Козье болото

Все эти звуки убаюкали Бабу Ягу, и она заснула.

                        * * *

Когда Яга в ужасе вскочила с нар, дверь в камеру была распахнута, а козочки и след простыл.

– Ах ты, карга старая! – воскликнула Баба Яга, вытаскивая из-под матраца шапку-невидимку. – Проспала.

Она выскочила в двери, на ходу надевая шапку, и скоро была под грушей, позвала Ивана.

– Я здесь, – откликнулся парень. – Вот они, у ворот.

Змей давал какие-то указания волкам-стражникам, кот с козой стояли рядом. Когда они стали выходить, Иван почти крикнул:

– Скорее! Надо успеть за ними!

Волки уже закрывали ворота, когда Иван и Баба Яга проскользнули мимо них. Ягу подтолкнуло закрывающимися створками, и она невольно вскрикнула.

– Ты что? – удивленно спросил один волк другого.

– Я?! Ничего.

– Опять нервы?

– Наверное… С тех пор, как служу Горынычу, не спал спокойно ни одной ночи. Все кошмары, галлюцинации…

И оба волка печально вздохнули.

Ночь была на редкость темна, поэтому Иван с Ягой едва различали среди деревьев фигуры Змея и кота. Хорошо еще, что белая козочка светилась впереди.

Шли долго. Иван никак не мог понять, куда направляется Змей.

– Странно, но они идут к Козьему болоту, – ответила Баба Яга на его мысли.

– За все время я не бывал там ни разу. Горыныч говорил, будто там живут три старые глупые кикиморы.

– Глупые? Скорее хитрые злобные твари.

Козье болото начиналось совершенно внезапно среди леса. Оно было сухое, не топкое, из мха торчали голые стволы деревьев, в темноте все пугало, казалось жутким.

Иван с Бабой Ягой крались за двумя фигурами впереди. Те шли краем болота, остановились. Змей сказал что-то коту. Василий оставил козу и большими прыжками направился в глубь болота. Горыныч же повел козу дальше. Преследователи, не сговариваясь, пошли за ним следом. Тут только они заметили среди деревьев слабый огонек. Змей шел на него.

Свет горел в сарае, таком гнилом и ветхом, что удивительно было, как оно еще не развалился. Змей Горыныч с трудом протиснулся в его узкую дверь и протащил за собой козочку. Иван и Яга приникли к единственному грязному окошку. То, что они увидели, поразило их.

В сарае, в тесноте, на мху лежали восемь исхудавших и обессилевших коз. У стены, на куче мха, сидела безобразная зеленая старуха с мокрыми волосами, которая беспрестанно пила из ведра, что стояло рядом с ней, или мочила лицо.

– Последняя, – сказал Змей, отпуская козу к тем восьми. Он довольно осмотрел их всех и, ни к кому не обращаясь, спросил. – Которая же?

– Скоро узнаем и тогда уж…

– Василий приведет сейчас твоих подружек, и все будете тянуть жребий – кому идти на Холодный ключ.

Действительно, в это время к сараю подошел кот с двумя такими же зелеными мокрыми кикиморами.

Горыныч поднял с пола несколько веточек, выбрав четыре, одну надломил. Затем взял их так, что они стали одинаковой длины, и злорадно спросил:

– Кто первый?

Никто не шевельнулся. Все смотрели друг на друга, но, наконец, сидящая кикимора поднялась:

– Чем черт не шутит!

И она вытянула длинную веточку. Явная радость и облегчение отразились на ее роже. Она села на место, а к Змею подошла вторая зеленая старуха.

– Я поняла! – воскликнула Баба Яга. – Сегодня в полночь вода в Холодном ключе становится волшебной, и любой несчастный, который превратился в козу, может излечиться только с ее помощью. Только для этого нужно набраться смелости, потому что во время исцеления таких страстей натерпишься. Ой-ой…

В этот миг в сарае раздался жуткий вопль. Кот Василий вцепился когтями себе в морду:

– Проклятая моя шкура!

– Не бесись! – резко оборвал его Змей. – Бери ведро и ступай. За полчаса успеешь добраться до Холодного ключа.

Кот обреченно опустил морду, одна из кикимор сунула ему в лапу ведро.

– Ладно, ладно, – ободряюще похлопал Горыныч Василия по плечу, – хорошо выполнишь задание, получишь лишнюю порцию валерьянки.

                              * * *

Кот спешил к Холодному ключу. Ведро раздражало его своим бряканьем, пугал каждый хрустнувший сучок, каждая взлетевшая птица, каждая мелькнувшая тень. Василий чувствовал, как пот стекает по его морде, как холодеет спина. Наконец он услышал далекое журчание, замер на мгновенье на месте, судорожно сжал в лапе дужку ведра и осторожно стал приближаться к ключу.

Все было тихо, вода бежала по камням, совершенно буднично журча, но в воздухе уже таилось что-то, что заставляло бешено колотиться сердце. Вдруг вода исчезла, так неожиданно, будто ее и не было вовсе. Кот растерялся, но в этот миг из-под камня, откуда бежал ключ, забила мощная струя совершенно ледяной воды.

Василий понял, что наступила полночь. Он быстро подставил ведро под струю и забыл все свои страхи.

Когда ведро было полно, Василий отошел от фонтана, оглянулся и рассмеялся громко:

– Что-то мне совсем не страшно!

И тут же чья-то тяжелая лапа легла на его плечо. Все тело кота оцепенело. Он услышал тяжелое дыхание у себя над ухом…

Василий истошно завопил и, не разбирая дороги, бросился прочь от ключа. Вслед ему неслись жуткие крики, дьявольский смех, душераздирающие стоны, кто-то жалобно повторял: «Вернись… Вернись…».

                        * * *

– Где этот болван?! – злился Змей, ходя из угла в угол по сараю.

Кикиморы не смели смотреть на него, боясь вызвать гнев любым движением.

– Еще час, и вода перестанет действовать! – психовал Горыныч.

Наконец дверь распахнулась и на пороге возник совершенно седой Василий с ведром в лапе. Он сомнамбулически оглядел всех, вошел. Змей нетерпеливо выхватил у кота ведро и задохнулся от охватившей его ярости – в ведре было меньше трети воды.

– Идиот! Я же тебя на мыло отправлю!

Но Василий не слышал угроз хозяина, он отошел к стене, сел и, раскачиваясь из стороны в сторону, уставился в одну точку.

– Ай, бедняжка, – сказала одна кикимора другой, – видать, умом тронулся.

– Хватит шушукаться! – рыкнул на них Горыныч. – Лучше мне помогайте.

В сарае поднялась невероятная возня и шум. Все козы забегали, шарахаясь от пытавшихся поймать их кикимор. Змей разрывался от злости. Кот все так же раскачивался у стены, не замечая ничего вокруг.

Кикиморам удалось поймать одну козу. Двое крепко ее держали а третья спрыснула животное волшебной водой из ведра.

Раздался отчаянный козий вопль, и вместо рогатой козы в руках у кикиморы забился заяц.

– Не то, – сказали кикиморы дуэтом.

– Сам вижу! Следующую.

Зайца вышвырнули из сарая. Поймали новую козу и спрыснули ее. Она оказалась ежом, который сердито зафыркал и побежал искать выход.

– Не то! Не то! – нервничал Змей. – Скорее, другую!

То же самое кикиморы проделали с остальными животными. Среди них оказался еще один заяц, белка, лисенок, барсук и два тетерева.

Осталась одна-единственная коза, все та же, последняя, девятая. Она забилась в угол и дикими глазами смотрела на подступающих к ней кикимор. Те набросились на нее, и последние капли волшебной жидкости скатились по ее шерсти.

Но ничего не произошло.

– Странно, – произнесла кикимора с пустым ведром. – Это всего лишь обыкновенная коза.

– Нет, – продолжала другая, – ей досталось слишком мало воды.

– Просто жидкость перестала действовать, – подвела итог третья.

– Конец… – прошептал Змей.

Он заметался по сараю.

– Не сводите с козы глаз, – сказал он, – я бегу к Шишику. Я должен успеть.

– Может, это и не Василиса вовсе?! – предположила кикимора, которая держала в руках ведро.

Баба Яга с Иваном за окном вскрикнули в один голос.

– Она, – ответил Горыныч, не сводя ледяного взгляда с перепуганной козочки. – Видите, как она смотрит? Видите совершенно человеческий ужас в ее глазах? – он подошел к трясущейся козе. – Я еще силен, Василиса.

Змей отошел от нее и встряхнул кота:

– Вставай. Пойдешь со мной.

– Одна белая мышь, две белых мыши, три белых мыши… – монотонно твердил Василий.

– Псих… – тихо сказал Горыныч и быстро вышел из сарая.

                        * * *

Кикиморы скучали. Коза особых хлопот им не доставляла, она покорно лежала в углу, но было заметно, как по ее мохнатым щекам ползли огромные слезины.

Зеленые старухи сначала тихо разговаривали между собой, иногда громко восклицая: «Ну и жара!». Наконец одна из них откинулась к стене и прикрыла глаза, через несколько минут задремала вторая. Третья же, завистливо глядя на подружек, от скуки то заплетала, то расплетала свои зеленые, похожие на тину, мокрые волосы.

Василий по-прежнему раскачивался, не сводя глаз с одной точки.

Дверь в сарай медленно открылась, едва слышно прошелестела солома. Неспящая кикимора, ворча, прикрыла дверь и села на свое место, но тут ее лицо вытянулось от удивления. На рогах козы сама собой завязалась веревка, повисла в воздухе, а затем животное послушно пошло, будто кто-то вел его за собой. Дверь сарая распахнулась, но в этот момент прогромыхало пустое ведро, валявшееся на полу, и в следующий миг на соломе растянулась Баба Яга, рядом лежала шапка-невидимка. Все кикиморы разом проснулись, и даже кот перестал раскачиваться.

                        * * *

Змей Горыныч неуклюже, тяжело пыхтя, бежал по Сосновому бору. Он остановился и оглянулся вокруг. Немного отдышавшись, побежал дальше.

– Змей, – тихонько позвал его кто-то.

Горыныч замер.

– Меня ищешь? – спросил тот же голос.

– Это вы, Шишик? – откликнулся Змей, не видя никого вокруг.

Из-за толстой сосны вышел крохотный дед. Всем своим видом он напоминал большую шишку, только с руками, ногами и бородатым личиком.

– Заблудился что-то – заоправдывался Змей. – Мне надо поговорить с вами… – тут Горыныч замялся и огляделся по сторонам.

– Дело секретное? – догадался дед.

Змей кивнул.

– Тогда заходи.

Неожиданно в сосне отворилась дверца. Змей Горыныч сделал шаг к ней и мгновенно уменьшился до размеров кошки. Он свободно вошел в сосну, Шишик проскользнул за ним, и дверца захлопнулась, да так, что от нее не осталось и следа.

Внутри оказалась комната, по стенам которой стояли бесконечные стеллажи, заставленные книгами. Пустые места стен занимали фантасмагорические картины и карты звездного неба, посреди комнаты стоял стол, на котором толпились удивительные приборы, глобус Луны и тоже книги, книги. В довершение всего, на потолке была в точности изображена Солнечная система.

Горыныч умоляюще взглянул на Шишика и, подумав немного, сказал:

– Прошу, помогите мне! – в голосе Змея слышалось отчаяние.

Шишика весьма удивило его поведение, и он внезапно проникся сочувствием к этому всеобщему врагу и тирану:

– Сядь и расскажи, что тебя беспокоит.

Змей отмахнулся от подставленного стула.

– Мне наступает конец, – сдавленно произнес он. – Я знаю, вам наплевать на мою беду. Я знаю, как все здесь меня ненавидят… Но я правда любил ее! Кто виноват, что я рожден трехголовым уродом?! И меня никогда не полюбит прекрасная девушка!… Она только посмеялась надо мной, и я решил отомстить ей, жестоко отомстить… Но и тут она обошла меня! Она исчезла вдруг, пропала ночью, оставив лишь это.

Змей протянул Шишику свернутый лист бумаги, тот быстро развернул и прочел: «Змей! Никогда ты не найдешь меня и никто не снимет с тебя моего заклятия. Как только взойдет солнце после Козьей ночи, ты превратишься в жалкую козявочку, которую раздавит любой. Если хочешь спасти свою дешевую шкуру, скорее беги из моего леса. Василиса».

– Я стал искать ее. Я не спал ночей, не ел спокойно, не пил. Думал, думал и, наконец, догадался. Вскоре после исчезновения Василисы на ферму трех медведей приблудилась коза. Это могло быть совпадением, но я решил проверить. Я выкрал с фермы всех коз, и сегодня ночью она оказалась в моих лапах. Я так хотел отомстить ей! Я бы обратил ее опять в прекрасную девушку. Я бы заставил ее снять с меня проклятие, а потом… О, сладкие мысли! Я бы отдал эту нежную, чудную, но теперь ненавистную мне Василису, кикиморам. И они защекотали бы ее и утопили в болоте…

Змей даже прикрыл глаза от удовольствия.

– Но нет! Всё и вся против меня! Еще это парень все время путается под ногами! Шишик! Молю, помоги мне! Неужели я стану жалкой козявкой с восходом солнца.

– Но чем же я могу помочь тебе? – воскликнул Шишик.

– Дайте мне снадобье, которое превратить козу обратно в Василису.

– У меня нет такого. Ты сам знаешь – только раз в году…

– У вас есть все! – раздраженно перебил Змей мудреца.

– А ты станешь издеваться над своей жертвой?

– Но вам-то что?!

Шишик вздохнул и разочарованно покачал головой.

– Я поверил было, что даже в твоем сердце может быть любовь.

– Была!

– До восхода солнца еще есть время, и ты благополучно покинешь лес. Я для тебя ничего делать не стану. Ступай…

Дверца распахнулась. Змей вышел из сосны и вырос до своих прежних размеров.

– Не упускай последний шанс, – посоветовал ему вслед Шишик.

Змей оглянулся и тяжко вздохнул:

– Я проиграл. Я так несчастен…

И медленно, спотыкаясь, побрел в никуда.

Восток едва заметно заалел.

                        * * *

Баба Яга и Иван сидели связанные. Козу-Василису одна кикимора держала за рога, а две другие, ухмыляясь, глядели на пленников.

– Нас обмануть захотели! – воскликнула одна. – Шапочки-невидимочки напялили, обрадовались. – Она повертела в руках шапки и забросила их в угол.

– Ладно этот молодой негодяй, – заговорила вторая, – а тебе-то, Яга, стыдно на законную власть хвост задирать!

– Это кто это законная власть?! – возмутилась Яга.

– Змей Горыныч, ясное дело. Неужели какая-то козища станет лесом править?

– Она теперь только молоко способна давать, и то не лишка! – смеялась та, что держала козу за рога.

Все три кикиморы расхохотались.

В этот момент дверь сарая распахнулась, и вошел Шишик.

– Ай-ай-ай! – сказал он удивленной публике. – А ну-ка, кикиморы, быстро развяжите пленников!

Кикиморы не двинулись.

– Горыныч нам приказывать должен, – проговорили они в один голос.

– Эх, вы, лягушки зеленые, ступайте-ка в свое болото.

Тут же все три кикиморы стремительно уменьшились, превратились в мерзких бородавчатых жаб и с кваканьем поскакали прочь из сарая.

Неожиданно веревки сами собой свалились с пленников.

– Вот уж не думала, что на старости лет попадусь, как заяц в силки, – проговорила Баба Яга, отряхивая поднятые шапки-невидимки.

Тут к ним подошла коза и доверчиво ткнулась в ладонь Ивана.

– Это вовсе не коза…– начал он, обращаясь к Шишику.

– Знаю, знаю, это Василиса. Бедняжка, не узнать. – Он звонко щелкнул пальцами, и в его руках появился пузырек. Шишик дал выпить козочке его содержимое, и на ее месте возникла прекрасная Василиса Премудрая.

Баба Яга всхлипнула и бросилась обнимать Василису, Шишик довольно улыбался, а Иван не мог свести глаз с изумленной девушки.

– Милые вы мои! – воскликнула она и нежно погладила Ягу по седой голове. – Родные! Как вас благодарить за любовь, за преданность…?

Василиса говорила много хороших слов, просила прощения, плакала, ругала Горыныча, но Иван ничего не понимал. Он словно больной сделался, сердце в его груди как сжалось, так, похоже, не хотело разжиматься уже никогда. С этих минут Василиса жила в нем.

Девушка позвала всех поскорее уйти с болота, но вспомнила о Василии, который все это время сидел у стены, ни на что не реагируя. Шишик подошел к нему, погладил по голове. И взгляд кота стал обретать осмысленность. Василий встряхнулся, огляделся и шерсть у него на загривке встала дыбом. Кот упал на четвереньки и пополз к Василисе:

– Спасительница, Василисушка, прости подлеца! Куда же я теперь? Кому я нужен?

– Сегодня же отправишься обратно к Лукоморью, сядешь на цепь, и весь оставшийся век будешь развлекать русалок песнями да сказками!

– Умоляю, Василиса, только не Лукоморье! У меня снова будет хронический насморк!

– Сам виноват!

– Не я! Змей, гад, валерьянкой опоил… А, кстати, где он?

– Далеко… – таинственно улыбнулся Шишик.

Змей Горыныч тихонько брел по лесу. Ему было все равно, что все больше светлело небо, он не думал о том, что случится с ним через несколько минут.

Он был совсем близко к границе Василисиных владений, когда алый диск солнца взошел над лесом.

Змей стал уменьшатся с каждым шагом. Границу пересекло крохотное зеленое трехголовое существо…

Когда Василиса увидела уродливый забор вокруг своего дворца, она только ахнула и в очередной раз выругала Змея.

У волков-стражников при виде воскресшей госпожи отвисли челюсти и обвисли хвосты. Они машинально открыли ворота, затем, не сговариваясь, откинули секиры и, сначала крадучись, а потом сломя голову, бросились прочь от дворца.

Придя в ужас от запущенного сада, неметеных дорожек и неприбранных покоев дворца, Василиса потребовала у кота ларец с двумя молодцами. Василий, все это время виновато плетущийся сзади, немного воспрянул духом и зачем-то повел всех в подвал. Только Яга на отрез отказалась, сказав, что ей хватило одного раза.

В подвале кот отпер одну из многих дверей, за которой на сундучке сидели два молодца и лили горючие слезы. Василиса возмутилась на лакея, но он отпарировал тем, что молодцы не раз пытались сбежать. Ребята из ларца обрадовались своей госпоже утерли слезы и тут же побежали исполнять приказание: приводить в порядок заброшенный дворец.

– А кто в других камерах? – спросила Василиса.

– Преступники.

– Сейчас увидим, что это за преступники. Отпирай.

Кот повиновался.

В одной из камер сидел совершенно исхудавший и ослабевший медведь.

На удивленный вопрос Василисы он ответил, что ел без спросу мед в лесу, за это и угодил в тюрьму.

В остальных камерах было не лучше – там оказались два зайца, которых обвинили в воровстве моркови из огорода около дворца. В третьей – еж, которого поймали, когда он нес яблоко из дворцового сада. И еще пять камер-одиночек занимали несчастные звери, которые сами не знали, за что их посадили. Все они сперва не поверили свободе, но потом бросились прочь из тюрьмы.

– А где же Серый Волк?! – воскликнул Иван.

– Его, как особо опасного преступника, Змей заключил в совершенно изолированную камеру, – ответил кот и повел всех в дальний конец подвала-тюрьмы, отпер три окованных двери и все попали в настоящую могилу: кромешная тьма, сырость, было даже слышно, как капает вода с потолка. Шишик щелкнул пальцами, и камера осветилась. Серый Волк сидел на голых камнях, прикованный цепью к стене, голова его безжизненно повисла. Василиса испуганно закрыла лицо руками, Иван нахмурился, а Шишик подошел к Волку и стал щупать пульс.

– Он еще жив, помогите мне. Скорее!

Иван легко поднял Тео волка на руки и понес на улицу.

Во дворце умирающего уложили на диван, и Шишик принялся приводить его в чувство. Четыре пары глаз напряженно следили за его действиями. Мудрец массировал известные только ему точки на лапах Серого Волка, тер ему виски и шептал, шептал таинственные слова.

– Теперь он спит, – сказал Шишик, отойдя от Волка. – Дня через три проснется и будет совершенно здоров.

Скоро все сидели за столом, весело разговаривали, прощеный кот рьяно ухаживал за госпожой и гостями, лишь один Иван сидел невеселый, ел мало и не сводил глаз с чудной голубоглазой Василисы. Она то и дело ловила на себе его влюбленные взгляды и едва заметно улыбалась.

– …а как Иванушка-то появился, – ласково говорила Баба Яга, – я так сразу и подумала: «Этот парень тут порядок наведет».

Иван смущенно покраснел.

– Одного никак понять не могу, – продолжала Яга, – как тебе, Василиса, от Горыныча удалось убежать?

– Это оказалось просто. Он держал меня на втором этаже, приходил каждый вечер и уговаривал выйти за него. Я молчала или смеялась. Он злился и однажды наорал и ушел, а дверь запереть забыл. Я сбежала, потом нарочно напилась из козьего копытца, чтобы никто не знал, где я. Так на ферме появилась новая коза. Правда, я недооценила Змея. Когда появился Иван, – Василиса ласково глянула на парня, – я почувствовала, что он мне поможет.

– Если бы не Яга Ягишна, я так ничего бы и не понял, – сказал он. – Вы могли бы сказать все раньше, и Серого Волка не довели бы до смертельного состояния.

– Увы! В лесу говорят все звери, кроме заколдованных коз.

Василиса опять многозначительно посмотрела Ивану в глаза, тот не выдержал и поднялся из-за стола:

– Я очень устал, если можно, то я пойду, отдохну…

– Василий, проводи Ваню, – ласково сказала Василиса.

Кот привел парня в ту самую комнату на втором этаже, где он уже бывал при Змее. Иван прилег на кровать, тяжело вздохнул и закрыл глаза, но отдохнуть ему не дали – дверь тихонько скрипнула, и в спальню кто-то вошел. Парень открыл глаза и увидел Шишика. Тот присел на кровать:

– Что-то ты загрустил.

– Разве?

– От чего же?

– Я, правда, устал.

– Мне кажется, все не так просто.

Шишик помолчал и пристально посмотрел на Ивана, который лежал, отрешенно глядя сквозь потолок.

– Василиса красивая? – вдруг прямо спросил мудрец.

Парень заметно напрягся:

– Конечно.

– Тебе она очень нравится?

– Конечно.

– Знаешь, я ведь главный советник Василисы и мог бы ей сказать, что…

– Что? – вскочил Иван.

– Василиса идеальная пара для тебя, – говорил Шишик, не глядя на него. – Ты умный парень, не дурен собой. Ты согласен?

– На что?!

– Ты всегда будешь жалеть, если откажешься. К тому же, скажу по секрету, Василиса в тебя почти влюблена.

– Значит, она сама вас послала сюда?

– Важно ли это, – вновь отвел Шишик глаза в сторону. – Ты согласен?…

                        * * *

Через три дня во дворце Василисы гуляли свадьбу. Гости были приглашены со всего леса. Столы ломились от обилия еды и напитков. Василий не приседал ни на минутку. Серый Волк играл на гармошке. Настасья Филипповна с Михаилом Потаповичем лихо отплясывали в кругу зайчат. Все остальные их громко подбадривали. Два молодца из ларца исполняли любые желания гостей.

Молодожены, безумно красивые и счастливые, сидели во главе стола под восхищенными взглядами приглашенных.

Баба Яга потихоньку плакала счастливыми слезами, утиралась платочком и не сводила глаз с Василисы и Ивана. Шишик взглядами подбадривал жениха, который и без того был на седьмом небе от счастья.

Наконец, над столом пронесся чей-то крик:

– Горько!

И тут же его подхватили десятки других.

– Горько! Горько! Горько!!!

Молодые поднялись. Смущенно переглянулись.

– Ну же! – раздался бас Михаила Потаповича, возникшего над столом с бокалом в лапе. – Смелее! Что за свадьба без поцелуев?! Горько!

Настасья Филипповна усадила мужа на место и стала укорять за невоспитанность, а Михаил Потапович стиснул ее в лапах и поцеловал.

Иван неловко обнял невесту, близко увидел ее лицо и…

Все поплыло у него перед глазами, его завертело, понесло, и парень провалился в неизвестность.

                        * * *

– Очнись, милок. Господи!… Иван! – кто-то тряс его за плечо.

Парень открыл глаза и будто сквозь туман увидел старика, склонившегося над ним.

– Слава Богу! – воскликнул тот. – Живой. Три недели от тебя ни слуху, ни духу. Думаю, сгинул парень… Ничего, сейчас в деревню поедем. Вылечим тебя. Встать можешь?

Иван приподнялся, пот выступил у него на лбу, старик подхватил его, помог сесть.

– Что это со мной? – удивился Иван. – Только что был здоров…

Он облокотился на старика, и тот вывел его на улицу, усадил на лошадь. Парень вцепился в гриву коня, повис на его шее и снова впал в забытье.

                        * * *

Уже зачастили дожди, и стал желтеть лист на березе, когда Иван выздоровел. Старик выхаживал его больше месяца и за это время привязался к нему, как к сыну, потому все больше грустил, зная, что парню скоро уезжать.

Последний вечер перед дорогой выдался теплым, без дождя, и дед с Иваном выбрались на низенькое крылечко избушки, поглядеть на огненный закат, обещающий первый заморозок.

Старик курил, а парень задумчиво и грустно глядел на лес.

– Теперь уж сюда не сунешься, – не то утвердил, не то спросил дед.

Иван метнул в него полный отчаяния взгляд, и хотел что-то возразить.

– Все мне ведомо, – остановил его старик, – потому и отговаривал тебя, от лихой беды хотел уберечь, да не сумел… Та избушка нечистая, понимаешь? Появляется она, будто из-под земли вырастает, где придется, и тот, кто в нее попадает, хворать принимается. Вот и ты в ней пролежал в забытьи…