Академия Хозяйственной Магии

Я с треском захлопнула окно и улеглась спать, предварительно наложив на комнату чары полнейшей звукоизоляции. Музыканты из гномов, честно говоря, никакие, а у меня был сложный день…

Сложно было оторваться от Фила Шепарда, слишком сложно…

Следующим утром на завтраке только и разговоров было, что о великолепном предложении, которое получила Мила. Мы с друзьями, конечно, от всех не отставали и тоже пообсуждали, но довольно вяло, так как особого интереса эта тема ни у кого из нас, кроме Вир, не вызвала.

– Странно все-таки то, что Мерсер так резко влюбился в нашу Милицушку, – заметила она. – Хотя девчонки проверяли – ни к приворотам, ни к любовным напиткам Мила не обращалась, все равно я уверена, что тут дело нечисто!

– Вечно ты во всём видишь подвох! – возразила Смеяна, которая будучи добросердечной, сейчас готова была защищать бывшую врагиню. – Может, у них настоящая любовь? Такая, что прямо… прямо… – подруга бросила взгляд на профессора Анселми, который болтал с молодой и симпатичной преподавательницей по магическому прядению и вздохнула.

– Такая, что он забыл, зачем вообще сюда приехал, – закончила я. – Хотя в первую очередь должен искать Задоя.

– Да кому этот Задой нужен, – пожал плечами Климентий. – Тебе, Фрэн? Павлине Павнер?

– Добрый ты, Клим, – сощурилась Виринея. – Прямо отец родной! А если бы ты пропал, тебя бы тоже не надо было искать?

– Если бы я пропал, то ты нашла бы меня из-под земли! – усмехнулся парень.

Болтая в таком духе, мы направились на практику по грязи, я немного отстала и тут ко мне подошла Павлина Павнер:

– Ты Фрэнтина Аштон? Надо поговорить!

Да пожалуйста! Мне на занятие опоздать всегда в удовольствие. Мы с Павнер отошли в один из тихих закоулков, коих в замке было множество.

– У меня к тебе дело, – объявила Павнер и продолжила коротко и по существу. – Выясни, применяла ли Милица к Мерсеру магию, чтоб он в нее влюбился.

Что-то в подобном роде я и ожидала услышать, потому удивлена не была. Спросила только:

– Вы же подвергали ее проверке, которая показала, что Милица чиста.

– Эти проверки так, детский лепет, забавы с девчонками, типа гадания, – нетерпеливо перебила Павлина. – Ты же год проучилась в ВИМП, и у тебя должен быть совсем другой, профессиональный уровень ворожбы.

Ну да, должен быть, чуть было не ляпнула я, но сдержалась. Что ни говори, а в запасе у меня действительно было несколько хороших заклинаний высшего уровня.

– Покоя не даёт, что полицмагистр предпочёл другую? – выгнула бровь я.

– Ты не понимаешь, – покачала головой Павлина. – Ты приехала из столицы в шикарных платьях, с шикарным парнем. Туда же ты в скором времени вернёшься. Вернёшься-вернёшься, а мы останемся тут. Нет, само собой, некоторые из нас просто счастливы, что будут маг-поварами, деревенскими магами, целителями домашнего скота, но некоторые хотят иной жизни. Светской жизни в столице с красавчиком мужем!

– Был бы он ещё и умен, цены ему б не было, – кивнула я. – Ход твоей мысли я поняла, но, боюсь, ничем помочь не могу. Мне просто не до того, если понимаешь, о чем я.

– Если выяснишь, почему Мерсер воспылал любовью к Милице, я отдам тебе это, – выпалила Павнер и достала что-то из кармана сарафана.

Это был чокер на шею, состоящий из тончайшей черной паутинки, сплетённой в замысловатый узор. Я потрогала плетение, и, не удержавшись, присвистнула. Редкая вещица! И не то, чтобы очень вот прямо нужная, но магичке иметь такую в своем арсенале приятно. И полезно.

– Это то, о чем я подумала? Откуда он у тебя?

– Какая разница? – явно избегая темы, пожала плечами Павнер. – Следа за ним никакого нет. Он может стать твоим. Только выясни, что я прошу!

И я согласилась. Но не только потому, что хотела обладать украшением, которое имело очень и очень сильное магическое свойство, но и потому как, что ни говори, люблю я ввязываться во всякие сомнительные авантюры!

И чем сомнительнее – тем лучше!

ГЛАВА 24

С Милицей действительно следовало разобраться. Неделю назад, на занятии в теплице мне показалось, что у нее на шее блеснуло ожерелье Жуля. Хотя, строго говоря, моему енотику оно не принадлежало, он его у кого-то свистнул… Но строгость я никогда не любила, поэтому будем считать, что ожерелье все-таки было Жулево и ничье больше. А Милица, похоже, стащила украшение из его тайника под комодом, пока мы с Жулем находились в лазарете. Я бы, конечно, выяснила правду раньше, но за всеми событиями с бешеной страстью к Филу Шепарду, с приставаниями Гелдрика Томрола это как-то отступило на второй план.

Так что следует проверить комнату Милы на предмет применения любовных заговоров – даже если она совершала обряд в другом месте, кое-какие следы в комнате все же могли остаться. И заодно обыскать – нет ли там ожерелья Жуля. Если есть – то примерно наказать мерзавку. А то, знаете ли, воровать у моего енота – это вообще верх дурного тона.

Момент для несанкционированного обыска я выбрала самый что ни на есть подходящий. Наступили выходные, и Дарен повез невестушку в столицу – знакомиться со своими родителями и, разумеется, дядей. Убедившись, что Дарен и Мила скрылись в открытом для них из дома Мерсеров портале, я, не тратя времени зря, направилась к двери в ее комнату. Для встречи с будущими родственниками Милица облачилась в скромное голубое платье, свои рыжие волосы заплела в косу и выглядела ну просто созданием небесной чистоты и кротости. Хотя, сомневаюсь, что ей удастся провести ушлых родичей Мерсера и особенно его дядю, который людей насквозь видит.

Жуля я решила взять с собой – в таком деле мой енотик может быть полезен – авось обнаружит что-нибудь интересное и полезное. Главное только проследить, чтоб не спер чего.

На подходе к логову Милы (а жила она в самой дальней комнатке, находившейся особняком от остальных) я совершенно некстати нос к носу столкнулась с верной подружкой Милицушки Харитой, которая проживала по соседству. Завидев меня в этой части общежития, Харита с подозрением прищурилась, а я, недолго думая, пошла на крайние меры – отвела мышеволосой глаза. Слава богам, магический дар у Хариты был меньше моего и намного, потому заклинание удалось. Она перестала меня видеть, позабыв о том, что видела вообще. Будь силы у подруги Милицы побольше, я так просто бы не отделалась.

Потоптавшись немного в нерешительности, как будто забыла, куда вообще шла, Харита, наконец, удалилась, а я смогла заняться дверью. Здесь ждал чудесный сюрприз. На комнате Милицы стояли очень грамотно и педантично наложенные Замковые чары плюс три ловушки для непрошенных гостей. Семихвостый, да взломать эти чары было сложнее, чем попасть внутрь папиного погреба, где он хранил свои драгоценные вина!

Впрочем, это меня не испугало, наоборот, стало ещё интереснее. Она явно что-то скрывает, раз наложила на свою комнату такую мощную защиту! Удобно устроившись на подоконнике с Жулем на коленях, я отвела от себя глаза на случай, если кто-то пойдет по коридору, и принялась выплетать Ключные чары. Соль была в том, что при этом нужно было обойти ловушки, вязь которых в Замковых чарах я высветила для себя красным. Сложная ворожба, кстати, но получалось у меня пока неплохо.

Даже гордость взяла!

Если меня когда-нибудь вышвырнут и из этой академии, то я без работы не останусь. А что, получилось бы очень драматично, прямо как в сентиментальных романах! Отец – ректор Высшего Института Магической Полиции и дочь – взломщица Замковых чар, ступившая на тернистую преступную тропу.

Он бы пытался поймать меня и вернуть на путь истинный, но я бы каждый раз оказывалась на шаг впереди, а в итоге смогла выплести ключ к хранилищу Национального Банка и выкрала оттуда… Ну, скажем, Камень Силы. И мой отец склонил бы голову и признал свое поражение в нашем противостоянии. Возможно, даже ушел в отставку с должности ректора. Вообще-то после того, как он себя ведет – то есть совершенно не интересуется судьбой единственной дочери, он ещё и не такого заслуживает!

Увлекшись представлением подробностей этой печальной истории, я не сразу заметила Фила, который появился в конце коридора. Все мое существо потянулось к нему, безумно хотелось с разбегу броситься на него, заключить в объятия, впиться в его губы жадным поцелуем, чтобы он сначала даже не понял, но потом обнял меня и подхватил, ответил с той же страстью.

Не знаю, какими силами мне удалось сдержаться. Фил, как будто что-то почувствовал, остановился перед своей дверью, внимательно глядя на то место, где в данный момент находилась я. Но видеть он меня не мог, я была надежно скрыта заклинанием.

Он почувствовал, клянусь, почувствовал меня, однако, наверное, решил, что показалось.

Фил, мой Фил! Я знаю каждую родинку, помню ощущение напрягшихся мышц под моей ладонью, твою теплую гладкую кожу… Я бы целовала ее сейчас, гладила, спускаясь все ниже, вдыхала твой запах, смешала свое-твое дыхание с твоим, но…

Нельзя. Не сейчас. Я не знаю, что со мной происходит. Я не знаю, что у тебя на уме. Как ты отреагируешь… Ты не одобришь и тем паче запретишь… А этого я допустить не могу.

Шепард скрылся в своей комнате. Жуль многозначительно посмотрел на меня, и, как мне показалось, ехидно ухмыльнулся. Я с огромнейшим трудом подавила желание войти вслед за Филом и принялась еще старательнее доплетать свою ключную ворожбу.

От волнения промахнулась в плетении, чуть было не попала в красную ловушку, но вовремя смогла скорректировать вязь, ловушку обошла. А не то сидеть бы мне привязанной к двери комнаты до самого Милицыного возвращения!.

Еще немного усилий, старания, сосредоточения.

Последний уровень замка дался на удивление легко и, наконец, дверь в комнату Милы с приятным щелчком распахнулась, пропуская меня внутрь и даже, будто приветствуя, как саму хозяйку. Хорошее у меня получилось Ключное плетение, ничего не скажешь! Я ещё раз убедилась, что путь свободен, больше ловушек нет, и быстро вошла, прикрыв за собой дверь.

Нет, ну вот чего-чего, а такого я от этой рыжей не ожидала! Отлично она устроилась, ничего не скажешь!

Язык не поворачивался назвать это комнатой!

Скорее уж апартаментами. Намного больше комнатушки, где ютилась я, по размеру, ну и по обстановке, само собой. Шелкография на стенах, повсюду зеркала, массивные шторы, кровать с горой подушек под кружевным балдахином, хрустальная люстра, роскошный ковер, от которого шло приятное тепло, а в довершение всего одна стена представляла собой клумбу живых цветов с небольшим водопадиком, который журчал где-то в листве, услаждая слух.

Жу при виде такого богатства радостно взвизгнул и, потирая лапки, ринулся к туалетному столику Милы, на котором лежало множество блестящих и таких заманчивых штук, но был вовремя подхвачен мной поперёк живота и приструнён.

– Нет, мой хороший! – погрозила пальцем енотику я. – Мы ищем следы любовной магии и твое ожерелье. Она не должна заподозрить, что кто-то был в ее комнате, так что, будь добр, ничего отсюда не красть!

Жулька злобно фыркнул, но перестал рваться из моих рук. Я опустилась на низкий диванчик, потрогала пальцами его бархатную обивку, разглядывая окружающее меня великолепие в ожидании, когда восполнится мой резерв, часть которого была потрачена на взламывание замковых чар, и я смогу приступить к тому, ради чего, собственно явилась в сию обитель.

Хотя я и люблю комфорт, но тут его было, на мой вкус, чересчур много. Да, с такими запросами Миле явно место в столице, в салонах, где собирается высший свет, а не в каком-нибудь затерянном селе на должности деревенского мага. С размахом девочка мыслит, ничего не скажешь.

Выждав ещё немного, я сунула нос в шкаф со всякими магическими приспособлениями и ингредиентами для зелий. Выплела Пальчиковое заклятие, которому учили в магполице, и которое высвечивало прикосновения, но ничего подозрительного обнаружить не удалось – Мила просто-напросто не касалась ингредиентов, что обычно входили в любовные напитки.

Например, к семенам кориандра, которые так или иначе в таких случаях используются, Милица не прикасалась уже давно – слабые, как будто тающие следы на баночке красноречиво свидетельствовали об этом.

Я запустила по комнате искалку следов приворотной ворожбы в виде бестелесной юркой птички – она должна была обнаружить следы вязи (если они имелись) и принести мне ее в клюве, а сама принялась банально обыскивать комнату в поисках Жулевого ожерелья. Енотик помогал мне как мог. Что-то унюхав, он принялся скакать по Милиной кровати, расшвыряв подушки в разные стороны. Вел он себя крайне возбужденно. Ещё бы, столько милых вещичек, а украсть ничего нельзя!

Внезапно дверь комнаты распахнулась и на пороге, застав меня врасплох, появилась Милица. Глаза ее полыхнули гневом. Всегдашняя вкрадчивая маска святой невинности слетела с рыжеволосой, и она предстала в своем истинном обличье разгневанной фурии, глядя на меня с нескрываемой злобой.

– Аштон! – взвизгнула рыжая. – Что ты делаешь в моей комнате?

Какого семихвостого? По моим прикидкам, она должна была появиться в академии только к вечеру.

– В гости зашла, – я пожала плечами.

– Я тебя не приглашала!

– Я тоже тебя не приглашала к себе, но ты тем не менее пришла, когда меня не было, и взяла кое-что, что тебе не принадлежит! – парировала я.

Я не знала этого наверняка, но все-таки решила сказать наугад.

И попала ведь!

– Что за глупости? Ты совсем свихнулась, наглая бессовестная выскочка! – Милица картинно захохотала. – Выметайся из моей комнаты и живо!

– Только когда вернёшь то, что украла, – невозмутимо проговорила я.

– Ничего я у тебя не кра…

Она не договорила. Жуль, который при ее появлении замер, настороженно приглядываясь и принюхиваясь, коротко заверещал и ринулся в бой. Он вцепился рыжей в волосы, и пока она, оглушительно визжа: «Убери от меня свою крысу!» пыталась оторвать его от себя, своими ловкими черными ручками вытащил из-под ее платья ожерелье и принялся что есть мочи тянуть свою собственность, явно намереваясь вернуть ее в свое безраздельное владение.

Ожерелье было то самое, из тайника Жуля в ВИМП!

Я усмехнулась.

– Во-первых, это не крыса, а енот, а во-вторых – зачем? Пусть вернёт себе то, что ты у него украла!

В подтверждение моих слов енотик цапнул Милу за нос и продолжил отвоевать себе ожерелье. Выглядела рыжая так себе: покраснела и задыхалась, а на щеке и руках багровели свежие царапины, полученные в доблестной битве за побрякшку.

– Скажи своему еноту, чтобы прекратил! У него все равно не получится! – сдавленным голосом выдохнула Мила. – Он не сможет снять ожерелье!

– Почему?

– Я его заколдовала! – выпалила рыжая. – Его невозможно снять! Довольна? Убирай свою крысу!

Жуля удалось оттащить от Милицы с превеликим трудом – расставаться со своим ожерельем он не желал. Но у меня, в конце концов, получилось – я отделалась парочкой царапин, зато у Жуля остался трофей в виде большого клока рыжих милиных волос. Я пустила енотика на ее туалетный столик и мстительно шепнула:

– Можешь делать все, что пожелаешь, малыш!

Жуль обрадовано взвизгнул, покидал Милицины тюбики, баночки, украшения и безделушки в фонтан и принялся усердно полоскать все это богатство.

Я повернулась к Милице, которая, тяжело дыша, пыталась привести в порядок свои разворошенные волосы и порванное платье.

– Зачем тебе ожерелье?

– Оно такое красивое, что я не хочу с ним расставаться никогда! – с каким-то непонятным выражением ответила Мила.

– Не ври! – я сделала шаг вперёд, исподлобья глядя на уличённую воровку.

– О боги, ты действительно не поняла, что это? – усмехнулась Милица, расправив ожерелье у себя на груди и поглаживая крупные прозрачные камни. – Колышница ты, тебе вообще в высшем учебном заведении не место! Максимум – какая-нибудь задрипанная школа шептунов! Это ожерелье – сильнейший любовный артефакт. Стоит просто показать ему предмет вожделений и надеть себе на шею. Легко, просто, а главное, надежно! Дарен влюбился в меня без памяти. И не надо никаких зелий варить, в еду подмешивать… Скоро я стану леди Мерсер и уеду в столицу, а ты, Аштон, со своим смазливеньким личиком отправишься в какую-нибудь захудалую деревушку на практику!

Я с досадой посмотрела на ожерелье, цены которого я, оказывается, не знала. Пожалуй, Милица права! Грош мне цена, как магичке, раз не смогла разглядеть, что это артефакт. Разумеется, использовать его по прямому назначению я б не стала, но его можно было, например, продать…

– А если я расскажу Мерсеру, почему он воспылал к тебе такой любовью? – стараясь скрыть растерянность, проговорила я.

– Ты можешь сказать ему хоть, что я синий гоблин мужского пола с фиолетовыми рогами и змеиным хвостом! – торжествующе улыбнулась Мила. – Меньше любить он меня от этого не станет. Так действует магия ожерелья.

Вообще отлично! Это что ж получается? Забрать обратно Жулеву собственность я не могу, рассказать о том, что Мерсер сделал Миле предложение под действием артефакта тоже не могу… А получается, что Милица в выигрыше, как не крути.

Но я этого так не оставлю! А что, если…

– Вообще-то я сначала хотела влюбить в себя Фила Шепарада – симпатичный мальчик, а главное, перспективный… Ему, в отличие от тебя, точно светит что-то большее, чем эта захудалая деревенская академия, – явно наслаждаясь ситуацией, продолжала Милица. – Но на Шепарда артефакт не подействовал, видимо, он в кого-то влюблен, причем настолько давно и сильно, что магия ожерелья не смогла перебить эту любовь…

От этих слов у меня захолонуло сердце. Влюблен? Давно и сильно?

О, Фил, мой Фил! Бабочки запорхали в животе, мне кажется, я сама готова была вспорхнуть, настолько себя почувствовала счастливой и лёгкой!

– О, бедняжка, ты подумала, что в тебя? – проговорила Милица со издевательским сочувствием. – Нет, разумеется, нет, об этом и подумать-то смешно. Хоть и видно, как ты на него смотришь. Такая жалость! Ты уж точно не пара такому блестящему парню. Думаю, он нашел себе намного более достойную особу. Он пишет ей письма каждый вечер, а перед отправкой целует конверт в правый нижний уголок. Это так романтично, не находишь?

Удар был точно рассчитан и нанесён прямо в больное место. Именно затем она завела разговор о Филе, и возможно, даже об ожерелье. Затем, чтобы сказать то, что она, скорее всего, подглядела, и то, что как она догадалась, причинит мне боль – у Фила есть другая.

Вот только вряд ли Милица знала, что боль будет такой силы. Честно говоря, я и сама об этом не подозревала…

ГЛАВА 25

Крадучись, я шла за Филом Шепардом, неся в груди сердце, застывшее льдом. А он направлялся туда, куда я отчаянно не хотела, чтобы он шел – на голубятню. Это была круглая белокаменная башенка с соломенной крышей, резными балкончиками и легкими летящими насестами, увитая плющом.

В первый день просинца, как по заказу, наступила настоящая зима: подули холодные северные ветры, принеся с собой низкие снеговые тучи. Снега выпало предостаточно: он укрыл черную землю, белой шапкой лёг на голые ветви деревьев, сахарными горстями обсыпал побагровевший за осень плющ и это сочетание – белого и красного было красивым, но в то же время печальным.

А, может, мне так показалось из-за того, как печально было у меня на душе. Хотя, пожалуй, печально – не то слово. Внутри меня щемила, рвалась, саднила открытая рана.

Ну, казалось бы – другая. Что с того? Мне-то какое дело? То, что происходило между мной и Филом в последние дни – всего лишь действие завета, оно уйдет, как только завет снимут (ведь можно же его как-то снять?!), и пусть катится к своей возлюбленной.

Я пониже опустила подбитый мехом капюшон плаща, стараясь укрыться от порывов ветра. Бесполезно. Холод был снаружи. И холод был внутри меня – ледяная, студящая душу ревность. Тяжелые раздумья о том, кто она и какая она – моя счастливая соперница.

Неужели он ее целовал, так же как и меня? Гладил круговыми движениями больших пальцев ее запястья? Ласкал грудь сквозь платье? Боги, возможно, он даже спал с ней!

Эти мысли были непереносимы, но они захватили меня всю без остатка. Я рассеяно сообщила Павлине Павнер про любовный артефакт – ожерелье, получила свою плату – чокер-паутинку, и при этом мне нисколечки не было интересно, как Павнер распорядится этой информацией.

Про себя только машинально отметила, что Павнер явно что-то задумала – это было видно по глазам. Но сама я отбирать у Милы Жулево ожерелье, или хотя бы наказывать ее за кражу, не собиралась – мне просто стало не до того.

Подавила я в себе и бешеное желание пойти прямо к Филу Шепарду и бросить ему в лицо обвинения, хотя этого мне хотелось так, что аж все тело ломало! Я не хочу выглядеть перед ним ревнивой дурочкой. Сначала нужно все выяснить. Остаётся крошечная надежда, что Милица обманула.

Потому я, скрыв себя одноразовым заклинанием невидимости, которое было у меня в запасе и, подкрепив его парочкой амулетов, чтоб подольше держалось, тем же вечером отправилась выслеживать Шепарда.

Но она не обманула. Фил достал из-за пазухи конверт из плотной сероватой бумаги и прикрепил его к лапке голубки, белой, как молоко. Предварительно он действительно коснулся уголка губами.

Мое сердце рухнуло вниз, разлетелось на тысячу осколков, собрать которые воедино, наверное, уже невозможно. Слабая надежда, что Милица соврала, едва теплилась во мне, но сейчас потухла и она. В горле встал ком, а к ресницам подступило что-то горячее и солёное.

Слёзы! Боги, я всегда была не из тех, кто распускает нюни! В последний раз я плакала семихвостый знает когда… А нет, вспомнила – когда проиграла в споре и мне пришлось есть огромную луковицу, облитую клубничным джемом… Брр, как вспомню, сразу тошнить начинает!

И вот сейчас я плакала, глядя, как Фил Шепард, погладив голубку, выпускает ее в серое небо и она неохотно, будто не желая с ним расставаться, вспархивает с его рук.

Сейчас я ревную его даже к этой голубке, она для меня становится воплощением той, кому он отправил письмо.

Фил в одной черной косоворотке, даже без плаща, но, кажется, ему не холодно.

Любовь греет… Не моя любовь…

С трудом сдерживаю всхлип. Мне хочется плакать навзрыд, но я не могу себе этого позволить. Он услышит, а я не хочу, чтобы Фил застал меня здесь, подглядывающей за ним в такой момент.

Наконец, он уходит, а я пару минут раздумываю – делать ли мне то, что я собиралась? Надо ли окончательно себя добивать?

В конце концов, решаю, что надо – так мне будет легче его возненавидеть, изгнать из своего сердца, понять, что между нами сожжены все мосты.

Я заняла место у окна, где только что стоял Фил Шепард и принялась творить приманочную ворожбу, которой нас учили на занятиях, посвящённых обращению с животными и всяческим магическим ритуалам, связанным с ними. Думаю, голубка не успела улететь далеко, и вернётся по моему зову. Правда, на лекции нас учили находить потерявшихся коз, но, в конце концов, такой уж большой разницы между голубем и козой нету, не так ли? Главное, я тогда уяснила принцип приманки животного.

Вроде бы уяснила… Как бы кого не надо из Таинственного леса не приманить! Двухголового вепря, например… Или еще кого, похуже…

Голубка вернулась с третьей попытки, когда я мысленно уже решила, что разница между голубем и козой все-таки слишком велика, чтобы применять и к тем и к другим одно и то же заклинание.

Я поймала птицу в ладони и осторожно открепила письмо. Кажется, голубка была рада своему возвращению, хоть и не совсем поняла, что случилось. Ещё бы – вряд ли ей охота в такую погоду покидать тёплую голубятню и лететь неведомо куда.

– Отдыхай, не надо никуда лететь! – шепнула я птичке и она с удовольствием заняла место на насесте среди своих товарищей.

Обойдется сегодня твоя разлюбезная, Фил, без любовного письма, ничего с ней не станется!

С трепещущим сердцем, разрывающимся от ревности, разглядывала я конверт, медля с тем, чтобы вскрыть его и прочитать…

После этого обратной дороги уже не будет.

Никаких угрызений совести по поводу того, что собираюсь прочитать чужое письмо я, кстати, не испытывала. Наверное, я очень плохой человек.

Фил, Фил, чем она, адресатка этого письма, лучше меня?

Кстати, конверт был абсолютно чистым – ни кому адресован, ни от кого… Впрочем, возможно, он все-таки подписан, но исчезающими чернилами, чтоб кто не надо не прочитал.

Например, я…

Собравшись с духом, я решила, что готова к последнему и самому сокрушительному удару и принялась вскрывать конверт. Однако подлец открываться не хотел, как ни пыталась я его разорвать. Сероватая бумага даже не помялась!

Ах, вот оно что! Конвертик запечатан магией!

Ну, ничего! Есть у меня в комнате кое-что, что поможет прочитать содержимое письма, даже не вскрывая конверта! Камень сардоникс открывает своему владельцу скрытую информацию.