Легенды Царьграда

скачать книгу бесплатно

Легенды Царьграда
Андрей Юрьевич Виноградов

История и наука Рунета. Страдающее Средневековье
Настоящую книгу составили переводы греческих текстов VIII–X веков, рассказывающих различные истории, подчас фантастические, о древней культуре Константинополя. Заброшенные в «темные века» здания и непонятные статуи внушали горожанам суеверный ужас, но самые смелые из них пытались проникнуть в тайны древних памятников, порой рискуя жизнью. Загадочные руины обрастали пышными легендами, а за парадным фасадом Города крылся необычный мир древних богов и демонов.

Путешествуя по «воображаемому Константинополю» вместе с героями текстов, читатель сможет увидеть, как византийцы представляли себе историю дворцов и бань, стен и башен, храмов и монастырей, а также окунуться в прошлое и даже будущее столицы христианского мира.

Книга «Легенды Царьграда» составлена и переведена Андреем Виноградовым, российским историком, исследователем Византии и раннего христианства.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Легенды Царьграда

© Виноградов А.Ю., перевод, комментарии, введение, научная статья, фото, 2022

© Кравченко А.А., введение, научная статья, 2022

© Яковлев А.Н., фото, 2022

© Издательство АСТ, 2022

Введение

Везде, где возникает город, через некоторое время появляются городские легенды. Мы видим это на протяжении всей истории нашей цивилизации, от «Описания Эллады» Павсания до «Легенд Невского проспекта» Михаила Веллера. Особое место в этой чреде принадлежит Константинополю, который на протяжении столетий был крупнейший и важнейшим городом христианского мира. Возникнув по мановению руки императора Константина, он впитал в себя языческое прошлое города Византий, который стоял на этом месте почти тысячу лет, а затем и сам стал обрастать легендами о своем прошлом и своих памятниках.

Первый сборник таких легенд Константинополя появился в эпоху его расцвета – при императоре Юстиниане I. В последовавшие за этим «темные века» грандиозные постройки древнего города стали казаться чем-то сверхъестественным, созданным при помощи потусторонних сил, и это породило новые собрания константинопольских легенд. Наконец, в Х веке, в эпоху возрождения интереса к древности, был создан большой свод городских легенд Константинополя, куда вошли и ранние сборники, и новые разделы.

Именно это произведение – «Патрии Константининополя», мы и предлагаем вниманию читателя в настоящей книге. Эта книга – о Городе, которого нет, но который проступает сквозь руины памятников и, самое главное, сквозь тексты о нем, представляющиеся современному читателю чуть ли не более темными, чем те века, когда они начали складываться. Но чтобы понять эти тексты, читатель должен получить сперва представление о жанре и составе «Патрий Константинополя».

Жанр

В византинистике сборники городских преданий принято называть патриографией, по названию позднеантичного литературного жанра патрий, к которому, пусть и не в полной мере, но все же принадлежат «Патрии Константинополя» (П????? ??????????о???????, далее просто Патрии). Первое упоминание патрий как жанра зафиксировано в III веке н. э.: так называлась работа Каллиника из Петры, жившего во времена императора Диоклетиана. Посвящена она была Риму и до нас от нее дошло лишь несколько небольших фрагментов. Сам греческий термин ?????? буквально значит «отеческие обычаи», а написанные в этом жанре тексты были историческими сочинениями, где повествование выстраивалось вокруг прошлого какого-то города и его окрестностей[1 - Kazhdan A. Patria // The Oxford Dictionary of Byzantium. New York, Oxford, 1991. P. 1598.].

Патриография была, таким образом, лишь частью более обширной традиции локального историописания, которая существовала как альтернатива всеобщим историям. Примеры подобных местных «хроник» известны еще в классической Греции, но широкое распространение они получили позднее, уже во времена Римской империи, по большей части в восточной части Средиземноморья, где многие города, пытаясь вписаться в контекст эллинистической культуры, начинали конструировать собственную историю и часто приписывали основание своего родного места известному греческому герою, вроде Геракла или Персея. К III веку патрии выделяются в отдельный жанр и, судя по всему, на протяжении следующих двух столетий переживают свой расцвет. Нам очень сложно судить о форме и содержании этих текстов, так как до нас они практически не дошли, а известны лишь по упоминаниям в гораздо более поздних источниках. Например, в «Библиотеке» патриарха Фотия, написанной в середине IX века, или в словаре Суда, появившемся столетием позже, есть упоминания патрий многих провинциальных центров Римской империи, таких как Тарс, Никея, Милет и др. Однако помимо того, что эти тексты читались и в целом были известны в византийской культуре, нам ничего неизвестно ни о том, что же конкретно представлял из себя этот жанр, ни как он изменялся с течением столетий. Поэтому, несмотря на общее название, прямую связь «Патрий Константинополя», возникших только в конце I тысячелетия н. э., с позднеантичной традицией можно лишь предполагать.

Без понимания исторического контекста эпохи сложно понять, почему вдруг именно в конце Х века появляется текст, написанный в жанре, который на протяжении нескольких столетий находился почти в полном забвении. В научной литературе византийскую культуру IX–X веков принято называть Македонским ренессансом[2 - Это название происходит от имени Македонской династии, правившей с 867 до 1056 года.] или, используя более точную характеристику великого французского византиниста Поля Лемерля[3 - Лемерль П. Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до X века / Вступ. ст. и пер. с франц. Т. А. Сениной (монахини Кассии). СПб., 2012.], «эпохой византийского энциклопедизма». Не вдаваясь здесь в нюансы ее культурных особенностей, отметим, что эти определения указывают на две главные тенденции культуры того времени. Во-первых, это возобновление в Византии интереса к «эллинскому» прошлому и попытки возрождения форм античной культуры, начавшиеся после длительного периода «темных веков»[4 - «Темными веками» в византинистике обычно называют два столетия с середины VII до середины IX века.].

Вторую тенденцию связывают обычно со временем правления Константина VII Багрянородного и десятками его энциклопедических проектов, призванных словно инвентаризировать всю римско-византийскую историю и культуру: это и описание распорядка жизни двора «О церемониях», и энциклопедия нравов «Excerpta», и даже сборник сведений о сельской жизни «Геопоники». Примерно в то же время создается уже упомянутый словарь Суда, который по объему и значению для своего времени можно, пожалуй, сравнить со знаменитым «Толковым словарем наук, искусств и ремесел» просветителей XVIII в. Даламбера и Дидро. Даже мученичества и жития святых в эту эпоху тщательно редактируются и собираются Симеоном Метафрастом в единый корпус Минология.

Появление «Патрий Константинополя» вполне соотносится с этими тенденциями: с одной стороны, они возрождают старый античный жанр локального историописания, а с другой, их в полной мере можно считать энциклопедическим собранием сведений о столице Византийской империи. Стоит, однако, заметить, что этот текст сильно выделяется стилистически: он прежде всего стремится удивить своего читателя и рассказать ему о прошлом Города в занимательном ключе, что роднит его скорее с византийскими хрониками IX–X веков, чем с довольно сухими или же стилистическими выверенными энциклопедиями и трактатами этой эпохи. Константинополь здесь представлен удивительно отличным от того образа столицы христианского мира, к которому мы привыкли по другим памятникам придворной культуры: автор (или правильнее сказать составитель) Патрий наделяет античные статуи магической силой, способной пророчествовать о будущем, а в надписях на колоннах видит тайные предсказания о приближающемся конце света. Патриографическая традиция конструирует совершенно особый городской миф, который основан на довольно неожиданном для нас восприятии истории и топографии Константинополя[5 - К сожалению, на русском языке отсутствует обобщающий справочник по топографии и памятникам Константинополя. О топографии Города см.: Janin R. Constantinople byzantine: dеvelopment urbain et rеpertoire topographique. Paris, 1964; M?ller-Wiener W. Bildlexikon zur Topograhie Istanbuls. Byzantion – Konstantinupolis – Istanbul bis zum Beginn des 17. Jahrhunderts. T?bingen, 1977; http://constantinople.ehw.gr/forms/fmain.aspx; о церквях см.: Janin R. Le si?ge de Constantinople et le patriarcat oecumenique. T. III. Les еglises et les monastеres (La gеographie еcclesiastique de l’Empire Byzantin; 1). Paris, 1969. На русском языке см.: Попов И. Н. и др. Константинополь // Православная энциклопедия. Т. 37. М., 2015. С. 134–193; Иванов С. А. В поисках Константинополя. Путеводитель по византийскому Стамбулу. М., 2020 (с новейшей литературой).].

Состав и источники

Однако, прежде чем перейти к содержанию текста, следует описать ту форму, в которой он дошел до нашего времени. Как это часто бывает со средневековыми произведениями, о точной датировке Патрий можно судить лишь на основании косвенных свидетельств и содержания самого текста. В книгах III (гл. 152) и IV (гл. 30) мы встречаем два хронологических указания, в которых сообщается, сколько лет прошло со времени возведения одного из упоминаемых зданий «до сего дня». Сведения эти немного разнятся, но на их основании можно довольно уверенно предположить, что самая ранняя редакция Патрий была завершена между 989 и 995 годами. Что касается авторства текста, то о нем, к сожалению, столь же уверенно сказать ничего нельзя. Более поздняя рукописная традиция ложно приписывала его перу византийского писателя Георгия Кодина, который жил в первой половине XV века, и по этой причине современные ученые иногда называют автора Патрий Псевдо-Кодином. Но это имя никак не раскрывает реальной личности их составителя, который, на самом деле, был скорее компилятором более ранних источников, чем автором в современном смысле этого слова.

Для понимания состава Патрий следует сперва обратить внимание на особенности его рукописной традиции. Первая версия текста (т. н. редакция P), та самая, что датируется концом X века, состояла из четырех книг, посвященных следующим темам:

1. ранняя история Города (книга I);

2. статуи (книга II);

3. постройки (книга III);

4. Св. София (книга IV)[6 - Дальнейшие внутритекстовые ссылки будут даваться по этим книгам с указанием глав.].

В XI веке при императорском дворе на ее основе была создана т. н. топографическая редакция Патрий[7 - Она не сохранилась, но ее можно реконструировать на основании более поздних редакций С и М, которые происходят от нее напрямую.], где все описываемые памятники расположены по трем городским маршрутам с добавлением списка цистерн, стен и монастырей. Ее ценность состоит в том, что благодаря топографической привязке она позволяет локализовать местонахождение многих не сохранившихся до нашего времени построек. Еще позднее возникают т. н. свободные редакции В (начало XII века) и G (XIII век), которые очень вольно обходятся с текстом оригинала, а также смешанная редакция Н. Эти тексты не представляют какого-то содержательного интереса, так как они полностью вторичны по отношению к редакции Р. Наконец, уже в XVI веке возникает новогреческий пересказ части Патрий (II, 28 – III, 10), на котором завершается текстологическая история памятника. Всего до нашего времени дошло более 60 списков разных редакций этого текста, что является внушительной цифрой для греческого средневековья и говорит о невероятном и непрекращающемся интересе к нему среди византийских читателей, которые продолжали дополнять текст Патрий[8 - Полное количество списков до сих пор неизвестно и источниковедческая работа с ними еще не проведена, см.: Accounts of medieval Constantinople: The Patria / transl. by A. Berger. Cambridge (Mass.); London, 2013. P. vii – xxi. Там же см. английский перевод Патрий с кратким комментарием.]. Данный факт не позволяет говорить о Патриях как о некоем маргинальном явлении, которое практически не имело значения для культуры Византийской империи, – напротив, этот текст транслировал представления, разделяемые значительной частью византийского общества.

В настоящем издании перевод дается по оригинальной (и самой полной) редакции Р с учетом разночтений по другим рукописям. Эта редакция представлена основной рукописью I XI века и 17 рукописями семьи А XIV–XVI веков. На основании этого материала текст Патрий был воссоздан Теодором Прегером, с чьего издания и сделан наш перевод[9 - Scriptores originum Constantinopolitanarum / ed. Th. Preger. Leipzig, 1901. Fasc. 1. P. 74–108; Die Erz?hlung vom Bau der Hagia Sophia in Konstantinopel: Kritische Edition mehrere Versionen / ed. E. Vitti. Amsterdam, 1986.]. Помимо этого, текст был подробно исследован Жильбером Дагроном[10 - Dagron G. Constantinople imaginaire: Еtudes sur le recueil des “Patria” (Biblioth?que Byzantine. Еtudes; 8). Paris, 1984. Там же см. французский перевод фрагментов Патрий, рассеянный по тексту книги.] и Альбрехтом Бергером, на чьи выводы мы часто опирались в своих комментариях[11 - Berger A. Untersuchungen zu den Patria Konstantinupoleos. Diss. (?ОI?I?? ??????I??; 8). Bonn, 1988. Там же см. немецкий перевод топографической редакции Патрий, рассеянный по тексту книги.].

Как уже было сказано, текст Патрий далеко не всегда оригинален и часто заимствует содержание из более ранних источников. Чтобы иметь более полное представление об этой особенности памятника, стоит в общих чертах рассмотреть его структуру и указать происхождение сведений, которые столь щедро заимствуются его составителем.

Схема редакций по А. Бергеру

Книга I (состоит из 73 глав) основана по большей части на историческом сочинении Гесихия (Исихия) Милетского[12 - Полный перевод этого произведения с научным комментарием готовится в настоящее время к публикации И. Е. Суриковым, О. Л. Габелко и А. Ю. Виноградовым. Мы приносим сердечную благодарность нашим коллегам за возможность воспользоваться совместными наработками.], судя по всему, язычника по убеждениям[13 - В работах некоторых историков Гесихий иногда предстает христианином, но последние работы, посвященные реконструкции его трудов, чаще склоняются к тому, что он к христианству относился резко негативно и был язычником. См., например: Kaldellis A. The works and days of Hesychios the Illoustrios of Miletos // Greek, Roman, and Byzantine Studies. 2005. Vol. 45. P. 381–403.], имевшего высокий сенаторский титул иллюстрия и жившего при императоре Юстиниане I. Первая половина книги (I, 1–47, 55, 57) передает «всемирную историю» Гесихия почти дословно, вторая же представляет собой пространный парафраз последних глав этого сочинения с некоторыми добавлениями, где описывается процесс превращения Константинополя в Новый Рим. Раздел про новую столицу Римской империи был частью гесихиевой концепции передачи власти над миром от Ассирии через Грецию к Риму, однако в самих Патриях проследить ее не так просто, да и само сочинение Гесихия не сохранилось целиком.

При этом составитель копировал текст не напрямую из работы Гесихия. Вышеуказанные отрывки передают текст анонимной выдержки из его труда (т. н. Псевдо-Гесихий), составленной еще до Патрий и известной по единственной рукописи Х века (cod. Vaticanus Palatinus 398; другая, афонская рукопись XIII века утрачена), а также по одному из вариантов «Жития Константина Великого» (cod. Angelicus gr. 22, далее – Ang.). В Патрии эта выдержка была перенесена практически без изменений, вероятно, из какой-то другой неизвестной нам компиляции, откуда происходят также главы I, 47–48. Во второй части книги (I, 49–53, 58–73), которая следует Гесихию лишь в общих чертах, говорится о постройках Константина I и сухопутных стенах Феодосия II. Хотя эта часть и содержит некоторые уникальные сведения, все же по большей части она повторяет материалы книг II и III, а также других источников, прежде всего, вышеупомянутого «Жития Константина Великого» (I, 58, 63–67). Эти главы были написаны практически одновременно с составлением первоначальной редакции Патрий в 989–995 годах, так как в I, 70 есть упоминание о византийском походе на Болгарию 971 года.

Книга II также в значительной степени основана на более раннем и крайне интересном источнике – «Кратких представлениях из хроник» (??????????? ????о?о? ??о?????)[14 - Заголовок «??????????? ????о?о? ??о?????» стоит в начале всего текста, однако возможно, что он относится только к первой его части (Par. 1–26, с лакуной между гл. 5 и 6, восстанавливающейся по компиляциям, ср. ниже), от которого продолжение текста отделено заставкой.]. Но, как в случае с Гесихием, в Патрии он попал не напрямую, а через посредничество т. н. Анонима Троя[15 - Treu M. Excerpta anonymi Byzantini ex codice Parisino Suppl. Gr. 607 A. Ohlau, 1880.] – другого источника, содержащего выписки из этого текста (см. табл. 1). Сами «Краткие представления из хроник» сохранились лишь в одной дефектной рукописи – cod. Paris. gr. 1336 первой половины XI века.

Несмотря на позднюю дату единственной дошедшей до нас рукописи, ее издатели – Эврил Кэмерон и Джудит Херрин[16 - Издание текста и английский перевод: Cameron A., Herrin J. Constantinople in the Early Eighth Century. The «Parastaseis Syntomoi Chronikai». Leiden, 1984. Существует также болгарский перевод: Градските легенди на Константинопол / Пер. И. Вульпе. Б.м., б.г.] – относят само произведение к началу царствования Льва III (717–741), а Альбрехт Бергер – к рубежу VIII–IX веков. На самом деле, текст датируется, по всей видимости, серединой VIII столетия, так как последнее упомянутое в нем историческое событие – это восстановление стен Города при Льве III и Константине V (741–775) после землетрясения 740 года (Par. 3[17 - Так мы будем давать в тексте ссылки на «Краткие представления из хроник», перевод которых в настоящем издании дается после Патрий.]): Лев III назван здесь «благочестивым Львом Великим», т. е. смешан со Львом I (457–474), носящим и в других местах текста (Par. 14, 29, 45, 61, 64, 67, 88) устойчивый эпитет «Великий» (?????), – поэтому, вопреки Бергеру, не следует рассматривать его обязательно как переосмысление эпитета Льва III «Старший» (по отношению ко Льву IV «Младшему»). Но даже если в тексте первоначально и подразумевался Лев III Старший, то его датировку нет необходимости сдвигать далеко за середину VIII века, так как Лев IV был коронован уже в 751 году, как соправитель своего отца Константина V. На преследование последним иконопочитателей указывает также рассказ о сожжении монаха Анастасия (Par. 63), произошедшем «при нас»[18 - Вопреки Бергеру, конъектура ??’ ???? («при нас») необходима, так как стоящее в рукописи ??????? («прославляющий») бессмысленно.], и, вообще, автор произведения настроен к императорам-иконоборцам скорее негативно, называя Льва III «неразумным» (Par. 5d). Более поздних вмешательств в тексте нет[19 - См. комм. к Par. 56.].

Стоит понимать, что текст «Кратких представлений из хроник» и сам является более древней компиляцией, причем еще более неоднородной по своему составу, чем Патрии. Хотя ее составитель ссылается на множество ранних свидетельств, прежде всего, церковных историков, часть их он читал в составе антологий, часть путает, а источники некоторых заимствований и вовсе остаются непонятными. Композиция произведения отличается рыхлостью, что связано с нежеланием составителя гармонизировать отрывки, взятые из разных источников: здесь присутствуют цитаты из некоего Феодора Чтеца (Par. 27–29, 41), отличного от известного под тем же именем церковного историка VI века и жившего не ранее начала VIII столетия, из некоего Папия (Par. 44–45), из «Жития Феодора Сикеота» (Par. 74), а также из собеседника автора – префекта (эпарха) Константинополя Филиппа (Par. 61–62), ниоткуда более, впрочем, не известного. Автор проявлял особый интерес к эпохе Зинона (474–491), началу VII века (правлениям Фоки и Ираклия) и началу VIII столетия (царствованиям Юстиниана II, Филиппика и Льва III) и, очевидно, пользовался источниками данных периодов: например, в Par. 82 говорится, что изображение Филиппика в банях Зевксиппа очень на него похоже, – такое мог написать только современник этого императора. В центральной части произведения присутствуют тексты писем (Par. 27–28, 41–42), где адресатом автора выступает некто Филокал, однако скорее всего это не настоящее имя, а псевдоним – ???????о? («любитель красивого»). В общем и целом, «Краткие представления» совершенно неисторичны: Визант превращается здесь в Виза и Анта, а Константин I воюет с Септимием Севером, жившим на столетие раньше.

Текст «Кратких представлениий из хроник» использован в 67 из 110 глав второй книги Патрий. К этой книге в конце совершенно механически прибавлен краткий раздел «О Соборах» (IIa), посвященный краткому описанию Вселенских Соборов. Это текст имел самостоятельное хождение в византийской книжности, и причины его включения в Патрии не до конца ясны, так как упоминания древностей в нем редки.

Книга III (состоит из 215 глав), на первый взгляд, представляет собой оригинальное произведение составителя Патрий, хотя тут он также активно пользуется более ранним материалом из книг историков и агиографов, а также из книг I–II. Впрочем, учитывая характер остального текста, нельзя исключить, что и здесь он использовал некую компиляцию. Так, главы об осквернении храмов Константином V (III, 9, 68–69) указывают на некий антииконоборческий источник, а уничижение в тексте Константина VI и похвалы императрице Ирине (III, 9, 56, 85, 154, 171) – на какого-то симпатизирующего ей историка. Исторические сведения книги не выходят за середину Х века, кроме самых последних глав (III, 212–214), где содержится похвала императору Василию II, при жизни которого и были составлены Патрии.

Книга начинается (III, 1–17) с описания построек Константина I, по большей части ошибочно ему приписываемых. Затем автор рассказывает о разнообразных зданиях, преимущественно публичных и церковных, создавая своеобразный маршрут, ведущий читателя по Городу сначала на северо-восток, затем на юг, потом на северо-запад и, наконец, на юго-запад. Во второй части книги перечисляются постройки различного назначения: старческие дома, дворцы, ворота и монастыри. Уникальные данные этой книги позволяют восстановить облик и местоположения многих утраченных зданий, а также малоизвестные строительные техники (ср., например, складирование материала разобранных храмов для новых строек в I, 60; III, 142, 209; IV, 2, 32).

Книга IV (делится на 35 глав) сильно отличается по своей форме от остальных частей Патрий и в большей своей части почти дословно воспроизводит «Сказание о Великой церкви»[20 - Полный перевод с подобным комментарием см. в: Виноградов А. Ю., Захарова А. В., Черноглазов Д. А. Храм Святой Софии Константинопольской в свете византийских источников. СПб., 2018. С. 397–435. Мы сердечно благодарим наших коллег за возможность воспользоваться совместными наработками.] – еще один текст патриографического характера, имевший самостоятельное хождение в византийской литературе. В нем рассказывается легендарная история возведения собора Св. Софии[21 - В Патрии некоторые части этого рассказа представлены в сокращении, но мы даем его полный перевод по изданию Т. Прегера (Scriptores originum Constantinopolitanarum… Fasc. 1. P. 74–108); позднейшее, но не слишком удачное издание: Die Erz?hlung ?ber den Bau der Hagia Sophia in Konstantinopel: Kritische Edition mehrere Versionen / ed. E. Vitti. Amsterdam, 1986.]. «Сказание» возникло не ранее 880-х годов, так как колонны Св. Софии названы там по мозаичным изображениям святителей над ними (IV, 5), созданным именно в эти годы. Не так давно было высказано предположение[22 - Efthymiades S. Diegesis on Hagia Sophia from late Antiquity to tenth-century Byzantium // Byzantinoslavica. 2015. Vol. 73. P. 11–18.], что этот совершенно легендарный рассказ возник в кругу почитателей патриарха Игнатия (847–858, 867–877), так как строитель Св. Софии в тексте носит – вопреки фактам – именно это имя. В таком случае данное произведение было написано для того, чтобы сохранить высокое значения собора для Константинополя, оказавшееся под угрозой после возведения Василием I Новой церкви[23 - Так называемая Неа экклесиа («Новая церковь») была одним из главных архитектурных проектов императора Василия I Македонянина.], которая должна была стать чуть ли не главным храмом Города. В конце книги (IV, 32–37) к «Сказанию» добавлен столь же легендарный рассказ о строительстве храма св. Апостолов, равно как и краткие сведения о четырех храмах рубежа IX–X веков, которые дополняют скорее все Патрии, чем именно книгу IV.

Текст «Сказания» совершенно неисторичен и фиксирует лишь сформировавшуюся к концу IX веков легенду о строительстве Св. Софии: перепутаны имена, даты и обстоятельства постройки храма. По сути, единственное, что автор знает наверняка из его истории, – это скорое обрушение, вызванное землетрясением, и последующее восстановление огромного храмового купола (в 562 г.), однако и его он датирует неправильно, относя это событие к царствованию Юстина II, т. е. к 565–578 годам. Как и остальные части Патрий, этот текст наполнен преувеличениями, этиологическими легендами и фантастическими историями. В этом смысле он продолжает общую для патриографов того времени традицию: мифологизировать городское пространство. Однако от остальных книг эту часть резко отличает гораздо более явное присутствие в ней церковного начала, которого почти нет в остальном тексте как Патрий, так и «Кратких представлений из хроник» (см. также ниже). Неудивительно, что автор в этой книге постоянно говорит о вмешательстве вышних сил: «Сказание» происходит из Патриархии, а не из Дворца или Форума.

Итак, как мы видим, Патрии основаны преимущественно на более раннем материале: среди четырех книг их составителем написаны, вероятно, только книга III, меньше половины книги I, несколько глав в книге II и самый конец книги IV. Все же остальное взято преимущественно из трех источников: «Патрий Константинополя» Гесихия Милетского VI века, почти без изменений (первая половина книги I), компиляции из «Кратких представлений из хроник» VIII века (книга II) и «Сказания о Великой церкви» IX века, без изменений (большая часть книги IV). Из-за такой компилятивности одни части Патрий могут противоречить другим: так, в II, 45 Форум Константина оказывается круглым потому, что повторяет форму лагеря этого императора, а в III, 11 – «по подобию Океана».

Сведения об упоминаемых в тексте императорах, постройках и районах Константинополя читатель может найти в словарике в конце настоящей книги. Остальные реалии изъяснены в примечаниях внизу страницы. А тот, кто захочет разобраться не только в том, что написано патриографами, но как и почему, может прочесть после перевода нашу статью «Как путешествовать по воображаемому Константинополю»[24 - В переводе Патрий в квадратные скобки ([]) помещены наши дополнения, необходимые для лучшего понимания текста, в угловые (<>) – фрагменты текста из других рукописей или редакций, в фигурные ({}) – слова, которые были включены в текст ошибочно древними переписчиками.].

    А. Ю. Виноградов, А. А. Кравченко

I. Патрии Константинополя

Отеческие предания Константинополя по Гесихию Иллюстрию

(1). Когда прошло триста шестьдесят два года от начала единоличного правления Августа Цезаря в старом Риме[25 - Гесихий считает начало единоличной власти Августа от битвы при Акции 2 сентября 31 г. до н. э., которая послужила началом отсчета учрежденной Октавианом «Актийской» эры.] и когда дела того подошли к концу, Константин, сын Констанция, заполучив скипетр[26 - Константин Великий фактически стал единственным правителем Римской империи после победы над Лицинием 18 сентября 324 г.], воздвигает новый Рим и приказывает сделать его равным первому[27 - Константинополь был освящен 11 мая 330 г. Город был официально нареченный Новым (или Вторым) Римом.]. Таким вот образом он, часто управлявшийся и тиранами[28 - Ср. Геродот. История IV, 138; VI, 5.], и царями, а также живший при демократическом и аристократическом устройстве, достиг, наконец, нынешнего величия[29 - Ср. Зосим. Новая история II, 36, 1.].

(2). Мы же расскажем, каким образом он изначально возник и кем был основан, взяв сведения об этом из древних поэтов и писателей.

1 (3). Рассказывают, что первыми аргивяне[30 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 14.] получили от Пифии такой оракул:

«Счастливы те, кто в священном поселятся городе этом,
на побережье фракийском у Понта ужайшего устья –
там, где два крохи-щенка вцепились во влажное море,
там, где олень вместе с рыбой пасутся на пастбище общем».

И они построили свои жилища в той местности, где протекают реки Кидар и Барбисий[31 - Барбисий (позднее Хартарик и Пектинакорий) – совр. Кагитхане-Су, текущая с высот Акпианар к верховьям Золотого Рога; Кидар – совр. Алибей-Су, также впадающий в Золотой Рог.]: одна течет с севера, а другая – с запада, и они впадают в море у так называемого алтаря нимфы по имени Семестра[32 - Нимфа, дочь Марина. Алтарь Семестры находился в совр. Алибейкёе. Ср. Дионисий Византийский. Анапл 24.].

2. (4) Итак, когда они прибыли в уготованную им судьбой страну и умилостивили местных демонов жертвами, ворон ухватил небольшой кусочек от жертвы и перенес его на другое место, которое называется Боспором, причем на путь птицы указал пастух-волопас, отчего эта местность была названа также Вуколиями.

[Визант]

3 (5) А другие рассказывают, что мегарцы[33 - Мегары – древний греческий город на границе Средней Греции и Пелопоннеса.], ведущие род от Ниса[34 - Мифический царь Мегар.], приплыли в это место под предводительством Византа, чье имя, как повествуют мифы, и было дано городу. Другие же выдумывают, что Визант был сыном местной нимфы Семестры.

4 (6) Итак, они приводили различные рассказы, а мы, желая представить правдивую историю тем, кто желает знать, начнем, как подобает, от Ио, дочери Инаха[35 - Инах – речное божество Аргоса, сын Океана и Фетиды, позднее отождествлявшийся с мифическим царем Арголиды.]. Ведь Ио была дочерью аргосского царя Инаха. А ее девство стерег Аргус, которого называют многоглазым. Когда же Зевс, влюбившись в девушку, убеждает Гермеса коварно убить Аргуса, она, лишившись девства, превращается в корову.

5 (7) А Гера, разгневанная случившимся, насылает на телку безумие и гонит ее везде на суше и на море.

6 (8) Когда же та прибыла в страну фракийцев, то оставила этому месту имя Боспор[36 - «Бычья переправа». Совр. пролив Босфор.]. А сама, поднявшись к так называемому Рогу, где сливаются Кидар и Барбисий, и предсказывая местным жителям будущее, у алтаря Семестры разродилась девочкой по имени Кероэсса[37 - Т.е. Рогатой.], по которой и место то названо Керас («Рог»)[38 - Имеется в виду (Золотой) Рог, залив на западной стороне Босфора, омывающий с севера Византий. На самом деле, залив получил название по сходству своей формы, со множеством бухточек, с рогом оленя (ср. Страбон. География 7, 6, 2).]. Но другие приписывают это имя положению этого места, а третьи из-за плодородия называют его Амалфеевым рогом[39 - Коза, согласно мифам, выкормившая младенца Зевса на Крите своим молоком. Именно с ней связано появление понятия «рог изобилия».].

7 (9). Итак, эта Кероэсса, вскормленная нимфой Семестрой и заблистав необычным обликом[40 - Дионисий Византийский (Анапл 24) уточняет, что у Кероессы «по обеим сторонам лба выступали как бы образы рожек».], весьма превосходила всех фракийских девушек и, совокупившись с морским Посейдоном, рождает того, кого назвали Византом. Он получил это имя от вскормившей его во Фракии нимфы Визии[41 - Подразумевается нимфа – эпоним города Визе в Восточной Фракии.], чьи воды горожане черпают и теперь[42 - Начало акведука, снабжавшего водой Константинополь, находилось около Визе, приблизительно в 250 км к западу.].

8 (10). И вот, когда юноша достиг высшего расцвета и обитал во фракийских горах, страшный для зверей и варваров, принял он посольство от местных правителей, убеждавших его быть их союзником и другом.

9 (11). Когда же и Мелий[43 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 17.], царь фракийцев, пригласил его посостязаться со зверями[44 - Вероятно, речь идет об охоте.], и Визант, получив от него похвалы, принес в жертву укрощенного им быка, чтобы умилостивить отеческих даймонов, у слияния вышеупомянутых рек, внезапно появившийся орел хватает сердце жертвы. И, отлетев на мыс Боспорского берега, он сел напротив так называемого Хрисополя[45 - Местность на восточном берегу Босфора (совр. Ускюдар), прямо напротив Византия.], которому Хрис, родившийся от Хрисеиды сын Агамемнона, убегая от злого умысла Клитемнестры после убийства отца и устремившись на поиски Ифигении, оставил свое имя в память о своем погребении у местных жителей, так как настиг его там конец жизни[46 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 109.].

10 (12). Итак, Визант очертил [границы] города на мысу Боспорского берега. Как рассказывают, при содействии Посейдона и Аполлона[47 - Аполлон и Посейдон названы также строителями стен Илиона (Гомер. Илиада 21.441–457). Ср. Зосим. Новая история II, 36–37.] он воздвигает стены[48 - Стены Византа – либо фикция, либо не оставили после себя археологических свидетельств.], придумав нечто, превосходящее всякое описание[49 - Ср. Дион Кассий. Римская история LXXV, 10, 1–6.].

11 (13). Ведь он согласовал его башни, числом семь, так, чтобы они отвечали друг другу эхом. Ибо всякий раз, когда звук трубы или какой-то другой достигал башен, от одной к другой шло эхо, и так они передавали его до самой дальней[50 - Ср. Дион Кассий. Римская история LXXV, 14, 4–6.].

12 (14). Однако же мы не пропустим и кое чего другого, рассказанного писателями. Ведь они говорят, что так называемая Гераклова башня[51 - Ср. надпись IOSPE I

179 из Ольвии о башне, которую Пантакл в конце IV в. до н. э. посвятил Гераклу и народу, а также Птолемей. География IV, 4, 3. Из других источников данная башня в Константинополе не известна: возможно, здесь произошло смешение со башнями Ираклия – концом сухопутной стены у Золотого Рога.] передает тем, кто находится внутри, тайны врагов[52 - Возможно, речь идет о контрминных ходах для борьбы с подкопами стен.].

13 (15). А после венца стен он стал сооружать и святилища богов[53 - Сведения Гесихия о храмах и алтарях богов и героев легендарны.]: на месте так называемой Базилики поставил храм и статую Реи[54 - Дочь Урана и Геи, мать олимпийских богов. Нередко отождествлялась с малоазийской Великой матерью богов, святилище которой Дионисий Византийский (Анапл 52) локализует в южной части европейского берега пролива.], что почитается горожанами как Тихей[55 - Т.е. храм Форутны.], а святилище Посейдона[56 - Cp. Дионисий Византийский. Анапл 9.] воздвиг у моря, где теперь блистает храм мученика Мины; Гекаты – на месте Ипподрома, а Диоскуров, то есть Кастора и Полидевка, – у алтаря Семестры и слияния рек[57 - Вероятно, близнечная символика культа сочетается с особенностями ландшафта – слиянием двух рек.], где люди получали исцеление от болезней[58 - С утверждением христианства Диоскуры (в античном мире почитавшиеся как покровители путешественников и мореплавателей) стали отождествляться со святыми врачами Космой и Дамианом, чьи мощи были перенесены в Константинополь императором Юстинианом. Их храм располагался у начала залива Золотой Рог, т. е. там, где Гесихий помещает святилище Диоскуров.].

14 (16). А у так называемого Стратигия он воздвиг алтари Аякса и Ахилла, где баня, что зовется Ахилловой[59 - Предание об алтаре Ахилла порождено, очевидно, баней Ахилла.]. [Храм] же героя Амфиарая[60 - Дионисий Византийский (Анапл 63) локализует святилище Амфиарая в средней части европейского берега Босфора.] он построил в так называемых Сиках («Смоковницах»), которые получили свое прозвание от инжирных деревьев. Немного выше храма Посейдона упоминается и храм Афродиты и Артемиды[61 - Согласно Иоанну Малале (Хронография 291–292, 324, 345), это были два храма, упраздненные Феодосием I.] – у Фракийской горы[62 - Вероятно, западный край первого холма; ср. Дионисий Византийский. Анапл 6.].

15 (17). Когда же он так вот обустроил свой город, то пришлось ему, в конце концов, отражать нападавших варваров, а особенно Гема[63 - Это имя связано с названием горного массива Гем (совр. Стара Планина) во Фракии. Гем фигурирует как сын Борея и Орифии, дочери афинского царя Эрехтея, брат крылатых Бореадов Зета и Калаида, участники похода аргонавтов.], который был тираном Фракии и который дошел до самого города Византа, вызывая самого героя на битву и стремясь все разорить. А тот, не потерпев нападения варвара, один на один сражается с ним и побеждает Гема на соименном тому холме[64 - Ang. доб.: А этот Гем, намереваясь воевать с Византом, обратился за прорицанием к Аполлону и получил в ответ следующее:Нет, не велит тебе Феб сражаться с тем мужем – тебя онЛучше, ибо сам бог над ним простер свою руку,Коего вся трепещет земля и широкое небо.Вот что предвестило Гему прорицание. Я же восхищаюсь ниспосланной свыше заботой Бога о Византии – такой, какая и всегда свойственна человеколюбивому Богу: с помощью Своего предвидения всегда заранее совершать благодеяния тем, кто еще только в будущем почтит Его. Потому Он и давал пророчества, которые, хоть и шли от врагов, но все-таки оказывались полезны Византию.].

16 (18). И вот когда Визант гнал после вышеупомянутой победы врагов до Фракии, царь скифов Одрис[65 - Имя этого персонажа, хотя он и назван далее царем скифов, связано с одрисами, крупнейшим из фракийских племен, создавшим мощную державу в V–IV вв. до н. э. и контролировавшим территории близ от Византия.], переправившись через Истр[66 - Т.е. Нижний Дунай.] и подойдя к самым стенам города, осадил тех, кто был внутри[67 - Очевидно, здесь подразумевается скифский царь Атей, возглавивший в середине IV в. до н. э. значительное государственное объединение в низовьях Дуная (Истра) и по западному берегу Черного моря (так называемая Малая Скифия) и разгромленный Филиппом II Македонским в 339 г. до н. э.]. В ответ на это жена Византа, удивительная Фидалия[68 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 59.], нисколько не пораженная множеством врагов, женскою рукою вступила в битву, перехитрив варвара благодаря союзу со змиями.

17 (19). Ведь, собрав в одно место всех змей в городе, она сторожила их там и, внезапно показавшись перед неприятелями, стала метать в них этих тварей, подобно стрелам и копьям. И, ранив очень многих, она таким вот образом спасла город. Поэтому с тех пор существует древнее предание, что нельзя убивать пойманных в городе змей, так как они стали его благодетелями.

18 (20). А спустя немного времени человек по имени Стромб[69 - У Стефана Византийского его зовут Стройб.], также родившийся от Кероэссы, начинает войну с Византом, приведя с собой большое войско[70 - Ср. ниже, 23, откуда следует, что, скорее всего, это были фракийцы или вифинцы.]. Но тогда поднялись все скифские роды[71 - В действительности, скифы после разгрома царства Атея больше ни в какой связи с Византием в источниках не фигурируют.], собрались и правители Эллады[72 - Намек на Филиппа Македонского или афинян?], и совсем не малый отряд родоссцев[73 - Родосцы в союзе с царем Вифинии Прусием I в 220 г. до н. э. вели войну против Византия, добиваясь отмены введенных им пошлин на проход через пролив (см. Дионисий Византийский. Анапл 47). Неясность описания этих событий Дионисием Византийским могла заставить Гесихия записать родосцев в число союзников Византия.], а также топарх[74 - Т.е. правитель.] соседнего Халкидона Диней[75 - Это имя фракийского происхождения нигде не встречается.], выселившийся туда из Мегар за девятнадцать лет до воцарения Византа[76 - Здесь возможна и аллюзия на симполитию (объединение в одно государство) между Византием и Халкидоном в III в. до н. э.].

19 (21). (Место то названо Халкидоном, как рассказывают одни, от реки Халкидон[77 - Совр. Курба(га)лы Дере.]; а как другие – от сына прорицателя Калханта[78 - Калхант – сын Фестора и Полимелы, прорицатель, принимавший участие в Троянской войне. О его сыне Халкидоне сообщает только Гесихий.], родившегося после Троянской войны; как третьи – от города Халкиды на Эвбее, откуда были посланы поселенцы[79 - Это фантазия самого Гесихия или его источника, построенная на созвучии названий двух городов: Халкидон, несомненно, был колонией Мегар.], – их-то и называли слепцами, так как они проглядели Византий).

20 (22). Итак, после того как Диней со множеством кораблей прибыл на помощь Византу, то не сумел пристать к городу[80 - Из-за противодействия фракийцев (ср. Дионисий Византийский. Анапл 53) или вследствие неблагоприятного характера течений (ср. Полибий. История IV, 43-44).]. А когда их царь[81 - В Мегарах и некоторых мегарских колониях высшее должностное лицо именовалось именно ???????? («царь»).] Визант только умер и весь народ был в смятении, он прибыл к так называемому Анаплу[82 - Первоначально Анаплом называлось плавание вверх по Босфору, однако в византийское время так стала называться местность на европейском берегу Босфора (также Ксирокрина; у совр. Куручешме).], где задержался, назвав это место Гестиями («Очагами»).

[Преемники Византа]

21 (23). Однако немного спустя, перебравшись в город и отогнав варваров[83 - Вероятно, все тех же фракийцев.], он стал вторым стратегом[84 - Высшим (эпонимным) магистратом в полисе византийцев был гиеромнамон. Впрочем, стратеги Византия известны по надписям.] народа византийцев[85 - В античной традиции аисты традиционно считались птицами, истребляющими змей.]. В то самое время напало на город и множество родов змей, чтобы погубить его жителей, – их истребили благодаря нашествию птиц, называемых аистами, так как им, как рассказывают, содействовал Посейдон.

22 (24). А немного спустя, когда и эти птицы задумали нечто враждебное и стали нести смертельную опасность, кидая пойманных ими змей во цистерны для воды[86 - Главным недостатком местоположения Византия был дефицит хорошей питьевой воды. Поэтому сооружение цистерн, служивших для ее запаса, было весьма актуальной задачей для жителей города.] и незаметно нападая на горожан на улицах, те не знали, что и сказать.

23 (25). Но один человек из Тианы[87 - Тиана – город в малоазийской области Каппадокия.], по имени Аполлоний[88 - Аполлоний Тианский, известный философ-неопифагореец I в. н. э. В других источниках о пребывании Аполлония в Византии ничего не сказано, однако он и в самом деле мог побывать здесь во время своих многочисленных странствий (см. Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского).], поставил высеченных из камня трех аистов, смотрящих друг на друга, которые сохранились и до наших времен, не позволяя роду аистов напасть на Город.

24 (26). Когда при этих обстоятельствах скончался стратег Диней, аристократическую власть[89 - В начале второй половины IV в. до н. э. в Византии, напротив, засвидетельствовано демократическое устройство.] над византийцами получил Леонт[90 - Леонт – единственное несомненно реальное историческое лицо из числа политических деятелей Византия, упомянутое Гесихием. Он был известен также как философ, ученик Платона, и писатель, автор ряда произведений, в том числе и сочинения о войне Филиппа против Византия, в которой он стоял во главе своего города. Филиппу будто бы удалось скомпрометировать Леонта в глазах сограждан, и тот был вынужден покончить с собой.]. При нем Филипп[91 - Царь Македонии в 359–336 гг. до н. э.], царь македонян и сын Аминты, приведя большие силы, осадил город[92 - Осень 340 – весна 339 гг. до н. э.], подбираясь к стенам при помощи подкопа и всяческих военных механизмов[93 - Активное использование передовой на тот момент осадной техники Филиппом в войне против Византия отмечают и другие источники.].

25 (27). И он действительно взял бы его, напав в безлунную ночь и под страшным ливнем, если бы не пришла к ним некая помощь от божества, которое заставило залаять городских псов[94 - Ср. легенду о спасении Рима гусями.] и навело на северную сторону огненные тучи. От этого люди проснулись и, с жаром схватившись с врагами, спасли уже взятый Филиппом город, починив [затем] разрушенные башни при помощи камней из соседних гробниц[95 - Практика, хорошо известная в античности и Византии. Впрочем, в стенах Феодосия II практически нет сполий, которые активно использовались в частях стен, построенных в средне- и поздневизантийский период.] и восстановив зубцы стены. Оттого они назвали эту стену Тимбосиной («Могильной»)[96 - Слово ????о???? уникально, и в других источниках такая стена Константинополя не упоминается.], воздвигнув там статую Гекаты, несущей светильник[97 - О сюжетах, связанных со спасением города Гекатой см. Дионисий Византийский. Анапл.]. И опять, вступив в морской бой, они полностью победили македонян[98 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 65. Судя по всему, данное морское сражение было последним эпизодом войны, связанным с попыткой македонского флота прорваться из Понта Эвксинского в Мраморное море через самое узкое место пролив.]. Когда война таким образом закончилась, Филипп оставил в покое византийцев.

28. А когда и Леонт расстался с жизнью, Харет, афинский стратег, с сорока кораблями пришедший на помощь византийцам в войне с Филиппом, достиг мыса в Пропонтиде[99 - Имеется в виду, скорее всего, т. н. мыс Быка, близ Хрисополя и прямо напротив Византия.], который находится между Хрисополем и Халкидоном[100 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 110.], и, причалив к этому месту, попытал удачи в войне[101 - Флот афинян, византийцев и их союзников навязывал столкновения с македонскими кораблями, но эти стычки были не слишком масштабными, так как воины Филиппа уклонялись от борьбы с более многочисленными военно-морскими силами противника.].

27 (29). Потеряв следовавшую за ним жену, которую поразила болезнь, он похоронил ее там, поставив ей алтарь и составную колонну, на которой видна стоящая высеченная из камня корова (???????)[102 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 110.]. Ведь таким именем она, скорее всего, и звалась – благодаря написанным там стихам оно сохранилось до наших времен.

28 (30). Стихи же это следующие:

«Я не Инаховой образ коровы, не та, в честь которой
море наречено – рядом лежащий Босфор,
ибо давно еще гнев прогнал ее Геры суровый
к Фаросу[103 - Т.е. в Египет.], – легшая здесь, я из Кекроповых мест.
Я ведь супруга[104 - Дионисий Византийский. Анапл 110, напротив, называет ее наложницей.] Харета: приплыла я с ним, переплывшим,
чтобы Филипповым здесь противостать кораблям.
Имя Боидия было тогда мне; супруга Харета,
Ныне же радуюсь я двум сразу материкам».

29 (31). А после того как Харет отплыл в Афины[105 - Харет был отозван ввиду недовольства афинских властей его действиями, и командование флотом у него перенял Фокион, добившийся несколько больших успехов. Однако между отплытием Харета и приходом к власти в Византии Протомаха нет никакой связи.], должность стратега наследует Протомах, который, подчинив оружием восставших фракийцев[106 - Нет полной ясности с тем, о каких именно фракийцах тут идет речь.], воздвиг на так называемом городском Милии[107 - Легенда о медных (или бронзовых) трофеях на Милии могла возникнуть из-за стоявших на нем статуй Гелиоса на колеснице, Фортуны, Константина I и Елены, а также конных изваяний Траяна, Адриана и Феодосия II.] медные трофеи.

30 (32). Когда же и он почил, Тимесий, муж из воспитанных в Аргосе, сперва попытался поставить город напротив, у Понта, называемого Эвксинским, близ так называемого Эфесиата[108 - Ср. Дионисий Византийский. Анапл 79.] (где некогда эфесяне, отправив поселенцев и попытавшись основать город, затем послушались византийского прорицания:

Там, где два крохи-щенка вцепились во влажное море,
там, где олень вместе с рыбой пасутся на пастбище общем)[109 - Автор противоречит сам себе, так как выше (3) он связывал это прорицание непосредственно с аргивянами как первопоселенцами.].

Но, ошибившись в своих надеждах, он устраивает синойкизм с византийцами. Принятый как стратег всем народом, почти весь город он переделал на лучший и удобный лад: и законы о ежедневных занятиях установил, и обычаи ввел культурные и мягкие, благодаря которым сделал горожан людьми воспитанными и человеколюбивыми.

31 (33). И множество святилищ богов он какие сам установил, а какие, уже прежде существовавшие, украсил. Ведь находившийся у мыса Понтийского моря храм, который Ясон[110 - Герой эпоса об аргонавтах.] некогда посвятил двенадцати богам[111 - Знаменитое святилище Зевса Урия у устья Понта; см. о нем Дионисий Византийский. Анапл 92-94.], но который разрушился[112 - Иерий был захвачен и разрушен Прусием I во время войны против византийцев.], он восстановил, а также обновил в так называемой Фриксовой гавани храм Артемиды[113 - Герой мифа о Золотом руне, якобы умерший в этом месте.].

32 (34). После него Каллиад[114 - Обращает на себя внимание близкое сходство этого имени с именем полководца Селевка Каллимеда, у которого византийцы выкупили святилище Зевса Урия – за большие деньги и незадолго до войны против Родоса и Вифинии в 220 г. до н. э.], будучи стратегом Византия, доблестно сразился и с внешними, и с внутренними врагами и поставил знаменитую статую Византа у так называемой Базилики, подписав ее следующим образом:

Сильного мышцей Византа с Фидалией ликом прекрасной,
Вместе украсивши их, здесь посвятил Каллиад.

33 (35). Но все это случилось, когда византийцы в разные времена жили то при аристократии, то при демократии, а то и при тирании. Когда же римская власть под началом консулов одолела все державы, покорив и эллинские народы, в повиновении ей, естественно, стали жить и византийцы[115 - Не вполне ясно, когда именно произошло подчинение Византия римлянам.].

[Септимий Север]

34 (36). А когда спустя некоторое время над римлянами воцарился Север[116 - Септимий Север, уроженец Африки, пришел к власти в результате гражданской войны, в которой его противниками были Дидий Юлиан, Песценний Нигер и Клодий Альбин.], они предпочли возложить надежду на Нигера[117 - Гай Песценний Нигер Юст – римский политический деятель, уроженец Италии. Будучи легатом Сирии, в 193 г. был провозглашен императором. Вступил в борьбу в Септимием Севером и поддержавшим его Клодием Альбином. Весной 194 г. его войско было разбито около г. Исса, а сам Нигер вскоре был убит.], узурпировавшего восточные провинции, и, дерзнув, попали в руки самодержцу – он лишил их гражданских прав[118 - Ср. Геродиан. История III, 6, 9.]. После этого был разрушен венец их стен[119 - Осада города шла более двух лет и завершилась в конце 195 г.], а им самим было приказано быть в подчинении у перинфян, называемых гераклеотами[120 - Перинф – колония Самоса на побережье Мраморного моря (совр. Мармара Эрегли), примерно в 100 км к западу от Византия. В Гераклею Перинф был переименован в III или IV в. н. э.].

35 (37). Когда же гнев Севера прекратился, они снова вернулись к еще большей красоте: он с роскошью воздвиг им огромную баню у алтаря Зевса Конного, то есть в называемой роще Геракла[121 - Нигде более не упоминается.] (где, как рассказывают, тот стреножил коней Диомеда, назвав это место Зевксиппом («запрягающим лошадей»)[122 - Существовало несколько версий этимологии этого имени: от статуи Зевса Конного (???? ????о?), от некоего Зевксиппа, от ?????? ???о?? «запрячь коней» (ввиду близости Ипподрома).]), а прилегавшую к ней местность ипподрома, посвященную Диоскурам, украсил помостами и портиками (где и теперь на поворотах видны знаки эфоров[123 - Должность эфоров («надзирателей») существовала в Византии до 1204 г. Нельзя исключать, что эта легенда об эфорах связана с монастырем Эфора в соседнем квартале Зевксиппа. О яйцах, как знаках эфоров, ничего не известно.] – яйца, помещенных на бронзовых обелисках)[124 - Это уникальное свидетельство о бронзовой облицовке поворотных столбов – мет. Возможно, речь идет об овах (яйцах) на карнизе.]. А вдобавок к этому он выделил им средства на воинов.