Мы не такие

– Лиль, ты плачешь что ли? Он тебя обидел?

– Он сказал, что из-за моего непрофессионализма… ну, я не смогла грамотно провести профилактическую работу, оттого и цена собрания сочинений Гоголя оказалась в два раза ниже заявленной, потому что один том не подлежит полному восстановлению! Я оказалась ещё и виновата! Компенсацию потребовал! П-п-представляешь?

Судя по косым взглядам клиентов итальянского ресторана, рыдания коллеги слышны в радиусе десяти метров от меня.

Наконец, спустя двадцать минут ожидания, я вижу официанта с моим заказом в руках. Поблагодарив и оставив чаевые, я беру пакеты и выхожу из ресторана, спешно направляясь к дому.

– Какую? – возвращаю своё внимание ожидающей на телефоне Лиле.

– Сходить с ним на свидание! Представляешь?

Лиля – взрослая женщина, а мужчин боится как огня!

– Так, прекращай реветь! – с облегчением в голосе принимаюсь её отчитывать. – Михаил Васильевич решил немного воспользоваться твоей наивностью. У тебя же на лице написано, что ты ответственная до мозга костей! Уверена, он прекрасно понимал, насколько сильно повреждена книга, и гениально сыграл на этом. Другого варианта вытащить тебя на свидание, видимо, не существует!

– Да? – рыдания в трубке резко стихают. – Ты думаешь, он доволен результатом моей работы?

– Ещё бы! Более того, ты превзошла все его ожидания, поэтому он и позвал тебя на свидание! Такой же фанатик переплётов, как и ты, который работает в новогодние праздники, – тихонько смеюсь.

– Хм… может, и правда сходить?.. – задумчиво произносит коллега и моментально переводит тему: – Кстати, я чего звоню! Герман Сигизмундович планирует провести завтра утром важное собрание. Иностранная делегация приехала. Сегодня они осматривали рабочее пространство и офис. Похоже, что-то серьёзное намечается.

– Хмм, интересно…

Задумываюсь над её словами. За несколько лет работы в «Арс Витае» к нам ни разу не приезжали иностранные партнёры. Все наши заказчики в основном из Петербурга и области.

– Так что будь завтра на десять из десяти.

– Постараюсь на все одиннадцать!

Прощаюсь с коллегой и убираю телефон в карман куртки, пока открываю входную дверь. Сегодня Никита должен прийти с работы чуть раньше, чем обычно. Мы договорились побыть в этот вечер вместе, чтобы наверстать упущенные новогодние праздники, проведенные порознь. Я сильно соскучилась по моему мужчине и готова запрыгнуть на него дикой кошкой. Эх… если бы он только позволил мне это сделать!

Захожу в квартиру, снимаю куртку, сапоги, складываю шапку и шарф на верхнюю полку. Тишина. Неужели не смог вырваться пораньше?

Отношу пакеты с тёплым ужином на кухню.

– Я дома!

Через несколько секунд Никита появляется в дверях, облокачивается на косяк. Он высокий и поджарый. Привлекательный шатен с темными глазами. Слишком серьёзный для своих двадцати девяти лет.

Усталость в его покрасневших глазах отображает хроническое переутомление. Мне хочется его пожалеть и приласкать, но себе мне хочется посочувствовать еще больше.

– Я о чем-то забыл? – удивляется Никита, глядя на пакеты из любимого ресторана.

Он подходит ко мне, обнимает за талию и нежно целует.

– Нет, – с трудом отрываюсь от его губ, – я решила устроить тебе небольшой сюрприз.

– У тебя получилось.

Он углубляет поцелуй, заставляя сердце биться быстрее. Между нами не было близости больше месяца. Я трепетно скольжу по его груди поверх домашней футболки ладонями, опускаю руки ниже, но Никита резко разрывает поцелуй и переключается на распаковку еды.

– Так, что тут у нас? – оживлённо спрашивает, доставая коробки из пакетов.

– Стейк с ломтиками печёного картофеля и розмарином для тебя, салат с теплым тунцом для меня, – выдавливаю из себя, стараясь, чтобы голос звучал как можно менее подавленным. Я знаю, что он сильно устал и нуждается в длительном отдыхе, но не могу достойно противостоять своей реакции. – И тирамису из савоярди на десерт.

Я отворачиваюсь к столу, старательно пытаясь подавить подступающие слезы. Настроения нет. На мне под одеждой красивый бежевый кружевной комплект, который я купила специально для Никиты. Примерила его в магазине нижнего белья и не захотела снимать, безосновательно надеясь, что спонтанный страстный секс может произойти в любой момент, как только я переступлю порог нашей квартиры. Безумно хочется близости, которой давно не было, ведь я так сильно нуждаюсь в его прикосновениях и теплых объятиях, особенно сейчас, после Алтая…

– Всё в порядке? – спрашивает Никита, поймав мой обиженный взгляд.

Он все понимает. То, насколько сильно я уязвлена.

– Да, все хорошо, давай ужинать, – пытаюсь скрыть разочарование в голосе, но получается плохо.

Он резко встает, обходит стол и крепко притягивает меня к себе.

– Леа, сладкая моя, – дарит мне лёгкий поцелуй в висок, – я так сильно устаю на работе, что сил ни на что не остаётся. Но я обещаю тебе: я постараюсь разгрузить свои рабочие дни и проводить с тобой больше времени.

– Спасибо, – прикрываю глаза и льну к нему сильнее, – ты не представляешь, как важно мне слышать эти слова. От тебя! Ты много работаешь и сильно устаёшь. Ты хочешь элементарно выспаться… а тут я со своими намёками и приставаниями…

Он обхватывает мой подбородок и приподнимает, заставляя меня посмотреть ему в глаза, полные нежности и умоляющей просьбы.

– Я люблю тебя, ты же знаешь это?

– Знаю… – тихо выдыхаю. – И я тебя…

– Это самое главное, – в его глазах мелькает удовлетворение, а на губах появляется едва заметная улыбка. – А сейчас поужинаем?

Глава 7.1

Вечер проходит спокойно и размеренно – как и в любой другой день нашей совместной с Никитой жизни. Мы ужинаем, перекидываемся парой фраз, как прошел день, переглядываемся, но по большей части просто молча поглощаем вкусные блюда. Эта тишина, разделяющая нас, начинает вызывать пугающий страх, она становится слишком привычной. Так не должно быть между двумя любящими друг друга людьми.

Время от времени меня посещает навязчивая мысль, что мы с Никитой не подходим друг другу. Не совпадаем в том, как каждый из нас переживает дни на эмоциональном уровне. На работе он получает столько адреналина и напряжения, что дома ему нужен исключительно покой и размеренный отдых. У меня же все совершенно иначе. Весь день я провожу сидя над проектами, часами сосредоточившись на мелких деталях в одном положении. А после работы я нуждаюсь в приливе адреналина или чего-то запоминающегося, что даст мне возможность почувствовать себя по-настоящему живой. Мы словно находимся в разных плоскостях, и разница в ритмах с каждым днём все больше выстраивает преграду между нами. Да, я стараюсь и буду стараться изо всех сил, чтобы у нас всё получалось, ведь когда-то мой мужчина выбрал меня. Научил уважению и искренности в отношениях.

Люблю ли я Никиту? Конечно, иначе и быть не может.

«Любишь его за любовь к тебе? Или за то, что он заполняет пустоту в твоей жизни?» – откликается мой надоедливый внутренний голос.

После ужина Никита возвращается в спальню и включает телевизор, а я размышляю, как бы так украдкой юркнуть мимо него в ванную комнату и переодеться, чтобы он не заметил кружевного белья, иначе стыд спалит меня заживо. С деланно невозмутимым видом беру со спинки кресла свой флисовый спортивный костюм и проскальзываю в ванную комнату. От мысли, что скорее нужно избавиться от белья и закинуть его на самую дальнюю полку, кожа начинает чесаться и гореть. Дверь открывается, как только я расстёгиваю замочек лифчика, и внутрь заходит Никита. В его глазах загорается огонёк приятного удивления и негодования. Моя кожа покрывается мурашками от желания, которым искрится его взгляд. Я теряюсь от смущения, заливаясь стыдливым жаром. Не помню, когда последний раз он так на меня смотрел.

– Неужели это для меня? – низкий, хриплый тон его голоса вызывает в моём теле прилив лёгкого возбуждения.

Крепкие руки нежно гладят мои плечи, опускают чашечки лифчика вниз, оголяя налитую грудь. Острые соски болезненно царапаются о швы, вызывая неуместную скованность в моих движениях. Я не умею открыто демонстрировать свои желания в предвкушении близости, но, вспоминая ту ночь и жаркие стоны за стеной, я готова просить сейчас сама.

– Это тоже была часть сюрприза… – мой голос дрожит от одной мысли о нашей близости прямо тут, прислонившись к раковине.

– Почему ты сразу не сказала?

Его ладони накрывают мои соски, сжимая их поочередно. Хочу откинуть голову ему на плечо и выгнуться так, чтобы Никита мог сжать меня грубее и ласкать, трогать. Да без разницы что, главное, чтобы не останавливался. Его возбуждение упирается мне в бёдра, отчётливо давая понять, что он готов променять вечерний сон на что-то более интересное.

– Никита, пожалуйста… – еле слышно прошу я.

– Хочу тебя, Леа, прямо сейчас…

– Давай здесь… – почти неслышно шепчу я, молю, зная заранее его ответ.

– Малыш, – надрывно вздыхает, продолжая гладить мою грудь, живот, – пошли в кровать…

Я пытаюсь удержаться на волне порочного возбуждения, но момент страсти растворяется в воздухе невидимой пылью. Зерно обиды, своевольно поселившееся в недрах моей души, тихо шепчет, предупреждает, что рано или поздно оно начнёт прорастать и расцветёт в большой раскидистый куст. Ну почему мы не можем заняться сексом прямо тут? В ванной. На ковре. У раковины. На кухне. На столе. В коридоре. Всегда только кровать или спальня! Единственное место, где мы с Никитой занимаемся любовью, – это наша спальня. Я прошу свой внутренний голос замолчать и следовать за ним. Никита сильно устал, и я должна сделать так, как он просит. В конечном итоге это я отдыхала целую неделю, пока он двадцать четыре часа в сутки трудился в больнице и спасал пациентов.

Там, на Алтае, я любовалась не своим, чужим мужчиной. Мечтала чувствовать его внутри себя. Это не тот поступок, которым стоит гордиться, поэтому не закрыть ли моему внутреннему «я» свой говорливый рот и сделать так, как просит любимый!?

Я разворачиваюсь к нему лицом и целую глубоко, неистово пытаясь возродить ушедшее возбуждение.

Путь от ванной до спальни занимает целую вечность, забирая с собой всю эйфорию близости, захватившую нас обоих несколько минут назад, – эйфорию, которой нужно было подчиниться сразу. Сдаться в заложники, хотя бы один раз! Сценарий нашей близости из раза в раз остаётся неизменным, и сегодня – не исключение.

Никита сильно возбуждён, он входит в меня как всегда размеренно и спокойно, целуя в губы и поглаживая бедра. В его движениях никогда нет грубости и интенсивной настойчивости. В нашем сексе – ни намека на дикую страсть и пылкие стоны, которые никогда не вырываются из моего рта. Я подаюсь бедрами навстречу медленным толчкам, безмолвно прося двигаться быстрее и жёстче, но Никита резко углубляет поцелуй, – и по его телу проносится дрожь наступающего оргазма. Мне не хватило… совсем чуть-чуть… как всегда.

– Ты близко? Давай я помогу тебе… – Никита выходит из меня и опускает пальцы на мой клитор, начиная водить ими в попытке довести меня до оргазма, но сегодня я точно не получу удовольствия и не хочу в этом признаваться.

– Мне и так хорошо, не переживай, – говорю, кутаясь в его теплых объятиях.

– Я так скучал по тебе всю неделю, ты не представляешь.

Никита притягивает меня к своей горячей груди и мягко гладит по волосам.

Я не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон.

Хотя Никита и не спрашивает, но утром за завтраком я вкратце рассказываю ему всё… ну почти всё, чем мы с девочками занимались на отдыхе, и честно делюсь приключениями Марины и Лизы.

– Я бы удивился, если бы Лиза за всю поездку не нашла в кого влюбиться, – с усмешкой выдаёт он.

– Эй, – надуваю губы, защищая подругу, – он действительно ей понравился!

К большому сожалению, не только ей.

– Да-да, как и все предыдущие.

– Я то же самое сказала, но девочки решили, что я скучная старая дева…

– Что? – тон его голоса меняется с шутливого на серьёзный. – Вы поссорились?

– Немного да, но в чём-то они правы.

– Я удивлён твоим ответом, – недоумевает.

– Почему? – немного возмущаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

– Ты не скучная, а рациональная, за что я тебя и выбрал, – целует меня в лоб.

– Сколько себя помню, я всегда была такой, и мне казалось, что подруги ценят меня за эту самую рациональность.

– Я бы на твоём месте не стал воспринимать подобную критику всерьёз, – подытоживает Никита, убирая чашку в посудомойку и кидая мимолётный взгляд на настенные часы. – А сейчас пора бежать на смену.

Глава 7.2

Рабочий день после новогодних праздников начинается в переговорной, где Лиля, не изменяя своим привычкам, сидит в кресле с чашкой горячего кофе, просматривая на телефоне фотографии своих работ. Лиля – небольшого роста рыжеволосая пышка с короткой стрижкой – в свои сорок олицетворяет собой гардеробный апокалипсис. Бордовые леггинсы, черная юбка ниже колена, зелёный пушистый свитер оверсайз и крупные длинные янтарные бусы – ежедневный ритуальный минимализм от ведущего консерватора-реставратора в «Арс Витае». И, судя по ее лицу, покрытому красными пятнами, она сильно волнуется.

– Лилюшка, ты чего такая пятнистая?

От неожиданности коллега подскакивает на месте, рефлекторно поправляя волосы.

– Ой, Леа, доброе утро! Михаил Васильевич пишет, что забронировал столик в La Familia. – Её лицо багровеет от смущения. – Я так стесняюсь! Последний раз я ходила на свидание лет двадцать тому назад! А тут ещё и тематический литературный ресторан!

Лиля всю жизнь посвятила книгам. Будучи белой вороной даже на своем факультете в Академии Штиглица, она с неподдельной страстью изучала свою специализацию и проходила одну практику за другой, пока Герман Сигизмундович не предложил ей на последнем курсе постоянное рабочее место в своём ателье. Три года назад я таким же образом попала в команду на втором году магистратуры.

– Тебе просто нужно немного больше уверенности в себе. А ты знаешь, что для этого стоит сделать? – спрашиваю осторожно, чтобы ненароком не отговорить коллегу от опрометчивого решения. Она должна сходить с Ломоносовым на свидание! За три года совместной работы я впервые вижу, чтобы её заинтересовал мужчина, а не книга с разложившимся переплетом.

Лиля задумчиво хмурит брови.

– Сделай укладку и вечерний макияж в салоне! Возможно, стоит подумать и купить что-то современное и стильное из одежды? – вступаю на опасную территорию. – Если мужчина тебе симпатичен, то ради него стоит пойти на небольшие риски.

Лилька успевает только шевельнуть губами, как внезапный цокот острых каблуков и приближающихся смешанных голосов слышится из коридора. Ещё несколько мгновений – и на пороге переговорной появляются двое иностранцев. Судя по всему, те самые французы, о которых вчера рассказывала коллега. Герман Сигизмундович с широкой, несвойственной ему улыбкой выплывает следом, как и остальные сотрудники нашего ателье, явно озадаченные происходящим.

– Бьенвеню! – продолжая лучезарно улыбаться, директор разводит руками и гостеприимным жестом приглашает иностранных гостей занять места во главе стола. – Добрый день, коллеги! Позвольте представить наших гостей из Франции: месье Антуан Дюваль – эксперт по культурному наследию и представитель крупного частного клиента из Франции, мадам Мари-Клер Бомон – искусствовед, специализирующийся на антиквариате.

Утончённый мужчина примерно сорока лет с уверенной осанкой одет в строгий тёмно-синий костюм силуэта Slim. У Антуана аккуратная короткая стрижка, волосы каштанового оттенка и лёгкая стильная щетина, подчеркивающая его особую принадлежность. Внимательные карие глаза отражают уверенность и профессионализм.

Изумительная фигура его спутницы запечатана в элегантное бежевое платье-футляр с длинным рукавом. Лёгкий деловой макияж только выделяет естественную красоту Мари: ухоженная светлая кожа, большие зелёные глаза и высокие скулы. Шоколадного цвета волосы уложены в аккуратный низкий хвост. Сложно сказать, сколько ей лет, но на вид я не дам ей больше тридцати пяти.

Культурность и интеллигентность сочатся из каждого жеста Антуана и Мари. Мы обмениваемся деловыми приветствиями и улыбками, прежде чем Герман Сигизмундович с показным нетерпением продолжает речь, переходя на ломаный английский язык:

– Месье Дюваль, мадам Бомон, позвольте познакомить вас с нашей командой – ведущими реставраторами и профессионалами с большой буквы.

Он гордо окидывает присутствующих подчинённых пафосным взглядом.

Ох ничего себе, вот это похвала! В целом, Германа Сигизмундовича нельзя назвать плохим человеком, потому что искусство реставрации не выносит исключительных материалистов. Но хитрый прищур его глаз, вечно выискивающих выгоду для ателье, может когда-нибудь метнуть кости не в ту сторону. Ему неимоверно повезло, что наш коллектив, сплошь состоящий из скрупулезных любителей своего дела, оказался сплоченным и выполняющим реставрационные проекты со стопроцентной отдачей и всегда в срок.

– Прошу вас, мадам Бомон, – услужливым кивком головы Герман Сигизмундович указывает на презентацию на экране.

– Ещё раз приветствую всех, – с лёгкой улыбкой на лице Мари поднимается, демонстрируя статную осанку. – Мой коллега Антуан Дюваль и я представляем частного клиента из небольшого городка Сен-Жермен-ан-Ле, расположенного недалеко от Парижа. Вилла Шато Де Люмьер была построена в начале восемнадцатого века…

На экране появляется снимок с изображением огромного особняка. Вилла, ранчо, поместье – сложно сходу понять, что это, но масштабы проекта просто колоссальные.

– Поместье построено в стиле классицизма с элементами барокко. Здание имеет два этажа, мансарду, старинный парк по периметру всей территории с цветниками и фонтанами и небольшое пожарное озеро.

Изображения поместья с коваными дымоходами и массивным входным порталом сменяются фотографиями антикварной мебели, библиотеки с высокими книжными полками и галереи, стены которой покрыты блеклыми картинами в тяжелых, устаревших и потрескавшихся рамах.

– Владелец поместья изъявил стойкое желание, чтобы в проекте принимало участие «Арс Витае» совместно с нашими французскими коллегами.

Мари останавливает презентацию на последнем слайде, на котором изображена территория сказочного поместья, и, удовлетворённая своими словами, опускается в кресло, наклоняется к Антуану. Он кивает ей, одними глазами выказывая полную поддержку и восхищение. Между ними явно больше, чем просто работа. Глаза директора сияют золотом и богатством, он предвкушает суммы, которые выручит с намечающегося грандиозного проекта. Он протирает вспотевший лоб белоснежным платком из нагрудного кармана пиджака и, оглядывая всех присутствующих в переговорной, переходит на русский язык:

– Осуществление проекта планируется начать поздней весной текущего года. Поскольку всех вас я не могу отпустить на этот проект ввиду того, что большинство из вас задействованы в других проектах… да им и не требуется такое количество специалистов, то вы можете предложить свою кандидатуру до конца марта. Я рассмотрю заявку каждого кандидата, и совместно с уважаемыми коллегами из Франции мы примем решение.

В нашем ателье числится около десяти человек: кто-то совмещает работу параллельно в других студиях, а кто-то работает ещё и сам на себя.

Французский проект требует значительной отдачи и основательной подготовки. Обычными навыками тут не обойтись, и раз уж приниматься за такую работу, то просто необходимо успеть пройти дополнительное обучение.

И если даже предположить, что моя кандидатура идеально подходит на роль представителя от «Арс Витае» на долгосрочный проект в сказочный Сен-Жермен, то как Никита воспримет эту новость? Отпустит ли? Как часто будем видеться?

Может быть, раз, максимум два. За всё лето.

А может, всё-таки?..

Нет, я не смогу так. Как ни крути, не судьба мне покорить горизонты Сен-Жермен.

Глава 8 Не судьба, Макей

Дима

«Благодарим вас за интерес к работе военного журналиста. Мы ценим ваш опыт службы в армии и мотивацию помогать людям в зонах проведения военных операций. Однако по итогам вашего психологического исследования…»

Не дочитав письмо до конца, захлопываю крышку ноутбука. Чёрт возьми, очередной отказ! Четвёртый раз сдаю этот проклятый тест и четвёртый раз его проваливаю. Собеседования с мозгоправом, которые не обойти в нашей структуре, похожи на грёбаный фильтр, через который не проскользнуть даже плоскому червю. Формальность, от которой страдают все, кто пытается её обойти. И дело не в мнимой инфантильности, которой меня и других кандидатов-неудачников заочно наградил Лев Давидович, наш штатный психотерапевт, а в том, что по физической подготовке, теоретическим знаниям и многолетнему рвению попасть в ряды военных журналистов мне попросту нет равных. Но в сухом остатке я остаюсь в списке запасных, потому что «эмоциональная нестабильность» и «наличие рисков импульсивного поведения» являются приоритетными факторами при принятии финального решения. Может, хрен с ней, с профессией военного журналиста? Я же пошел в это дело с единственной целью – чтобы меня заметили и направили в зону боевых действий. Продолжу работать организатором съемок, а там и Петра Алексеевича сменю на посту редактора отдела и координатора. Смеюсь над нелепыми мыслями, хотя чем чёрт не шутит?!

– Макей, приветствую!

О, чёрта вспомни – и он уже на пороге!

– Привет, Алексеич. – Тяну руку руководству, которое внезапно появилось в дверях кабинета. – Пришёл позлорадствовать?

– И это тоже, – шеф ехидно улыбается. – Ты бы вместо того, чтобы материть Льва Давидовича, походил бы к нему на сеансы, может, был бы толк.

– Ага, еще посоветуй признать свою «эмоциональную нестабильность», которую приписал мне этот индюк самоуверенный.

– Дело твоё, как и жизнь, но наученного опытом начальника можно послушать хотя бы раз. – Он тяжело вздыхает и устало потирает щетину. Последние пару недель редакция завалена работой, и все вкалывают с двойной нагрузкой, а у руководителя отдела ответственность вообще зашкаливает. – Я вообще-то не вправлять мозги тебе пришёл, а по другому поводу. Есть запрос от Минобороны на съемки на полигоне. В ночь выезжаешь со съёмочной группой. Куда – узнаете в пути. Все детали уже отправлены по электронке.

– В этот раз я кем?

Может, этот день подарит мне хотя бы одну хорошую новость?

– Координатором съемки, – слабая ухмылка расползается по его физиономии.

– Спасибо, Пётр Алексеевич, я не подведу!

– Да уж надеюсь!

– У нас собрание? – Макс появляется в дверях, отряхиваясь от снега.

– Пятиминутка была, – кивает начальник и покидает наш кабинет.

– Расскажешь?

– Ночью выезжаем на тренировочный полигон. Все подробности в электронке. Тест не прошел. Ещё вопросы?

Сажусь за рабочий стол и откидываюсь на спинку стула, крутя ручку между пальцев. Обсуждать личное – последнее, чего мне сейчас хочется.

– Будешь еще пробовать? – осторожно спрашивает Макс.

Он знает, что за неверный вопрос могу и послать куда подальше.

– Возможно. А вообще, я тут подумал, меня и место Петра Алексеича вполне бы устроило, – с издевкой ухмыляюсь, закрывая тему о проваленном тесте.

Макс тремя ленивыми движениями приглаживает свои растрепанные мокрые кудри. Их давно пора бы уже остричь, но я не стану портить настроение товарищу, который сейчас сияет как медный таз.

– Кофе будешь? – спрашивает друг, насыпая в кружки ложки растворимого кофе.

– Не откажусь.

Бросаю ручку на стол и вытаскиваю из кармана телефон. На экране – непрочитанные сообщения от Лизы. Во вложенном файле – мечта каждого мужика от начала пубертатного периода до старческой импотенции: раздвинутые стройные ножки, между которых мокрые манящие складочки, прикрытые тонкой тканью полупрозрачных белых трусиков. Меня привлекает в Лизе её раскрепощенность и желания, о которых она смело умеет рассказывать и просить. Член в штанах мгновенно реагирует, но сейчас это совершенно не к месту, поэтому я выключаю экран и откладываю телефон в сторону. Девочка, конечно, очень сексуальная и полностью в моем вкусе – блондинка с ярко-голубыми глазами, пухлыми розовыми губками и шикарной грудью третьего размера. Про аппетитные булочки, которые не хочется выпускать из рук, я вообще молчу. Стоит на эту красотку уже третью неделю. Кстати, нужно Лизу предупредить, что я уезжаю на несколько дней по работе и связи не будет.

Перевожу взгляд на Макса.

– А ты чего сияешь как алмаз на солнце?

– А что, так заметно? – усмехается он, расплываясь в улыбке.

– Да уж, ещё немного – и я ослепну.

Выставляю ладонь, словно защищаюсь от палящих лучей солнца.

– Маринка согласилась на отношения со мной, – удовлетворенно выдыхает Макс, разливая кипяток по кружкам.