Собачье место

Арья Ценшель

Собачье место

Глава 1

Мусорный бак издал противный чавкающий звук, когда я швырнула в него переполненный чёрный пакет. В воздухе повисла вонь – сладковатый запашок протухшего мяса, смешанный с ароматом кислого молока. Я моргнула, стараясь не дышать. Шесть этажей вниз по лестнице, потому что лифт снова сломан. Теперь мне предстояло обратное путешествие, и единственное, о чем я могла думать, – это о том, что мои ноги гудели, как отбойный молоток.

Я уже развернулась, чтобы идти обратно, когда мое внимание привлекло движение. Возле соседнего бака, прислонившись к грубой кирпичной стене, стоял мужик и курил. Он занял ровно ту узкую дорожку, по которой можно было пройти. Я постояла секунду, надеясь, что он заметит меня и отодвинется. Но нет. Он выпускал колечки дыма в влажный вечерний воздух и пялился в экран своего телефона.

Внутри у меня все сжалось. Просто пойти другим путем? Его не существовало. Обойти? Этот тип был широким, как бетонная стена. Я вздохнула, засунув руки в карманы:

– Простите, можно пройти?

Он медленно, нехотя поднял на меня глаза. Взгляд был мутным, безразличным. Он кивнул, сделал неглубокий затяг и…отодвинулся ровно на сантиметр. Этого явно было недостаточно. Моя сумка, огромный кирпич с учебниками по геоморфологии и конспектами по экономической географии, зацепилась бы за него или за стену и непременно запачкалась.

– Можно чуть побольше? – голос дрогнул, хотя я пыталась тщательно скрыть растущее раздражение.

Он что-то буркнул себе под нос, но все-таки отступил еще на полшага. Я протиснулась боком, чувствуя, как грубая кирпичная кладка царапает куртку. В нос ударил едкий, липкий дым.

– Спасибо, – бросила я через плечо без тени благодарности.

Он не ответил. Возвращение к подъезду сопровождалось острым взглядом между лопаток. Иногда мне казалось, что вся моя жизнь состояла из таких вот мелких, но выматывающих стычек. Борьба за место в лифте, за последний мерзковатый стаканчик кофе в университетской столовой, за право пройти к тому же мусорному баку.

Моя квартира находилась на шестом этаже старого, но не самого обшарпанного дома в паре кварталов от кампуса. Я сняла её год назад по дико низкой цене. Риелтор, костлявая женщина с поджатыми губами, тогда многозначительно сказала: «Владельцу важно, чтобы жильцом была молодая, серьезная студентка. Он делает скидку за благонадежность». В тот момент мне было плевать на мотивы. Дешево, близко к универу, своя ванная и даже посудомойка. Для моих стандартов – почти роскошь. Даже если бы этот тип предложил мне сняться нюд за то, чтобы получить это место, я бы согласилась. Ну, на тот момент. Сейчас я уже не настолько тупая, чтобы соглашаться на всякое сомнительное дерьмо.

Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. В квартире пахло средством для мытья полов. Тишина была настолько густой, что в ушах начинало звенеть. Я встряхнула головой, отгоняя привычную тоску. Надо было собираться.

Глянула на время. Через двадцать минут встреча с Кэмденом. До кафешки – семь минут неспешным шагом. Значит, у меня было десять минут, чтобы переодеться, смыть с лица припухлость и привести в порядок волосы.

В ванной я уставилась на свое отражение. Сухая кожа, под глазами такие синяки, будто меня били неделю подряд. Тёмно русые волосы, собранные в неопрятный пучок, торчали во все стороны, как солома. Дура дурой. Сантана Брич, двадцать два года, факультет географии, специализация – ГИС и дистанционное зондирование. Прожигательница жизни в лице упорной учебы и работы на полную ставку в качестве сотрудника маленькой пиццерии. Прожигала так, что к вечеру падала без сил и мечтала только о том, чтобы кто-нибудь помассировал мне пяточки.

Я сбрызнула лицо холодной водой, провела по коже тональным кремом, чтобы скрыть худшее, распустила волосы и прочесала их пальцами. Надела чистую футболку и темные джинсы, которые хорошо сидели на моей плотной талии. Смотрелось так себе, но сгодится. Кэмден-то меня лицезрел и в худшем виде.

Кэмден. Мы познакомились на первом курсе, в душной столовой. Оба одновременно потянулись к последней упаковке яблочного сока. Я была голодная, злая и на взводе после ночной смены. Он был тупым, улыбчивым и наглым до безобразия.

– Девушка на диете? – подмигнул он.

– Парень с черепно-мозговой травмой? – огрызнулась я.

Он рассмеялся, отдал сок и купил себе газировку. С тех пор мы держались вместе. Он был полной моей противоположностью – тот, кто умел получать от жизни удовольствие, не зацикливаясь на последствиях.

Я накинула куртку, сунула в карман ключи и телефон и вышла. Вечер был прохладным, небо затянуло тяжелыми серыми тучами, пахло дождем. Сегодня обещали град. Я шла, глядя под ноги, считая трещины на асфальте. Мысли уже переключались на предстоящую ночную смену. Кофе, сиропы, вечные претензии клиентов, чаевые, которых всегда меньше, чем хотелось бы.

Он ждал меня там, где и договаривались – на капоте своей старенькой, но ухоженной Honda Civic, припаркованной у тротуара рядом с кофейней «У Джерри». Капот был холодным, но этому типу явно было все равно на свою отмороженную попу. Он сидел, откинувшись назад, упершись руками в металл, и смотрел куда-то в сторону. Невысокий, но крепко сбитый, в темной худи и потертых джинсах. Волосы цвета темного песка безжалостно трепал ветер.

Услышав мои шаги, он повернул голову. Уголки глаз Кэмдена приподнялись в знакомой ухмылке.

– Брич, – бросил он. – А я уж думал, ты про меня забыла.

– Занята была. Вычищала свою квартиру, – буркнула я, подходя ближе.

– Героиня. Подвиг замечен. Заказал тебе как обычно, – он кивнул в сторону двух стаканчиков, стоявших рядом с ним на капоте.

Я взяла свой. Горячий латте. Без сахара. Картонная упаковка приятно грела продрогшие белые пальцы.

Я пристроилась рядом с ним, притеревшись боком к машине. Первый глоток был освежающим. Горячая жидкость разлилась по телу, прогоняя внутреннюю дрожь.

– Как дела? – спросил он.

– Как всегда. Утром – лекция по палеогеографии, потом три часа в библиотеке с картами, потом… – я махнула рукой. – Ты же не слушаешь.

– Слушаю, – возразил он. – Просто твоя жизнь напоминает мне каторгу. Интересно, а тебе самой-то не скучно?

– Скучно жить не запретишь, – автоматически выдала я свою мантру.

– Это не жизнь, Брич, это – существование. Надо замутить что-нибудь. Пошли в пятницу на концерт? Одна группа, неплохо вставляют.

Я покачала головой, делая еще один глоток латте.

– Не могу. В пятницу у меня смена до закрытия, а в субботу в восемь утра – семинар.

Кэм покачал головой, но не стал настаивать. Так всегда. Он предлагал – я отказывалась. Неизменный ритуал.

Я наблюдала за ним краем глаза, пока он рассказывал какую-то историю про придурковатого одногруппника. Сильные руки, шрам над бровью, оставшийся после давней драки, серые глаза, которые вечером становились своем темными. В глубине моей чёрствой, выжженной душонки он мне нравился. Не как друг. Как парень. Такое глупое, банальное чувство, которое я в себе давила с самого начала.

Признаться? Ни за что. Дружба – это стабильность, предсказуемость, безопасность. А отношения, секс – это всегда риск. Риск все испортить, потерять его, остаться одной. У меня не было семьи, не было никого, кроме этого идиота на Хонде. Я не могла позволить себе ничего иного.

Просто запрещала. Потому что так было надо.

Я заставила себя улыбнуться его шутке, но мой взгляд продолжал блуждать. Он скользнул по улице, по припаркованным машинам, по редким прохожим. Кафе "У Джерри" всегда было забито в такое время дня. Люди наваливались сюда толпами, как будто кто-то выпускал их из загона, чтобы покормить фирменным мяском под острым соусом. Сегодня, на удивление, клиентов было мало. Либо они подняли цены на мясо, либо закрылись изнутри.

Чуть дальше, метров за пятьдесят, через дорогу, стоял автомобиль. Черный седан, дорогой, с полностью затонированными стёклами. Я бы не обратила на него внимания, если бы не одно но. Я заметила его, когда только подходила к Кэмдену. Машина въехала на парковку вместе со мной, и с тех пор оттуда никто так и не вышел.

– … и он послал профессора нахрен, прикинь! – Кэмден закончил свою историю, широко улыбаясь.

– Ага, – безучастно кивнула я. – Слушай, а ты видишь ту машину? Черный седан, через дорогу.

Кэмден повернул голову, его улыбка померкла.

– Вижу. А что?

– Он стоит там с самого моего прихода. Минут двадцать, наверное. Никто не выходил и не заходил.

– Может, кого-то ждут.

– Может, – согласилась я.

– Смущает? – спросил Кэмден, и в его голосе я уловила нотку интереса.

– Немного. Просто странно.

Он внимательно посмотрел на меня, потом снова на машину. В его глазах мелькнула искра того самого безрассудства, которое меня одновременно притягивало и пугало. Он спрыгнул с капота, его поза стала напряженной, готовой к действию.

– Ну, щас разберемся, – пробормотал он.

– Кэм, не надо, – начала я, но было поздно.

Он сделал несколько шагов вперед, на середину тротуара, сложил руки рупором у рта и крикнул так, что стекла задрожали в соседних машинах:

– Эй, уёбок, если ты нанялся сталкером, то можешь сваливать, работу свою ты явно провалил!

Его голос прокатился эхом по тихой улице. Парочка прохожих обернулась с испуганными лицами. У меня внутри все оборвалось. Я застыла, вжавшись в капот, ожидая реакции. Какой? Не знаю. Выстрела? Того, что из машины вывалятся здоровые мужики и начнут избивать нас обоих? Мне не хотелось слечь с какой-нибудь травмой на пару месяцев. Кто тогда будет пахать за меня на работе?

Но ничего не произошло. Секунда, две, три… Затем, с почти театральной паузой, фары черного седана зажглись, ослепив нас на мгновение.

Крепко зажмурившись, я закрыла глаза стаканчиком и отвернула голову. Тихий, мощный рокот двигателя нарушил вечернюю тишину. Машина плавно тронулась с места, сделала разворот и скрылась за углом, скрипя шинами.

Моргнув, я опустила стаканчик и снова пригубила кофе.

Кэмден повернулся ко мне, и на его лице расцвела ухмылка. Он подошел, довольный собой, как пес, только что отогнавший непрошеного гостя со своей территории.

– Вот видишь? Просто придурок за рулем. Напугал его – и он свалил.

Я пожала плечами, обводы языком дёсны.

– Это все равно подозрительно.

– Параноик, – фыркнул Кэмден, дружески хлопая меня по плечу. – Расслабься. Все нормально. Мир не так уж и плох. Тем более я рядом. Не парься.

Он умел заговаривать мне зубы, стоило отдать ему должное.

Смяв стаканчик и запульнув его в мусорку, я спрыгнула с капота, снова засовывая руки в карманы и зарываясь в воротник, словно воробей.

Впрочем, он был прав. Мир – то ещё говнецо, но не всегда же, верно?

Глава 2

Кэмден настаивал, чтобы я не шла пешком. «У тебя же смена через двадцать минут, опоздаешь, а этот твой Тони, кажется, ненавидит всех и вся», – сказал он, открывая передо мной пассажирскую дверь. Я хотела возразить, что мне нужен воздух, но слова застряли поперёк горла. Ноги по-прежнему ныли, а голова гудела от необъяснимой тревоги. Я молча залезла в машину.

В салоне пахло его лёгким, ненавязчивым одеколоном и жвачкой с яблочным вкусом. Он завел двигатель, и тут же заиграла какая-то громкая метал-группа. Кэмден убавил звук, бросив на меня быстрый взгляд. Его карие глаза были упрямо точны.

– Не твое, знаю.

– Не мое, – подтвердила я, глядя в окно.

Мы ехали молча. Я следила за мелькающими огнями, за силуэтами домов, выстроившихся в ряд, словно дощечки на старом рыхлом заборе. Сегодня предстояло много работы в кафе, поэтому я пыталась выгрести мутноватую кашу из своей головы, чтобы очиститься и поймать дзен.

– Эй, Брич. Ты тут? – Кэмден прервал мои мысли.

– А? Да. Просто устала.

– Не гони. Тебя тот мудак в машине выбил из колеи. Зря я, наверное, так. Могли и ствол достать.

– Не надо было кричать, – сказала я без упрека. Затем зевнула, чувствуя себя непривычно устало.

– Надо было, – он упрямо сжал губы. – Нельзя так просто прогибаться. Показал, что мы их видим и не боимся.

«Мы». Он всегда говорил «мы», хотя это была только моя паранойя. В этом была его лучшая и худшая черта – он всегда втягивался в мои проблемы, делая их нашими. Это грело и пугало одновременно. Я боялась привыкнуть к подобному.

Он подъехал к пиццерии «Тонино», притормозив у грязного серого тротуара, который мы на прошлой неделе так старались выбелить, но краска была дешёвой, поэтому сошла после первого же дождя.

Я моргнула, глаза залила желтизна нависшего уличного фонаря. Мое рабочее место. Тусклая неоновая вывеска мигала, будто вот-вот готовая сдаться и погаснуть навсегда.

– Ну, всё. Не надрывайся там, – сказал Кэмден, выключая зажигание.

– Постараюсь.

Я потянулась за ручкой двери, но он легонько тронул меня за локоть. Я обернулась. Кэм смотрел на меня с тем выражением, от которого у меня часто заходилось сердце – смесь заботы, упрямства и…«всепоглощающей братской любви». От такого подташнивало, если честно.

– Давай обнимемся. А то ты как ёж колючий сегодня.

В своих чувствах я не сомневалась, именно поэтому старалась самостоятельно высечь между нами ту черту, через которую невозможно было бы даже перелететь. Но в такие моменты я не могла противиться ему. Уж слишком приятно пах этот идиот.

Он притянул меня к себе. Я почувствовала, как мышцы спины напряглись, стали деревянными. На секунду положила подбородок на сгиб его плеча. Чуть замечталась.

Я резко, почти грубо, отстранилась, отодвинувшись на полметра.

– Ладно, хватит. Как-то неловко, – выпалила я, глядя куда-то мимо его плеча.

Его лицо дрогнуло. Всего на долю секунды. Затем он снова натянул на себя маску беззаботного приятеля.

– Неловко? Брич, мы с тобой как-то раз напились до горячки и ты уснула у меня в ванной. А теперь объятия – это неловко?

– Именно так, – я уже открыла дверь, и в салон ворвался влажный вечерний воздух. – Спасибо, что подвез. Позвоню завтра.

– Увидимся, – донеслось мне вслед, но я уже шла к запасному входу для персонала, не оборачиваясь.

Я чувствовала его взгляд на своей спине. Чувствовала, как по щекам разливается предательский жар. Черт. Черт возьми. Зачем я так? Просто нужно было обнять его как обычно, по-дружески, похлопать по спине. Но я не смогла. Потому что в тот момент, прижавшись к нему, я не хотела отпускать. А это был верный признак того, что дистанцию нужно срочно увеличивать.

Дверь за мной захлопнулась, отсекая уличный шум и его присутствие. Я прислонилась к прохладной бетонной стене в узком, темном коридоре, ведущем к раздевалке, и закрыла глаза. Глубоко вдохнула.

Когда пульс пришел в норму, я прошла внутрь.

Пиццерия «Тонино» была антиподом всего современного и стерильного. Приглушенный желтоватый свет из старых ламп накаливания падал на красные клеенчатые скатерти и потертые деревянные стулья. Воздух был густым и насыщенным – запах подгоревшего теста из печки, свежих головок чеснока и томатного соуса, который хозяин поклялся, что привез из самой Мексики. Из угла, из настоящего патефона с огромным рупором, доносилась хриплая, потрескивающая музыка – какая-то итальянская песня о любви, записанная, кажется, ещё в прошлом веке.

За стойкой никого не было. Я прошла за нее, бросила сумку под прилавок и повесила куртку на крючок. Из-за приоткрытой двери в подсобке доносились возбужденные крики спортивного комментатора.

– Тони, я здесь! – крикнула я, обходя картонные коробки, грудой стоявшие прямо посреди прохода.

Из подсобки вышел мой босс. Тони был мужчиной лет пятидесяти, плотного телосложения, с седеющими закрученными усами и вечно подозрительным темным взглядом из-под густых бровей. На нем был заляпанный мукой и соусом фартук. В руке он сжимал зелёную банку какого-то энергетика.

– Сантана, – кивнул он, не отрывая глаз от маленького старого телевизора, притулившегося на стопке бумажных полотенец. Он тащил этот ящик из своего гаража на каждую смену. – Опять на минуту позже. У них там пенальти, черт возьми! – это было уже не мне, а телеэкрану.

– Отработаю, – автоматически ответила я, принимаясь за привычные действия – проверка кассы, раскладывание салфеток, пополнение запасов напитков в холодильнике.

Мои пальцы сами знали, что делать. Тело работало на автопилоте, а мозг был снова там, на улице. В салоне Хонды Кэмдена. В его объятиях.

«Неловко». Идиотка. Теперь он будет об этом думать. А я буду думать о том, что он думает. И все станет еще более неловким. Замкнутый круг, созданный мной же.

– Эй, девочка, ты меня слышишь?

Я вздрогнула. Тони смотрел на меня, скрестив руки на груди. Матч, судя по его расстроенному виду, был проигран.

– Извините. Устала.

– Вы, молодежь, всегда уставшие. Вам бы пару смен тут по двенадцать часов без выходных, как у меня в молодости, тогда бы узнали, что такое усталость, – проворчал он, но беззлобно, как и всегда. Этот дядька был моим любимчиком. – Ладно. Сегодня ты одна. Марио заболел. Справишься?

– Справлюсь, – ответила я, хотя мысль о восьми часах в одиночку за стойкой и на раздаче вызывала тихий ужас.

Такие смены повторялись нередко, но за них Тони давал сладкую надбавку к ежемесячной зарплате.

– Я буду в офисе. Появятся проблемы – зови.

Он удалился в свою каморку, прихватив с собой телевизор. Музыка на патефоне сменилась на другую, такую же старую и грустную. Я вздохнула, натянула фартук и заняла свой пост.

Первый час прошел спокойно. Пара заказов на вынос, которые я передала доставщику, несколько пив в баре. Я мыла стаканы, вытирала столешницу и снова и снова прокручивала в голове момент с той машиной. Мой воспалённый просмотром тру-крайма мозг, который я шерстила вечерами во время написания рефератов, рисовал довольно мрачные картины. Я пыталась отбросить унылые мысли из головы, потому что уверенно думала: «Ну нет. Со мной ничего плохого точно не случится».

Дверь открылась, впуская парочку шумных студентов. Я кивком указала им на свободный столик, и они устроились, погрузившись в свои телефоны. Я уже хотела отнести им меню, как мой собственный телефон завибрировал в кармане джинсов.

Кэмден: «Ты точно в порядке?»

Я смотрела на сообщение. Простое, заботливое. Таким он и был. Таким он всегда был. И именно поэтому все было так сложно.

Ответила, не думая: «Да. Всё ок. Работаю.»

Он написал почти мгновенно: «Хорошо. Если что – звони. В любое время.»

Я убрала телефон. «Если что». Да что могло случиться? На меня упадет бетонная плита и я останусь инвалидом на всю жизнь? Или прямо сейчас из холодильника выползет гигантский жилистый червь и высосет мои мозги?

Я посмотрела на грязное окно пиццерии, за которым копилась ночная тьма. Оно отражало блеклый свет ламп, мою одинокую фигуру за стойкой и пустые столики. Моя жизнь всегда была до скучного нормальной, несмотря на мелкие каверзные ситуации. Нет, я не жаловалась. Просто иногда хотелось драйва. Наверное, мне вообще не стоило об этом думать.

На работе надо было думать только об одном – о пицце.

Я встряхнула головой, заставляя себя сосредоточиться. Включила кофемашину, чтобы сделать себе горький эспрессо, пока не пришли клиенты. Рутина. Работа.

Работа. Работа. Работа.

***

Смена тянулась. Пришла небольшая толпа студентов после какой-то вечеринки. Они были шумными и голодными. Парень в сером бомбере попросил мой номер, а я взамен попросила его оставить хорошие чаевые. Он отсыпал мне десять центов и громко загоготал.

Не скажу, как сильно мне хотелось взять скалку, которой я разглаживала тесто, и врезать по его жирной прыщавой шее.

Потом затишье. Я успела прибрать стойку, протереть все поверхности, пока к ним не прилипли крошки. Заполнила контейнеры соусом. Тело само знало, что делать.

К девяти дверь снова открылась, вошел парень. Лет двадцать шесть, на вид. В темной гладкой куртке, черные волосы чуть растрепаны. Каре-серые глаза. Он сел за столик у окна и изучил меню. Я подошла, доставая блокнот и вежливо улыбаясь.

– Что будете? – голос мой немного хрипел от усталости.

– Пиццу «Маргарита», пожалуйста. И…три стакана воды. Со льдом, – он улыбнулся. Улыбка была легкой, без напряжения, от нее мне стало легче. «Этот клиент будет приятным», подсказала моя рабочая чуйка.

– Здесь? – уточнила я, хотя он уже устроился.

– Да, – кивнул парень. – Съем всё в одиночку.

Я фыркнула.

– Без проблем.

Пока пицца готовилась, он иногда поглядывал в мою сторону. Когда я несла его заказ к столу, он снова улыбнулся.

– Шустрая тут у вас служба доставки.

– Одна на всю «империю», – поставила я перед ним пиццу и три стакана воды, выстроив их в аккуратный ряд. – Приятного аппетита.

– Спасибо, – он отломил кусок, горячий сыр потянулся тонкой лентой и лопнул, когда он проглотил его, жадно облизав свои тонкие губы. – А то, представляете, в той кофейне через дорогу бариста так на меня смотрела, будто я ей в тапки спустил. Грусть-тоска.

– Может, вы и спустили, – не подумав, ляпнула я.

Он засмеялся, не ожидая такого. Звук был приятным, негромким, мне понравилось.

– Вполне возможно. Но кофе от этого хуже не стал. А у вас тут…такой уютный бардачок.

Я оглядела зал – потрескавшуюся плитку, потертые скатерти с загнутыми уголками, патефон, игравший очередную проигрышную пластинку.

– Называйте это атмосферой, – буркнула, сжимая пальцами твердую обложку блокнота в переднем кармане фартука. – Помогает завышать цены на Хэллоуин.

Он снова засмеялся, и я вернулась за стойку. Через какое-то время Тони вышел из подсобки, потянулся и объявил, что идет принимать товар через заднюю дверь. Зал снова опустел. Парень доедал пиццу, один стакан воды был уже пуст. Приглядевшись, заметила, что и льда там не было. Проглотил что ли?

Я воспользовалась моментом, чтобы налить себе чай из электрического чайника, что стоял под стойкой. Пакетик «Липтона», уже третий за смену. Облокотилась о стойку, сделала первый ошпаривающий язык глоток, когда заметила движение перед собой.

Тот парень подошел ближе. В руках он нес два пустых стакана.

– Принес сдать посуду, – сказал он, ставя их на стойку. – И поблагодарить за гостеприимство.

– Всегда рады проспонсировать кого-то бесплатной водой, – сказала я.

– Вижу, – он кивнул на мой чай. – Перерыв?

– Что-то вроде того.

Он уперся в данную стойку рукой. Пальцы тоже были чистыми, хотя на среднем едва проступала мозоль. От него пахло холодным воздухом и чем-то еще, неуловимым, возможно, хозяйственным мылом.

– Итак, – начал он, слегка приподняв уголки губ. – Работаешь тут одна, отбиваешься от назойливых клиентов, пьешь чай. Классика. А что делаешь, когда не стоишь здесь?

Ему действительно было интересно?

– Учусь, – ответила я. – Ещё сплю. Иногда одновременно.

– Факультет? – спросил он, и в его глазах не было привычного стеклянного взгляда, который бывает у людей, когда они из вежливости спрашивают о твоей учебе.

– География. ГИС-системы, картография.

– Серьезно? – он явно заинтересовался. – То есть ты, по сути, шаришь в Google Maps?

– Все верно, – я чуть улыбнулась. – Могу даже определить миграцию птиц.

– Звучит куда интереснее, чем моя контора. Я в страховой, – он скривился, будто съел что-то кислое. Я заметила одно: когда он двигал ртом, его верхняя губа смешно подпрыгивала, обнажая передние зубы. Зубы были белыми и ровными, парень при деньгах, это точно. – Целый день выслушиваю, как у людей сгорают дома, тонут машины и ломаются ноги на ровном месте. Иногда думаю, что мы не страховщики, а сборщики городского фольклора о невезении.

Меня это почему-то развеселило.

– Мрачновато.

– Ага. Сегодня, например, мужчина полчаса объяснял, что его BMW утонула в гребанном бассейне. Со всеми подробностями. Я чуть не расплакался от зависти к его воображению.