Присоединение Грузии к России. История сближения полуфеодальной страны и могущественной империи. 1801

Словом, старались извлечь пользу и из свиты, и из царя. Надежда вернуться в Грузию и занять престол не покидала его во время позднейшего исполнения им дипломатических поручений русского правительства. Надежды эти не сбылись, России же он оказал существенные услуги в персидских делах.

VI

Как тяжело ощущался турецкий гнет в 1723–1724 годах, об этом красноречиво говорят письма современников. «Они расхитили иконы, кресты, сожгли церкви, истребили много христианских душ, опустошили города и деревни», – пишет католикос Дементий, многострадальный глава Грузинской церкви, государю в мае 1723 года.

Осенью того же года «первенству тощий из князей Карталинии», арагвский эристав Отар, пишет губернатору города Терки: «Христианство не может быть подвержено бедствиям сильнее этих. Выкажите теперь веру во Христа, силу и мужество, и, если Вы хотите помочь стране, не медлите более». Тот же Отар в письме к брату своему, архимандриту Романозу, говорит: «В противном случае, если мы обратимся в мусульманство, государь да не прогневается на нас». Очевидно, грузины видели в императоре России не только могущественного государя, но и блюстителя православия.

Именем православия их призывали к политическим предприятиям, при ликвидации которых оставляли на произвол судьбы. Грузины еще не знали, что в политике такие вещи, как «православие», «иго неверных», «борьба с врагами Христа», должно понимать cum grano salis.

«Мы желаем, – говорится в одном современном письме (императрице Екатерине I), чтобы орел всероссийского православия разостлал бы крылья свои и призрел бы нас, птенцов своих»[44].

Но наиболее трагически звучит просьба о помощи кахетинских сословий (тоже в 1726 г.). Епископы Кахетии, вельможи, «прочие князья, дворяне и крестьяне, мы все, уповающие на веру Христову, удрученные, гонимые и притесненные отвергающими Христа, ударяя в головы и с плачем докладываем великому государю…». «Государь всегда радует нас надеждою на избавление». Надежда эта еще более разгневала мусульман. В ярких словах рисуют кахетинцы опустошение и гнет, постигшие их. Оставшиеся в живых скрываются в горах, подвергаясь всем лишениям. «Надежда на государя и радостная мысль о прибытии войска подкрепляют нас, иначе и зверь не перенес бы такого положения».

Правда, кахетинцам предлагали выселиться на берега Терека (у впадения его в море), что было в интересах России, но грузинам это не улыбалось.

«Грузия есть жребий св. Богородицы… Мы не можем покинуть ни гробницу св. равноапостольной Нины, ни гробниц других святых»[45].

Эмиграция была бы отказом от всего прошлого и будущего. Грузины не согласились на нее.

VII

Трактатом 1724 года Россия признала власть Турции над Грузией. В итоге радужных надежд – турецкое иго. Русское правительство не сочло нужным или возможным отстоять Грузию при разделе сфер влияния в Закавказье.

Правда, Петр вменял в обязанность своим властям бдительный надзор за всем, что происходит в тех местах, велел изучить пути от Каспийского моря в Грузию и т. д., но, вероятно, руководился не столько заботами о грузинах, сколько желанием при случае распространить свои владения на запад от Каспия.

Политика Петра по отношению к грузинам – обыкновенная реалистическая политика, и если грузины слишком наивно полагались на православие и верили в «борьбу с агарянами», то это потому, что у них элементарная борьба за существование легко принимала религиозную окраску и они не имели возможности подняться до более сложных политических идей – для этого им недоставало более сложных интересов. Примитивный строй влечет за собой примитивное мышление и примитивную политику.

Поэтому катастрофа Вахтанга не послужила грузинам уроком. Остальную часть XVIII века они продолжали вращаться в том же кругу идей, и воззрения их на Россию не изменились. Интересы и культура оставались те же – и политика поражает неизменностью своих исходных точек и ошибок.

Никакой критики не было возбуждено несчастьями Вахтанга.

В 1754 году вернулось в Тифлис посольство, ездившее просить помощи у императрицы Елизаветы; историк Папуна Орбелиани, комментируя неуспешность этого посольства, пишет: «Действительно, мы ожидали помощи и сильного подкрепления, согласно завещанию Великого, блаженной памяти Петра. Когда царь Вахтанг отправился просить о покровительстве России и вооруженной помощи для Карталинии, он приехал не вовремя, так как император и самодержец Петр был сильно болен. Но в своем завещании он написал: „Грузия несчастна, защищайте ее ради веры, пошлите ей войско, на счет моей казны“. Но, – добавляет историк, – интриги сынов Грузии, пребывавших в России, отклоняли ее от оказания помощи»[46].

Вот что вынесли грузины из опыта 20-х и 30-х годов XVIII столетия. Легенда эта, при всей своей трогательности, не свидетельствует об умении грузин разбираться в делах и условиях XVIII столетия. Являясь по отношению к персиянам и туркам нередко ловкими, вероломными политиками восточной школы, в свое отношение к России они, повторяем, вносили всю наивность, всю легковерность и непосредственность Средних веков, из пеленок которых никогда не вышли.

Глава пятая

Надир-шах и возвышение Грузии

I

Мы видели, что трактатом 12 июня 1724 года Россия отступилась от Грузии и признала власть Порты над этой страной.

Однако обладанию этому не суждена была прочность; Иран, земли которого Турция и Россия, как ни в чем не бывало, делили между собою, вдруг воспрянул, разорвал цепи, наложенные на него, и заставил содрогнуться тех, кто еще вчера видел в нем труп.

Искоренение афганской смуты, возвращение провинций, отнятых Турцией и Россией, легендарный поход в Индию, разграбление Дели и увоз оттуда сокровищ, стоимость которых многие высчитывали, но безуспешно, возвышение, хотя и кратковременное, Персии на небывалую ступень могущества – вот что последовало за тем поворотным пунктом персидской истории, который связан с именем шаха Надира. Он овладел престолом в 1735 году[47], но, еще будучи слугой своего законного государя и называясь Тахмасп-кулиханом, он уже был главным вершителем дел.

В 1732 году обстоятельства сложились так, что мира с Персией желали и турки, и русские. В этом году заключено два мирных договора, каждый из них касается и Грузии. По Гамаданскому соглашению с Портой Персия признает пока за последней ее обладание Грузией[48].

А на основании Рештского трактата 21 января того же года Россия отдает обратно Персии все провинции от Куры до Астрабата, шах же, между прочим, обязуется в случае возвращения Грузии под власть Персии вернуть престол Вахтангу[49].

Недолго продолжался мир с Турцией (заключенный шахом Тахмаспом против воли Надира), она владела еще некоторыми персидскими землями. В 1733 году война в полном разгаре. Победа под Багдадом дает персиянам возможность двинуться на север и выбить турок из Азербайджана. В 1734 году турки очищают Грузию, и она в руках Надира.

Одновременно дипломатическим путем был разрешен вопрос о Баку и Дербенте: Россия не нашла препятствий уступить их обратно (окончательно по Ганжийскому трактату с Персией 10 марта 1735 года[50]. Конечно, эта уступчивость свидетельствует лишь об осторожности русского правительства, находившего, что провинции не стоили того, чтобы из за них воевать с Надиром.

Отношение свирепого, жадного Надира к Грузии вмещает в себя все оттенки начиная от самых чрезвычайных проявлений благосклонности и кончая необузданным деспотизмом и жестокостью. Ревнивое вообще поведение Надира касательно грузин вполне понятно: при его обширных военных предприятиях на всех границах Ирана ему необходима была уверенность в том, что Карталиния и Кахетия будут служить его интересам, а не Турции или России.

Со своей стороны грузины видели, что им предстоит выбор между Турцией и Персией. Турецкие паши властвовали в стране, но с юго-востока надвигался Надир, которому уже сдались Ганджа и Эривань. Грузины не могли остаться безразличными, и мы видим, что в течение ряда ближайших лет они обнаруживают поразительную подвижность, становясь, сообразно обстоятельствам, то на один, то на другой путь. В этих знакомых им условиях, с этими привычными им, хоть и свирепыми, контрагентами грузины отнюдь не являются наивными политиками, напротив, их ловкость часто не уступает их мужеству, и, в конце концов, солнце успехов начинает ронять на их землю свои лучи.

При всей запутанности этой чрезвычайно интересной страницы грузинской истории отчетливо бросается в глаза следующее: Кахетия раньше и решительнее становится на сторону Надира, чем Карталиния. Надир еще стоял у Ганджи; турки отправили особый отряд защищать Кахетию от персиян, отряд этот, однако, был уничтожен кахетинцами с Теймуразом во главе. Расчет его (что персияне возьмут верх) оказался вполне правильным. Вообще в это время Кахетия единодушно поддерживает Теймураза, своего законного и природного царя, который и турками был признан в этом достоинстве. Напротив, Карталиния с отъездом Вахтанга и Баккара – заметим, что их партия была еще сильна в стране, – осталась без человека, за которым бы все пошли, и в Карталинии за это время первая роль переходит к крупным феодалам. Близость к Ахалцихской области и желание не поддаться Надиру толкали их к сближению с Турцией.

Когда турки были вытеснены из всей Восточной Грузии, персияне поставили в Карталинии своих должностных лиц, которыми бывали и перешедшие в ислам представители грузинской династии. Крайнее напряжение платежных сил, чудовищные реквизиции – все это побуждало население к неоднократному противодействию. Иногда это навлекало гнев Надира, иногда удавалось жалобами вызвать присылку контролеров и т. д.

В 1737 году, перед своим походом в Афганистан, Надир велел изменническим образом захватить многих первейших князей Карталинии и Кахетии, а также Теймураза. Все они участвовали в походе и отличились при взятии Кандагара. Затем шах потребовал сына Теймуразова, молодого Ираклия, который и сделал с ним поход в Индию. Легко понять, что, забирая с собой грузинскую знать, Надир желал иметь надежных заложников.

II

Но главные осложнения с грузинами были еще впереди. Несколько позже, во время дагестанского похода Надира, когда требования и поборы персиян превзошли крайнюю – даже по тамошним условиям – меру, брожение в Грузии сильно увеличилось[51].

Тогда-то образовалась лига князей верхней Карталинии, под главным руководством могущественного феодала Гиви Амилахвари; поборник православия, одновременно авантюрист, ловкий политик, упрямый и властолюбивый, – это славный экземпляр старогрузинского магната.

Все недовольные персидским гнетом переходили на его сторону; вся верхняя Карталиния, долины Ксанская и Арагвы повиновались ему. Он привел в состояние обороны многочисленные укрепления этих местностей, в том числе Сурамский замок; посылая своих агентов в Дагестан, он вербовал на свою службу многие тысячи лезгин, целые партии которых являлись к нему, предводительствуемые своими беладами, то есть вожатыми. Политическое значение лиги заключалось, помимо противодействия Надиру и смут, вызываемых в стране, в том особенно, что лиге явно покровительствовала Турция – помогала ей людьми и особенно деньгами. Все это имело более чем серьезный характер, особенно когда явились самозванцы, выдававшие себя за детей шаха Гуссейна, то есть за законных наследников иранского престола (в противоположность узурпатору Надиру). Этих самозванцев поддерживали именно турки и лига.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Dates de Wakhoucht. Hist. mod. II. 1. 1, p. 378.

2

Броссе. История Грузии. Пред. к II части (на груз. яз.). Пер. С. Гогоберидзе.

3

Всеподданнейший рапорт кн. Цицианова от 25 апреля 1804 года. Акты, собранные Кавказск. археограф. комиссией. Т. II. № 748.

4

Хотя, по словам историка (Hist. mod. 1,206), при Баграте «вся Иверия стала под законы и власть одного монарха», и это длилось до Давида, сына Георгия Лаши, то есть 264 г., но и в этот якобы сплошной период единства Кахетия, например, имела своих царей. Прочное присоединение ее к остальной Грузии произошло при Давиде Возобновителе. Разделена была Грузия и при монголах. Понятное дело, что мы не имеем в виду времен более отдаленных. Мы желаем сказать, что единство монархии Багратидов было и непродолжительно, и не особенно прочно, как основанное на подверженной всяким случайностям вассальной зависимости частей.

5

Давид II Возобновитель (1089–1126).

6

Искендор Мунджи, персидский историк, сообщает, что, когда в 1553 г. был заключен мир между шахом (Тахмаспом) и султаном Сулейманом и установлены границы, шах и султан разделили между собой покровительство над Грузией: именно – Месхетия, Карталиния и Кахетия отданы были под протекторат Персии; Имеретия, Мингрелия и Гурия до Трапезунда отошли под верховную власть турок (Хроника Иск. Мунджи в приложениях к Histoire mod. d. 1. G., I, 1. 1, p. 450). Но, конечно, здесь лишь подтверждено нечто сложившееся раньше.

7

Понятное дело, это относится не ко всему Дагестану, представляющему, как известно, много пестроты.

8

Как опасно было приглашение на службу лезгин и вообще какие последствия влекла за собой вечная война между феодалами, об этом писали и иностранцы. Ср., напр.: Memoires historiqaes et geographiques sur les pays sitaes entre la mer Noire et la mer Caspenne (1797), p. 62.

9

Разделение Восточной Грузии на два царства и всяческое поощрение розни между ними были со времен шаха Аббаса I одним из догматов персидской политики. Сближение, например, Луарсаба Карталинского и Теймураза Кахетинского в начале XVII в. показалось Аббасу посягательством на интересы Персии.

10

Когда Вахтанг V, царь Карталинский (XVII в.), имея партизан в Имеретии и Гурии, перешел через Лихские горы, взял Кутаис, вступил в Мингрелию и посадил на имеретинский престол сына своего Арчила и дадианом (то есть владетелем Мингрелии) сделал угодного себе Левана, ахалцихский паша основательно увидел в этом вторжение в сферу турецкого влияния со стороны вассала Персии и сделал представление султану. В конце концов по желанию шаха Вахтанг отозвал своего сына из Имеретии (которая, однако, еще три раза видела Арчила своим царем!).

11

ПСЗ. № 25, 466. «Его Шахское Величество… сим торжественно признает как за Себя, так и за Высоких преемников Персидского Престола, принадлежащими в собственность Российской Империи ханствы… Притом Грузию с Шурагельской провинцией, Имеретию, Гурию, Мингрелию и Абхазию и т. д.».

12

Ст. 23 Кючук-Кайнарджийского трактата (1774 г.): «Как помянутые народы находятся подданными блистательной Порты etc». II. С. 3. № 14, 164.

13

Впрочем, в письме, написанном во второй половине XV в., как предполагают, Константином III Изабелле Кастильской, мы уже встречаем формулировку, с которой грузинам суждено было обращаться к разным правительствам в течение трех столетий – всегда безуспешно. «Тебе известно, – пишет царь, – что нечестивые персияне мучат нас жестоко. Они сделали нам много зла и требуют от нас трех вещей: платите нам, говорят они, огромную дань, сражайтесь всегда в наших рядах, наконец, примите вашу веру. Они многочисленны, а мы, после падения Константинополя и Трапезунда, остались здесь одни…» Это послание едва ли нуждается в комментариях.

14

Увлечение ее тенью проглядывает не только у грузин, но и в трудах некоторых русских и иностранных авторов. Преувеличивать христолюбие грузин так же односторонне, как преувеличивать их пороки; между тем до сих пор можно встретить как чрезмерное восхваление грузинских «доблестей», так и наивное цитирование Шардена и других, менее известных путешественников в доказательство безнравственности и испорченности грузин в старину.

15

По словам Вахуштии, Кахетия была в это время так густо населена, что там трудно было найти диких животных. Александр, царь Кахетинский (в конце XVI в.), страстный охотник, выражал шутливое желание, чтобы Кахетия подверглась разорению при его жизни, так как у него будет тогда в изобилии дичь. Желание это исполнилось при Теймуразе (когда Кахетия опустела), но, прибавляет история, этому некогда было охотиться.

16

«Власть Персии никогда не была так прочна над этой страной, чтобы персидское правительство могло действовать независимо от желаний Грузии» (Watson. A history of Persia etc., p. 87). Разбираемой эпохе посвящена старая хорошая монография Пл. Иосселиани «Грузия под властью царей-мусульман». Множество данных относительно положения Грузии за эти века сообщается в писаниях европейских путешественников, но важнее всего, конечно, грузинские хроники, грамоты и такие юридические памятники, как Уложение Вахтанга и особенно так называемая Дастулама (свод правил и инструкций смешанного характера). Многое указано также у Brossct, Introduction et table des matieros.

17

Шах Аббас в видах сближения грузин с Персией, а в частности чтобы гарантировать себя от их интриг с Турцией, ввел в обыкновение давать имения в Иране царям и князьям. С этого времени грузины играют весьма видную роль на всех поприщах государственной деятельности в Персии.

18

Цари принимали ислам иногда по принуждению, чаще добровольно, как необходимое условие инвеституры. По большей части мусульманство их было чистой формой. Некоторые (например, Иессей, брат Вахтанга) становились шиитами, а затем в угоду туркам превращались в суннитов. Иногда происходил массовый переход в ислам, но, возвращаясь на родину, грузины обыкновенно снова делались христианами. Сохранилось любопытное известие, что, переходя в мусульманство, грузины выговаривали себе право пить вино.

19

Нельзя отрицать того, что власть царей несколько усиливается в Восточной Грузии ввиду этих влияний. Но называть ее, как это делают некоторые авторы, «деспотической» – ни с чем не сообразно; достаточно привести следующие меланхолические размышления Вахтанга, относящиеся к эпохе сильнейших мусульманских влияний: «Цари грузинские иногда… одно только название сохраняли; подданные ничего уже более им не оставляли и как сами хотели, так и их побуждали царствовать и судить. Я сам свидетель сему и многие старше меня…» (Законы царя Вахтанга, § 2). Вахтанг ничего не говорит о Персии; собственные подданные – вот кто умаляет царскую власть.

20

Для чего ему было поручено управление этими провинциями и высшее начальство над персидской армией.

21

Крузинский сообщает о нем: «…a suis Magnatibns (Eristan yocant) Persico Auro cormptis defertus, faga sibi consulere coactus est.» (Kmsinski, Tragica vertentis belli Persici historia. § 264). Вообще о Георгии много говорится в трудах, посвященных персидской истории XVIII в., потому что афганское восстание, которое ему поручили (а после помешали) усмирить, открыло двери дальнейшим персидским «революциям».

22

Небезынтересно, что автор анонимной истории Надиршаха приписывает грузинам ту роль, которую швейцарцы играли в Европе как военная наемная сила («…le roi des Perses a bcaucoup do confiance en leur bravonre et en leur fidolite… Il leur arrive fort souvent en Asie, ce qui arrive aux Suisses en Europe c’est-a dire de so battre ensemble en servant deux puissances ennemies») (Histoire de Thamas Koulikan, I partie. Amsterd. & Leipzig, 1740, p. 36). Общеизвестно, что лучшие войска Востока – персидские гулами, турецкие янычары и египетские мамелюки – насчитывали много грузин в своих рядах. Кажется, грузины попадались на службе даже Великого Могола.

23

Звание вали сообщалось преимущественно местным династам в землях, не входивших в состав коренной Персии. Кроме Грузии (Гурджистана), имели вали Арабистан, Лористан и Курдистан. В современной Турции вали означает просто генерал-губернатор.

24

Характерно, что Крузинский определяет его как dominium seu clientelam (Monarchiao Persicae, ib., § 167).

25

Но, конечно, принадлежность к христианству и искреннее желание приобщиться к культуре – это уже такие достоинства, которые отличали грузин от их азиатских соседей. Если бы грузины изменили этим началам и слились с мусульманским Востоком, карта Передней Азии была бы теперь иная.

26

О подданстве в различное время (но всегда в одном смысле – протектората и вассальной зависимости) просили цари, владетели независимые, владетели-вассалы (эриставы), общины грузин-горцев, сословия. См. «Переписка грузинских царей с российскими государями».

27

Впрочем, нельзя этого сказать о Борисе Годунове. Борис Годунов, Петр Великий, Екатерина II – вот к каким именам приурочиваются важнейшие моменты грузино-русских сношений.

28

Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. Т. I. Гл. I.

29

Сын Вахтанга Бакар, которому персидские посланцы привезли от шаха звание кулар-агаса, хотел было двинуться в Персию, но Вахтанг не позволил ему этого (Chronigue d Sekhnia Tchkhe idze, § 38).

30

Переписка грузинских царей с русскими государями. С. 221. Грамота царя Вахтанга к неизвестному лицу. Что это Волынский, следует из сличения этой грамоты с одновременным письмом Петру Великому (ib., 138) и из того обстоятельства, что именно Волынскому было поручено вступить в сношения с Вахтангом.

31

Histoire dn Karthli par Wakhoncht, p. 117.

32

А не 2 июня, как говорится в «Обзоре дипломатических сношений» Ф. Плоена (Переписка, LXXV). Государь прибыл в Астрахань 15 июня. Ср.: Бутков, ib. гл. 4. Bros set, Notice sur les trois demieres annees du regne de Wachtang VI etc. (Histoire modeme d. 1. Georgie II, livr. 1, 677).

33

Ib. С. 155.

34

Ib. С. 145.

35

Ib. С. 145.

36

Распря с Константином, имевшая для Вахтанга роковой исход, возгорелась из-за казахского участка. Если бы грузины не стали драться из-за этого участка, они не были бы грузинами своего времени, но зато эта междоусобица в такой серьезный для всех них момент наглядно показывает, что «большая» политика была им не по плечу.

37

Впрочем, как видно из грузинских источников, персидский гарнизон тифлисской цитадели принял сторону кахетинцев. По некоторым данным, часть карталинских князей, покинувших Вахтанга в решительную минуту, были подкуплены персиянами. Во всяком случае, не может быть более яркого доказательства слабости и деморализации грузин того времени, чем это зрелище царя, питавшего широкие политические замыслы и пасующего перед совокупными усилиями персидского золота, наемного оружия лезгин и «патриотизма» кахетинцев, слепо служащих мелкому честолюбию их ничтожного царька.

38

Бутков. Ib. Гл. 9.

39

ПСЗ. № 4531. Трактата этого нет в сборнике Юзефовича «Договоры России с Востоком».

40

В «Материалах» Буткова трактат этот приводится с сокращениями. Именно – пропущена почему-то часть пункта II, как раз касающаяся Грузии: «Понеже вся провинция Георгия остается под властью Высокой Порты, и везде там находятся гарнизоны и коменданты, со стороны Высокой Порты, и ежели потребно будет отправить многие войска в тамошнюю сторону для утешения непорядков, где б те войска через реку Кур переправляться ни будут, то имеют прежде того переправления для отнятия подозрения причину того марширования комендантам помянутого царя (то есть Московского) сообщать» (ПСЗ. № 4. 631). В латинской передаче у Крузинского постановление трактата о Грузии гласит так: «Quia vero Fulgida Porta est jam in actuali atque pacifica possessione Georgiae, quam suis praesidiis et Gubematoribus firmavit, si aliqua disturbia ex parte Georgianorum eo loci interveniant, plenum jus Fulgidae Portae afferitur, in Georgiam suas capias pro rerum exigentia mittendi, ad tollendum отпет disordinem. Tragica vertentis belli Persici bistoria, § 497 sub II. В этом сочинении польского миссионера много подробностей относительно Грузии эпохи Вахтанга.