скачать книгу бесплатно
Чашка опустела до неприличия быстро, как и расписная тарелочка с лукумом. Украдкой оглядевшись, я прижалась измазанными в сахарной пудре губами к внутренней стороне локтя и вытерла их о голую кожу. Никто не видел, а значит, ничего не было.
Солнце склонилось к горизонту, и полумрак принял Вароссу в свои тенистые объятия. Вскоре зажгут фонари, и прекрасный сад озарит мягкий свет огней. Нет ничего лучше, чем бродить по едва освещенным дорожкам в блаженном одиночестве и вдыхать сказочный аромат роз. В саду моего поместья росли десятки их видов, окружая дом густым разноцветным ковром. В сложные дни, когда хотелось выть и царапать стены ногтями, прогулки приносили мне умиротворение, но сегодня я здесь не за этим.
Потребовалось приложить немало выдержки, чтобы двумя пальцами схватиться за позолоченный колокольчик и позвонить. Вскоре из-за дерева вынырнула одна из помощниц поварихи с серебряным подносом, зажатым под мышкой. Одной рукой она торопливо поправила покосившуюся тюбетейку и остановилась рядом в ожидании, хлопая огромными глазами.
При виде неудобств, доставляемых головными уборами женщинам Нарама, я не переставала мысленно благодарить мать за привитое мне отвращение к устаревшим традициям. Она никогда не покрывала голову, доводя бриллиантами в густых черных волосах сплетниц и завистниц до злобного исступления. Я брала пример с матери, чем первое время вызывала в Вароссе недоумение.
В старину женщины покрывали головы платками, внимая воле Творца, донесенной проповедниками, в то время как мужчины носили тюбетейки исключительно для защиты от жгучего нарамского солнца. Ну, и в угоду моде, конечно же.
Издревле считалось, что красота жены предназначалась для услаждения взора мужа. Женщин оберегали от чужих глаз, считая богатством, любоваться которым вправе лишь тот, кто его купил. Да, в старину жен покупали, словно породистых скакунов, становясь их полноправными хозяевами, но в наши просвещенные времена традиции предков изжили себя. Сказалось и влияние Белоярской империи. Женщин больше не покупали у родителей, некоторые из них даже получили возможность выбирать, за кого идти замуж.
Тюбетейка все-таки слетела с головы помощницы кухарки, отчего мои губы растянулись в снисходительной ухмылке. Я велела ей забрать пустую посуду и позвать нового рабочего. Еще утром Алия отчиталась, что пристроила новичка разнорабочим на кухню. Среди женщин как раз не хватало мужских рук.
Не прошло и пары минут, как отмытый и переодетый в одежду прислуги перебежчик предстал передо мной, почтительно склонив голову. Его разбитая верхняя губа распухла, перекосив все черты смуглого лица, а под глазом отливал зеленцой внушительный синяк. Чистые черные волосы спадали на лоб, прикрывая большую ссадину. Наверняка все тело перебежчика покрыто ими, но он держался гордо и прямо, не выказывая боли и усталости.
– Как ты устроился? – вкрадчиво спросила я.
Рабочий вновь почтительно склонил голову и ответил:
– Лучше, чем мог бы надеяться. Спасибо.
– Я дала тебе крышу над головой… Напомни, как тебя зовут?
– Ингар, наместница.
– Я дала тебе крышу над головой, Ингар. И что получила в ответ? Ложь…
Перебежчик вскинул голову и воззрился на меня с недоумением.
– Кого ты скрыл от меня?
– Я не понимаю… – начал было он.
Я жестом приказала лгуну замолчать.
– Не смей врать мне в лицо. Я знаю, что за тобой следует существо, о котором ты и словом не обмолвился ни мне, ни Беркуту. Что это за бестелесный шпион? Пусть покажется!
На лицо рабочего вновь вернулось равнодушное выражение.
– Реф, ты слышал? Тебя позвали, – буркнул он в пустоту.
Я невольно вздрогнула, когда на расстоянии меньше вытянутой руки – прямо на соседней подушке, которую обычно занимал Беркут, – сгустилось марево. Мгновенье, и оно обрело четкие очертания карликовой лисы. Призрачный фенек был почти неотличим от настоящего. Такого колдовства я еще не встречала! От существа не веяло темной магией, но уже само его существование вызывало во мне оправданную тревогу. И открывало множество возможностей…
Лис грациозно поднялся на лапы, зависнув над подушкой, и… отвесил мне легкий поклон. Я вдохнула, да так и забыла выдохнуть. В этом жесте скользила неприкрытая издевка.
– Кто ты такой? – выдавила я.
Лис вновь уселся на задницу, не касаясь подушки, и подчеркнуто вежливо ответил мягким мужским голосом:
– Меня зовут Реф, наместница. Я проводник этого юноши. Смею заверить, что он не рассказал вам обо мне лишь по одной простой причине: вы бы его прогнали. Увы, нам не доводилось встречать людей, которые отнеслись бы ко мне с доверием. Даже сам Ингар при нашей первой встрече вопил от страха и бросался в меня всем, что попадалось под руку. Глупый мальчишка решил, что рехнулся.
Я с недоверием переводила взгляд с лиса на перебежчика и обратно. Новый рабочий выглядел невозмутимым и ничуть не виноватым. Посмел обмануть правительницу города и не каялся! Подумать только!
– Кто тебя сотворил? – вновь спросила я у лиса.
– Многоуважаемая прапрабабка Ингара. Я родился человеком, и мы с ней были очень дружны в детстве, даже влюблены друг в друга. В юном возрасте меня забрала смерть от лихорадки, но мир людской не отпустил мою душу. Я остался привязан к родным местам, и одна лишь Самира, будучи сильной колдуньей, чувствовала меня. Я сумел проникнуть в ее сны и попросить о помощи. Несколько лет она проводила шаманские ритуалы, но так и не сумела отправить мою душу к Творцу. Тогда Самира решила подарить мне больше свободы и вложила в меня частицу своих сил. Она мастерски управляла миражами и поселила мою душу в один из них. С тех пор я обрел подобие тела и до самой ее смерти верно служил моей любимой. Уже на смертном одре Самира взяла с меня клятву помогать ее потомкам-колдунам. Почему-то природа обделила ее детей, внуков и правнуков магической силой, отчего мне пришлось ждать рождения Ингара много лет.
– Как говорит Реф, зря, – фыркнул перебежчик и криво ухмыльнулся. Улыбка из-за разбитой губы получилась перекошенной.
Я чуть заметно скривилась, не оценив ехидства. Не в том он был положении, чтобы позволять себе такие вольности.
– Что ж, с этим разобрались. Осталось решить одну маленькую проблему: как я могу быть уверена, что ты не следишь за мной? Мне было бы проще выгнать вас отсюда взашей, – проигнорировав рабочего, я повернулась к его… питомцу.
– Я вам интересен, наместница, – ничуть не испугавшись, парировал лис, и в его напускной филигранной вежливости проступило хвастовство. – Подобной магии вы еще не встречали. А еще я вам симпатичен.
Я громко фыркнула, понимая, что Реф абсолютно прав. Бестелесный карликовый лис приглянулся мне самим своим существованием. В голове мелькали идеи, как его способность сливаться с окружающим миром могла бы помочь мне вычислять предателей в своем поместье. Неоценимый дар! Как и у его хозяина. Кажется, вчера перебежчик обронил, что умеет отводить взгляды…Только бы быть уверенной, что им обоим можно доверять.
– Поклянись, что не выдашь моих тайн, – приказала я Рефу.
– Клянусь, – с готовностью кивнула тень
– Не-ет, так не пойдет, дружок, – я злорадно усмехнулась, понимая, как неумело лис пытался меня провести. – Клянись силой родной земли и магии, из которой состоишь, что не выдашь моих тайн ни одной живой душе, включая своего… хозяина. Если нарушишь клятву, я изгоню тебя в преисподнюю.
– Простите мою дерзость, наместница, но Самира была сильнейшей колдуньей, и ей это оказалось не под силу. Не подумайте, что сомневаюсь в ваших силах…
– Но именно это ты сейчас и делаешь, – прервала я его угрожающим голосом. – Возможно, твоя создательница и была сильной колдуньей, но моя мать – сильнейшая ведьма Даира. Слыхал когда-нибудь о Мауре?
Тень почтительно кивнул, растеряв свою наглость.
– Народная молва слагала легенды о ее силе, как и о вашей.
– Как думаешь, врут? – прищурилась я.
– Ни в коем случае.
– Тогда дай клятву и держись от меня подальше, пока не позову. Теперь ты будешь служить и мне, как хозяйке своего хозяина. Уж я придумаю, как использовать ваши таланты.
– Я обязан служить лишь потомкам своей создательницы. При всем уважении, наместница, вы мне никто, – отрезало существо.
– Твой хозяин живет в моем поместье и на моей земле. Я могу сейчас же отправить его под конвоем в Мирею, как жест доброй воли, и укрепить отношения с тамошним воеводой. Разве этого ты хочешь для Ингара? Хочешь, чтобы его казнили навиры?
Лис покосился на хозяина, и его уши смиренно опустились.
– Клянусь силой земли, питающей мое существо, и магией, создавшей меня, не выдавать тайн наместницы Амаль ни одной живой душе.
Я удовлетворенно ухмыльнулась. Заполучить бестелесный морок в соратники – большая удача. Все же помощь Душечки оказалась бесценна.
– Ты умеешь исцелять раны? – спросила я, с сомнением покосившись на разбитое лицо перебежчика.
Реф горестно вздохнул и ответил:
– Мне досталась всего крупица сил Самиры. Уж она была выдающейся целительницей. Я способен лишь на то, чтобы остановить кровь и очистить рану. Иногда этого оказывается достаточно. Имей я возможность исцелять, с превеликим удовольствием облегчил бы боль Ингара и залечил его раны, нанесенные навирами.
– Жаль, – я равнодушно пожала плечами, огорчившись. Если бы он только мог исцелять быстрее мазей целителя Гаяна…
– Я знаю, как сильно болят ваши руки, – признался Реф. – Ваш целитель сделал достаточно. Осталось дождаться, пока обновится кожа.
– Позвольте спросить, наместница, – вновь заговорил перебежчик. – Откуда вы узнали о Рефе?
– Не твое дело, – бросила я и обратилась к тени: – Держись подальше от моих покоев и зала совещаний. Однако, если услышишь, что кто-то замышляет дурное против меня, тут же сообщай.
– Считается ли дурным письмо вашего советника воеводе Нарама? – нарочито растягивая слова, осведомился Реф.
Грудную клетку расперло ощущение надвигающейся беды.
– Что в нем было?
– Донос об убийствах, совершенных в Вароссе. Советник попросил помощи у воеводы и его старшего сына.
Мое сердце оборвалось. Значит, скоро они будут здесь. Отец и его наследник – человек, по вине которого в свои тринадцать лет я превратилась в убийцу.
Глава 4
Отсроченный приговор
Амаль
Время подбиралось к полуночи. Шумный город затих, засыпая. Редкие гуляки опасливо сторонились и провожали наш пеший отряд изумленными взглядами. Я чеканила каждый шаг, будто норовила пробить подошвами брусчатку центральных улиц. Гнев отдавался в висках, а сердце сотрясало грудную клетку. Подол шелкового черного платья мешал быстрому шагу, кружевной воротник удавкой обхватывал горло, тяжелый золотой венец тяготил голову, а руки в перчатках изнывали от жары, но я была слишком зла, чтобы обращать на это внимание.
Сегодня наместница воеводы явится в имение старшего советника Надира Леяна при всех регалиях и со свитой. Он и его семейка предателей запомнят этот визит на всю свою жалкую жизнь. Если мерзкому хрычу не хватило боли от кинжала в руке, значит, пора показать, как на самом деле умеет злиться дочь известнейшей ведьмы Даира.
Беркут держался позади, следуя за мной вместе с верным псом по кличке Мор. Эта огромная беспородная громадина, подчиняясь воле хозяина, умела быть воистину смертоносной. Замыкали нашу группу возмездия трое солдат-ведьмаков из ближней двадцатки. Лица всех, включая Беркута, скрывали маски.
Имения советника мы достигли за четверть часа. Роскошный особняк в окружении множества хозяйственных построек и пышного сада поражал воображение жителей Вароссы. Мой дом безнадежно мерк перед белоснежным архитектурным монстром, украшенным вычурными пилястрами, двумя женскими изваяниями, держащими на своих далеко не хрупких плечах антаблемент, и галереей с массивной колоннадой. В цветущем саду красовались несколько мраморных статуй, и венчал все это великолепие безвкусный фонтан в виде нагой женщины с весьма заметными прелестями. Расплывшаяся, как дрожжевое тесто, жена советника наверняка с завистью косилась на каменную бесстыдницу. Ее-то формы уже давно утратили изящные очертания, как и формы их дочери – девицы на выданье.
У ворот дежурил привратник. Завидев нашу процессию, он встрепенулся и выхватил саблю, но несколько мгновений спустя бедолага узнал меня и поспешно опустил оружие. Весь его вид говорил о внутренней борьбе между страхом и долгом.
– Н-наместница, доброй ночи, – пролепетал привратник.
– Немедленно открывай ворота, – велела я, вздернув подбородок. – Я желаю видеть советника.
– Боюсь, господин Леян с супругой уже спят.
– Ты смеешь мне перечить?! – взорвалась я. Гнев, уготованный для предателя, вырвался на волю раньше времени. – Я желаю видеть советника немедля!
Беркут выступил вперед, и Мор утробно зарычал. Привратник попятился к воротам и, опасливо поклонившись мне, открыл калитку.
В высоких арочных окнах стояла тьма, лишь два окошка у входных дверей горели мягким светом. Все обитатели особняка спали. У резных деревянных дверей я посторонилась, уступая Беркуту обязанность колотить в них.
Почти мгновенно в одном из окон огонек свечи разорвал ночную мглу. Еще пара минут, и в замке2 заворочался ключ. Из-за двери несмело выглянула женщина лет сорока в длинном бордовом халате, накинутом поверх целомудренной ночной сорочки. Ее испуганный взгляд пробежал по каждому из нас и застыл на мне. Она в изумлении открыла рот и попятилась, пропуская поздних гостей. Огонек свечи трепетал в ее дрожащих руках.
– Буди хозяина, – велела я.
Женщина торопливо закивала и попятилась.
– Стой. Сначала проведи нас в его кабинет. Не пристало наместнице топтаться в прихожей, – мой властный голос отразился от стен эхом пушечного выстрела.
Служанка поклонилась и, пробормотав: «Прошу, следуйте за мной», засеменила на второй этаж по мраморной лестнице, огражденной белоснежными перилами с балюстрадой. Шум наших шагов разносился по особняку звуком наступающей беды. В коридорах горели масляные лампы, освещая картины в массивных рамах и огромные вазоны с пышными букетами цветов, наставленные в каждом углу. От обилия вычурности у меня рябило в глазах. Отца устраивал вор во власти, меня – нет.
Открыв двустворчатую дверь в конце коридора, служанка проскользнула в кабинет, чтобы зажечь лампы. Мы неторопливо проследовали за ней. Мягкий свет окутал просторное помещение, стены которого были обиты деревянными панелями. Кирпичный камин с наставленными сверху золочеными статуэтками нагих женских фигур вызвал у меня непреодолимое желание закатить глаза. Старый развратник!
На массивном письменном столе царил порядок, как и на книжных полках. Старая канцелярская крыса предпочитала работать в моем поместье, но даже там его кабинет походил на памятник опрятности и занудству.
Я заняла кресло советника, солдаты же остались на ногах. Мор напряженно улегся у стола и изредка бил хвостом по паркету. Я бесцеремонно перелистала документы, не обнаружив там ничего, что можно было бы счесть важным. Самое важное письмо он уже отправил, не постеснявшись писать его в моем собственном доме! Откуда же старику было знать, что у наместницы появился бесплотный шпион?
– Амаль Кахир, прошу, берегите руки, – нарушил тишину Беркут.
– Не обещаю, – процедила я. Гнев клокотал где-то в горле, моля о свободе.
Отец не должен был узнать об убийствах! Это мой провал как наместницы! Другого он от меня и не ожидал, запихивая в самые отдаленные земли, окруженные Нечистым лесом! Как и старший брат, будь он проклят! Все эти долгие шесть лет они надеялись на мое сокрушительное падение. И надежды эти оправдались…
Когда в коридоре послышались торопливые шаги, я напряглась, как и все присутствующие. Мор зарычал, но не поднялся. Дверь распахнулась, и на пороге возник Надир Леян – щуплый старик с лицом морщинистой крысы. Из-под расшитого золотыми нитями ярко-синего бархатного халата виднелась ночная сорочка. Глаза-пуговки метали гром и молнии.
– Наместница, чем обязан вашему столь позднему визиту? – сквозь фальшивую вежливость в голосе хозяина дома просачивалась едва прикрытая ненависть.
– Не догадываешься, Надир? Я снова с ножом.
Взгляд старика застыл на кинжале, четыре года назад пригвоздившем его руку к столу в зале совещаний. Уверена, он прекрасно помнил боль, причиненную шестнадцатилетней девчонкой. А свое унижение – и подавно.
– Понятия не имею, что привело вас ко мне, – совладав с собой, гордо ответил Надир.
Я выдержала паузу, нарочито медленно снимая перчатки и открывая ему обожженные руки. Старик, как и все горожане, прекрасно знал о моей огненной мощи. Он видел выжженную землю у стен Вароссы и наверняка понимал, что мне под силу оставить от его дома такое же пепелище.
– Письмо, отправленное тобой моему отцу. Так понятнее?
В глазах советника мелькнуло удивление, но сию же секунду исчезло, будто и не было. Опытный политик умел держать себя в руках.
– Ах вы об этом письме. Что же вызвало ваш гнев, Амаль Кахир? – в голосе старика скользила откровенная издевка. – Я был обязан сообщить воеводе об ужасах, творящихся в Вароссе. Если уж вы и ваши… соратники оказались не в силах найти убийцу, значит, пришла пора просить помощи.
– Как ты посмел прыгнуть через мою голову, советник?! – взорвалась я и вскочила на ноги, оказавшись на полголовы выше старика. В моей ладони полыхнул огонь. Злость притупила боль в изувеченной руке. – Ты обязан был прийти ко мне и спросить разрешения! Кто ты такой, чтобы обращаться напрямую к воеводе?!
– Посаженный им советник и ваш учитель, если вы забыли, наместница, – процедил Надир.
– Ты – старая трусливая крыса! – мой крик эхом отразился от стен. Огонь вспыхнул и на второй ладони. Сгустки пламени поплыли к хозяину дома, ведомые моей волей.
Глаза советника округлились. Он держал себя в руках, но огненная стихия, бушевавшая у самого его носа, не оставила бы равнодушным даже самого прожженного политика.
Мор угрожающе гавкнул, не сводя глаз со старика. Беркут в несколько шагов оказался между нами. Уж не знаю, кого он защищал – меня или советника.
