скачать книгу бесплатно
– Расстались еще в семнадцатом году, – хмыкнул Фужеров.
– Не печальтесь, куманек, все, что ни делается, к лучшему. Относитесь к жизни проще.
– Да куда уж проще.
– Садитесь за стол. Отметим, так сказать, наши отпуска. Детский садик отправился на дачу в деревню Очаги, а меня вот не взяли, там свой сторож имеется – дядя Миша. Вы, как я понимаю, отгуливаете календарный…
– Вычистят скоро, – вздохнул Фужеров, – как социально чуждого элемента…
– Ничего, куманек. Держитесь за меня. Не дам же я пропасть потомку славных королей. Проживем, благо осталось не так уж много времени коптить небеса. Вам чего налить: водочки или хересу?
– Пожалуй, хересу.
– Узнаю аристократа. А я вот родимой отведаю.
Старики молча чокнулись и принялись за еду.
– И все-таки благое дело эти торгсины, – заявил дядя Костя, пережевывая кусочек семги.
– Прикроют их скоро, – заметил Фужеров. – Чтобы не создавать в обществе нездоровых влечений к буржуазному образу жизни. А у кого золотишко осталось, так отберут… На основании закона о валютных операциях.
– Очень может быть. Но нам-то какое дело? Как выражался ваш предок: «После меня хоть потоп». Это пусть молодежь волнуется.
– Молодежь нынче строит социализм.
– И построит?
– Очевидно. А иначе зачем все затевать?
– Да уж, затейник у нас великий. Куда там Ваньке Грозному или Петрухе. Мелковаты оказались против нынешнего. Разве можно сравнить разгром Новгорода или строительство северной столицы с коллективизацией или индустриализацией. Всю Расею-матушку на дыбки поставили.
– А я думаю: большевики решили вывести совершенно новую породу людей, – заявил Фужеров, вновь наполняя рюмки.
– Это уж точно.
– Нет, не в фигуральном, а в прямом смысле.
– То есть как?
– А так, Константин Георгиевич! Самым натуральным образом. Мечты розенкрейцеров о создании совершенно иного человека, лишенного отягощающих разум комплексов и фобий или этой химеры, именуемой моралью, похоже, скоро осуществятся.
– Ах, оставьте ваши мистические бредни, лучше закусывайте.
– Нет, послушайте. Возьмем для примера хоть наш городок. Обратите внимание на его население. Кого здесь только нет! Русские, украинцы, татары, евреи… Каждой твари по паре.
– Даже французы в вашем лице. Я знаю национальный состав обитателей Соцгорода, переходите к сути, куманек.
– Не перебивайте. Так вот. Большинство здешнего населения прибыло сюда не по своей воле.
– Да уж…
– И сейчас в городе полно спецпоселков. Там живут семьями, рожают детей – короче, размножаются. Со временем они станут полноправными гражданами…
– Если, конечно, выживут. Не пойму, куда вы клоните.
– Сейчас большинство национальных групп живут обособленно, но близок тот час, когда они начнут перемешиваться. Возникнут многонациональные семьи…
– То есть произойдет всеобщая метизация?
– Вот именно. Вы не хуже меня знаете о продуктивности метисов. Вспомните: на лошадиные скачки коней-метисов не допускали, поскольку они резвее чистокровных рысаков.
– Ну, допустим.
– Значит, метис работает намного эффективнее?
– И что?
– Идем дальше. Кто эти люди, которые сосланы или просто сбежали сюда, чтобы не подвергнуться репрессиям? Так называемые кулаки, то есть наиболее энергичная, предприимчивая часть сельского населения, не желавшая жить, как окружающие. Они работали больше других, а значит, и имели больше. Их раскулачили, согнали с насиженных мест и бросили в голое поле. Они раздавлены, унижены, обескровлены, но жизненная энергия, сформировавшаяся за счет естественного отбора, осталась. Вы посмотрите на них. Большинство – физически крепкие, здоровые люди. Каждый второй – красавец. Естественный отбор, батенька, естественный отбор! Да, сегодня на их лицах тоска и тупое равнодушие. Да, они согнуты непосильным трудом, но это пока. Завтра они получат свободу, а их дети свободны уже сегодня. И вновь спины разогнутся и лица просветлеют.
– Ну и что?
– А то! Вот вам, так сказать, физическая составляющая нового человека. А теперь о психологической. Как я уже говорил, в результате длительного естественного отбора формируются определенные физические качества, а нынче происходит искусственный отбор. Свободомыслие, сопротивление властям жестоко карается. Значит, чтобы выжить, нужно затаиться, молчать… Это властям и требуется. Пораженный страхом человек и детям своим передает этот страх. Физически сильный, грамотный, но покорный народ – вот к чему стремятся большевики. Не зря сейчас такое значение уделяют физкультуре как выходу дополнительной энергии у молодежи.
– Да какая же это новая порода? – засмеялся дядя Костя. – Это просто рабы.
– Нет. Раб трудится на хозяина. А нашим внушают, что они трудятся на себя. Для всеобщего благоденствия. Да ведь так оно и есть. Хозяева-то отсутствуют.
– А партия большевиков?
– Да разве это хозяева?! Вспомните местного партийного божка, секретаря горкома Логидзе. Чуть подул ледяной ветер в его сторону, он не раздумывая застрелился. И правильно сделал. Уж лучше одним махом покончить счеты с жизнью, чем дожидаться, пока из тебя сделают мешок для битья. А на самом верху? Все эти Троцкие, Каменевы, Зиновьевы, Кировы… Где они теперь? Иных уж нет, а те далече. А ведь были первыми людьми в государстве. Есть только один хозяин.
– Но и он не вечен.
– Да, не вечен. И прекрасно это понимает.
– Но ведь, если следовать вашей логике, вокруг него не останется сильных личностей, одна мелкотня. Кому же он передаст власть? Сыну, что ли, как государь-батюшка?
– Не знаю. Я думаю, его это не особенно волнует. Он – человек идеи. А коль вы любите цитаты, напомню еще одну: «Жизнь – ничто, идея – все». Наш вождь не стремится к роскоши. Думаю, в быту это самый обычный человек. Власть для него – исключительно возможность осуществить задуманное и построить рай на одной шестой земного шара. Пускай для этого придется уничтожить остальные пять шестых. Вы же видели, как растет картошка. Чтобы получить хороший урожай, нужно ее окучивать, поливать, выпалывать сорняки. Точно так же и общество. С сорняками нужно бороться, с сорняками! Тогда и картошка будет хорошей и вкусной.
– Н-да, после ваших речей кусок в горло не лезет, – заметил дядя Костя и опрокинул очередную рюмку. – И все же вы противоречите самому себе. Вот говорите: всеобщая грамотность… Но ведь грамотный человек так или иначе осознает свою рабскую зависимость от государства.
– Повторяю: селекция, только селекция. Инакомыслящих вон! Все помыслы народа в русле единой идеологии. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» или «Мы – русский народ!» – это уж как пожелают правители, но только единомыслие, никаких разночтений.
– По вашей концепции получается нечто вроде Вавилона. Рабский труд и смешение языков. А Соцгород – Вавилонская башня… А башня, как известно…
Но дядя Костя не успел закончить свою мысль. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник милиционер Хохлов.
2
– Ну вот, дождались, – без особого испуга сказал дядя Костя. – Вавилоняне, они же халдеи, тут как тут…
– Гуляете, – вместо приветствия сказал милиционер.
– Имеем право, согласно конституции, – отозвался Фужеров.
– И неплохо, я смотрю, гуляете, – с уважением заметил Хохлов, разглядывая богатый стол. – Может, позволите присесть?
– Табурет в сенях, – спокойно сообщил дядя Костя.
– Мы люди не гордые, – сказал милиционер, – сами принесем, сами присядем. – Он опустился на табурет, явственно затрещавший под ним. – По какому случаю пируете?
– Отмечаем трудовые отпуска, – сообщил Фужеров.
– Законный повод. А откуда такое великолепие? Вроде в нарпите подобной шамовки не купишь.
– Так то в нарпите, а в торгсине пожалуйста, – отозвался дядя Костя.
– Богатые люди! Уважаю, хотя и не приветствую. Может, угостите по случаю знакомства?
– Мы в знакомые не набиваемся, – хмыкнул дядя Костя. – Да и вы, наверное, при исполнении.
– Ради такого случая нарушу инструкцию. – Хохлов потянулся к полупустой бутылке водки. Дядя Костя молча подвинул стражу порядка стакан.
– Ну, будем знакомы! – громко сказал милиционер, одним глотком выдул водку и взял заскорузлыми пальцами кусочек сыра.
– Вас как величать, уважаемый? – спросил дядя Костя.
– Кузьмой Ивановичем.
– Очень приятно. Так зачем пожаловали, Кузьма Иванович? Неужто проверять, чем мы питаемся? Так на то есть домком… поселком… черт его знает, кто еще.
– Да боже упаси! Я по другому вопросу. Вы, говорят, с нечистой силой знаетесь? – обратился он к помалкивавшему до сей поры Фужерову.
– Чего?! – вытаращил тот глаза.
– Весь Шанхай гутарит.
– Да как же вы, представитель власти, наверное, коммунист, можете предполагать такое?! – скрывая иронию за нарочитой серьезностью, спросил дядя Костя.
– Вы, товарищ дорогой, спасибо вам, конечно, за угощение, насмешки строить не могите. И про вас нам тоже кой-чего известно. Так что сидите и не рыпайтесь. Разговор пойдет серьезный. Так знаетесь или не знаетесь? – вновь обратился милиционер к Фужерову.
– Я, собственно, не понимаю…
– В поселке толкуют: имеется, мол, питерский барин высланный, он в колдовстве дюже разбирается. Вот я и спрашиваю: так это или не так?
– А что случилось?
– Нет, вы мне толком ответьте.
– Да как сказать… Ну, допустим, немного понимаю. Только не в колдовстве, а в мистике… Сюда же, собственно, можно отнести колдовство.
– А вот я не понимаю, – вновь встрял дядя Костя, – зачем Кузьма Иванович нам голову морочит. А вам, куманек, стыдно на себя наговаривать. Какое колдовство может быть в советское время да еще в социалистическом городе?! Что за вздор! Если пришли нас проверять, проверяйте. И вообще, говорите по делу!
– Я и толкую по делу. Тут вот какая история, – не обращая внимания на гнев дяди Кости, спокойно продолжал Хохлов. – С мальчишкой этим… Скворцовым.
– Который умер? – спросил Фужеров.
– Вот-вот. Ходит он по ночам…
– К кому ходит? – изумленно вытаращился Фужеров.
– К родне своей… Люди видели…
– А вы сами?
– Я – нет. Но ведь говорят.
– Кто говорит?! Бабки полоумные! – опять вступил дядя Костя. – Вы, товарищ милиционер, в какое время живете? На дворе вторая пятилетка. В двух шагах дает металл стране промышленный гигант, а вы утверждаете, что покойники по дворам шастают. Да в своем ли вы уме?!
– Молчать, гада контрреволюционная!!! – заорал Хохлов и так треснул кулаком по столу, что стоявшая на нем посуда подпрыгнула, а одна тарелка упала на пол и разбилась. Дядя Костя едва успел подхватить бутылки. – Я не с тобой разговариваю!!! Вы меня уж извините, гражданин хороший, – вновь обратился милиционер к Фужерову совершенно иным, искательным тоном. – Мне всего лишь требуется разъяснение, возможен сей факт или нет? Потому как я в горотделе у одного спросил, так тот на меня как на дурака вызверился. И к врачу знакомому ходил, интересовался – та же история. Теперь вот вы. Что же мне, к старухе Салтычихе идти, к ведьме этой? Так я ее в прошлом месяце оштрафовал и самогонный аппарат у нее изъял. Не будет она со мной гутарить, да к тому же темнота. А вы, сразу видать, человек ученый. Интеллигент. Прошу разъяснить. А тарелку взамен разбитой я вам принесу. И сала принесу. Не сомневайтесь.
– Хорошо, – поморщился Фужеров, – расскажите толком.
– Слышали, наверное, про мальчишку. Дней десять назад схоронили. Вроде змеючка его укусила. Я, правда, не верил… Ну ладно. Схоронили мальца, поминки справили… Все честь по чести. А я сильно сомневался: не может змеючка до смерти закусать, да и рана на змеиный укус не похожа. Ладно, думаю, разберемся. И вот мне докладают, будто этот парнишка, как вы выразились, – обернулся милиционер к дяде Косте, – шастает по ночам домой. Думаю, враки, бабские сказки. Понятное дело, поверить трудновато. Раз сказали… два сказали… я в понятие не войду. Кто слухи пускает, а главное, зачем? Может, контрреволюция? Информаторы надежные, зря брехать не станут. Ладно, пошел к Скворцовым. Вижу, явная буза. Сам хозяин сказался больным. Остальные тоже вроде не в себе, но веселые. Мамаша ихняя прямо сияет от радости. Казалось бы, с чего? Спрашиваю – молчат. И даже не это странно. Скотина не кормлена, корова мычит, свинья из загона вырвалась и куда-то сбежала. Собака исчезла, одна цепь валяется на земле. А эти Скворцовы сидят в доме и на хозяйство глаз не кажут. Не могу сие объяснить! Ведь такие рачительные хозяева. Все в дом, все в дом… Как же понять? Может мальчишка из могилы вставать?
– Даже не знаю, – неуверенно произнес Фужеров, – что и сказать. Вообще-то такие случаи известны.
– Были, что ли?!
– Вроде имели место.
– Я так и знал! Еще до революции, пацаном совсем фильму видел в кинематографе. Называется: «Вампиры». Как сейчас помню. Там тоже…
Дядя Костя захохотал:
– Ну, вот и договорились. Конечно, Скворцовы– вампиры. А как же иначе? Иного и быть не может.
– Нужно наглядно убедиться, ходит или не ходит, – веско произнес Фужеров. – И тогда расставить все точки над «i».
– Я и сам думал… – озадаченно сказал Хохлов. – да место там больно неудобное. Не спрячешься толком. Плетни эти… Хотя попытать удачу стоит.
– Я могу пойти с вами, – осторожно вымолвил Фужеров.
– Идиот, – пробормотал дядя Костя.
– Это кстати, – обрадовался Хохлов. – Сегодняшней ночкой и спытаем, кто там шастает. А пойдем, дорогой товарищ ученый, глянем на диспозицию. Произведем, так сказать, рекогносцировку.
Фужеров поднялся.
