скачать книгу бесплатно
– Может быть, они не по наши души приехали?
– А как же! Вчера он орал на всю округу, что меня посадит. Я же у него верблюда украл! – с горечью ответил ему внук: – Забыл, что ли, как он на нас органы опеки и попечительства натравил?
– Тася, иди постель убирай. Будем гостей встречать! – дед тяжело вздохнул и поплелся в свою комнату. Одеваться.
Когда милиционеры подошли к дому Савелия Захаровича, у крыльца их встретило, несмотря на ранний час, все его семейство.
Иваненко ахнул. В отличие от остальных, видевших и этот дом, и деда с внуками впервые, он один смог оценить разительные, ну просто сказочные перемены, произошедшие с его старинным приятелем за столь короткое время.
Нужно сказать, что факты из Генкиного заявления в Отдел народного образования области, были, хотя и сильно приукрашены, но и не далеки от истины. Единственная дочь Савелия Захаровича, Екатерина – красивая и бойкая девица, после развода с мужем, вела загульный образ жизни. И если на Серегу хоть иногда приходили кое-какие алименты из разных концов страны, куда на заработки отправлялся его тоже непутевый папаша, то в свидетельстве о рождении дочки Таисии в графе отец уже был записан выдуманный мужчина. Катерина как-то пыталась намекнуть Иваненко, с которым когда-то поддерживала близкие и дружески отношения на его родство с дочкой, но он категорически пресек с ней всякое знакомство, чем нисколько не огорчил любвеобильную подружку. Года три назад Екатерина куда-то уехала. Поначалу она иногда приезжала навестить детей на шикарной иномарке, разодетая в дорогущие импортные наряды в обществе какого-то хлыща в черных очках. Посещения были короткими, сопровождались, как правило, подарками детям и передачей небольших денежных сумм и продуктов родителям. О себе женщина ничего не рассказывала, на вопросы о текущем житье-бытье не отвечала. Ее кавалер в дом вообще не заходил, и только молча курил на улице, иногда сигналами давая понять, что ему очень некогда. Потом посещения прекратились, и никто не знал, где сейчас находится непутевая дочь Савелия Захаровича.
Дед через своих бывших сослуживцев, иногда пытался что-то узнать о судьбе наследницы, но они только пожимали плечами. Иваненко обычно утешал старого товарища, что Катька, наверное, уехала в лучшую жизнь за границу, откуда невозможно писать и звонить. Но в глубине души, был уверен, что рано или поздно, после очередного таяния снега ее труп найдется на обочине одной из многочисленных проселочных дорог. В последние годы таких неопознанных трупов обнаруживалось все больше и больше, о чем регулярно сообщалось в милицейских сводках. Ему не хотелось расстраивать Савелия Захаровича еще и потому, что в прошлом году умерла жена деда – Таисия Васильевна, с которой тот прожил сорок лет и после ее смерти совсем пал духом. И если Таисия Васильевна хоть как-то держала дом, сажала огород и могла сводить концы с концами, умудряясь заправлять хозяйством и воспитывать внуков на две мизерные пенсии, то Савелий Захарович, все пустил на самотек. Выживали они только потому, что по соседству жила племянница Таисии Васильевны Лида, работавшая в райцентровской пекарне и каждый день приносившая деду свежий хлеб и, иногда, кастрюльку с борщом.
Внуки, действительно, целыми днями болтались у своих друзей, благо представителей детского населения в хуторе было наперечет, и Савелий Захарович всегда знал, где они находятся.
В последний свой приезд Иваненко застал у деда полную разруху, не такую, конечно, как у Генки, но тоже безрадостную, вопиющую о нищете и унынии обитателей дома сломанным крыльцом, немытой посудой и ободранными стенами. Взлохмаченная Таська бегала тогда по двору в грязной майке и с жадностью схватила шоколадку, привезенную милиционерами.
Читая Генкину жалобу, он, конечно, был возмущен подлостью Синяка, записавшего соседей в преступники, но в тоже время понимал, что жизнь у деда и детей далеко не сладкая и ее нужно как-то менять. То, что увидел Иваненко сейчас, повергло его от неожиданности в состояние изумления, близкого к прострации.
Некогда покосившийся и облезлый забор был каким-то чудом выпрямлен, починен и окрашен в ярко-желтый цвет. К тому же нарисованные разноцветные цветы на калитке, видимо детской рукой, придавали ему нарядный и озорной вид. Ранее ветшавший домик, теперь сиял новой металлической крышей, белейшими стенами и свежевыкрашенным починенным крыльцом. Даже старый сарай, с послевоенных времен служивший деду могильником пришедшего в негодность домашнего скарба, был превращен в курятник – тоже покрашен, выстлан изнутри соломой и огорожен сеткой-рабицей, за которой около мисок с водой и кормом чинно гуляли три молоденькие курочки и петушок. Завершали радостную пастораль преображённого двора Савелия Захаровича новая скамейка, уютно разместившаяся под окошками дома и клумба с анютиными глазками.
Встречавшие милиционеров люди тоже изменились до неузнаваемости.
Еще недавно Иваненко сочувствовал неопрятно одетому сгорбленному старику с обросшими седыми космами и красными слезящимися глазами. Сейчас же волосы и борода деда Савелия были модно подстрижены, ну прямо как у Джеймса Бонда из американского боевика, показанного позавчера по телевизору, из-за чего его осунувшееся лицо с крючковатым носом и глубокими морщинами, приобрело налет благородности, выгодно подчеркнутой слегка великоватым летним костюм и светлой рубашкой. Если бы не тапочки (кстати, тоже новые), можно было бы подумать, что он собрался в театр.
Дети выглядели под стать деду. Всегда торчащие в разные стороны светлые вихры Сережки были расчесаны на ровный пробор, а сам он разряжен в белую рубашку с длинным рукавом и аккуратно выглаженные школьные брюки.
Наряднее всех оказалась Тася, похожая на диснеевскую принцессу в платье из светло-розового тюлевого облака со всевозможными оборочками и рюшами. Русые волосы девочки, спускавшиеся красивыми волнами до пояса, были перехвачены пластмассовым розовым ободком с кокетливым бантиком, а выглядывающие из-под платья розовые лаковые туфельки и висевшая через плечо на длинной золотистой цепочке сумочка с изображением Микки Мауса завершали образ из глянцевого журнала детской моды.
Несмотря на праздничную одежду, лица у встречающих были угрюмы. Чувствовалось, что люди внутренне напряжены.
– Это кто такие? – спросил у Иваненко слегка озадаченный лейтенант, кивая в сторону крыльца.
– Те самые замарашки и попрошайки, которых нужно немедленно отправить в детский дом и в психиатрическую больницу, – громко, чтобы слышали все присутствующие, ответил старший сержант, посмотрев на Валентину. Женщине стало неловко, и она спряталась за жену участкового.
– Мама только вчера уехала в Москву, и у нас все есть, – неожиданно, вместо приветствия сказала девочка и схватила деда за руку.
– Да-да, – подтвердил тот, – у нас все есть, и нам ничего ни от кого не нужно. Можете проверить. И вообще, нас уже проверяла комиссия из области. Соседи подтвердили, что дочка нас не бросила, а работает в другом городе. Что от нас еще надо?
– Дед, да это же я, Владислав! Мы тебя проведать зашли, а не проверять! – Иваненко поднялся на крыльцо и обнял Савелия Захаровича. Тот, узнав бывшего сослуживца, немного пообмяк.
– Дети, отбой! Это – свои, – сказал он внукам, и те мгновенно исчезли в доме.
– Вы откуда взялись и почему вас так много? – спросил он Иваненко, окинув взглядом толпу во дворе.
– А ты почему так преобразился? Какая собака в лесу сдохла? – ответил милиционер вопросом на вопрос.
– Долгая история, с ходу и не расскажешь, – дед почесал за ухом, – мы такое пережили! Спасибо, хуторяне помогли.
– А мы ночью дежурили по району, а тут гражданка нас остановила, сказала, что ее мужа, Генку Синюкова, убили, то есть он пропал, – начал объяснять ситуацию водитель.
– Жена Синюкова? – удивился Савелий Захарович и недоуменно посмотрел на вполне приличную худенькую женщину с чемоданом, которая с интересом разглядывала все вокруг.
– Вы завтракали? – спросила его Марина и, не дожидаясь ответа, поднялась по ступенькам в дом. По тому, как она уверенно отстранила деда, чувствовалось, что здесь она частая гостья.
– Да, да, – спохватился заметно повеселевший хозяин, узнав, по какому поводу к нему пришли люди, – Проходите, гостями будете.
Он распахнул дверь и приподнял занавеску от мух.
Планировка домика Савелия Захаровича мало чем отличалась от планировки жилища Геннадия Синюкова. Видимо, вернувшиеся после войны люди, восстанавливали свои дома на пепелищах одинаково. Разница состояла в том, что в кухню, служившую по совместительству котельной, у деда вел отдельный вход, а жилая комната была разделена перегородками на три небольших помещения по типу трехкомнатной малометражной квартиры.
В двух клетушках, оклеенных новыми светлыми обоями и служившими спальнями Таисии и деду, умещалось по кровати и тумбочке. Комнатки соединялись с небольшим залом проемами без дверей, но Иваненко отметил, что теперь они были занавешены шторами из нарядной хлопчатобумажной ткани с красивыми цветами. Точно такие же шторы висели на окнах, чуть приоткрывая расположившиеся на подоконнике горшки с красной геранью, алоэ и другими комнатными растениями. Даже старый диван-кровать, примостившийся у стены между проемами в спальни, был накрыт новым стеганым покрывалом с декоративными подушками из той же материи. Ничего подобного в жилище Савелия Захаровича раньше не было. Неизменными остались только старая тумбочка для постельного белья с таким же старым телевизором «Рекорд» и допотопная этажерка с книгами, учебниками и большой немецкой куклой наверху. Каким-то чудом в комнатку были втиснуты еще и платяной шкаф с круглым столом, покрытым однотонной льняной скатертью.
Вот, вроде бы ничего приличного и дорогостоящего, а в то же время – очень уютно и нарядно. Иваненко признался себе, что его новая квартира с современной техникой и мебелью больше походит на унылый сарай, чем этот домик. Переминаясь с ноги на ногу, он пытался постигнуть причину и способы столь быстрых и чудесных превращений в бытии Савелия Захаровича, но объяснений не находилось.
«Неужели Катька и вправду нашлась?» – только и подумал он.
Между тем Марина, сняв со стола скатерть, унесла ее в комнату Таисии, откуда вышла с платьем «принцессы», убрав его в шкаф. Под скатертью оказалась новая клеенка в белый горошек. Подошедший из кухни Сергей, уже переодевшийся в черные шорты и футболку, водрузил на стол электрический самовар с надписью на прикрепленной пластине: «Дорогому другу в честь юбилея». Марина достала из принесенного с собой пакета два пирога и положила их на блюда, которые вместе с остальной посудой постепенно подносили из кухни дети. Маленькая Тася, как и брат, одетая в шорты и футболку, поставила на середину стола вазочку с круглыми карамельками на палочке и упаковку одноразовых чайных пакетиков. Марина нарезала пироги. Один оказался с вишней, другой – с капустой.
– Прошу к столу, – пригласил дед гостей, подвигая стол к дивану. Он тоже переоделся в спортивный хлопчатобумажный костюм и теперь не имел столь торжественного вида, с которым встречал милиционеров на крыльце.
В это время Марина что-то тихо сказала Сережке, жующему пирог с капустой, и тот вышел из комнаты.
– За мужем поехал, – объяснила она всем.
– Что-то мне спать расхотелось, – заметил лейтенант, наливая в чашку кипяток и опуская туда пакетик с краснодарским чаем. Водителя, наоборот, разморило, и он, облокотившись на спинку дивана, мужественно боролся с дремой.
Стали молча завтракать. Удивительно, но за небольшим круглым столом без проблем разместились и гости, и хозяева дома, включая маленькую Таисию.
– Нашли Генку? – поинтересовался Савелий Захарович у лейтенанта.
– Нет, поэтому к вам и пришли, чтобы разобраться, что к чему. Вы, говорят, всё знаете.
