скачать книгу бесплатно
– Не кисни, адвокат. Оставь данные по этим твоим Губкиным у секретаря. До конца недели съедут. Не переживай. Да. Еще. Адрес кладбища, участок там, номер не забудь мне факсом скинуть. Заеду завтра же. Поклонюсь. Маме – наилучшие. От меня. Все. Беги. А про суд, – он сморщился, – забудь! Чего там делать? Лучше твой по телику посмотреть! Ха-аха-ха! Бывай.
Двери захлопнулись, оставив Артема в огромном темном тамбуре. Казалось, он очутился в гигантском шкафу или скорее саркофаге. Кажется, египтяне делали из дуба свои последние погребальные убежища. От такого сравнения у Павлова похолодела спина, и он поспешил на свет в приемную министра, к расторопным, пышущим жизненной силой и телесным благополучием секретаршам. А Ковтун… Ковтун потянулся к телефонной трубке.
«Сволочь Поклонский… ни стыда, ни совести!»
Нет, расторопный и толковый девелопер Игорь Поклонский, не раз получавший лицензии от Ковтуна, не был прямо и лично повинен в судьбе этих Губкиных. Судя по оставленным адвокатом бумагам, инвесторов прокинула одна из партнерских фирм девелопера. И все-таки Игорь должен был ответить. Просто потому, что квартирный фонд у Ковтуна был не резиновый, и всякий раз под риском вызова в суд компенсировать чужие закидоны Егор Кузьмич не собирался.
Космонавт
Люди всегда стремились летать. И спустя каких-то семь-восемь тысяч лет от сотворения мира им это удалось. Понятно, что как только получилось взлететь над землей, захотелось отправиться еще выше. Особенно притягательными оказались звезды. Первый советский космонавт имел особую идеологическую миссию – помимо демонстрации первенства социализма в освоении Вселенной, он должен был найти бесспорные доказательства отсутствия бога. Доказательства были найдены, но сами космонавты, похоже, стали от этого убежденными христианами.
Игорь Поклонский, как любой советский мальчишка, мечтал стать космонавтом. Поэтому, как только в его мошне завелись первые сотни миллионов, он сразу же записался в отряд космических туристов. Причем слово «турист» ему весьма не нравилось, и он потребовал его замены в договоре на выражение «космический путешественник». За лишние пятьсот тысяч у. е. формулировку поменяли.
Заплатив положенные взносы и авансы, Поклонский довольно быстро вошел в форму и уже вовсю крутился на центрифуге, требуя все новых и новых нагрузок. Его не смущали цифры в 4, 5 и даже в 6 Жэ. Эти максимальные для человеческого организма значения он преодолевал легко. Ну а пройдя весь цикл наземной подготовки, он отправился в воздух и именно здесь впервые ощутил себя пушинкой. Несмотря на солидную комплекцию: 205 см роста и 126 кг веса, Поклонский парил в невесомости и гоготал во все горло.
– Я лечу-у-у-у! У-у-у-у-у! – с пьяными от счастья глазами изображал не то самолет, не то ракету Игорь Михайлович, и подполковник-инструктор неодобрительно качал головой и незаметно от Поклонского покрутил указательным пальцем у виска.
С инструктором молчаливо соглашался и экипаж. Наблюдать за причудами космического туриста их вынуждал договор и отсутствие должного финансирования. Поклонский же не замечал не только их жестов и укоризненных взглядов, но и вообще никого вокруг. Он парил над землей в уникальном космоавиационном тренажере и мечтал, как в совсем недалеком будущем начнет строить свои башни на Луне, Марсе, Юпитере и прочих ныне почти недоступных планетах. Темпы, с какими развивались наука и техника, давали базу для уверенности, а острые и абсолютно неземные ощущения, которые испытывал Игорь на тренировках, толкали его и без того неудержимую фантазию.
«Я как воздушный пузырь – огромный, радужный, легкий и прочный», – улыбнулся Игорь, легко оттолкнулся от стенки и поплыл вдоль ряда прожекторов, освещавших внутреннее устройство летающей лаборатории. Сейчас он парил на высоте трех метров от пола, устланного гимнастическими матами, а внизу его страховали сразу два военных инструктора. Если пропустить команду об окончании режима невесомости, без страховки можно рухнуть вниз и покалечиться, и он был об этом предупрежден и даже подписал соответствующее обязательство.
Раздался резкий сигнал, и Поклонский осознал, что, замечтавшись, опять не услышал дважды прозвучавшей команды: «Конец режима!» Две пары сильных рук подхватили внезапно отяжелевшее двухметровое тело курсанта-путешественника.
– Принимай! Страхуем! Игорь! Игорь Михайлович, как вы?
– Окейно… – самозабвенно прохрипел Поклонский и отключился.
Нет, он не потерял сознания, но его мечтания и грезы вдруг обрели реальные формы. Он увидел себя как бы со стороны, сидящим в огромном кабинете. Сам кабинет парил над землей и был выполнен в форме стеклянного куба. «Офис мира» – почему-то пронеслось в пульсирующем сознании начинающего астронавта. Он чуял, всем сердцем чуял: перед ним открываются поистине космические перспективы.
Эврика
Домой Павлов добрался многое успевший, но почти опустошенный. Спасибо Ковтуну, он, как и обещал, вышел на генпрокурора, и Артему не понадобилось ни на кого давить: дело по поводу гибели отца немедленно завели, и, похоже, кто-то даже чем-то занялся.
«А еще и к Коробкову придется съездить!» – с ужасом подумал Артем, открывая родную дверь непривычным огромным ключом Губкиных.
Вопреки нормальному рабочему расписанию, он который день подряд работал на какие-то общественные нужды: то подъезд ремонтировал, то жильцов спасал, то молодоженам Губкиным ордера выбивал. К тому же – о ужас!!! – все это сделал абсолютно бесплатно. Ни тебе гонораров, ни тебе славы. Ни пиара, ни долларов! Павлов тихо прикрыл за собой дверь и глянул в зеркало в прихожей.
«Еще пару таких недель, и можно получать премию имени матери Терезы…»
– Николай, – негромко позвал он главу подселенной семьи. – Лида…
Квартира отозвалась тишиной – видимо, «подселенцы» гуляли, и Артем с облегчением вздохнул: сегодня ему хотелось побыть одному.
Павлов снова посмотрел на свое отражение в зеркале. На него нахально пялился крепкий здоровьем, неплохо одетый пижон, как-то совсем непохожий на вконец заезженного беззаконием нормального русского адвоката.
– Ну и кому ты будешь рассказывать про свои проблемы? А? Наглый ты. Сытый. Даже откормленный. Эх, Павлов, Павлов, доиграешься! – погрозил сам себе кулаком и, даже не заглянув на кухню, отправился возиться с бумагами. Ему позарез надо было перерыть все оставшиеся от отца документы, и прежде всего следовало выяснить, есть ли в природе договор на приватизацию квартиры или все это бредовые фантазии обиженного адвокатского самолюбия.
– Эх, права мамуля. Лицом к лицу лица не увидать. Бегаю по судам, спасаю обездоленных олигархов. А родному отцу вовремя не помог документы на квартиру оформить как следует.
Он ходил из угла в угол, выдергивая то один, то другой документ. Открыл уже проверенный сейф, еще и еще раз переворошил одну за другой все бумаги и таки увидал затерявшийся в одной из папок тоненький файл, на котором почерком отца было выведено: «Документы на квартиру».
– Ага! Так-так. Иди-ка сюда, красавчег! Как же это я тебя не заметил раньше? – вытряхнул он содержимое. Ничего утешительного. Старенький пожелтевший ордер на заселение, выданный еще МИДом СССР. Квитанции. Выписка из домовой книги. Зарегистрирован один – Андрей Андреевич Павлов.
– А это что за квиток? – Артем развернул сложенный пополам корешок приходного ордера из сберкассы. Хлопнул себя по лбу: – Эврика! Эврикака-ка-ка-кака! Ах, какая кака! – тут же одернул себя Артем и для невидимых зрителей сообщил: – Уважаемые господа присяжные заседатели, я никого не хотел обидеть. Дело в том, что «кака» с любимого мною норвежского переводится «конфетка». Так что я вполне мог сказать: «Ах, какая конфетка!»
Это действительно была конфетка. Артем нашел квитанцию, согласно которой Павлов А. А. оплатил стандартную государственную пошлину за приватизацию квартиры. Мало того, в ней был аккуратным убористым почерком отца указан номер договора о приватизации жилья – «67/015-11/27-ААП». Что явно можно было расшифровать как договор с А. А. Павловым от 27 ноября. Это уже само по себе было важным свидетельством в пользу существования права Артема на квартиру отца.
– Остается найти сам договор.
Только при наличии договора можно было получить свидетельство о собственности. И лишь на основании этого свидетельства нотариус мог переоформить квартиру на сына-наследника. Но ключевого документа – самого договора – не было. Артем выложил на стол все, что нашлось в сейфе: грамоты, наградные документы, ветхие дореволюционные документы давно умерших отцовских родителей, заполненная почерком отца стандартная тетрадка в клеточку на сорок восемь листов… но не договор.
Артем вздохнул, подхватил отцовскую тетрадочку и двинулся на кухню. Налил себе чаю и открыл первую страницу. «Дневник А. А. Павлова» – значилось на ней, и внизу – короткая запись: «Моему сыну завещается. Продолжи мой труд, сынок! А. А. П.». Брови Артема машинально поднялись. Папа, и при жизни не слишком открытый, оставил очередную загадку.
«Май 1979 г. В Лондоне виделся с ХХ-3, – вслух прочитал он первую строку, – он по-прежнему выстраивает «систему всемирного страхования». Необходимо противодействовать».
Артем опустил взгляд ниже.
«Июнь 1980 г. Нью-Йорк. На конференции по разоружению видел ХХ-2. Выступал в кулуарах за активную помощь СССР. Осуждал правительство США за блокаду Олимпиады в Москве. Маскируется под друга нашей страны».
Артем заинтересовался. Он помнил, как тяжело дался работающему в МИДе отцу Олимпийский год в Москве. По крайней мере, домой папа приходил совершенно выжатый.
«Франция. Париж. Лето 1982 г. В Фонтенбло обедали с ХХ-5. Прямо пытался купить. Говорил о высоких материях, марксизме, социализме. А глаза бегают. Надо проанализировать, как его прижать. Передал информацию ВВ. Работает…»
Дальше шли совсем уже какие-то криптограммы и шифровки: «Дж. Ср., Зб. Бз., Кн. Рс., Рн. Рг., Гн. Гн.». Затем – числа, означавшие не то даты, не то возраст, не то стоимость. Разобрать, о чем речь, без ключа к этому шифру было невозможно.
Артем захлопнул дневник. Помотал головой вправо-влево. Хрустнули позвоночные суставы. Он потер виски и резко выдохнул:
– Пфф-фу-у-у! Ой, папа, лучше бы ты поподробнее написал, что у тебя получилось с договором о приватизации. Пойду-ка я спать.
Завтра ему предстоял очередной нелегкий день.
Рэп
На следующее утро Артем отложил все и занялся главным – квартирой, точнее, поиском Жучкова.
– Нету яво. Нету. Хгаварю вам. Ну шо не панятно-то? Я шо, яво рожу, што ли? – Толстая неопрятная не то диспетчер, не то секретарь возмущенно пыхтела в сторону надоедливого посетителя.
– Мадам, – проникновенно улыбнулся Артем, – я же вовсе не предлагаю вам воспроизвести вашего начальника. Отнюдь! Просто подскажите, где его искать?
Павлов снова улыбнулся – как можно шире. Он понимал, стоит ему поддаться своему истинному настроению, и легкое недовольство собеседницы моментально превратится в ненависть. Ту самую ненависть, которую работник жилищно-коммунального хозяйства испытывает порой при виде жильца. Женщина покраснела, но… не сорвалась, а все-таки зашуршала своим рабочим журналом:
– О-от. На пятый дом ушел он. Там ищите!
– Вот это другое дело. Спасибо.
Артем поспешил по указанному адресу и через несколько минут уже заходил во двор соседнего дома, где с криками и матюгами пятеро работяг разгружали машину с трубами и арматурой. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что реально в разгрузке участвуют лишь четыре таджика, причем работают они споро и молчаливо. А весь шум и крик поднимает один помятый замухрышка с пропитым лицом:
– Куда, твою за ногу, передери тебя так и этак, зараза азиатская! Тащи на себя, чума таджикская, перетак тебя за так и на эдак! Ах ты, чурбанище недоделанный, перетак и натак да тебя за так.
Артем некоторое время ждал, когда словарный запас народного сказителя иссякнет, но вскоре осознал, что до самого дна кладези русского словотворчества все равно не вычерпать.
– Эй, служивый! Тебе бы рэп попробовать петь. Стал бы звездой, – оценил он явный талант. – А скажи-ка мне лучше, командир, где твой начальник Жучков?
На лице отца командира появился, да так и застыл мучительный мысленный процесс. Наконец он переварил все сказанное, громко прочистил нос, вытер пальцы о ватные штаны и кисло проговорил:
– Смешно. Я бы с тобой тоже посмеялся, мил-человек. Но ты бы на мое место встал и поруководил этими обезьяньими мордами. Они ж ни хрена в технике не понимают! Одно слово, чурки! Мы вот с тобой хоть обязательное среднее получали, а у меня – так вообще институт за плечами!
Он так гордо выпятил живот, что стало ясно: Павлову до него расти и расти.
Павлов с трудом подавил рвущийся наружу приступ смеха и вежливо кивнул в знак понимания. Он уже опознал в работяге того самого не то электрика, не то сантехника, тащившего кабель, которого встретил в коридоре жэка № 3 в свой первый визит в поисках Жучкова. Мужичок, видя внимание жильца, еще больше приосанился и с чувством собственного достоинства продолжил:
– Во-о-от. Я и говорю, русский человек, он изначально более образован, чем эти. Мы ж нация великих писателей и поэтов. Лермонтов, Пушкин, Солженицын, Акунин. Ты что ж думаешь, я не читаю? Я все время слежу за печатью. Газету выписываю. Только что мне с того? А? Нас было по штату два инженера, три техника и пять рабочих. Я, Ванька Климов, Петро Карпов, Леха Пузырев и Николай Савельев. А что теперь? Теперь я один остался. Петро в колодце задохся, Кольку в щитовой прибило разрядом. Остальных Митрич выгнал за пьянку. Тьфу! А кто не пьет-то?!
Сказано это было так, словно не пить – себя не уважать.
– Теперь вот, – работяга с укором ткнул рукой в сторону притихших азиатов. – Глядите! Наша надежда и опора. Вчера овец пасли в своих аулах, хлопок собирали. А теперь они москвичи. Чистая улица, чистые узбеки, чистая Москва. Во, мля! Так их разтак! Ну что, мил-человек, смешно тебе?
Он глянул на Артема, но теперь в глазах его стояла тоска.
– Уволюсь я…
Артем вздохнул.
– Слышь, отец, ты не горюй. Все наладится. Ты мне скажи, где же Жучков?
– Да вон он, лыжи навострил отсюда, – мужик ткнул пальцем за спину Павлова.
Артем резко развернулся, увидел спешно удаляющегося начальника жэка и, не теряя времени, побежал за ним.
– Алексан Митрич! Постойте! Мне с вами надо поговорить! Да стойте же вы! – уже с раздражением схватил Жучкова за рукав Артем.
– Ах, это вы, господин Павлов, – окинул его недовольным взглядом Жучков. – И что вам теперь от меня надо?
– Мне надо, чтобы вы посмотрели на этот документ. – Артем достал из бумажника найденную дома квитанцию и помахал ею перед носом Жучкова.
Тот недовольно скривился:
– И что? Что вы ко мне все время пристаете?
– Я не пристаю. Я вам предъявляю юридический документ – квитанцию из Сбербанка. Смотрите!
– А я-то, старый, думал, это билетик в трамвай. Или рецепт какой-то старый. Извините, не разобрал. – Он вдруг выпрямился во весь свой небольшой рост и, глядя Павлову в глаза, жестко произнес: – Только мне-то ваши квитанции без надобности.
«Он все прекрасно понимает…» – осознал Артем.
– Учтите, Жучков, – предупредил он, – я все равно докажу, что отец передал вам договор на приватизацию. Еще при жизни. И, будьте уверены, я разворошу ваш муравейник! Чего бы мне это ни стоило.
Финансист
– Как прошел полет? – встретил Поклонского вопросом главный финансист.
– Полет? Отлично! С его высоты я увидел наши перспективы, – мечтательно сообщил космический турист.
Финансовый директор иронично изогнул бровь:
– И каковы же они?
– Отличные! – бодро ответил девелопер. – Начинаем новый проект. Будем строить офисные центры на Марсе и Луне.
– ???
– Ну что ты вылупился? – поморщился начинающий космонавт. – Сказал, на Луне, значит, на Луне.
Он совершенно не собирался объяснять этому узкому специалисту, что если можно продать участок лунной поверхности, а их вовсю продают, то наверняка будет и спрос на инвестирование лунного строительства.
– Ага, – ехидно скривился финансист. – Значит, на Луне. Тогда оплату принимаем в космотугриках или марсодолларах?
Поклонский рассвирепел.
– Слышь, ты, Сорос недоделанный! Будешь принимать в том, в чем скажу. Твое дело – касса. Встал и пошел собирать бабки!
Финансист пожал плечами и молча поплелся в свой кабинет. Причуды начальника по мере неуклонного роста его капиталов становились все вычурнее. А вслед уже неслись новые распоряжения Игоря Михайловича:
– Риелторов, отдел продаж и пиар-службу через пятнадцать минут ко мне. В большую переговорную.
И, как и было велено, через пятнадцать минут все указанные персонажи перешептывались в ожидании Поклонского. И вскоре он ворвался в переговорную и, даже не взглянув на верных подчиненных, обрушился на них с мощью Ниагарского водопада:
– Всем привет. Всем молчать! – И без остановки продолжил: – Будем строить. Быстро, долго, много, дорого.
Работники, опасаясь пропустить хоть слово, споро застрочили карандашами в блокнотах.
– Пиарщикам понтов не жалеть! – ударил по столу широкой ладонью босс. – Финансистам – деньги попридержать. Риелторам продавать, продавать, продавать. Больше и дороже. И вообще, с сего дня единственный показатель вашей работы – это выручка. Каждый, кто приносит в компанию доллар, получает десять центов премию. Хотя нет, пять с вас будет достаточно, а то сам разорюсь, – прищурившись, поправился Поклонский.
По комнате пронесся тяжелый вздох, и он замотал головой:
– Нечего вздыхать! Работать! Мой барометр запускайте. Менять цены два раза в день. Добавляем по пятьсот долларов за метр.
– За раз? Или за день? – уточнил въедливый финансист.
– За раз! Сам ты зараз! – незлобно огрызнулся Игорь Михайлович и тут же продолжил инструктаж: – Еще раз подчеркиваю: продавайте. Все, что можно продать. Клиент не должен уйти с деньгами. Позвонил – значит, уже попался. Выжимайте все до копейки.
– А если спросят документы? Разрешение, постановление правительства, землеотвод? – не унимался финансист.
Как во всяком быстрорастущем деле, части документов хронически не хватало – просто не успевали оформить.
– Спросят – покажешь! – резко оборвал Поклонский.
– А если нет? – резонно поинтересовался финансист. – Если нечего показать-то?
