скачать книгу бесплатно
Туман не рассеялся даже утром, когда просыпающийся Ермаков коснулся кончиком носа обнаженного женского плеча, провел им вдоль шеи и уткнулся в волосы пахнущие ромашками. Перевернулся на другой бок и подумал: «Как же хорошо, Господи! Как хорошо!». «О, Боже, только не это!» – подумала лежащая рядом с ним девушка.
Глава 10
– 28 июня 1762 года в Российской Империи произошел двойной переворот, в следствии которого на престол взошла Екатерина Вторая. Тем самым, она отобрала власть у своего мужа, императора Петра Третьего, и не передала её своему сыну Павлу, законному наследнику престола.
Спокойный, ровный голос Варвары раздавался в тишине аудитории. Передвигаясь между рядами парт, она рассказывала историю принцессы Ангальт-Цербстской, будущей императрицы Екатерины Великой, без единого листа напечатанного текста. Этим Варя каждый раз восхищала студентов и заслуживала их уважительное внимание. Она была одним из тех преподавателей, к которым на пары ходят не по необходимости, а по желанию.
За окнами аудитории на Город опускались сумерки. Сырые и неприятные. Было слышно, как по откосам тарабанит дождь. Там, там, тада-да-дам. Там, там, тада-да-дам.
Для Вари общение со студентами было единственным состоянием, в котором мозг переключался в другой режим. Только здесь и сейчас. Удивительным образом, для самой себя, она абстрагировалась от реального мира, попадая в рамки аудитории, и начинала жить иными страстями. Её захватывал восторг. Здесь из зануды, надоедающей своим умничаньем, как ей казалось, она превращалась в источник информации, интересного собеседника, с которым хотят говорить. Расслабиться и получать удовольствие становилось легкой задачей. Когда человек следует за своей страстью, занимается тем, что занимает его всего, тогда даже трудности приносят наслаждение.
– Варвара Николаевна, можно вопрос?
– Да, Иван.
– Как вы думаете, Петр Третий действительно был таким шизиком?
Варя ухмыльнулась.
– Основные сведения о Петре содержатся в мемуарах его супруги. Как вы понимаете, это весьма субъективные записи, – по аудитории прокатился смешок. – Если верить Екатерине Алексеевне, то она была самой прилежной женой и несчастной женщиной. Она утверждала, что причиной семейного разлада был исключительно её супруг, не скрывающий своего холодного отношения к ней. Спальню для Екатерины муж превращал в плац, устраивая строевую подготовку. Мы с вами также прекрасно знаем легенду относительно отцовства Петра и появления Павла Петровича. Однако, свечку никто не держал. И это, на самом деле вопрос второго порядка. Павел был признан официально. А история сослагательного наклонения не терпит. Давайте посмотрим на биографию Петра Третьего под другим углом. Мальчика подростка отрывают от семьи, привозят в чужую страну. Его заставляют учить чужой язык и принять чужую веру. Он оказывается один в чуждой ему среде, где все не его. Он в этом не рос. Это не его традиции, не его народ. Он их не понимает. А его готовят стать их царем-батюшкой. Вам бы понравилось, если бы вас в 14 лет вырвали с корнем и пересадили в другой огород? Его самой большой ошибкой было посягательство на армию. Он, по-видимому, был все таки человеком недалеким. Потому что анализирующий и думающий человек, такой как мы с вами, – на этих словах Варя улыбнулась аудитории, – понял бы: армия стоит во главе всех государственных переворотов России, армия – фундамент монархии. Кто возвел Екатерину в итоге на престол? А откуда берет начало русская гвардия? Из потешного полка Петра Первого. Петр Третий видел историю России по верхам, но не мог понять её изнутри, то что называют «загадачной русской душой». Эта загадочная русская душа может отвергнуть свободу и возвеличить тирана. И забирать победу, вырванную с потом и кровью, у такого народа, конечно нельзя. Нельзя отдавать земли, завоеванные в Семилетней войне. Однако, одновременно с этим Петр пытался заложить основы свободной торговли – Указ о свободе внешней торговли, способствовал развитию промышленности и экономики – Указ о сибирских парусных фабриках, а еще Манифест о вольности дворянства, разрешавший им свободный выезд из страны, прекращение преследований старообрядцев, как предтеча свободы вероисповедания, ликвидация Тайной канцелярии. Он планировал денежную реформу. Есть предположение, что после вольности дворянства, он бы даровал свободу крестьянам. Кстати, был еще Указ о пожизненной ссылке за убийства крестьянина… Но! Посягать на веру и армию было нельзя. Забери у русского мужика веру, и что от него останется. Многое из того, что придумал Петр и что его жена ругала, она потом же, иными словами переписав, реализовала. Мы многого с вами не знаем и, вполне возможно, никогда не узнаем. Подходить к историческим персонажам однозначно и категорично – дело неблагодарное. Петру не надо было быть императором в России, потому что нельзя править страной, которую ты не понимаешь. Все мы родом из детства.
– Но ведь Екатерина тоже была немкой, – перебил Варю девичий голос.
– Да. Но она каким-то чудом смогла стать русской. Или не чудом. В отличии от Петра, как мне кажется, для Фике переезд в Россию не был такой большой трагедией. Да, она также оказалась одинока. Но из небогатой семьи она попала в роскошь дворцов. Статус Великой княгини, при всех но, все же отличался от статуса принцессы, живущей в европейской провинции. Дома принцесса сама себе чулки штопала. Да и отношения с матерью, по всей видимости, у Фике были не самыми лучшими. И образование, жажда знаний, в которой Екатерине не откажешь. Не давайте женщине читать – однажды она начнет думать!
Прозвенел звонок.
– Товарищи, на этом все. Увидимся на следующей неделе на семинаре. Готовим доклады о выбранных персонажах.
Через несколько минут аудитория опустела. Варя собрала свои вещи с письменного стола, выключила свет и, подхватив на левую руку пальто, вышла. Она спускалась по лестнице, когда услышала за спиной знакомый мужской голос: «Варвара Николавна, подождите». Варя спустилась еще на пару ступенек, до следующего пролета, и остановилась.
– Здравствуйте, Илья Аркадьевич, – шуточно сказала Варвара.
– Привет, Варя. – Илья улыбнулся. – Слушай, тут такое дело. Короче, у меня есть два билета на спектакль в Театре наций. Пойдешь? Не могу найти компанию. У всех какие-то дела.
– А когда, в какой день?
– В среду.
– В среду у меня пары заканчиваются в 17:30, – начала размышлять Варя.
– Спектакль в семь, – тут же подхватил Илья. – Успеем.
– Хорошо, пойдем, – легко согласилась Варя. – Прости, мне надо бежать. Надо успеть на электричку. – и Варя побежала вниз, быстро перебирая ступеньки и смотря на часы. «До среды», – донеслось ей в след.
Чаще всего человек не замечает значимых событий, и они происходят вот так, мимоходом. Хотя… значимость событий – штука относительная. Не будем решать за героев важность моментов, а положимся на время, которое, как известно, расставляет все на свои места.
Варвара наблюдала, как в вагонном окне пробегают полустанки, лесопосадки и березовые рощи, совсем не думая о том, что её мужчина пригласил в театр. Она все еще размышляла о Екатерине и Петре – это Варя называла «послелекционная рефлексия» – и немного о семье. Варя ехала домой. С периодичностью в несколько недель она посещала родные пенаты, выслушивала жалобы мамы, сестры, бабушки, смотрела новые работы отца и снова уезжала.
Почти неотапливаемый вагон заставлял Варю зябнуть. Она кутала холодный нос в шарф, а руки скрестила на груди, чтобы было теплее. От неудобных твердых скамеек быстро начинала болеть поясница и давала о себе знать вечерняя усталость. Варя включила музыку в наушниках, облокотилась правым виском об оконную раму и закрыла глаза. Окутанная «Боксерским вальсом» группы «Мумий Тролль» она уплыла. Дремала под стук колес, попадающих в такт мелодии. Тыш-тыдыш-тыдыш-тыдыш. Когда заиграл следующий трек, Варя уже крепко спала.
Поздно вечером электричка прибыла на конечную станцию, выгнав Варю на продрогший перон. Так уж повелось, что в провинциальных городах день заканчивается рано. Так что, домой Варя шла по пустой улице, и даже шум машин почти не нарушал вечернего безмолвия маленького городка. Порывы ветра срывали с деревьев мокрую листву, и она прибилась к такому же мокрому асфальту. Но настоящая буря ждала Варвару дома. Так бывает: стоит человеку поймать равновесие, как судьба тут же окатывает его ушатом холодной воды, мол не расслабляйся.
«Зачем ты взяла деньги?!» – раздался из комнаты мамин голос, как только Варя переступила порог старой трешки, которая когда-то считалась, говоря современным языком, блатной: высокие потолки, большие комнаты, раздельный санузел. Дверь ей открыла печальная бабушка. Хотя нет, Варина бабушка не бывала печальной. Назовем, лучше, это выражение лица обреченностью. С таким лицом сообщают о падении государственного строя или произносят речь поминальную речь в колонном зале Дома Союзов. «Не брала я их! Почему я всегда во всем виновата?!» – это уже кричала сестра Кира.
В комнате, которую у нас в народе принято называть «большая» или, на современный манер, «гостиная», Варю ждала следующая картина: отец сидел в кресле, опустив голову в ладони и потупя взор, мама и Кира стояли посередине, крича друг на друга. В дверях теперь стояла Варя, а за её спиной – бабушка.
– Что случилось? – спокойно спросила Варвара уставшим голосом, понимая, что пятничный вечер спокойным не будет.
– Твоя сестра зачем-то взяла у матери деньги и не признается, куда потратила, – раздался за спиной Вари бабушкин недовольный язвительный тон.
– Какие деньги? – все в той же манере продолжала Варвара.
– Деньги отложенные на море! – пояснила разозленная мать. – Между прочим, на её же каникулы! – это уже Александра Сергеевна адресовала младшей дочери. – Господи, в кои-то веки захотела нормального отпуска! – тон мамы сменился со злого на страдальческий. В этот момент Кира продолжала что-то причитать, почти плача.
– Кира, зачем ты взяла деньги? – продолжала допрос Варя.
– Да не брала я их! – заорал обиженный подросток.
– Тогда где они? – снова вступила мама.
– Мама, почему ты решила, что это она их взяла? – спросила Варвара.
– А кто? Бабушка не брала, отец тоже. Больше некому! – мама развела руками.
– Может ты их сама переложила куда-то? – уточнила Варя, заранее зная, что напрасно.
– По-твоему я не проверила бы?! Я все облазила. Их нигде нет! – с этими словами мама вышла из комнаты. Из коридора донеслось. – Прощай, отпуск.
Кира удалилась в свою комнату, бормоча «Конечно, Кира! Кто взял? Кира!». Отец поднял голову и сменил точку обзора на телевизор.
– Пойдем пить чай, – сказала бабушка, дотронувшись до Вариного плеча. – Есть будешь?
Выходные Вари потерпели полное фиаско, не начавшись. Два суток ей пришлось провести в напряженном коллективном молчании всех членов семьи и выслушивании жалоб каждого её представителя в отдельности. «Вечно у твоей матери все не Слава Богу. А потому, что ребенка надо воспитывать. Она вон шляется на улице с утра до вечера. Раньше хоть какой-то контроль над ней был, а теперь вообще сама себе предоставлена» – говорила бабушка Екатерина Алексеевна. Да, полная тезка российской императрицы, ибо у неё еще и фамилия была Романова. За это, и не только за это, бабушку за глаза в семье называли королева-мать. «Я не знаю, что делать. В понедельник надо отдать деньги за путевки, иначе бронь снимут. Занять не у кого. Плакал отпуск. Не понимаю, куда она их потратила. Чего ей не хватает?» – унывала мама. «Мяяяяу» – против орала кошка Фрося. Только отец молчал. Хотя его большую часть времени и дома то не было. Из скандала он ретировался на чердак, служивший художнику регионального масштаба Николая Денисовичу Иванову мастерской. Но самое ужасное заключалось даже не в этом состоянии холодной войны, а в том, что Варя не знала, кому верить и что делать. Она не была уверена, что Кира взяла деньги. Ей по-просту не хотелось верить, что сестра может взять без спросу чужое, еще и такую сумму. Моментально компенсировать матери утраченную сумму Варвара не могла, потому что жила от получки до получки, как говорили в советское время. Зарплаты в институте, стипендии аспиранта и нескольких подработок хватало на оплату квартиры, небольшое «пособие» для дам семейства и еду. Последняя была единственным, на чем Варя могла экономить. В воскресенье Варя вырвалась из душного скандала, так и не понимая, где возьмет деньги, но пообещав помочь.
Для Вари, давно живущей отдельно, каждая поездка домой была особым состоянием. Она попадала в атмосферу, где люди живут по общему графику и почти не бывают в одиночестве. Отдельные комнаты в доме имели два человека: Екатерина Алексеевна и Кира. Николай Денисович, как мы уже сказали, много времени проводил в мастерской. Ему с супругой отведена была та самая гостиная – проходная комната. Для неё это был выход из привычной зоны комфорта, часто приятный, но периодами, как в этот раз, дающийся с трудом.
«Что делать? Что делать? Что делать? – бесконечно задавала Варя себе один и тот же вопрос, наблюдая снова в окне полустанки и ровные линии сосен и берез вдоль дороги. – Что делать?». Она прекрасно знала, чем закончатся терзания, но оттягивала момент. Варя могла взять кредит, но тогда каждый месяц придется выделять еще сумму на его погашение. По определенным причинам Варя с опаской относилась к подобным займам.
Когда-то давно её отец загорелся мечтой стать модным художником на Западе. Это, конечно, требовало определенных вложений. Варе было тогда лет 7–8, а Кира только родилась. Николай Денисович взял кредит под залог двушки, в которой они жили вчетвером, и отбыл, для начала, в Европу, предварительно сговорившись с каким-то художественным агентом. Вроде бы у него были связи в престижных галереях. Отец обещал маме, что каждый месяц будет присылать деньги на погашение долга, что дела непременно быстро пойдут в гору и они уедут из России, в то время нищей и бесперспективной. Вышло совсем не так. Агент очень быстро куда-то пропал. Отец, поскитавшись несколько месяцев за границей, вернулся на Родину. Денег, как вы догадываетесь, не привез. Сначала Александра Сергеевна пыталась выплачивать кредит. Потом поняла, что не тянет. Она тогда отчаянно пыталась быть самостоятельной, поэтому ничего не говорила ни своим родителям, которые были против её выбора спутника жизни, ни родителям мужа. Независимым от последних пытался быть отец. Вообщем, закончилось все тем, что однажды в дверь молодой семьи постучали кредиторы. А 90-е были еще той проверкой на прочность. Прописанные двое несовершеннолетних детей никого не остановили. Так Ивановы остались без квартиры. Когда все узнал Варин дед, мамин папа, разразился страшный скандал. Мама с маленькими дочерьми переехала к своим родителям. Николай Денисович – к своим. Но скоро Варварин дед, не последний человек в городе, работник горисполкома, умер. А вместе с его смертью пошатнулись и семейные устои патриархата. Правда, за русским патриархатом часто скрывается матриархат. Но сейчас не об этом. Вообщем, Варины родители помирились. Ивановы полым составом стали жить с Екатериной Алексеевной.
Второй вариант достать деньги был отчасти проще и не такой страшный: попросить денег в долг у Марка. Но для этого Варя должна была договориться с собственной совестью. Переговоры такого уровня всегда давались ей с трудом. Она жила, подсознательно понимая, что всегда может обратиться к другу за финансовой помощью, не затрудняя его этим. Иногда Варя даже представляла себе подобный диалог, но никогда не реализовывала. Не могла. Духу не хватало. Лучше неделю протянуть до зарплаты на одной гречке, но не пойти к Марку. Стыдно.
Глава 11
Пока Варвара терзается совестью, а Егор прибывает под действием эндорфина, рассказчик позволит себе очередное отступление, обратив внимание читателя на персонажей второго плана. Подобно тому, как свита делает короля, второстепенные действующие лица делают главных героев. А их за последнюю главу появилось немало.
Екатерина Алексеевна Романова родилась в том самом славном городе в многовековой историей, в котором Егор неожиданно вошел второй раз в уже знакомую реку. Но волею судеб отличница, немного спортсменка и комсомолка большую часть сознательной жизни провела в небольшом городке, где мы с ней и познакомились. Она скучала по городу детства, но никогда не жалела о том, что вышла замуж за Вариного деда Сергея Анатольевича Романова. Детство проходит, а города перерождаются, меняясь до неузнаваемости.
Молодой паренек с имуществом, умещающемся в один чемодан, в котором Екатерина Алексеевна разглядела надежного мужчину для жизни, целиком и полностью оправдал все её ожидания. Сергей Анатольевич сделал хорошую карьеру, всю жизнь проработав в горисполкоме на руководящей должности, получил звание «Почетного гражданина города» и ни разу не дал кому-нибудь повода сказать о себе худо. Его ругали за твердость характера, за требовательность, но не за отсутсвие чести и совести. Про таких, как Варин дед, фразу «хороший был мужик» произносят с восхищением. В отличии от Екатерины Алексеевны, супруг в городе был своим, потому что в нем вырос. Тот, кто не был коллегой, был его одноклассником. Кто не был одноклассником, встречался с ним в комсомоле и т.д.
Варина бабушка вплоть до выхода на пенсию была директором Городского Дворца Культуры. На работе ей часто приходилось проявлять твердость характера и крепость духа, которые она часто забывала усмирять дома. Поэтому на долю Александры Сергеевны, единственного ребенка в семье Романовых, выпало детство в условиях жесткой дисциплины. И если папа изредка давал слабину в общении с дочерью, то с мамой шутки были плохи. Варина мама получила классическое женское образование: хореография, музыкальная школа, кружок кройки и шитья, кружок вышивки, а еще дополнительные занятия английским. «Ребенок должен быть занят делом» – считали родители. Закончив школу, Александра Сергеевна уехала учиться на филфак, и через несколько месяцев вернулась с мужем-художником. О своем замужестве дочь сообщила родителям постфактум. В торжественный момент объявления сей знаменательной новости Сергей Анатольевич крепко сжал руки в кулаки, тяжело вздохнув, а Екатерина Алексеевна вскинула вверх брови, закусив нижнюю губу. К информации о замужестве присовокуплялось объявление о переводе на заочное и беременности.
Супругам Романовым удалось сохранить должности после развала Союза, хотя и пришлось подстраиваться под новые реалии. Тогда дед чаще стал принимать сердечные капли. Подрастающая Варя тогда жила с родителями отдельно в квартире, которую «выбил» для молодоженов Сергей Анатольевич. На последних курсах института Александра Сергеевна пошла работать в школу. Николай Денисович зарабатывал ведением кружка по рисованию в ГДК и заказными портретами местных партийных деятелей и ударников труда. Но чем явственнее становился закат «большой эпохи», тем меньше становилось заказов. Время от времени Николай Денисович участвовал в выставках, где его работы принимали на ура. Его даже приняли в областную ячейку Союза художников. Хвалили Николая Денисовича и как преподавателя. Но доходов хорошие отзывы не увеличивали.
Но Варю все эти трудности не касались. Она была жизнерадостным ребенком, живущим в достатке и радости. Отдав всю строгость на воспитание дочери, Романовы растаяли перед внучкой. Спустя семь лет после рождения Варвары появилась Кира. Но ей пожить в лучах дедовской любви удалось совсем недолго. Со смертью Сергея Анатольевича довольно быстро растаяли его многочисленные друзья и связи. Романовы-Ивановы превратились в обычную семью, выживающую в условиях становления нового российского государства.
Папиных родителей Варя почти не знала и видела всего несколько раз. Они жили далеко, умерли рано.
Глава 12
«Это ошибка, – думала Аня Дубровская, собирая по номеру отеля свою одежду, пока Егор принимал душ, весло что-то напевая на английском языке. – Надо немедленно это прекратить». Но ошибка повторилась снова и снова.
Шесть месяцев Егор просыпался и засыпал счастливым, получая удовольствие от тайны. Они скрывались от друзей и коллег, родственников, журналистов. Изображали на съемочной площадке холод и безразличие, а потом Егор подкарауливал Аню, чтобы поцеловать. Ему нравился секс в гримерке «Мосфильма», когда все уже разошлись, но вероятность неожиданного стука в запертую дверь все же возможна. Нравилось смотреть, как Аня ест по утрам овсяную кашу на воде, по его мнению совершенно невкусную. Нравилось ходить с ней в кино по ночам, чтобы случайно не встретить кого-нибудь. Ему нравилось все. Он, как наркоман пытавшийся излечиться от зависимости, сорвался и не мог остановиться. Не хотел. А неуверенные попытки Ани отказать ему Егор принимал за стеснения, не обращая на них особого внимания.
Наступила весна, пусть еще незаметная в перемене погоды, но ощущаемая в воздухе. Весна прекрасна рождением новой жизни. Наверно, поэтому мы все её так ждем. Нам хочется перемен, приятных новостей, радующих глаз красок. Весна вселяет в человека уверенность в собственных силах. Дышать становится легче. Одежды становится меньше, и уже ни что не сковывает движений. Человек готов к совершению поступков.
– Ты – женщина, ты – книга между книг, Ты – свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг. Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток! – Егор декламировал Брюсова, стоя на кровати обернутый в простынь на манер древних римлян. – Он жжет огнем, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик. И славословит бешено средь пыток.
Дочитав куплет, Ермаков спрыгнул с кровати.
– Ты – женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, – Егор продолжал чтение, шагая по коридору к Ане, на кухню. – Ты – в наших безднах образ божества! Мы для тебя влечем ярем железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся – от века – на тебя!
На последней строчке Ермаков упал на одно колено, сделав выпад и выставив одну руку вперед. С него начала падать простынь, но он успел её подхватить.
– Егор, нам надо поговорить, – Аня насыпала в зеленый чай три ложки сахара и начала активно его мешать.
Это показалось Егору странным, потому что его жена никогда не пила чай с сахаром. Но постарался придать лицу серьезное выражение.
– Сядь, пожалуйста, – попросила Аня, отойдя к окну и продолжая мешать сахар. Теперь она смотрела в окно. – Егор, так больше не может продолжатся.
– Абсолютно с тобой согласен, – раздался за Алиной спиной радостный мужской голос. Ей эта радость была сродни ножа под лопатку.
– Так больше не может продолжатся. Нам надо расстаться. Все, что происходило в последнее время – одна большая ошибка. Я дала слабину. Я виновата перед тобой. Виновата за то, что дала этому так далеко зайти. Прости.
Аня перестала стучать чайной ложкой о стенки чашки. Улыбка исчезла с лица Егора.
– Посмотри на меня, – попросил он.
Дубровская повернулась, и Егора как током ударило. Он уже видел этот взгляд. Так же она смотрела на него, когда они разводились, – не сомневаясь. Все шесть месяцев он был один, а ему казалось вдвоем. Счастье слепит.
Через полчаса Ермаков ехал в такси к себе домой. Март – месяц мусора и букетов – сырел, пачкая обувь прохожих. Водителям и пассажирам, стоящим в огромной пробке, ничего не оставалось, как наблюдать эту депрессивную картину на фоне пасмурного неба.
– Эй, брат, что такой печальный? – спросил с акцентом водитель.
– Жена ушла, – ответил Егор.
– Ушла – вернется, – весело ответил шофер.
– Нет, не вернется.
– Не вернется, так другую найдешь.
– Другую не хочу, – сказал Егор, отворачивая к окну, чтобы прекратить разговор.
– Откуда тебе знать, чего ты хочешь? Всю правду только Аллах знает, а ты всего лишь человек. – поставил точку водитель.
Егор открыл окно. Как всегда, закурил. Таксист включил с флешки музыку. К большему удивлению Егора, из магнитофона раздался русский язык. Но исполнителя он не узнал. Молодой парень пел под гитару:
Не уходи, еще во мне посиди
Вставь в мои сны, свой цветной DVD
Во мне по находись, по находи, но уходить погоди
На глазах распустились цветы
Только ты… Не бросишь мое тело во льды
В этой груди, найдется место для твоих святынь
Не уходи, не уходи, не уходи, не уходи, не уходи (2 РАЗА)
Я не вижу но ты здесь есть
Под изгибами волны ждешь
Принимай меня, я твой весь
Мы уснем когда пойдет дождь
Ты, только… Не бросишь мое тело во льды
В этой груди, найдется место для твоих святынь
Не уходи, не уходи, не уходи….
(«Не уходи», группа «Кардио Бит»)
Глава 13
Варя взяла деньги у Марка, клятвенно обещая все вернуть. Хотя Марк сразу сказал, что это подарок Кире на день рождения. То, что Иванова считала «весьма внушительной суммой», Звонарёв счел «пустяком».
Варя взяла у Марка деньги и сходила в театр с Ильей. А потом еще раз и еще. Хотя она и не понимала, зачем он туда ходит. Потому что как бы Илья не пытался скрыть, Варвара видела: ему скучно на каждом спектакле. Потом Безобиднов стал приезжать к Варваре каждые выходные: водить её гулять. Потом стал следить за тем, как она питается. Потом вкручивать ей дома лампочки и чинить краны. Последнее у потомственного ученого-гуманитария получалось не очень хорошо. Потом Илья познакомил Варвару со своими друзьями. Ей показалось, что они её изучали. Но поругала себя за мнительность. Потом Илья позвал Варю вместе встречать Новый год. Кульминацией всех этих событий стала новогодняя ночь, когда в полночь вдруг, точнее «вдруг» для Вари, выяснилось, что Илья вовсе не просто так ходил за ней месяц. «Почему бы и нет», – подумала Иванова, отвечая на страстные поцелуи Ильи.
Первые месяцы ей было хорошо. Она стала готовить. Все свободное время проводила с Ильей. Это было нетрудно: он приезжал к ней каждый вечер. В 35 лет Илья все еще жил с родителями. Варя старалась не замечать, как сильно Илья открывает кран или как не выключает за собой свет, уходя из комнаты. Вари очень нравилось, что теперь она как все. И ей нравилось нравится – ловить на себе восхищенные взгляды Ильи, чтобы она не делала.
Марк в этот период её совсем не узнавал. Когда они встречались втроем или вчетвером, он наблюдал за Варварой, как за посторонним человеком. Она стала мало говорить о работе, а раньше только о ней и болтала. Когда же дело дошло до вопросов о браке, Марку показалось, что он нашел у себя первый седой волос. «Что она в нем нашла? – размышлял Звонарёв сам с собой. – Зачем нам этот старпер? Ладно бы еще был с квартирой, машиной. А так, что он ей даст? Нет, он неплохой мужик, даже по-честному в неё влюбленный. Но Варюху он сделает несчастной. Она же на себя не похожа!». Самой большой опасностью для Звонарёва теперь была, ставшая такой вероятной, Варина свадьба. Однако, ему нравилось замечать в ней и другие перемены: чуть заметную чертовщинку в глазах и женственный изгиб силуэта. За выполнение физиологической функции он Безобиднову был даже благодарен, но не более того.
