочил, почти не чувствуя боли. К рези в животе скоро примешалась острая боль в области правого плеча – даже рукой не пошевелить. Сломанная ключица слегка оттопыривалась – приземлялся я на вытянутую правую руку.

«НУЖНО СРОЧНО ВЫБИРАТЬСЯ ОТСЮДА!» – пронеслось у меня в голове. Ситуация казалась абсолютно безнадёжной. Здесь внизу меня никто не увидит. Нужно срочно вскарабкаться наверх, к дороге, пока ещё есть силы. Одновременно я пытался вспомнить, что нужно делать при ранении в живот и тут же пожалел, что не уделял должного внимания изучению медицины. Сколько я протяну? Я понял, что случайно проезжающий мимо рыбак мог бы меня отсюда вызволить. Но для этого нужно выбраться к дороге до того, как меня покинут силы.

Я собрался встать, но не получилось. Настолько резкой оказалась боль. Тогда я пополз, используя только одну руку, при этом стараясь не волочить раненое место по земле. Туда ведь наверняка уже занесена инфекция! Каждое движение выстрелом отдавалось в животе и ключице. Боль нарастала слишком стремительно. Когда я дополз до подошвы склона, весь вспотевший, дрожащий от страха и отчаяния, то уже начал чувствовать, как действие адреналина заканчивается. Я почувствовал, как горит содранная на спине кожа, как ноют десятки ссадин и ушибов по всему телу. А боли от раны и перелома и вовсе стали нестерпимы. Я рухнул на землю, заранее перевернувшись на спину, потому что опасался, что мои кишки вывалятся наружу, хоть ещё и не видел раны. В состоянии неподвижности было легче. Однако боль нарастала, усиливалась и некуда было от неё деться!

Я с ужасом смотрел на высокий берег. Он мне казался Эверестом, гималайскими вершинами, которые невозможно покорить. Я ведь и прополз всего ничего, а тут карабкаться… В голове проскочила мысль «это и есть моя смерть?», но с ней никак нельзя было мириться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.