Шум

В конце лета моя мама решила брать квартиру в ипотеку, чтобы у нас было своё жильё. Она всегда переживала о нашем финансовом положении, вернее, есть ли у нас деньги на еду. Она тем самым проявляла свою заботу. Но с другой стороны, покупать новые вещи или технику было всё же нежелательно, ведь она «не может себе это позволить». Например, если я говорила, что купила себе новые штаны, хотя у меня уже есть одни и вторые, то это её выводило из себя. Но если я говорила, что забила холодильник едой, то она радовалась. Да, она уже знала о моей булимии, но она не понимала, что это значит. Не понимала, как я живу. Вернёмся же к теме квартиры. Вместе с отчимом, которому я не могла смотреть в глаза после тех сообщений, мы с мамой и сестрой поехали смотреть разные варианты. Нам понравилась одна квартира и уже через несколько недель у меня на руках были ключи уже от своей квартиры. Да, вот так вот просто. Спасибо маме. Сестра в тот период жила с парнем, значит я могу заселиться в нашу собственную. Тем летом я всерьёз хотела начать новую жизнь. Мне так надоело жить с одной целью – есть. Я уже поняла, что у меня зависимость от еды, я поняла, что справиться с этим и начать жить нормальной жизнью, без рвоты, без тонны еды, будет сложно. Но я не понимала, что именно для этого нужно. Я миллион раз обещала себе прекратить это делать, но просыпалась новым утром и шла в магазин за пакетом еды, потом прочистки и снова магазин, только уже другой, чтоб люди не догадались, что я всё это только что съела не подумали «как много она ест, только что ведь покупала 3 шоколадки, а теперь ещё пачка печенья, куда в неё столько лезет, вот обжора, наверное, блюёт». Мне надоело жить в постоянном бардаке, хотелось жить как все, не скрывать всё ото всех. Тогда я сама себе пообещала – как заеду в новую квартиру, так перестану блевать. В этот прекрасный унитаз я не буду блевать, нет, он останется неосквернённым. Я жила этой мыслью несколько недель. И вот, проходит определённое время, старые хозяева уезжают, вывозят все свои вещи, остаётся пустая квартира, а на столе банка с супом. Холодным, невкусным супом. У меня даже не было ложки, я его ела руками и запивала бульон прямо из банки. В момент, когда я только увидела эту банку, я тут же забыла про те обещания самой себе, которыми жила предыдущие недели. Я инстинктивно залила в себя ту невкусную жижу и сразу же пошла в туалет. Я не успела ничего подумать, мой мозг отключился. После прочистки мы с сестрой вышли на улицу, она поехала к парню, а я пошла в магазин за молочным коктейлем. У меня не было аппетита. Я так ужасно себя чувствовала. Морально. Я села на качели, что напротив подъезда, пила коктейль и думала «Как я могла? Моя жизнь состоит только из еды, я всю силу воли проблевала. Я не могу так больше, я ведь себе обещала. Зачем тогда жить, если единственная радость заключается в еде. Я как наркоман, живу от пакета еды до столовой, потом до пирожковой и всё это за несколько часов. Сколько я денег проблевала? А могла бы покупать себе хорошие вещи. Нет, я не могу так больше жить, я не хочу так больше жить. Лучше сдохнуть, чем мучиться всё время от желания есть». То желание есть, было не физическим, а моральным. В тот день у меня было отвратительное настроение и даже очередной пакет еды уже не спасал ситуацию. Я ела от того, что я всё время ем. Парадокс. Следующие пару дней я собирала вещи и смотрела видео Ольги Ерёменко о том, как же всё-таки справиться с этим всем самой.

Я пробовала, честно, я пробовала оставить в себе хотя бы завтрак. Но каким должен быть завтрак? Первые несколько дней в новой квартире я просыпалась и шла в магазин уже не за пакетом еды, а за йогуртом. Я уговаривала себя не избавляться от завтрака, в прямом смысле этих слов. Говорила про себя «пожалуйста, давай мы оставим этот йогурт, от него ты не поправишься, всё будет хорошо». После завтрака я разбирала вещи, а через пару часов мне становилось морально «пусто», все обещания не блевать йогуртом незаметно таяли, и я снова шла за пакетом еды, только теперь меня мучила совесть. Хотелось купить новую мебель в квартиру, новые вещи для похода в колледж, но все деньги снова уходили на еду. Я ела и ненавидела себя, осознавала свою беспомощность. В целях экономии я покупала говяжьи кости, ведь из обгладывание можно было растянуть на пол дня, а стоит копейки. Через неделю в новой квартире я перестала уговаривать оставлять в себе йогурты, творог и прочие безобидные продукты. Я просто устала давать себе обещания и нарушать их спустя несколько часов. Но я не переставала быть несчастной. Да, еда конечно отвлекала от мыслей о бесконтрольности, безысходности, обречённости, слабой воли, но я не могла остановиться. Я просто ела, ела, ела…

Накануне первого сентября мне написала Света с просьбой пожить у меня несколько дней. Я согласилась и с радостью пригласила её в уже свою квартиру. Мне хотелось похвастаться своим жильём. Я не знаю, почему, но я придумала историю, в которой эту квартиру мне подарил один очень богатый папик. Я приукрасила ту поездку на отдых вместе с Васей, сказала, что приятелей было несколько, что они имели меня по очереди и я пережила такое, что ей и не снилось, а взамен на это меня отблагодарили новой квартирой. Как в такое вообще можно поверить? Но я как-то так преподнесла, что вышло очень правдоподобно. Мне хотелось хоть как-то оправдать мою деятельность, показать, что я трахаюсь со стариками не за 40 тысяч в месяц, что я заработала её сама. В то же время мне не хотелось говорить правду и потому, что мама не заслужила иметь статус «хорошей матери», а покупка жилья своим детям подразумевает именно это. Мне было приятно обесценить мамину решимость и финансовую заботу, пускай даже в глазах моей одногруппницы. Так, Даша и Света до сих пор думают, что ту квартиру я просто «натрахала». Глупо было с моей стороны, конечно. Впрочем, я совершала много глупых поступков, ничего удивительного.

Наступило первое сентября. Непривычно находиться среди одногруппников без Никиты, ощущалась нехватка кого-то очень важного, родного. Но спустя неделю моя жизнь снова заиграла новыми красками. Я решила обустроить свою квартиру мебелью. Наконец, была возможность построить свой собственный домик уже не в компьютерной игре, не в съёмном гараже и даже не в квартире человека, что так и не смог оценить моё умение создавать домашний очаг, да, я имею ввиду Гошу. Теперь же я могу обустроить свой маленький мирок, куда я буду возвращаться после учёбы, после встреч, после всего опасного, что есть в этом мире. Я решила создать для себя маленькую крепость, куда не будет заходить кто попало. Но, как несложно догадаться, на это всё нужны были деньги. Много денег, а значит, много секса, притворства, хитрости…

Снова поиск фото девушек моего типажа в социальных сетях. Снова сайт знакомств. Встречи. Деньги. Много секса. После учёбы я встречалась в отелях, в машинах, у кого-то дома, пока нет жены. На занятиях я выбирала мебель для квартиры, вдохновлялась мечтами об уюте и соглашалась на самые отвратительные желания мужчин. Учёба отошла на второй план. Я продумывала каждую мелочь в интерьере, каждую подушечку, каждую полочку. Иногда ездила в Икею и вспоминала себя в детстве, когда мы приезжали туда с мамой и отчимом. Я помню, как смотрела на всю эту дорогущую мебель и мечтала купить её, когда вырасту. Но в детстве я искренне считала, что для достижения финансового благополучия мне нужно хорошо учиться, как говорили взрослые. Потом же, когда выросла, я постепенно знакомилась с людьми, имеющими по несколько высших образований, но они работали в такси, на стройках, продавцами, охранниками. Постепенно я осознала – высшее образование ещё не гарантия успешного будущего. И вот, я шла по этому огромному магазину, не имея никакого образования, но могла позволить себе многое. Да, мне приходиться терпеть с десяток часов в день, занимаясь сексом за деньги, но зато у меня есть деньги. Выходит, что и правда, образование не так уж и важно. После этих выводов, после первого опыта «взяточничества» в колледже, я окончательно разочаровалась в значимости образования. Теперь мне не было так интересно слушать преподавателей. Да, я всё ещё ходила на пары, но прогулов стало больше. Так, моё обучение катилось вниз, собственно, как и моё здоровье.

Однажды, после учёбы я поехала за дрелью, не знаю, как правильно называется это магазин, люди сдают технику в аренду на несколько дней. Мне нужно было повесить шторы, а гардины не было. Стена из камня, мой маленький шуруповерт не справлялся, поэтому мне нужна дрель. На обратном пути, мне стало плохо. Закружилась голова, и я потеряла сознание прямо в маршрутке. Мой вес тогда был 53 кг. Для моего тела это очень мало. Я не помню, как добралась до дома, главное, чемоданчик с дрелью был в руках и кошелёк на месте. Видимо, давление упало от обезвоживания и отсутствия еды. Мне не хотелось набирать вес, я нравилась себе худой, а значит нужно тщательно шуметь, правда от этого вес снова снижался, что только поднимало мне настроение. Это сложно. Сложно остановиться, когда худеешь, тем более ничего для этого не делая. В тот день я так и не смогла просверлить дырки и повесить гардину, не смогла вернуть инструмент. Мне было страшно. Руки тряслись, есть не могла, всё тут же отправлялось наружу, стоять тоже не могла из – за слабости. В квартире нет никого, на следующее утро идти на пары, а после них назначена встреча. Я понимала, что не могу даже встать с кровати, чтоб дойти до аптеки. И что я скажу фармацевту «здравствуйте, я блюю третий год, давление упало, дайте мне таблетку, чтоб были силы стоять на ногах?» Это бред. Это замкнутый круг, я не могла позволить себе оставить пищу, и не могла жить без сил. «Сколько я ещё проживу в таком режиме? Да и жизнь ли это? Как же я устала, не могу так больше, нет, не могу. Это всё чёртова булимия, ненавижу её», думала я каждый раз, когда что-то не получалось в жизни. На следующий день мне стало лучше, все планы были успешно выполнены.

После этого случая я всерьёз задумалась о приближающейся смерти, не важно, что меня убьёт, истощение, венерическая болезнь или удар головой об асфальт, если опять резко станет плохо. Мысленно, я начала мириться с тем фактом, что мне осталось не долго, я будто чувствовала, что смерть близко. Мне не хотелось умирать, но я готовила себя морально к этому. Пробовала ли я обратиться за помощью? К кому? Однажды, когда мне в очередной раз стало нехорошо после 12 или 13 прочисток за день, я снова задумалась о суициде. Руки тряслись, горло сожжено кислотой от желудочного сока, но это ничто, по сравнению с эмоциональным состоянием. «Почему я такая слабая? Почему со мной это происходит? Почему я не могу просто жить нормальной жизнью? Я ведь не об этом мечтала, не так хотела жить. Зачем вообще так жить? Нет, с меня хватит, я точно покончу с собой. Я не могу так больше, нет, не могу, пожалуйста, Господи, пусть меня задавит машина, тогда не придётся искать в себе мужество на повешение или порез вен. Господи, помоги мне умереть, Господи.» Думала я, взахлёб рыдая от безысходности и бессилия над своими желаниями постоянно есть. После истерик всегда хочется спать, и я уснула. А следующим утром всё заново. Магазин, пакет еды, по дороге домой любимый шоколадный батончик, потом кексы, говяжьи кости, кастрюля макарон, плавающих в масле, прочистка, шоколадка, бутерброды, прочистка и так до вечера. Потом снова слёзы, и этот круг повторялся изо дня в день. Иногда я ходила на учёбу, иногда на встречи, но неизменной была только еда. Она всегда успокаивала, радовала. В один из вечеров, когда сил плакать уже не было, я осмелилась написать Ольге Ерёменко в социальной сети с просьбой отправить мне книгу, она написала свою книгу, посвящённую теме булимии. На что та предложила её купить. У меня были деньги, стоила она как обычная бумажная книга в магазине, но меня взбесила сама ситуация. Мне было так плохо, я попросила о помощи, это было моей единственной тогда надеждой, найти ответы на свои вопросы о том, как можно избавиться от этого ада. Как победить булимию, а мне предлагают купить книгу. Это не помощь, это бизнес на несчастных и безнадёжных девушках. Так не должно быть, подумала я. А сколько ещё таких девушек ей пишут? Зачем она позиционирует себя как «спаситель от булимии» на своём канале? Да, она потратила своё время на написание этой книги, но тогда не нужно говорить, что ты помогаешь, нет, ты продаёшь свой опыт. Тогда я решила написать свою книгу. И если кто-нибудь попросит меня помочь, то буду делать это бесплатно, я знаю, какого это, ведь я живу в этом аду и не известно, смогу ли выбраться. В моём сердце живёт столько сочувствия к себе и таким же, как и я. К проституткам и булимичкам. И да, я готова потратить на это своё время. Я пишу, чтобы помогать. Если после прочтения моей книги, хоть одна девушка, будь та булимичкой или проституткой, сможет выбраться из всего этого или увидит путь, по которому можно выйти, то я проживу жизнь не зря. Вот для чего я пишу. У кого мне было просить помощи? Стыдно кому-то рассказать. Страшно увидеть реакцию отвращения. И тогда я сделала очень важный шаг – записалась на приём к психиатру в платную клинику. И это было новой ступенью в моём выздоровлении.

Я рассказала доктору всё, что со мной происходит и мне прописали антидепрессанты, нейролептик. Но как их принимать, если я всё время вызываю рвоту? Не понятно. Тогда я договорилась сама с собой не шуметь хотя бы 2 часа в день, чтоб препараты успели подействовать. И это сработало. Они действительно действовали. Сложно описать состояние, в котором я находилась под действием таблеток. Мне ничего не хотелось, ни есть, ни спать, ни ходить на учёбу, ни думать, просто ничего. У них был один плюс – легче спать со стариками, не так противно. Ощущение, будто ты в вакууме, никого вокруг ни существовало, да и меня саму, будто ни существовало. Да, я меньше ела и шумела, но от этого было только хуже, смысл жизни вообще пропал. Я заставляла себя есть, даже когда аппетита не было совершенно, однако еда уже не так уж радовала. Мне не нравилось это. Не нравилось, что я не могу получать удовольствие от еды, ведь больше удовольствий для меня не существовало. Разве что получать деньги и думать на что их можно потратить. Но это процента 2, остальные 98 я получала от еды. У меня начиналась паника, когда привычные шоколадные батончики уже не казались такими вкусными. После недели приёма этих препаратов я снова сдалась. Я бросила их. И снова всё по кругу – еда, шум, слёзы, планирование самоубийства. И в один из вечеров я пошла в магазин, купила пакет продуктов и одноразовые лезвия для бритья. Я думала об этом не один вечер, ни один месяц, это должен быть последний поход в магазин. После еды и прочистки я тщательно убрала квартиру, думая о сестре и маме. Было больно размышлять об их дальнейшей судьбе без меня, но и своего собственного будущего видно не было. Я долго думала, что написать напоследок, но так ничего и не написала. Они всё поймут. Сестра была уже готова к этому, она видела моё состояние и понимала, что я не смогу долго жить, она не верила, что я выберусь оттуда, видела, как меня ломало без еды всего 2 часа, когда иногда приходила в гости. А мама заслужила испытать эту боль, взамен на ту, что я испытывала всё детство. И вот, квартира убрана, осталось набрать ванную и потерпеть боль. Но перед этим смириться с тем, что пути назад не будет, что это конец. Я села в ванную, достала лезвие и слегка надавила на руку, мне стало так жаль себя. Порез был ужасным, кровь текла, но так медленно. Резать дальше было чертовски больно. Пускай это произойдёт медленно, и так больно. И вот проходит минут 5, я закрываю глаза, шумит в ушах, холодно, хотя вода тёплая. Вода постепенно становится мутной, а в голове крутится одна мысль «и это всё? И больше не попробуешь бороться? И не интнресно дальше?» Тогда я резко открыла глаза, посмотрела вокруг себя, стало страшно. На руку смотреть вообще не хотелось. Порез был небольшим. И что теперь делать? Ведь я так устала от такой жизни, сейчас может всё закончится, я всё решила. Но спустя ещё несколько минут вода стала ярче. Тогда я подумала, ещё немного и всё, я уже не смогу встать от сюда. Нет, не так просто я умру, я попробую ещё раз. Попробую жить, вдруг будет легче. Тогда я зажала порез другой рукой, еле вышла и ванны, испачкав белый ковёр, нашла какие-то тряпки на кухне, примотала их к вилке, чтобы не шевелить рукой, туго затянула рану, как учили в школе на ОБЖ, выпила кофе с сахаром, съела кусок оставшейся шоколадки и легла спать.

Утром я проснулась, а тряпка вся в крови. Я не смогла. Я снова не смогла, подумала я, заплакала от жалости к себе. Но потом в голову пришла другая мысль – нужно спасти себя самой. Возможно, кто-то мне может помочь? Может мне нужен психолог или психиатр, или кто-нибудь ещё? Но как тогда мне придётся рассказать и про проституцию и вообще всё? Мне всё равно нечего терять, я действительно хотела смерти, но своими руками сделать это сложно, очень сложно. И внутри жила какая-то надежда, затоптанная, задавленная, прозрачная, но они жила. На следующий день написала нескольким психологам на «авито», с вопросом «был ли опыт работы с булимичками». Мне ответили несколько девушек, но мне захотелось рассказать всё только одной. Её зовут Олеся Мугу. Главной целью моей жизни, единственным желанием было избавиться от булимии. Через пару дней я уже сидела у неё на диване, недоверчиво смотрела и говорила, говорила, говорила…

Первую консультацию я просто без эмоционально рассказывала о своей жизни. Она практически молчала, только иногда задавала уточняющие вопросы. Так прошло полтора часа. Я понимала, что первый раз это только знакомство, не стоит ждать никаких результатов от первой беседы. Она спросила, а что бы мне хотелось изменить в своей жизни? Зачем я к ней пришла? Моей главной задачей было избавиться от булимии, начать есть как все нормальные люди. Через неделю я снова приехала к ней, потом ещё и ещё. Мы практически не говорили о еде. Я просто рассказывала о своих чувствах. Она давала мне домашние задания. Одну неделю я должна была записывать всё, что съела, другую свои чувство во время еды. После нескольких консультаций меня начало ломать изнутри. Каким-то невероятным образом я включила все свои чувства, весь тот стыд, который я прятала от самой себя. После каждого похода к психоаналитику мне было легко, однако через пару дней становилось невероятно тяжело. Я, наконец, осознала, насколько неправильно живу. Я поняла, что каждый раз, переспав с очередным папиком, моя душа разрушается, ведь я наступаю себе на горло. Мне не хотелось с ними спать, но всё было настолько привычным. Бывали недели, когда я плакала каждый день от осознания, во что я превратила свою жизнь. Но сил на какие-либо перемены совершенно не было. Я пыталась изменить свою жизнь, честно. Пыталась оставить в себе завтрак, иногда получалось, а иногда нет. В этот период я начала жалеть обо всём содеянном, о том, что первый раз вызвала у себя рвоту, что начала спать за деньги. Все эти сожаления так резко обрушились на меня. Было тяжело, невероятно тяжело. Каждый день просыпаться и проигрывать старый сценарий – еда, прочищение, колледж, еда, еда, прочищение, встреча, грязные деньги, еда, прочищение, снова еда и так до ночи. Только теперь я мучилась от этого, по-настоящему мучилась, ведь теперь мне было противно от самой себя. Моя защитная маска, что я так долго надевала, смотря на себя в зеркало перед встречами, отпадала от моей кожи, оставляя открытые раны. Физически мне тоже было нелегко. Каждый приём пищи, если он всё же хоть частично оставался во мне, приводил к вздутию живота, болям. Мне и так было тяжело мириться с выпирающим желудком, но, когда в зеркале отражалось раздутое пузо, мне просто сносило голову. Я ненавидела свой живот и снова шла шуметь. Бывало, что с таким надутым животом я приезжала на встречи и тогда жутко комплексовала. Мне казалось, что я жирная, некрасивая. Хотя вес на тот период составлял примерно 56 кг. Мне так хотелось перемен, хотелось хоть как-то себе помочь, хоть как–нибудь искупить вину перед собой же. Тогда я решила вернуть свой натуральный цвет волос. Конечно, я не пошла в салон, а сделала это дома за один вечер из брюнетки в блондинку. Волосы пострадали, но я чувствовала себя свободнее. На этом перемены не закончились. Я завела кота. Ещё через месяц, когда вес начал расти, хотя я не проживала ни одного дня без прочисток, всё как и раньше, я решила записаться в зал, правильно питаться и передвигаться на велосипеде. Конечно же всё, ради успокоения совести за каждый грамм капустного салата.

Из записей психоаналитика:

Я снова ощущаю эмоциональную пустоту без еды. Поняла, что люблю свою болезнь и эту пустоту после чистки. Поняла, что я либо найду смысл в жизни, либо вскрою вены. Удалилась из всех социальных сетей. Может мне необходим кто-то, о ком буду заботиться, муж или ребёнок. Ещё раз поняла, что ем, когда эмоциональное перенасыщение или недостаток эмоций. Как только чувствую сытость, хочу ещё. Замечала, когда уберусь дома, не хочется шуметь. Помню, в детстве говорила маме, что у меня всегда будет бардак, ведь я ненавижу убираться. Пустота в желудке – это жизнь с чистого листа.

У меня немного получалось держать в себе еду, останавливаться после еды. Но не каждый раз. Бывали дни, когда я оставляла в себе еду целый день. Этот день проходил обычно по одному и тому же сценарию. Я просыпалась, ехала на велосипеде 30 минут в колледж, там ела кашу перед парами, спустя 3 часа ела второе и салат, после колледжа шла в тренажёрный зал, час или полтора кардио тренировки, потом простые упражнения с гантелями, потом столовая и снова второе и салат, потом библиотека и домашнее задание, снова столовая (просто салат и мясо), а после я ехала домой. Примерно в 9 вечера я подъезжала к дому. И тут начинались мучения. Что дальше делать? Дома будет что? Эта мысль мгновенно поворачивала руль велосипеда к магазину. Я покупала маленький творожный сырок, который съедала по дороге, держа руль одной рукой. Мне хотелось ещё, ещё испытать это удовольствие, и тогда я заезжала в следующий магазин и покупала пакет еды, а дальше снова старый сценарий. Прочистки и угрызение совести. Но я пыталась повторить то же самое на следующий день. Ведь раньше у меня не было такого, раньше я не могла держаться целый день. А теперь иногда получалось. Не каждый день я так жила. Бывало, просыпалась и не было сил ни на что, тогда я шумела целый день, передвигалась на автобусе, не приходила в тренажёрный зал. Всё или ничего. Максимализм. Моя жизнь должна была быть либо идеальной, либо как раньше.

По мне скучала мама. Она беспокоилась обо мне, я больше ей не врала, говорила всё, что со мной происходит, правда помягче. Она уже давно знала про моих папиков, про Бориса и Васю, про девочек, про походы к психоаналитику, знала обо всём. Ей захотелось приехать. Что это значит для меня? В первую очередь – объедания. Мама буквально закармливала нас в детстве, ведь еда не должна пропадать, и приёмы пищи были 5-6 раз в день, после каждого чай со сладким. А как мне быть теперь? Вот приедет она ко мне, купит еды полный холодильник, как она всегда делала. И как мне держаться? У меня дома никогда не было еды, холодильник был выключен уже долгое время, наверное, год точно я им не пользовалась. Но и отказать я не могла. Она приехала с целью увидеть меня и поискать квартиру для покупки. Одну ипотеку она выплатила, теперь хочет взять вторую. Спустя пару недель она приехала на несколько дней, и как назло в один из этих дней Вася захотел увидеться. И ему я тоже отказать не могла, ведь хотелось показать маме, что я могу себе позволить и погулять, и купить что-то, а на это нужны деньги. Я встретила маму на вокзале, по дороге домой она купила продукты, как я и предполагала, а дома мы сели есть. И вот всё происходило, как я и предполагала. Я переела, хотя съела немного, но потом чай, а потом печенье и в итоге мне было так дискомфортно, что я пошла в ванную, включила воду, говорила с ней, а параллельно шумела прямо в раковину. Я не могла ей признаться, что выблевала еду, которую она только что купила. Это стыдно. Нет, это даже больше, чем просто стыдно, это не объяснить словами. Она ничего не заметила, но на следующий день я не пила чай после еды, а попила через пару часов. Так было проще смириться с «непустотой» в желудке. Я даже купила лимон и съедала после еды, чтоб быстрее избавиться от этого противного чувства сытости. Ненавидела свой живот, только говорила сама себе мысленно «просто потерпи, через 3 часа это пройдёт». Потом пила ферменты, и уговаривала себя не думать о раздувшимся животе. Если честно, то на это уходило колоссальное количество энергии. Всё время хотелось прочиститься, и иногда я делала это втихую. А потом наступил вечер встречи с Борисом. Мама не хотела ничего об этом слышать, она просто не держала меня, хотя знала, что я еду трахаться за деньги со стариком. Я никогда не забуду её взгляд у двери, когда она закрыла за мной. Эта безысходность, обречённость, бессилие в глазах, лучше бы я забыла всё это. Мама осталась с котом, а я поехала на встречу. Приехала утром, так как не могла вернуться ночью, сразу после секса, это было бы слишком мерзко и для меня, и для неё. Мне было тяжело всё это. Все эти дни было, настолько тяжело, что у меня просто сдавали нервы. Теперь мама, словно контролировала меня, чтоб я не шла в туалет, не шумела, а после каждого посещения ванной спрашивала «Опять шумела?». Конечно я всё отрицала. Но мне было больно от этой ситуации. Я была в тюрьме. Не могла снова шуметь, и не хотела морально, но физически постоянно жила с тяжестью. И эта встреча с Васей, прямо от мамы, кошмар. Мне не хотелось жить. Я не выносила всего этого. Я слишком многое понимала, но от этого не становилось легче. На следующее утро мама должна была уехать, и в голове проскользнула мысль «это отличный вариант попрощаться с ней. Пока она здесь, пускай запомнит меня такой. Я не хочу жить, я уверенна на сто процентов». Эти мысли посетили меня в обед, а к вечеру я придумала, как сделать так, чтобы на этот раз не забояться вскрыть вены. План был идеален. Сначала клизма, ибо покойники гадят под себя после смерти, потом водка, нейролептик и в ванную с лезвием. Водка плюс передозировка нейролептика это уже почти наверняка смерть, во всяком случае, под алкоголем порезать вены будет проще. На этот раз у меня точно должно получиться. И всё. Конец этому аду при жизни. Вечером я посмотрела на маму в последний раз, обняла её, сдерживая слёзы и ком в горле. Потом легла в кровать и снова думала о деталях плана, сдерживая слёзы. Нет, я не могла разрешить себе плакать, после слёз становится легче, я могу передумать и снова всё по кругу. У меня нет сил так жить дальше, а по-другому не получается. Но мама что-то почувствовала. Пришла ко мне, легла на кровать и стала расспрашивать. Я молчала, потом сухо отвечала, что всё в порядке. Но ничего не было в порядке. И меня словно, прорвало. Я говорила и говорила. О том, что я конченная проститутка, сплю со стариками за деньги, не вижу смысла жить без еды и прочищений, что терпеть не могу своё ужасное тело, что устала бороться сама с собой, о том, как я ненавижу всё что со мной происходит, что время не вернуть и совесть не очистить, тело не очистить от того количества мужиков. Говорила о том, что нет смысла жить, что все ужасно, ничего уже не изменить, я всё решила – покончить с собой это единственный выход. Тогда мама заплакала. Она уговорила меня позвонить в экстренную психологическую помощь. Я сопротивлялась, но всё же взяла трубку. Со мной говорил мужчина. Я не знаю, как он понимал мои слова сквозь слёзы, истерику и сопли, но я продолжала и продолжала говорить всё то же самое ещё раз. В его словах проскальзывало отвращение ко мне, пренебрежение моими проблемами. Он даже местами был груб, но бросать трубку я не хотела. Он задавал вопросы вроде «жалею ли я о своих поступках?» или «ты же понимаешь, что сама виновата во всём?» и самый главный вопрос «есть ли хоть что-то на этом свете, ради чего тебе хотелось бы жить?». На последний вопрос ответ пришёл сам собой. Да, я не могу просто так уйти в иной мир, не рассказав свои историю жизни. Я быстро ответила «напоследок я хочу написать книгу». И эта мысль словно придала смысл жизни. Через час разговор оборвался, но тогда мне уже было легче. Я поняла, что не все дела закончены. И на следующее утро я проводила маму, открыла ноутбук, создала новый файл и назвала его «шум». Именно так я хочу назвать свою книгу. Именно из-за булимии я начала писать, от бессилия перед этим недугом.