скачать книгу бесплатно
Джондалар развязал шнурок своей рубахи и сбросил ее наземь. Криво усмехнувшись, он коснулся своей поросшей золотистыми волосками груди и, покачав головой, произнес:
– Не женщина. Мужчина.
Она тихонько захихикала.
– Нория – женщина, – вновь повторил он, протянув руку к ее груди.
На сей раз она уже не стала шарахаться назад. Улыбка ее исполнилась спокойствия и сладостной истомы.
– Нория – жен-щи-на, – пробормотала она, блеснув глазами, и указала пальцем на низ его живота. – Джондалар – муж-чи-на.
Внезапно она вновь чего-то перепугалась и, наполнив чашу Джондалара до краев, протянула ему. Рука ее при этом сильно дрожала.
Он благодарно принял чашу и, сделав небольшой глоток, предложил ее Нории. Она кивнула, и тогда он поднес чашу к ее рту. Для того чтобы взять ее, Нории пришлось коснуться его рук. Едва она поставила чашку на землю, Джондалар взял ее за руки и поцеловал сначала в одну, потом в другую ладонь. Ее глаза округлились от удивления. Джондалар нежно взял ее за плечи и, притянув к себе, поцеловал в шею. Она мгновенно напряглась и замерла, сгорая от нетерпения и холодея от ужаса.
Он придвинулся еще ближе и опять поцеловал Норию в шею. Его ладонь скользнула вниз и охватила ее грудь. Хотя Нория была по-прежнему испугана, она почувствовала, что ее тело стало откликаться на прикосновения мужчины. Он запрокинул ее голову назад, целуя Норию в шею. Его язык пробежался по горлу Нории. Джондалар протянул руку и развязал узел шнуровки ее балахона из оленьих шкур. Потом губы Джондалара скользнули по щеке Нории и нашли ее губы. Он приоткрыл свой рот и просунул кончик языка между губами Нории. А когда они приоткрылись, постарался раздвинуть их еще больше.
Затем он отстранился, держа ее за плечи, и улыбнулся. Глаза Нории были закрыты, рот готов для поцелуев, а дыхание участилось. Лаская ее грудь, Джондалар поцеловал Норию вновь, а потом еще больше распустил шнуровку на ее одежде. Она замерла. Он помедлил, улыбнулся, взглянул на нее и еще больше распустил шнуровку на ее одежде. Нория сидела не шелохнувшись, вглядываясь в лицо Джондалара. А он возился со шнуровкой ее балахона до тех пор, пока оленьи шкуры не были распахнуты на груди.
Джондалар прильнул к ее шее и сдернул балахон, обнажив плечи Нории и открыв молодые упругие груди с темными ореолами. Почувствовав, как вздыбилось его мужское естество, он стал покрывать поцелуями плечи Нории, прикасаясь к ним языком и чувствуя, как дрожит девушка. Джондалар ласкал ее руки, приспуская балахон девушки; его пальцы пробежались по ее спине, в то время как язык касался ее шеи и груди. Потом Джондалар стал целовать ее грудь и почувствовал, как соски Нории затвердели под его губами. Нория судорожно вздохнула, но не отстранилась. Он стал целовать ее другую грудь и, целуя, повалил на мягкий мех.
Нория открыла глаза и взглянула на него. Ее сузившиеся глаза горели. Глаза у Джондалара были пронзительно-синими, и Нория не могла отвести от них взгляд.
– Джондалар – мужчина, Нория – женщина, – вымолвила она.
– Джондалар – мужчина, Нория – женщина, – хриплым голосом подтвердил Джондалар.
Он сорвал со своих плеч одежду, чувствуя, как его мужское естество стремится вырваться наружу. Склонившись к Нории, он снова стал целовать ее, а она приоткрыла рот и попыталась своим языком найти его язык. Лаская грудь Нории, Джондалар провел языком по шее и плечу девушки. Губами он нащупал ее сосок и впился в него поцелуем. Нория застонала, и он почувствовал, как у него участилось дыхание.
«У меня слишком долго не было женщины, – подумал он, – и я хотел бы овладеть Норией немедленно… Будь нежным, не испугай ее, – одернул он себя, – у нее это в первый раз, и у тебя впереди еще целая ночь. Подожди до тех пор, пока не почувствуешь, что она тоже хочет тебя».
Он погладил ее обнаженное тело, нащупывая пояс, скреплявший нитями балахон из оленьих шкур. Развязав пояс, он положил руку на живот Нории. Девушка напряглась, затем расслабилась. Ладонь Джондалара двинулась ниже, к бедрам, ощутив мягкие волосы на ее лобке. Нория раздвинула колени, и ладонь Джондалара скользнула по внутренней части ее бедра.
Он отнял руку, сел, а потом снял с Нории балахон из звериных шкур и швырнул его на землю. Поднялся и взглянул на нежное, еще не вполне сформировавшееся тело. Она улыбнулась ему доверчиво и призывно. Джондалар сорвал набедренную повязку. Нория судорожно вздохнула, увидев его вздыбленный набухший член, и в ее глазах мелькнула искорка страха.
Нория с интересом слушала рассказы женщин о ритуале Первой Радости, правда некоторые из них говорили, что не такая уж это радость. Они говорили, что дар Радости получили только мужчины и что женщины даруют радость мужчинам, чтобы привязать их к себе. Чтобы мужчины охотились, приносили еду и шкуры женщинам, пока те вынашивают и воспитывают их детей. Норию предупреждали, что во время ритуала Первой Радости ей могут причинить боль. Но как же иначе? Разве этот большой член может поместиться в ней?
Испуг девушки был понятен Джондалару. Он хотел, чтобы Нория преодолела страх. Джондалару нравилось пробуждать желание у девушек во время дарованного Матерью ритуала Первой Радости. Это требовало умения и терпения. «Когда-нибудь, – подумал Джондалар, – мне хотелось бы доставить девушке радость в первый раз, не думая о том, что я могу причинить боль». Но он знал, что это невозможно: ритуал Первой Радости всегда немного болезненный для женщины.
Он опустился около Нории, давая девушке время прийти в себя. Глаза Нории были прикованы к его вздыбленному мужскому естеству. Джондалар взял ее руку и положил на свой пульсирующий член, казалось живущий собственной жизнью. Нория ощутила нежность кожи, теплоту и упругость. Она почувствовала острое приятное возбуждение и ощутила, что внутренность ее бедер увлажнилась. Нория попыталась улыбнуться, но в ее глазах по-прежнему таился страх.
Джондалар лег рядом и нежно поцеловал девушку. Они смотрели глаза в глаза. Нория почувствовала желание Джондалара, его голод и некую неукротимую силу, которой не могла подобрать название. Ее притягивала удивительная глубина его синих глаз. Нория почувствовала, как в ней нарастает желание. Она все еще страшилась боли, но захотела Джондалара. Девушка потянулась к нему, закрыла глаза, приоткрыла рот и всем телом прижалась к мужчине. Джондалар подарил ей поцелуй, затем позволил ей вернуть этот дар. Он нежно поцеловал ее в шею и стал неторопливо ласкать ее живот и бедра. Он раздумывал, не поцеловать ли ее снова в сосок, но в этот момент Нория стала целовать его в губы. Рука Джондалара скользнула в теплую расщелину между ее бедрами и нащупала маленький пульсирующий бугорок. С губ Нории сорвался стон.
Джондалар стал сосать и нежно покусывать ее сосок, продолжая ласкать Норию между бедрами. Постанывая, она стала вращать ими. Пальцы Джондалара скользнули вглубь. Нория судорожно вздохнула, когда язык мужчины коснулся ее живота. Он почувствовал, как напряглось ее тело, сполз с ложа и встал на колени около нее. Он раздвинул ноги Нории и лизнул терпкую влагу с внутренней стороны ее бедер. Нория судорожно вздохнула, едва сдержав крик. Каждый ее вздох превращался в стон. Она мотала головой из стороны в сторону.
Руками он еще шире раздвинул ноги Нории и стал целовать ее теплую промежность, языком нащупывая заветный бугорок. Нория стонала, двигая бедрами. Желание все больше охватывало Джондалара. Он еле сдерживал себя. Услышав судорожное дыхание Нории, он приподнялся с колен и осторожно ввел головку своего могучего члена в Норию, открыв еще никем не распахнутую дверь. Стиснув зубы, Джондалар продвигался по мягкому, теплому, влажному, тесному колодцу.
Когда Нория охватила его ногами за талию, Джондалар почувствовал, что столкнулся с препятствием внутри девушки. Тогда он снова нащупал пальцами бугорок между ногами девушки и стал нежно ласкать его, до тех пор пока с губ Нории не сорвался крик и он не почувствовал, как ее бедра поднялись навстречу ему. Джондалар чуть отстранился, а потом резко подался вперед. Он почувствовал, что барьер преодолен. Нория вскрикнула от боли и удовольствия. Он услышал свой сдавленный стон, когда из его содрогающегося тела изверглось семя.
Джондалар вышел из нее, а затем, уже не сдерживая себя, проник в нее еще несколько раз, чувствуя, как последние капли семени покидают его. Все было закончено. Джондалар рухнул рядом с Норией. Его голова покоилась на ее груди, он тяжело дышал. Женщина расслабилась. Ее голова была повернута набок, глаза закрыты. Когда через несколько минут Джондалар отстранился от Нории, он увидел кровь на белых меховых шкурах постели. Он поудобнее устроил тело девушки на ложе и улегся рядом, утонув в мехах.
Через некоторое время, когда сердцебиение и дыхание Джондалара успокоились, он почувствовал, что кто-то прикасается к его голове. Открыв глаза, он увидел морщинистое лицо и сверкающие глаза Хадумы. Нория чуть пошевелилась. Хадума улыбнулась, удовлетворенно кивнула и завела заунывные песнопения. Нория открыла глаза. Она была рада видеть колдунью. Когда старуха убрала руки от головы Джондалара и положила их ей на живот, это доставило Нории еще больше удовольствия. Распевая заклинание, Хадума высвободила испачканные кровью меха из-под лежащих на них тел. Считалось, что кровь женщины, пролитая во время ритуала Первой Радости, обладает волшебными свойствами.
Улыбнувшись, старуха снова взглянула на Джондалара и коснулась скрюченным пальцем его поникшего члена. Джондалар почувствовал, что его вновь охватывает желание: его плоть восстала, затем поникла. Хадума тихо усмехнулась и покинула шатер.
Утомленный Джондалар устроился около Нории, а она, сидя рядом, смотрела на него блестящими томными глазами.
– Джондалар – мужчина, Нория – женщина, – произнесла она, чувствуя, что теперь имеет на это полное право, наклонилась и поцеловала его.
Джондалар с удивлением почувствовал, как в нем вспыхнуло желание, и задумался, уж не дано ли оно ему прикосновением Хадумы. Но он перестал думать об этом, потому что пришло время научить юную Норию, как подарить радость мужчине, чтобы тот в ответ подарил наслаждение ей.
К тому времени, когда Джондалар вышел из палатки, огромный осетр уже был вытащен на берег. Незадолго до этого Тонолан заглянул в шатер и показал ему остроги, однако Джондалар только покачал головой и, обняв Норию, вновь забылся сном. Когда наконец он проснулся, Нории рядом с ним уже не было. Он натянул штаны и направился к берегу. Увидев радостно смеющихся Тонолана, Джерена и нескольких его сородичей, он пожалел о том, что отказался составить им компанию.
– Нет, вы только посмотрите, кто к нам пришел! – радостно заблеял Тонолан. – Сколько нам пришлось уродоваться, чтобы извлечь эту старую Хадуму из воды, а он знай себе на ложе нежится…
Джерен тут же уловил смысл сказанного.
– Хадума! Хадума! – завопил он, покатываясь от смеха и указывая пальцем на огромную рыбину.
Он стал обходить ее и остановился перед примитивной акульей головой осетра. Длинные усы говорили о том, что рыбина живет на дне и питается водорослями. Если бы не огромные размеры – ее длина составляла не менее пятнадцати футов, – она была бы совершенно безобидной.
Молодой охотник ухмыльнулся и принялся покачивать бедрами перед носом огромной старой рыбы, словно хотел удостоиться ее касания.
– Хадума! Хадума!!!
Округа огласилась грубым хриплым смехом его сородичей. Джондалар заулыбался. Охотники стали плясать вокруг рыбины, тряся телесами и выкрикивая имя своей прародительницы:
– Хадума! Хадума!
Вскоре танец превратился в настоящую драку – все его участники пытались пробиться к заветному месту возле рыбьей головы. Один из охотников плюхнулся в реку и тут же поспешил затащить туда же своего товарища. Не прошло и минуты, как в реке успели побывать все танцоры – в том числе и Тонолан.
Выбравшись на берег, он первым делом устремился к своему старшему брату.
– Думаешь, тебе удастся уйти отсюда сухим? – сказал он упиравшемуся изо всех сил Джондалару. – Нет, братишка, ничего у тебя не выйдет! Джерен, давай окунем Синий Глазка!
Едва заслышав свое имя, Джерен поспешил к братьям. За ним побежали и все остальные. Совместными усилиями они подтащили Джондалара к берегу. В следующее мгновение все участники этой шутливой свалки оказались в воде, что еще пуще рассмешило их. Мокрые и донельзя довольные, они вышли на берег, и тут один из них заметил, что возле рыбины стоит не кто иной, как сама Хадума. Смех тут же смолк.
– Хадума? – строго спросила старуха.
Охотники испуганно переглянулись и застенчиво потупили глаза. Старуха довольно захихикала и, встав возле рыбьей головы, закрутила своим задом. Ее счастливые отпрыски радостно засмеялись и, подбежав к ней, дружно стали на четвереньки – каждому хотелось, чтобы Хадума прокатилась именно на его спине.
Джондалар вновь улыбнулся, мгновенно поняв, что подобную игру они затевали не впервые. Соплеменники не только почитали свою древнюю прародительницу, они по-настоящему любили ее. А Хадума, соглашаясь участвовать в их забавах, получала от этого явное удовольствие. Старуха огляделась по сторонам и, заметив Джондалара, указала на него пальцем. Мужчины подозвали его к себе и с величайшим почтением и осторожностью посадили старуху ему на спину. Он медленно поднялся на ноги. Хадума показалась ему почти невесомой, однако Джондалар не мог не поразиться ее силе и цепкости.
Он медленно пошел вслед за охотниками, побежавшими вдоль берега, но Хадума тут же ударила его по плечу, требуя, чтобы и он перешел на бег. Джондалар послушно исполнил ее приказание и понесся за ликующими отпрысками Хадумы. Они бегали по берегу, пока совершенно не выбились из сил. Джондалар осторожно опустил старуху на землю. Та нашла свою клюку и, гордо выпрямившись, направилась к стоянке.
– Вот это старуха так старуха! – восторженно воскликнул Джондалар, обращаясь к Тонолану. – Шестнадцать детей, пять поколений потомков – ты только подумай! Нисколько не сомневаюсь, она доживет и до того времени, когда родится шестое поколение…
– Увидит шестой потомка, потом умирай.
Джондалар испуганно обернулся. Он даже не услышал, как к ним подошел Тамен.
– Что значит «умирай»?
– Хадума говори – Нория делай синий глазка, дух зеландонии, потом Хадума умирай. Говори – долго здесь сиди, пора уходить. Смотреть детка – тогда умирай. Имя детка джондал – шестой поколение хадумаи. Хадума счастливый зеландонии. Говори – хороший мужчина. Делай приятный Первый Радость трудно. Мужчина-зеландонии – хороший мужчина.
Джондаларом владели противоречивые чувства.
– Если она сама хочет умереть, значит так оно и будет. Но мне грустно даже думать об этом, – сказал он печальным голосом.
– Все хадумаи будет грустный, – кивнул Тамен.
– Скажи, смогу ли я встретиться с Норией? Времени-то прошло совсем ничего… Просто я не знаю ваших обычаев, понимаешь…
– Обычай нету… Хадума говори – да. Твоя скоро уходи?
– Если этот осетр устроит Джерена, то да. Нам нужно спешить. Но скажи, откуда ты это знаешь?
– Мне говори Хадума.
Вечером на стоянке начался настоящий пир, благо осетрины хватало на всех. Днем все члены племени занимались разделкой и нарезкой огромной рыбьей туши. Предназначенная для вяления осетрина резалась узкими полосками. Тогда же Джондалар увидел и Норию – она и несколько сопровождавших ее женщин направлялись к неведомой ему стоянке, находившейся выше по течению реки. Ее привели к нему только с наступлением темноты. Они отправились к реке. Джондалар заметил, что за ними неотступно следуют две женщины, и печально вздохнул. Они уже и так нарушили существующее правило, запрещавшее видеться участникам ритуала в течение нескольких дней, оставить же их наедине сородичи Нории не решились.
Они молча стояли под деревом. Нория печально понурила голову. Джондалар убрал упавшую на ее лицо прядку волос и, взяв Норию за подбородок, повернул к себе ее лицо. В ее глазах стояли слезы. Он отер их костяшками пальцев и поднес ставшую влажной руку к своим губам.
– О Джондалар… – прошептала она, припав к нему.
Он обнял Норию и дважды поцеловал ее в губы – первый раз нежно, второй – страстно.
– Нория… Женщина… Красавица…
– Джондалар делай Нория женщина, – пробормотала она. – Делай Нория… Делай…
Она едва не разрыдалась, понимая, что ей так и не удастся найти нужных слов.
– Я знаю, Нория. Знаю…
Он сделал шаг назад и, улыбнувшись, легко похлопал ее по животу. Заплаканное личико Нории осветилось улыбкой.
– Нория делай зеландонии. – Она нежно коснулась его века. – Нория делай Джондал. Хадума…
– Да, – кивнул Джондалар. – Тамен сказал мне об этом. Джондал – шестое поколение хадумаи… – Он взял в руку свой мешочек. – Нория, я хочу кое-что дать тебе, слышишь? – Достав из мешочка каменную донии, он вложил ее в раскрытую ладонь Нории. Как ему хотелось сказать ей о том, сколь дорога ему эта старинная, передававшаяся из поколения в поколение вещь, полученная им от матери… Он печально улыбнулся. – Эта донии – моя Хадума. Хадума Джондалара. Теперь она твоя. Хадума Нории.
– Хадума Джондалара, – изумилась она, глядя на резную каменную фигурку. – Хадума Джондалара? Нория?
Он утвердительно кивнул. Заливаясь горючими слезами, Нория поднесла донии к губам:
– Хадума Джондалара…
Тонкие ее плечики сотрясались от рыданий. Совершенно неожиданно она поцеловала его в лицо и, заплакав еще горше, не разбирая дороги побежала к стоянке.
С ними прощался весь лагерь. Рядом с несчастной, обливавшейся слезами Норией стояла довольная, улыбающаяся Хадума. Джондалар вновь смахнул со щеки Нории слезинку и поднес руку к губам. Нория печально улыбнулась. Джондалар вздохнул и направился к терпеливо дожидавшемуся его Тонолану, заметив в последний момент томный взгляд, брошенный на Норию Джереном.
Нория стала женщиной, получившей благословение самой Хадумы. Ее ребенок должен был осчастливить очаг ее мужчины. Все уже знали о том, что во время ритуала она испытывала блаженство и радость, и это значило, что она станет хорошей женой – любвеобильной и желанной.
– Ты действительно считаешь, что твой дух даст Нории ребенка? – поинтересовался Тонолан, когда стоянка осталась позади.
– Что я тебе могу ответить? Хадума очень мудрая женщина. Она знает куда больше, чем все остальные. Она действительно «большой шаман». Если кто-то и способен на такие вещи, так это она.
Какое-то время они молча шли вдоль берега. Наконец Тонолан сказал:
– Большой брат, мне нужно задать тебе один вопрос.
– Задавай.
– Как это тебе удается? Я знаю, все мужчины говорят, что они готовы участвовать в ритуале Первой Радости хоть каждый день, хотя на деле многие побаиваются его. Я знаю нескольких мужчин, которых постигла неудача, – ты понимаешь, о чем я… Честно говоря, я и сам не очень-то уверенно чувствую себя в этой роли, пусть у меня и не было таких случаев, чтобы я с ней не справился. Тебя же выбирают постоянно, верно? Мало того, все эти женщины после этого влюбляются в тебя. Как ты это делаешь? Я наблюдал за тобой во время празднеств, но ничего необычного не заметил – ты делаешь это точно так же, как и все остальные.
– Не знаю, Тонолан, – ответил Джондалар, пожав плечами. – Я пытаюсь быть заботливым, и только.
– Можно подумать, другие мужчины этого не делают. Здесь явно что-то не так. Как это говорил Тамен? «Делать женщина приятный – трудно». Скажи, в чем твой секрет? Я стараюсь не делать ей больно, и только. Был бы ты недоразвитым, я бы еще понял… Давай открой своему братишке секрет. Я ведь никогда не тяготился женским обществом, ты же знаешь… По мне, чем их больше, тем лучше.
Джондалар замедлил шаг и повернулся к Тонолану:
– Да, с тобой все понятно. Наверное, я обещал Мароне вернуться именно для того, чтобы у меня был повод уйти от любой из них. – Джондалар наморщил лоб. – Ритуал Первой Радости является для женщины совершенно особым событием. Для меня – тоже. Но многие молодые женщины в каком-то смысле так и остаются девочками. Им что мальчишки, что мужчины – все едино… Как ты скажешь такой молодой женщине, с которой ты только что провел эту особую ночь, что предпочел бы иметь дело не с нею, а с женщиной, более искушенной в любовных делах? Великая Дони, Тонолан! Мне не хочется обижать их, но влюбиться и провести вместе ночь – не совсем одно и то же.
– Джондалар, порой мне кажется, что ты никогда никого не любил.
Джондалар ускорил шаг.
– Что ты хочешь этим сказать? Я любил многих женщин.
– Как тебе сказать… Мы говорим о разных вещах.
– Откуда ты это знаешь? Ты-то сам кого-нибудь любил?
– Да. Со мной такое случалось несколько раз, пусть обычно это длилось и недолго… Ладно, брат, не хочешь говорить, не говори. Можешь от меня не убегать.
Джондалар вновь пошел помедленнее.
– Может, ты и прав. Я действительно никого не любил… Наверное, я вообще никого не полюблю…
– Ну и что с того? Кому от этого будет хуже?
– Слушай, оставь ты меня в покое! – зло выпалил Джондалар и тут же совсем другим тоном добавил: – Не знаю, Тонолан… Мне нравятся женщины… Каждый раз, когда я участвую в ритуале Первой Радости, сердце мое переполняется любовью и восторгом. Но я предпочитаю иметь дело с женщинами, а не с девушками. Она должна быть свободной и раскованной, со своими желаниями и предпочтениями, понимаешь? При этом она может быть молодой или старой, наивной или опытной – словом, какой угодно…
– Много хочешь, братишка.
– Ты спросил – я ответил.
Какое-то время они шли молча.
