Садгора

От предложенной от всего сердца помощи Родион отказался так, что Феликс чувствовал себя виновным в покушении на причинение добра и соизмерял эту неприятность с той, которая настигла Дениса Давыдова после Отечественной войны 1812 года. Гусары презирали драгун и егерей, которым даже усы не полагались, а Давыдову сообщали одну новость неприятнее другой: то о назначении командиром драгунской или конно-егерской бригады, то о присвоении чина генерал-майора по ошибке. Он написал письмо царю, что выполнить его приказы не может из-за усов. «Ну что ж! Пусть остаётся гусаром», – сказал царь и назначил Давыдова в гусарский полк с возвращением чина генерал-майора. Вот она – цена усов и качества смелых дней по сравнению с количеством дней трусости. Никакого сравнения!

Русский помощник карпатского коменданта, как партизан на вражеской территории, одетый в полученную со склада оставшуюся от развалившейся империи военную танковую куртку на молнии, на которой сверху не было нашито никаких пуговиц ни со звёздами, ни с трезубами, ни с двуглавыми орлами или иными диковинными животными, в поношенных и потерявших блеск туфлях «Цебо», верхом на своём железном коне – мотоцикле «Урал» ехал по булыжным мостовым, покрытым толстым слоем грязи из чёрного снега, шелухой от тыквенных семечек и обрывками сорванных со столбов объявлений о продаже уезжающими недорого своих квартир и покупке ворованного дизтоплива дорого. Промозглый липкий воздух в районе центрального базара был наполнен общепитовским запахом, разносившимся из грубо сколоченной фанерной будки, от пережаренных чебуреков и кислого разливного пива, что заглатывали рты под обвислыми усами, расположенными снизу тонких носов с горбинкой. Жилистые руки с грязными ногтями брали поллитровые банки с пеной и гранёные стаканы с мутью и били их друг о друга: «Будьмо!» Их осколки сыпались с тротуара на дорогу. Мчавшийся прочь из города в Садгорский аэропорт мотоцикл обгавкала свора бездомных собак, дольше всего бежал, пытаясь ухватить за крутящееся колесо, сорвавшийся с поводка чёрный доберман с красно-рыжими подпалинами, злой пёс по кличке Орест.

Выбранный своим народом у фанерной будки для голосования Гетьман, который раньше был Главным членом, несмотря на траур в Садгоре, горя с людьми разделить не смог. Влекла его вон из города жажда полностью оседлать Карпатские горы и не делить это седло ни с кем. Уехал он через неделю после своего избрания в загадочную полесскую Белую Вежу, пуще прежнего прославился и вернулся триумфатором Саркельской победы над парализованным от ревматизма уже как год драконом. Такие сказочные виктории народ, молившийся более семидесяти лет на чудище с тремя бородатыми головами в профиль, отметил иллюминацией и массовыми гуляниями, а пуще прежнего – обильными возлияниями и новыми сивушными диагнозами. Никто уже и не вспоминал плохого. И всё было так, как будто и не было шести нарубленных из бука гробов и не лежали в них отравленные земляками солдаты.

Вспышка от ядерного взрыва, проклятая Феликсом в первых зимних курсантских лагерях, теперь была не слева и не справа, не сзади и не спереди. Она была везде и в первую очередь в голове у лейтенанта, которую уже никак бы не смог защитить даже противогаз. В какую сторону Феликс бы не упал, как бы плотно не сжимал ягодицы, это ему бы не помогло. Даже если бежать со скоростью, превышающей ударную волну, не поможет – от себя-то не убежишь.

Превратилась гора в горе, а сад в ад. Карпаты, вершал которые ароматный рай, перевернулись главою вниз, и на дне этом возникла зловонная преисподняя. Под звучащие похоронные марши в Садгоре с наступающим Новым годом по телевизору народ вдруг поздравил не отставной паралитик, не избранные теперь вдруг беспартийные трёхпалый царь и его брат с булавой, небо им судья, а сатирик Михаил Задорнов, царствие ему небесное, который печально отшутился, что оттолкнулись друг от друга народы пропорционально квадрату их родственности. А ведь были народы братьями, пусть по общей для них родине, а не по матери.

И было всё это очень и очень грустно, прямо-таки «два икса»-печаль. Конечно, хорошо было Достоевскому, сказал он, что «красота спасёт мир» и «некрасивость убьёт», а ты там, как идиот, сам разбирайся, что такое есть спасительная красота и каких бесов опасаться больше, внутренних или внешних. Кто-то считает, что красота в единообразии, кто-то – в разнообразии, кто-то в том, чтобы было исполнено именно так, как предписано, а кто-то в том, чтобы было это всё в неописанной пока гармонии.

В такой гармонии, чтобы не надо было художественные фильмы крутить в кинотеатре, возведённом в стенах взорванного и сожжённого темпля, выставлять живописные полотна с гусарами-героями в музее, под который демоны революции отдали алтарь и приделы закрытого и загаженного храма. Чтобы мутация головного мозга отдельно взятого человека не становилась диагнозом для всей страны. Чтобы можно было брату быть счастливым не убивая брата во имя идола или вождя. Не надо трогать старые кости, чьи бы они ни были, чтобы с вашими не поступили так же, пусть покоятся с миром. Пусть из мавзолея фараона посмертное дыхание и воздух тления гения не выдаются за целебный озон. Пусть сладкая ложь, даже в малых дозах, для горькой правды не будет приправой, потому как она – её отрава. Но давайте это скажем и сделаем не тогда, когда сердце будет разрываться от невозможности всё исправить, а тогда, когда ещё можно покаяться и ответить на зло не злом, а всёпобеждающим добром. Допущенную ошибку нельзя исправить чередой других ещё больших ошибок, а только сделав однажды правильно, ибо правильно тогда, когда истина и есть любовь, а любовь и есть истина.

Шутка о местном пиве с чебуреками, так когда-то понравившаяся подполковнику-кадровику и ставшая жизнью Феликса, перестала быть смешной, теперь он и сам бы не посмеялся над ней.

Мотоцикл стрекотал как пулемёт, выплевывая из выхлопных раструбов пережжённое машинное масло перестройки, которое пахло уже не попкорном, но продолжало ещё дурить головы. Из-под военной танковой куртки через расстёгнутую молнию наружу выбился висящий на цепочке амулет, крест мира, пацифист в форме отпечатка голубиной лапы в круге. Его автор – художник изобразил себя человеком в глубоком отчаянии, с руками не поднятыми, как у крестьянина перед расстрельным взводом у Гойи, а опущенными и вытянутыми в стороны. Феликс же видел в этом круге самолёт Ту-144, взлетающий вертикально вверх и не знающий никаких ограничений ни по скорости, ни по высоте. Знак свободы, а значит и истины, и любви.

Зимой этого года в Садгорском аэропорту билеты на Л-410 до Воронежа всё ещё продавались. Феликс занял очередь к кассе. «Решено! Раз так, то отпущу-ка я усы, а лучше и бороду сразу. Носы у нас с Денисом Давыдовым одинаковые, значит мне его форма усов подойдёт. Может взять на посев десятую часть левого уса, который он сбрил, выйдя в отставку и поселившись в своём имении? Хранится же она до сих пор в Российской национальной библиотеке в Питере. Надо, кстати, из Воронежа слетать в Лени… тьфу-тьфу-тьфу, вспомни его – он тут же здесь, слава богу переименовали… в Санкт-Петербург. Выпросил же себе друг Давыдова поэт Жуковский, литературный наставник Пушкина, именно эту часть уса, что ближе к сердцу расположена, да ещё и биографию уса получил! А другому другу – поэту Пушкину такого не досталось, и он в их честь из зависти написал оду «Усы»! И надо повесить у себя дома портрет Давыдова, а то у Вальтера Скотта был такой, а у меня ещё нет».

А на площади Рынок, у подножия старой ратуши, не замечая ничего, даже слякотной погоды, розы пахли по-прежнему волшебно и как будто уносили свой аромат под копыта лошадей, на которых под восторженные крики дам, стоявших с бокалами шампанского на балконах домов с фасадами в стиле венской школы модерна, в своих великолепных коричневых мундирах, обшитых мехом со стоячим воротником, в киверах с султанами, украшенных галунами, шнурами, бахромой, тесьмой, ехали под командованием поэта-генерала Давыдова гусары Ахтырского полка с саблями, шпорами, с серьгой в левом ухе и без всяких там противогазов.

Бестолковый словарь.

Всё рассказанное здесь от первой до последней страницы есть чистейшая не придуманная правда, боль от которой передалась автору, попросившему, как и главному герою Феликсу, прощения, перед кем был виноват. Являвшийся очевидцем этих событий автор утверждает, что он и все персонажи повести вымышленные и любое совпадение с реальными людьми случайно. История о Денисе Давыдове во время единственного ночного пребывания Феликса в Ставрополе была сначала записана с его слов в утраченный по пьяни блокнот с зеброй на обложке, а затем воспроизведена автором по воспоминаниям. Чтобы достоверность материала не вызывала сомнения, записки дополнены подаренным автору Феликсом «Бестолковым словарём».

Раздолбай – ругательное слово, употребляемое сержантами в отношении вольнодумных курсантов, которых они считали латентными обсцентными бездельниками, но произнести его не могли по причине сложности для запоминания.

Курсанты – учащиеся военно-учебных заведений, рядовые.

Младший сержант, сержант, старший сержант – учащиеся военно-учебных заведений в погонах сержантов, погонщики людей в погонах курсантов.

Погонные товарищи – люди в погонах курсантов, погоняемые людьми в погонах сержантов.

Однокашники – курсанты и сержанты одного курса военно-учебного заведения, употреблявшие в пищу в столовой училища одну и ту же кашу, так сказать молочные братья.

Хлястик – деталь в виде узкой полоски материи, с помощью которой шинель либо приталивалась, либо её складки расправлялись для облегчения сидения на лошади.

Подматрасник – тряпочка, лежавшая между панцирной сеткой кровати и матрасом, назначение оной не вполне ясное.

Штык-нож – оружие дневального курсанта, несущего внутреннюю службу в казарме по защите подразделения.

Десантура – военно-воздуш-ные войска, элита армии.

Каптёрщик – курсант на привилегированном положении, выдающий другим курсантам бельё в бане, лопаты и мётла для ристалища и другое военное имущество, хранящееся в отдельной комнате казармы.

Ристалище – плац, на котором курсанты ристали (старинное, поэтическое), т.е. маршировали, бегали, скакали, скребли снег и мели листья по команде сержантов.

Часовой – неприкосновенный вооружённый курсант-караульный, выполняющий боевую задачу по охране и обороне порученного ему поста, например, ристалища.

Караульный – беспостный курсант, заступивший в караул, но не выполняющий задач по охране и обороне ристалища.

Увольнение – выход в город за территорию училища, период времени, когда курсанты не погонялись сержантами.

Замкомвзвода – заместитель командира взвода, должность, замещаемая старшим сержантом, которому подчиняются младшие сержанты – командиры отделений, штатные друзья курсантов-раздолбаев.

Замполит – заместитель командира по политической части, должность офицеров-коммунис-тов.

Летёха – лейтенант, первое офицерское звание, присваиваемое после окончания военно-учебного заведения всем в нём учащимся вне зависимости от погон рядового или сержантского состава.

Старлей – старший лейтенант, следующее офицерское звание после лейтенанта и соответствующее должности командира взвода. Затем идут капитан, майор, подполковник, полковник и генерал, дальше знать не обязательно.

Генерал-лейтенант – звание высшего офицерского состава.

Лейтенант-генерал – звание фантазёра в шитых погонах.

Генштаб – Генеральный штаб – место, где в головах генерал-лейте-нантов оживают военные мысли и фантазии.

Дембель – уход с военной службы в отставку, в запас. Синоним свободы.

Сексот – сокращённое название секретного сотрудника, осведомителя, доносчика. Курсанты их не любили.

«Могут быть созданы условия для проведения мирным путём коренных политических и экономических преобразований» – прямая цитата из решения ХХ съезда КПСС, состоявшегося в 1956 году, на котором был осуждён культ личности И. В. Сталина и принято решение о прекращении строительства паровозов.

Вальтер Скотт – основоположник жанра исторического романа, шотландский писатель, ввёл термин «фрилансер».

Леонардо да Винчи, Рембрандт – выдающиеся европейские художники, их картины всемирно известны.

Орест Адамович Кипренский (портретист), Алексей Кондратьевич Саврасов (пейзажист) – талантливые русские художники. Смотреть!

Александр Сергеевич Пушкин, Лев Николаевич Толстой, Фёдор Михайлович Достоевский, Михаил Афанасьевич Булгаков – наше русское литературное всё. Читать!

Виктор Цой – исполнитель, автор песен «Группа крови», «Звезда по имени Солнце» и других, в которых поётся о том, как всё было. Петь!

Башлачёвская церковь – разрушенный храм и причина того, почему это стало. Стихи «Время колокольчиков» и «Все от винта!» написаны вологодским поэтом-песенником Александром Башлачёвым. Слушать!

Татьяна Сопова – о ней в журнале «Огонёк» написано буквально следующее: «Маленькая женщина, из-за которой, возможно, провалился путч в августе 91-го года. Представьте себе 20 августа, второй день путча, нервы на пределе. Все, у кого есть радио, – слушают радио. У кого есть телевизор – не пропускают ни одного выпуска новостей. Сидим, смотрим первый канал. В три часа обычный выпуск, который раньше никто и не смотрел. А тут все прилипли. И появляется в кадре диктор, и вдруг начинает читать сообщения информационных агентств: президент Буш осуждает путчистов, премьер-министр Великобритании Джон Мейджор осуждает, мировая общественность возмущена – и под занавес: Ельцин объявил ГКЧП вне закона, прокурор России, тогда был Степанков, возбуждает уголовное дело. Мы в шоке. И я представляю себе, как много людей, и в том числе участников событий, которые ловили в тот момент малейший намёк на то, в какую сторону качнулась ситуация, побежали в Белый дом к Ельцину расписываться в верности и лояльности. На третий день, под вечер, встречаю Танечку Сопову, которая тогда работала в Главной редакции информации Центрального телевидения, ну, объятия, поцелуи. Я говорю: «Татьян, что произошло у вас?» – «А это я Мальчиш-плохиш, – говорит Таня. – Я была ответственным выпускающим». То есть она собирала папку, подбирала новости. А был порядок: пойти всё согласовать. «Захожу, – говорит, – раз, а там сидит весь синклит и какие-то люди, совсем незнакомые. Обсуждают, что передавать в 21 час в программе «Время». А тут я, маленькая, суюсь со своими бумажками. Мне прямым текстом говорят, куда я должна пойти со своими трехчасовыми новостями: «Сама верстай!» – ну, я пошла и сверстала». Не знали? Так знайте!

Хибины, Карпаты, Урал, Кавказ, Среднерусская возвышенность Сарматской равнины, Полесье, Сибирь, Байкал, Балтика, Кёнигсберг, Земля Франца Иосифа, Сахалин, Крым – это всё горы, долины, водные глади и острова, где жили, живут и будут жить люди русского мира.