скачать книгу бесплатно
– И я тогда подумал, что это розыгрыш. И пошел домой.
А потом помню какие-то совсем странные отрывки. Пустые улицы. Никого вокруг. Я хожу возле дома и пытаюсь сообразить, куда все подевались. Как в фильмах про постапокалиптический город, в котором остался только один человек. Мне было страшно. Это длилось несколько часов, но для меня тогда пролетело гораздо больше времени.
И вечера того дня я уже не помню. Понимаете? Как в том воспоминании про прогулку в загадочном городе, где я пытался заговорить с людьми, а они не слышали меня. Где я утонул в дороге. Какие-то финальные воспоминания. После них событийная линия заканчивается. С той лишь разницей, что дорога была страшным сном. А воспоминания про то, что я остался один на всем свете, – я это чувствовал практически своим телом – по моим ощущениям, имели место в реальности. Хотя я и пытаюсь объяснить себе, что этого быть не могло, я вынужден констатировать: похоже на то, в моих воспоминаниях начинает теряться грань между событиями реальными и произошедшими во сне.
Альберт замолчал ненадолго, а после продолжил более тревожно:
– Ведь на улице же по-прежнему есть люди, да, доктор? Мир ведь не опустел по-настоящему? Вы здесь, и ассистент ваш иногда появляется.
– Не опустел, все верно.
– Я хочу увидеть своего товарища, который определил меня сюда. Он не звонил? Почему он не приезжает? Никто не приезжает.
– Клиника за городом: у нас разные пациенты, многим нужна тишина. Ваш товарищ звонил главврачу, приедет завтра во второй половине дня. Забыл вам сразу сказать, простите. И до того он тоже звонил, ему сообщили, что вы в сознании и чувствуете себя лучше.
Новость о скором визите старого друга немного успокоила Альберта.
– Впрочем, у меня есть и более позитивные соображения, доктор. Воспоминания, как вы их обозначили, «с той стороны листа» я, кажется, переживал, находясь уже здесь. Тот мудрый человек из моего сна, про которого я рассказывал – в своих воспоминаниях я вижу его… как вас. То есть, как будто это вы там были. И звали его так же, как вас.
Доктор с удивлением приподнял брови.
– Этому могут быть два объяснения. Либо, пока я был без сознания, я просыпался, но как-то частично, не приходя в сознание до конца, и видел вас и вашего ассистента, после чего эти образы перенеслись в мои сны; либо мои воспоминания так нечетки, что память уже после подставила ваши с Элиасом образы. Элиас его зовут, да?
Первый вариант кажется мне более правдоподобным, как считаете?
– Считаю, что оба варианта возможны. Вы говорите, Элиас тоже присутствовал в ваших воспоминаниях?
– Да, присутствовал.
Тот мудрый человек, которого звали, как вас – Вильям, был корректором. Он помогал людям, которых возвращали в Первичный Мир, остаться и вновь найти в нем свое место. Он познакомил меня с другим магом Белого Креста – Элиасом. В своих воспоминаниях я вижу его в точности как вашего ассистента, и там он был не слишком любезен… Точно не помню, но, вероятно, это я настоял на знакомстве. На то были какие-то причины.
Элиас был Следящим. Он мог посещать собственные Миры ушедших людей. Мог разговаривать там с этими людьми, мог наблюдать содержимое их Миров. Элиас был очень проницателен: когда он появлялся в чужом Мире, он уже обладал четким пониманием, что ему нужно от искомого человека, и многое об этом человеке знал. Даже не так. Всю эту информацию он считывал буквально из воздуха, прямо во время разговора с ушедшим с собственный Мир.
Он был проницателен… Я знаю это, так как присутствовал при одном из таких разговоров. А возможно даже, при нескольких. Элиас брал меня с собой в такие путешествия. Один раз мы были в Мире талантливого художника, чьи картины, каждая из них, обладали собственной энергией, собственной жизнью. Не знаю, как объяснить иначе. Своей энергией они сильно отличались от всего остального, что присутствовало в Мире того художника, – от предметов и даже окружающих художника людей, точнее, их образов…
Я вспоминаю разговор Элиаса с Виктором, так звали того художника. Элиас планировал возвратить его в Первичный Мир и постепенно подводил к тому факту, что Виктор уже давно исчез из Первичного Мира. Тот разговор показался мне очень острым. И хотя крайне сложно убедить человека в том, что Мир вокруг него наполнен тенями вместо живых существ и, грубо говоря, не существует нигде, кроме как в его же мыслях, Элиасу удалось поселить в собеседнике вполне ощутимое зерно сомнения… При всей полезности и необходимости возврата художника в Первичный Мир тот разговор и, тем более, его результат были очень жесткими. Я видел Виктора, его растерянность. Подавленность. Мне было очень жаль его. И, кажется, тогда я в какой-то степени узнал в нем самого себя.
Будто я, как и он в своем Мире, внезапно оказался заперт где-то, откуда не мог выбраться. Заперт, видимо, в своем бесконечно долгом сне, который вспоминаю сейчас с удивительной четкостью. Откуда помню едва ли не каждую произнесенную фразу. И чем больше я вспоминаю, тем более реальными кажутся мне эти воспоминания.
Кроме того, я помню еще как минимум один случай, когда Элиас брал меня с собой. Это было место… очень похожее на наш город. Что было необычно, так как Первичный Мир выглядел все же несколько иначе.
Кого мы искали в том месте, не могу вспомнить…
Альберт почувствовал тревогу, причин которой понять еще не мог. Однако продолжил следовать своей памяти, которая, поддаваясь, возвращала все новые подробности.
– …Но когда мы там появились, мы были на набережной. Эта набережная мне хорошо знакома, много раз бывал там. Рядом с нами оказалась моя машина. Абсолютно целая, без каких-либо повреждений. Мы почти сразу сели в нее и куда-то поехали. Я был за рулем, и как будто, тогда именно я знал, куда мы едем и кого ищем. Я, а не Элиас.
Мы ехали по улицам, определенно мне знакомым. Я по-прежнему чувствовал себя в плену сна, но в пути впервые за долгое время это чувство стало постепенно покидать меня.
Как будто в то время я плавно, хоть и через силу, просыпался – и проснулся, только проснулся не в кровати, а за рулем своего же автомобиля, прямо на ходу. Но при этом все еще находился в тех же событиях с «обратной стороны листа»…
Что странно, в тот момент Элиаса в машине уже не было, он исчез, как я понимаю, одновременно с моим пробуждением. И вдруг в зеркале заднего вида я увидел человека, с которым беседовал в кафе, Семена, – каким-то образом он оказался в той же машине. А уже в следующую секунду с автомобилем что-то случилось. Руль растворился в моей руке – клянусь, просто растворился, – и я внезапно ощутил какой-то удар или просто резкое изменение траектории. Машину закрутило, и все. Мы никуда не доехали.
Какой-то бред! Я сейчас вспоминаю свою аварию, после которой попал сюда. Точь-в-точь.
И, признаться, в том сне я помню ее так хорошо, что… будто только там я ее и помню.
Альберт остановился на секунду, силясь разобраться, почему именно сейчас ему так отчетливо кажется, что мозаика собрана и что за рисунок складывается из странных воспоминаний.
– Я не ощущаю никаких различий между воспоминаниями о той аварии, будто все, что я о ней помнил, с самого начала было из того сна. Именно там моя машина не имела никаких повреждений. И именно там совершенно необъяснимым образом в машине появился Семен. Как такое может быть, доктор? – задумчиво спросил Альберт, а уже через секунду его парализовало от страшной догадки…
– Дайте мне телефон. Сейчас! – задыхаясь, проскулил он.
Продолжение «сна»
В восприятии Альберта все мгновенно перевернулось с ног на голову. Если и можно было по-прежнему предполагать, что необычный Мир, о котором он так увлеченно рассказывал доктору на протяжении нескольких дней, явился для него лишь сном, то «сон» этот еще не заканчивался. Именно в нем, и только в нем, имела место авария, после которой Альберт оказался в «больнице», и память его все это время отнюдь не случайно демонстрировала образы «врачей» в череде последних событий. В них участвовали как раз те самые люди, которые и сейчас находились рядом. Сама же авария произошла, когда Альберт с Элиасом находились в иллюзорном пространстве, искусно выстроенном последним из содержимого памяти Альберта.
При этом события, предшествующие попаданию в «сон» и происходившие в той реальности, которую Альберт считал «своей», более привычной, забыты им были лишь в совсем незначительном временном периоде: просто обрывались они именно там, где и терялись в воспоминаниях, – в поисках людей на опустевших улицах после второй встречи с загадочным человеком в кафе.
Сейчас Альберт понял, что его память не случайно так активно возвращала ему происходящее «с той стороны листа», – это и были те самые эпизоды, которые искал Альберт. Эпизоды, предшествующие аварии.
Догадки эти не приходили постепенно, они вспыхнули в сознании все разом, почти физически придавив Альберта так, будто в его голову опустилась целая лавина информации. Эта лавина едва удерживалась в сознании, разрушая его и причиняя сильную боль, буквально за пару секунд ставшую невыносимой.
Спустя мгновение Вильям, уловив суть происходящего, резко встал, еще через секунду быстрым шагом вошел Элиас. С его появлением лавина в голове Альберта резко схлынула, оставив после себя пустоту, слабость и полное нежелание допускать в своем сознании ни единой мысли.
Долгий период молчания, в течение которого Альберт пассивно наблюдал в себе восстановление способности мыслить, а Вильям с Элиасом просто находились рядом, прервал Элиас.
– Я искренне сожалею, что наш с тобой ознакомительный визит в твою память оборвался так неожиданно. Но ведь есть и плюсы, правда? Теперь ты в какой-то степени понимаешь людей, которых возвращают в Первичный Мир. И сейчас уже точно имеешь все основания сочувствовать им!
В речи Элиаса, как и раньше, сквозила ирония.
– Что там произошло? В машине… – Альберт не стал уделять время искусным формулировкам и задал вопрос ровно в том виде, в котором обнаружил его в своих мыслях.
Элиас в жесте гротескного удивления вскинул руки.
– Я был уверен, что ты мне расскажешь это!! – произнес он, – Ты так хотел, чтобы меня не было в твоей машине, что я… – Элиас изобразил глубокую задумчивость на лице, демонстрируя, как сложно ему подобрать правильные слова, – … что я, и правда, куда-то делся!
Элиас виновато взглянул на Вильяма, после чего оба рассмеялись. Странным в такой ситуации образом веселее стало и Альберту.
– В какой-то момент, пока вы ехали, твоя Мантра начала быстро меняться, – продолжил Вильям, – осознанно или нет, ты пытался восстановить утраченный Мир. Могу предположить, тебя соблазнили декорации, которые собрал вокруг вас Элиас.
– Точная копия твоих воспоминаний! В динамике! – с гордостью добавил Элиас.
– …Ну, а дальше подробных объяснений, думаю, не требуется. Поскольку в доступном тебе диапазоне частот Мантры нет той частоты, на которой был собран Мир из твоей памяти, ты в который раз просто мгновенно растратил энергию. Элиас же исчез из машины, так как не успел за скоротечным перестроением твоей Мантры. Мне бы тоже не пришло в голову ожидать от тебя такой прыти…
– А что случилось потом? Почему мне снова стало казаться, что я, как и раньше, в привычном мне Мире? И что заставило вас играть со мной… в больницу? Так долго.
– Перестроение частоты Мантры требует времени, особенно у человека, который только что неистово пытался переместить себя в недоступное ему пространство. Ты, я вижу, все же еще не до конца пришел в себя. Иначе не спрашивал бы всякую ерунду. При наличии куда более интересных вопросов.
Я предпочел, чтобы на этот раз ты сам подтвердил свою Мантру на частоте этого Мира. Без моего прямого вмешательства. Это непременно должно было произойти – ты провел здесь достаточно много времени. И я следил за этим процессом.
– Что значит, подтвердил свою Мантру?
– Сам правильно расшифровал то место, где находишься. Вспомнил его. Сам дал правильное объяснение этому пространству. Считай это первым шагом к управлению частотой своей Мантры.
Обрати внимание, после вашего с Элиасом визита в твою память ты проснулся здесь с ощущением, что находишься в своем старом Мире. Произошло это из-за того, что подвинуть твою Мантру к частоте этого Мира получилось… не самым деликатным способом. Важна была скорость. Но речь не о том. Ты считал, что попал в больницу после аварии…
– Ведь это ты мне так сказал?
– Разумеется. Сразу после того, как ты не узнал ни меня, ни Элиаса. Итак, ты считал, что по-прежнему находишься в своем старом Мире. Однако за достаточно долгий период тебя нисколько не смутили детали, которые просто не были бы возможны, окажись ты там, где и предполагал: совершенно другие ощущения, отсутствие необходимости потакать различным нуждам физического тела в связи с неимением оного, другая логика управления движениями. То есть твоя Мантра находилась уже практически на частоте этого Мира. Но интерпретация этого Мира оставалась нарушена. Восстановить ее необходимо было мягко, и сделать это максимально мягко мог только ты сам, постепенно выстроив события в памяти в правильном порядке. Ты справился с этим.
Моя роль заключалась лишь в том, чтобы не давать тебе открытых подсказок и лишь отзеркаливать твои текущие представления. Например, когда речь зашла о больнице, я даже попытался придать этой комнате вид больницы. Той, где у вас лечат физическое тело… Ну, как я мог представить себе это по твоим рассказам.
– Да, Вильям, сначала я долго не мог сообразить, что это за странные предметы вокруг меня. Теперь цель их здесь пребывания начинает вырисовываться…
– Это не моя вина! Видимо, ты плохой рассказчик.
– Но ты говоришь, твоя роль была в том, чтобы не давать мне открытых подсказок. Скрытых я сейчас тоже вспомнить не могу…
– Скрытых я тоже не давал. Не бери в голову эту ерунду. Важна была чистота эксперимента. Кроме того, не думай, что роль эскулапа из твоего мира, которого я, обрати внимание, даже никогда не видел, далась мне элементарно. Помимо того, чтобы следить за состоянием твоей Мантры, мне постоянно приходилось выбирать подходящие слова для своих реплик. Отвечать на твои каверзные вопросы по поводу наркоза, времени пребывания здесь, слушать утомительные, хоть и, не скрою, местами лестные, рассказы про меня же самого и про Элиаса, про Мир, в котором мы провели несравнимо больше времени, чем ты. Про совершенно реальный Мир, который ты так настойчиво всю дорогу именовал не иначе как «сном».
А каково мне было, когда ты стал подозревать, что для больницы все это слишком странно? Или когда начал спрашивать, почему к тебе не приходят посетители? Где бы я взял твоих друзей из Мира, доступ к которому отсутствует даже у тебя самого?
В общем, не стоит думать, что все это представление с больницей задумывалось и поддерживалось ради развлечения. Любые действия по корректировке частоты Мантры должны быть последовательными и по возможности мягкими. Только что ты сам, собственными усилиями, вспомнил, где находишься, – и все равно твоя реакция была довольно болезненной. Несложно представить, какой ущерб был бы нанесен твоей психике, вывали я на тебя всю правду сразу после твоего пробуждения.
Вильям договорил, и в комнате ненадолго повисла тишина.
– С возвращением, больной. Поудивляйся еще немного и приходи в себя.
Реплика Элиаса стала заключительной в этом непродолжительном разговоре, после чего Альберт снова остался один на один со своими воспоминаниями, будучи вынужден рассматривать их уже с принципиально иной позиции.
Все предшествующие события выстроились в один последовательный ряд. Исчез дискомфорт, связанный с незавершенностью воспоминаний. Взамен же Альберт столкнулся с пугающей необходимостью не только воспринимать весь свой «сон» всерьез, но и продолжать действовать внутри него, не имея возможности вернуться в привычную реальность.
В любой другой подобной ситуации Альберту потребовалось бы длительное время, чтобы справиться с шоковым состоянием, которое, по всем мыслимым представлениям, непременно должно было бы сопутствовать столь резкому повороту событий. Но вопреки этим представлениям, Альберт оставался спокоен. Сейчас ему было бы несравненно комфортнее чувствовать себя потерянным, обделенным, попавшим в беду, как это порой случалось раньше. Было бы удобно – и даже кстати – пожалеть себя, сняв груз ответственности за происходящее. Но в ходе последнего разговора с Вильямом и Элиасом в нем поселилось цепкое спокойствие, граничащее с хладнокровием. Это спокойствие не допускало никаких заигрываний с жалостью к себе и имело сложную природу. Оно однозначно было оставлено Вильямом в качестве полезного помощника, но корни его уходили глубоко в период, предшествующий визиту Элиаса и Альберта в память последнего. Альберт уже не был сиюминутным гостем в окружающем его Мире. И время, когда было чему удивляться, похоже, закончилось для него гораздо раньше недавнего пробуждения с частичной утратой памяти.
Позже у Альберта было достаточно времени, чтобы восстановить все детали утраченных ненадолго воспоминаний. Ему не пришлось заново мириться со своим странным положением, так как этот сложный баланс уже был достигнут им ранее.
Вскоре Альберт возобновил посещение лекций, которые проводил Вильям в университете неподалеку от места, где пребывал Альберт до их с Элиасом приключения, и которое было выдано Вильямом за больничные покои уже после этого приключения…
Во время одной из последующих встреч Вильям напомнил своему гостю, что основной его текущей задачей по-прежнему являлось транслирование двух встраиваемых идей, переданных ему ранее. Первая из них – «Мир вокруг меня – есть результат моей личной осознанной интеллектуальной деятельности» – несла в себе осознание прямой ответственности человеком за любые его действия, каждое из которых в определенной степени формировало окружающий мир. Вторая – «В Мире Любовь. В Мире Добро. В Мире Свет» – отражала сосредоточение позитива и гармонии, подготавливая Мантру Первичного Мира для более четкого восприятия человеком Высших Сил.
Помимо того, что транслирование этих идей помогало Альберту ощущать себя причастным к деятельности Белого Креста и, соответственно, быть полезным, фиксация сознания на этих идеях помогала самому Альберту адаптироваться в Первичном Мире и поддерживать Мантру на частоте, близкой к частоте этого Мира. Что, в свою очередь, наряду с проделанной Вильямом работой, позволяло существу Альберта находиться в чужеродном для него пространстве и даже обладать в нем относительной свободой действия.
Возвращение к практике транслирования встраиваемых идей в относительно короткое время помогло Альберту восстановить визуальное тело до того уровня, на котором оно находилось до их с Элиасом последнего приключения. Через некоторое время Альберту даже стало казаться, что его существование в новом пространстве постепенно возвращается в известной мере стабильное русло, как жизнь тут же напомнила об обратном…
Часть вторая. Новый знакомый
Новый знакомый. Альтернативная версия
– Почему я снова не могу вспомнить начало нашего разговора?
– Я подошел, поздоровался. Мы стали разговаривать. Ты рассказал, что к тебе уже однажды подходил незнакомый человек, после чего жизнь резко изменилась. И теперь ты чувствуешь опасность.
Я же ответил, что встреча с незнакомцем в общественном месте – это один из шаблонов в твоей голове. Через который ты ожидаешь изменений в своей жизни. И еще напомнил, что мы давно знакомы. Поэтому в данном конкретном случае опасаться тебе абсолютно нечего.
Памятуя о недавних событиях с частичной утратой памяти, Альберт забеспокоился о возвращении симптомов. Перед ним стоял человек, с которым он уже какое-то время разговаривал до этой самой минуты. Однако начала разговора Альберт не помнил. Человека Альберт тоже вспомнить не мог, но тот как будто, и правда, был чем-то ему знаком. Прямо спросить у собеседника, откуда они знакомы, Альберту показалось невежливым, поэтому после полученного ответа он не стал продолжать расспросы.
Альберт и его собеседник, худощавый мужчина ростом чуть выше среднего, в строгой одежде и начищенных темно-коричневых туфлях с чуть вытянутыми мысами, стояли в длинном коридоре университета, куда Альберт после своего длительного восстановления пришел на очередной семинар Вильяма. Семинар недавно закончился, после чего Альберт какое-то время оставался в аудитории. Неожиданная встреча произошла почти на выходе из здания.
Собеседник Альберта, не дождавшись реакции на свое напоминание о начале разговора, движением руки пригласил спутника возобновить движение по коридору, прерванное, видимо, неожиданным вопросом последнего, и продолжил:
– Итак, вернемся к твоим соображениям. Твой ум пытается указать тебе на ошибки в той информации, которую ты получаешь от своих друзей. Такое случалось и раньше. Ты спорил с Вильямом по поводу метода встраивания идей. Ты улавливал изъяны в его изложении сути Мантры. Чувствовал противоречия в способах работы Следящих. Примеров много. Но сейчас ты наблюдаешь, что сомнения растут. Что же изменилось?
Ответ прост: какое-то время назад у тебя появилось тело. Визуальное тело. Теперь твоя Мантра укрепляется быстрее, становится более мощной. Ты начинаешь ощущать этот Мир, Мир открывается тебе. К тебе возвращается твой интеллект. Вспомни. До попадания сюда ум был твоим главным оружием. Ты был способен перерабатывать массу неоднородной информации и постепенно находил все взаимосвязи и ошибки. Твой интеллект всегда выручал тебя. Используя его возможности, ты играючи справлялся со всеми возникающими в жизни трудностями.
И наоборот, как только ты решил, что существуют вопросы, ответы на которые нужно искать, не привлекая ум, ты мгновенно открыл себя всем возможным несчастьям сразу.
Что ж. Я готов поговорить с тобой об этом.
Альберт по-прежнему не понимал, как оказался рядом с этим человеком, и кем именно тот является. Но некоторые факты Альберт явно поведал собеседнику сам. Кроме того, судя по настрою последнего, Альберт, кажется, начал данный разговор по собственной инициативе.
– Вильям говорил мне, что не следует безоговорочно доверять выводам ума.
– Неправда. Вильям говорил, что ум не является единственным инструментом интерпретации окружающего тебя Мира. Но он не советовал тебе вовсе отказываться от его использования. Не стоит винить других в собственных заблуждениях. Впрочем, одна ошибка, пусть даже серьезная, не должна становиться приговором.
– Подожди, про какую ошибку мы сейчас говорим?
– Давай вернемся к самому началу событий. Я постараюсь объяснить кое-что. Могу предположить, что ты для себя уже многое решил, поэтому считай это просто альтернативной точкой зрения на происходящее. Той точкой зрения, которой тебе сейчас очень не хватает.
– Ты предлагаешь поговорить о том времени, когда я попал сюда?
– Я хочу поговорить о более раннем периоде. Вспомни, в какой момент из-под твоих ног стала уходить почва. Что явилось причиной финальных событий в твоем Мире?
– Человек, которого я встретил, Семен, сказал, что разрушение моего Мира связано с тем, что я оказался глух к самому себе. И не смог распознать своего предназначения. Я долгое время беспричинно откладывал вопрос, для чего именно существую. Мне казалось, это был философский вопрос, ответа на который не существовало. И хотя ответ я все же пытался найти, делал это, видимо, слишком долго. И безрезультатно.
– Это причина, которую сообщил тебе незнакомый человек. Тот, что в итоге и вовсе подвел черту под существованием твоего Мира. Он сильно сбил тебя с толку, поэтому у тебя, разумеется, не было достаточно времени, чтобы критично оценить такую точку зрения.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что не стоит принимать столь экстравагантные идеи в качестве единственной версии происходящего без предварительного анализа. Это ведь именно твое старое правило.
И хочу заметить, что даже Вильям предостерегал тебя от доверия каждому слову этого человека.
– Не думаю, что он имел в виду именно недоверие к высказанной Семеном идее.
– Тем не менее.
Впрочем, вернемся к причине. Ты сказал, что искал ответ на беспокоящий тебя вопрос слишком долго.
