Герой без прошлого. С новой Родиной в сердце

Вопрос о его усыновлении не вызывал сомнения ни у Омара-Ата, ни у Зары-Ана, ни у кого из членов их большой семьи. А органы социальной опеки многократно убеждались в том, что супруги Муртаевы всех приемных детей воспитывают одинаково заботливо, как и своих собственных, поэтому усыновление каждого нового ребенка происходило беспрепятственно с их стороны. Свой глинобитный дом супруги Муртаевы периодически расширяли посредством пристроя новых комнат, да и подсобное хозяйство было достаточным, чтобы прокормить большую семью. Они жили согласно казахской поговорке «Дом с детьми – радость и счастье, дом без детей словно могила». В этом доме находилось место для каждого ребенка, оставшегося на станции без родителей, без документов, без будущего.

А еще Омар-Ата был очень уважаемым человеком. За свой доблестный труд он был знаменит не только в своем Аксайском районе, но и за его пределами, в области и в республике. Он двадцать пять лет трудился на железной дороге, вначале простым рабочим, а последние восемнадцать лет – путеобходчиком, за что получил звание заслуженного работника железной дороги, был награжден орденом Трудового Красного Знамени, многими медалями и благодарностями. А еще он был избран в Верховный Совет СССР, на одном из заседаний которого он был сфотографирован в группе депутатов вместе с самим Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Эту фотографию он хранил и ценил больше всех наград.

Усыновление парня прошло без осложнений, а идентичность он получил от Омара-Ата по еще ранее установленной им схеме. Днем рождения считалась дата находки ребенка, год устанавливался приблизительно с помощью медиков, а имя давалось на семейном совете.

Так он получил имя Руслан, которое ему дали другие дети за его крепкое телосложение, и в поселковом совете был зарегистрирован новый гражданин: Муртаев Руслан Омарович, казах, дата рождения – 9 сентября 1924 года, место рождения – поселок Кара-Су Аксайского района Казахской ССР.

За время жизни в доме приемных родителей Руслан быстро усвоил уклад жизни, играл со своими братьями и сестрами, усваивал языки и уход за животными, из которых самыми крупными, кроме двух коров, были два верблюда, которых Омар-Ата держал в хозяйстве для различных поездок помимо железной дороги, которой он и его семья могли пользоваться бесплатно. Вне графика движения поездов он предпочитал безотказный способ передвижения по бездорожной степи на своих «кораблях пустыни».

10 января 1942 года Омар-Ата посадил своего нового сына на спокойную верблюдицу Наку, сам сел на норовистого самца Джамаля и поехал с ним в районный центр Аксай, в школу-интернат, где учились оба старших его сына – и Джунус, который сейчас в школе сержантов и вскоре будет отправлен на фронт, и Марат, в настоящее время курсант летного училища в Оренбурге. Как и родные его сыновья, Руслан будет в конце недели и на праздники приезжать домой на поезде.

Чернявый и покладистый Руслан был хорошо принят остальными учениками школы и показывал хорошие успехи в обучении. Приезжая домой, он радовался общению со своими братьями и сестрами, среди которых особенно выделял светловолосую и голубоглазую Айзулу-Ирин, которую Омар-Ата десять лет тому назад подобрал на станции. Сейчас ей уже четырнадцать и она с отличием оканчивает школу-семилетку в Кара-Су. Что связывает его с ней, это то, что им обоим легко дается немецкий язык, который оба изучают как иностранный. Им обоим доставляет удовольствие чтение простых историй на немецком языке, как, например, сказок братьев Гримм из книжки из школьной библиотеки, и затем разговор по-немецки на прочитанную тему.

Кроме того, Руслан перечитал в своей комнате все книги по авиации, которые собирал и изучал до него его старший брат Марат, курсант летного училища, создавший картонную коллекцию летательных аппаратов, которую Руслан обнаружил над своей головой после того, как пришел в сознание. Он изучил особенности каждой машины не только по моделям, свисавшим с потолка, но и по книгам, оставшимся в доме от Марата, сам собрал несколько моделей из оставшихся картонных заготовок. Обстоятельную книгу «Развитие авиации в СССР» он перечитал несколько раз. А когда Марат приехал домой на два дня в своей летной парадной курсантской форме, познакомился и пообщался со своим новым братом, то Руслан решил, что его судьба может быть связана только с авиацией.

Он оказался очень старательным учеником в школе и усиленно занимался спортом, не только в школе, но и дома, для чего на заднем дворе из двух столбов и лома построил себе турник, на котором подтягивался по много раз в день при каждом приезде домой. И вскоре мог крутить «солнце», доставляя тем самым большое удовольствие своим братьям и сестрам. За полтора года, проведенных в приемной семье, он изучил казахский язык как свой родной и хорошо говорил по-русски, окреп физически и еще вырос, так что на полголовы перерос своего нового отца.

Когда он окончил восьмой класс, он ничего другого не хотел знать, как только стать летчиком. Омару-Ата пришлось употребить весь свой авторитет, чтобы исполнить желание своего любимого сына-найденыша. Он повез его в Аксай в райвоенкомат, где обратился с просьбой к военному комиссару майору Сытину, нельзя ли сына уже сейчас, в его семнадцать лет, призвать в армию, но не солдатом на фронт, а в авиационное училище, в котором уже учится его старший брат Марат. Но военком не мог помочь ему в этом вопросе, кроме того, он выразил мнение, что парень слишком высок для летного училища. С его ростом в один метр семьдесят восемь сантиметров он просто не войдет в кабину боевого самолета, а подготовки пилотов для гражданской авиации в силу военного времени практически нет. Однако, увидев глубокую печаль в глазах старика, он посоветовал ему лично обратиться с этой просьбой к начальнику училища, но обязательно при всех своих наградах.

Глава 2. С мечтой о небе

Именно так, с рекомендательным письмом от районного комитета Коммунистической партии, со всеми орденами и медалями на груди, с удостоверениями депутата Верховного Совета СССР и заслуженного работника путей сообщения в кармане, а кроме того и с фотографией, на которой он в большой группе депутатов сфотографирован рядом с самим Иосифом Виссарионовичем Сталиным, он на поезде отправился с сыном в Оренбургское высшее летное училище.

Они сошли с поезда на маленькой станции, где были встречены дежурным офицером, доставившим их к начальнику училища, заранее оповещенному об их приезде. Как только Омар-Ата увидел начальника училища, он не мог удержаться от довольной улыбки, потому что перед ним предстал высокий офицер, выше ростом, чем его сын, так что с этой стороны препятствий не должно быть, подумал он.

Полковник Криушев с большим уважением принял Омара-Ата, своими заслугами известного человека в обществе. Кроме того, он хорошо знал казахские обычаи, по которым старшим и заслуженным людям, аксакалам, принято оказывать всяческие знаки внимания. Знал, что эти обычаи сохранились и в советское время. Поэтому офицер в первую очередь поинтересовался, хорошо ли гости доехали, затем они пожелали друг другу хорошего здоровья и скорейшей победы Красной Армии над фашистской Германией.

После этого Омар-Ата спросил начальника училища, как обстоят дела с учебой его сына Марата. Получив положительный отзыв, он не преминул сказать, что его старший сын, призванный в армию сразу с первых же дней войны, после окончания школы сержантов служит в пехоте. Руслан должен был внимательно слушать разговор старших, но он успевал незаметно рассматривать грамоты летного училища, развешанные в рамках на стенах кабинета. Наконец дело дошло до целей визита, о чем офицер, очевидно, был уже заранее по телефону предупрежден военкомом.

Полковник задал Руслану несколько вопросов общего характера и затем перешел к выяснению того, что тот знает об авиации, и, кажется, остался доволен его ответами. Он вызвал женщину-военврача и попросил ее сейчас же сделать необходимые обследования. Можно было видеть, что он хотел удовлетворить просьбу Омара-Ата, но он должен был руководствоваться установленными правилами. Пока проводились обследования, он предложил своему гостю чай и они продолжали беседу. Когда полковник получил положительный результат медицинского обследования Руслана, он тотчас зачислил его во второй учебный отряд.

Омар-Ата сердечно поблагодарил полковника и выразил просьбу хотя бы коротко увидеть Марата, что было, однако, невозможно, так как он в связи с программой летной подготовки был на другом полигоне. Но встреча была обещана на следующий день. После этого Руслан в сопровождении дежурного офицера был направлен в казарму, а Омар-Ата – в гостиницу.

В летном училище Руслану с первого дня понравилось все: и казарма, в которой ему была выделена койка, и шкафчик для личных вещей, и курсантская повседневная форма, и учебные классы с таблицами и схемами, и пилотажный тренажер, и спортзал со множеством гимнастических снарядов. Но больше всего он был очарован летным полем и выставленными на его краю в ряд настоящим самолетами, настоящими У-2, управлять которыми ему предстоит научиться, чтобы парить в воздухе, как те модели над его головой после его «нового рождения». Он уже знал, что эти самолеты используются не только в качестве учебных, но и участвуют в военных действиях с первых дней войны. Позднее он узнает, что после смерти конструктора этого самолета Николая Николаевича Поликарпова в 1944 году самолет будет переименован в По-2, знаменитый «кукурузник», на котором и ему предстоит воевать.

На следующий день он в шесть часов утра был на общем построении, с которого началась его военная общевойсковая и специальная подготовка. Во второй половине дня он мог коротко повидаться со своим отцом и братом, которому было разрешено проводить отца до железнодорожной станции. С отъездом отца у Руслана на многие месяцы прервалась связь с дружелюбной семьей, приютившей его. Он уже знал, что он и еще пятеро детей были в семье усыновлены, но отношения как между детьми, так и детьми с родителями были самые теплые и хорошие, поэтому ему сейчас не хватало общения с ними, как с младшими братьями и сестрами, так и с отцом и матерью. Но он знал также, что он на пути к своей заветной цели, а это было сейчас главное. Он должен стать летчиком. А кроме того, он почти каждый день, как только позволял учебный план, мог видеться и общаться с Маратом.

Учеба не представляла для него больших трудностей. Теоретический курс был, по сути, лишь повторением того, что он познал дома по книгам брата. Труднее было с изучением материальной части: мотора, систем подачи топлива и зажигания, но и в этой части он быстро нагнал тех, кто был зачислен в училище на полгода раньше него. В строевой и физической подготовке он вообще был одним из первых. Это было ясно всем, когда он по требованию сержанта Исаева сорок раз подтянулся на перекладине и затем после небольшого перерыва несколько раз прокрутил «солнце». Физподготовка в школе и самодельный турник дома пришлись теперь очень кстати.

Благодаря своему дружелюбному характеру у него установились хорошие отношения практически со всеми курсантами. Только своего соседа по койке в казарме он душой не мог принять. Это был сержант, личный шофер начальника училища, который на американском «виллисе» постоянно стоял под окнами кабинета начальника, готовый немедленно ехать по его указанию. Но когда шеф был в отъезде, у него было много свободного времени, которое он проводил своеобразно. Он приглашал в машину одну из девушек, работавших при штабе, лазарете или кухне, увозил ее в степь и где-нибудь за кустами занимался с ней в машине любовью. Руслана, собственно, его занятия в его свободное время не интересовали, но он не мог слышать, как он, собрав вокруг себя круг слушателей из молодых курсантов, похвалялся своими успехами у женщин, налагая на них пятно грязи. Как и в данном случае, когда он рассказывал, что по собственной оплошности лишился хорошего, как он выражался, секса.

«В этот раз я был с этой хорошенькой, пухленькой из прачечной, ну, вы ее все, конечно, знаете, – говорил он с похабной ухмылкой. – После непродолжительной подготовки я получил ее согласие на безопасный секс и с удовольствием приступил к делу. И вот когда я, распаляясь все больше и все больше увлекая девочку, был в полном ходу, над степью вдруг раздался оглушительный автомобильный гудок, от которого мы оба пришли в испуг и мой „мальчик“ совершенно опал и скис. Я сразу же понял, что сам же и виноват, потому что оставил ключ зажигания в замке, а в процессе увлечения делом не заметил, как, упираясь ногой, нажал на сигнал. Поняв свою ошибку, я быстро восстановил свой потенциал и хотел продолжить игру, но девочка была вся в шоке, она тряслась от испуга, вся сжалась так, что я в ее „розочку“ уже никак проникнуть не мог. Не помогли ни уговоры, ни увещевания, ни даже насильственные действия. Где-то я читал, что в таких случаях у женщины соответствующие жомы так замыкаются, что если мужчина еще в ней, то только под глубоким наркозом эту пару и можно разъединить. У меня же, к счастью, такого не произошло, но хорошо начатый секс остался незавершенным. Пришлось привезти девочку обратно, да, обратно и… полностью неудовлетворенным».

Большинство слушателей находили подобные рассказы интересными и смеялись, а Руслан не мог переносить этого «грязного болтуна» и искал случая сменить койку или, еще лучше, комнату в казарме. Такой случай представился с новым набором в училище. Он был прикреплен в качестве шефа к новому курсанту Сергею Егорову, который прибыл из небольшого села, был не так успешен в школе и в процессе обучения постоянно нуждался в помощи. Руслану было разрешено перебраться к своему подшефному в другую комнату. Все дальнейшее обучение протекало у них с этого момента совместно. Руслан был вынужден пройти с ним заново практически весь теоретический курс, он учился сам и объяснял все снова и снова Сергею, пока тот тоже не усваивал полностью учебный материал. В результате к экзаменам оба пришли хорошо подготовленными. Они стали друзьями, и дальнейшая их служба протекала тоже вместе.

В условиях военного времени обучение шло ускоренными темпами, и уже через три месяца приступили к практической части программы, то есть к полетам, вначале с инструктором в качестве второго пилота, затем роли менялись. Как только дошло до самостоятельных полетов, Руслана невозможно было удержать. Он буквально бредил небом, готов был к полету и днем, и ночью. Он чувствовал машину как свое собственное тело, свои руки, свои ноги, свою голову, он чувствовал себя слитым с машиной воедино, и полет представлялся ему легким делом, как это происходит само собой у птицы.

Начальством были замечены его успехи, уже вскоре его назначили инструктором по полетам, то есть обучению все новых курсантов. Но не этого ему хотелось. Он мечтал попасть на фронт, чтобы бить фашистов, как знаменитые летчики Александр Иванович Покрышкин и Иван Никитович Кожедуб, которые имели на своем счету по два десятка сбитых самолетов противника и имели по две звезды Героев Советского Союза. И хотя он и подавал каждые две недели рапорты с просьбой направления на фронт, ему отказывали, ссылаясь на то, что он нужен здесь для подготовки молодых летчиков.

Глава 3. В борьбе с фашизмом на фронте

Наконец училище получило приказ сформировать и направить в действующую армию два авиационных звена по шесть машин в каждом с полным обеспечением и своими бортмеханиками. В приказе значилось, что Красная Армия должна добиться перевеса сил воздухе, что призванные летчики должны поддержать успехи наземных частей, чтобы скорее закончить полный разгром врага на его же территории. Командовать этими двумя звеньями был назначен сам начальник училища полковник Криушев, и он включил в одно из звеньев и молодых лейтенантов Руслана Муртаева и Сергея Егорова.

На следующий день транспортный самолет доставил их в Ульяновск, где на авиазаводе они получили и опробовали хорошо известные им самолеты и в тот же день перелетели на небольшой военный аэродром Западного фронта. Здесь оба звена были включены в авиационный полк и без промедления были брошены в ожесточенные бои у Курской дуги. Днем приходилось прикрывать свои наземные позиции от противника, а ночью – бесшумно, с выключенным мотором, подкрадываться к окопам врага, железнодорожным станциям, колоннам на марше и сбрасывать на головы фашистов каждый раз четверть тонны смертоносного груза, который была способна нести машина. За ночь каждый пилот мог делать по пять-шесть вылетов, что значительно ослабляло позиции противника. Кроме того, легко управляемые и неприхотливые при посадке тихоходы По-2 использовались и как разведывательные самолеты, и как санитарные или почтовые перевозчики.

Полковник Криушев с удовольствием следил за успехами своего любимца Руслана, как он был хорош в учебе, в спорте, в летной подготовке. Он в любую минуту был готов к полету, к выполнению боевого задания. Еще в школе полковник должен был однажды вмешаться и отменить наказание, назначенное ему за непредусмотренные виражи в воздухе. И сейчас он неутомим, готов лететь и днем, и ночью – настоящий летчик, как говорится, и душой, и телом. И он, можно сказать, его крестный отец, не способен его сдержать. На самые опасные вылеты он первым заявляет о своей готовности. Каждый из пилотов понимает, насколько это опасно – принять бой с врагом на более быстрых и маневренных «фоккерах» и «мессерах», как называют вражеские машины советские летчики, которые, чего греха таить, все еще имеют перевес в воздухе.

Несмотря на то что Верховный главнокомандующий Советской Армией, как была переименована Красная Армия, Иосиф Виссарионович Сталин еще ранее поставил задачу перед авиаконструкторами создать такие самолеты, которые бы летали быстрее, выше и дальше всех, было известно, что эта задача еще не выполнена. Друзья должны были летать на своих «кукурузниках», как они их с любовью называли, потому что они были неприхотливы на взлете и посадке и могли при необходимости укрыться в кукурузном поле или перелеске. Эти качества их часто выручали, позволяли сохранить машину, а то и жизнь. Да и в бою эти «лапотники», как называли По-2 немецкие летчики за неубирающиеся шасси, нередко добивались успехов над немецкими более скоростными машинами.

Руслан и его друг Сергей, еще в училище освоившие некоторые фигуры высшего пилотажа на этих неприхотливых машинах, теперь выработали свою тактику, как обмануть противника и сбить его. Для этого они с разрешения начальства отправлялись на «охоту», что им особенно нравилось в облачные дни. Завидев в небе немецкие машины, они в паре поднимались в воздух и на своих тихоходах казались легкой добычей фашистов. Но как только они входили в облако, они одновременно делали боевой разворот с полубочкой в верхней части петли и на выходе из облака оказывались выше и сзади немцев, и пока те не опомнились, атаковали и сбивали их. Так, у Руслана вскоре было на личном счету два сбитых самолета противника, а у его друга и неизменного второго номера – один. Сбить на По-2 быстроходный немецкий самолет могли лишь отчаянные ребята и с помощью выработанной ими тактики. Начальство поощряло эту инициативу, и друзья получали благодарности.

Еще лучше они могли применить свою тактику после того, как в январе 1944 года их машины радиофицировали. Теперь они могли более синхронно выполнять свой коронный маневр и значительно раньше узнавать о наличии в воздухе противника, то есть слышать его, пока он был еще вне поля видимости. В этом Руслан убедился, когда однажды, настраиваясь на нужную волну, внезапно услышал немецкую речь и понял ее. Один немецкий пилот говорил своему второму номеру: «Зиги, ты видишь этих двух русских лапотников? Сейчас мы их срежем, давай подойдем только поближе!»

Руслан еще не видел противника, но понял, что немецкие машины находятся у них на хвосте. Его поразило слово «Зиги», и он вдруг понял, откуда оно ему знакомо. Ведь так называл отец его старшего брата Зигфрида. Но думать было некогда, поэтому он сразу же приказал Сергею приготовиться к маневру, хотя тот не мог понять почему, ведь неприятеля не видно.

«Объясню потом, – прокричал он в микрофон напарнику, – сейчас действуй по команде!» И действительно, было самое время укрыться в облаке и пойти на выработанный трюк. По выходе из облака они, как и рассчитывали, оказались выше и сзади самолетов со свастикой и короткими очередями поразили обе машины, которые в клубах черного дыма пошли к земле. В отряде по поводу такого успеха был настоящий праздник, и друзья были представлены к наградам.

Сергей вообще не понял, как Руслан мог опознать противника, когда его совершенно не было видно, поэтому приступил к нему с расспросами сразу же после приземления. «Я услышал чужую речь, понял, что противник должен быть в воздухе, и увидел в зеркале заднего вида две точки, вот и прореагировал», – сказал он другу.

На самом деле он понял все, что говорил немецкий пилот, но не стал открывать свою тайну даже лучшему другу. Он сам испугался того, что к нему пришло это краткое воспоминание из прошлого, но как он ни напрягал память, больше ничего вспомнить не мог, поэтому решил сохранить все как есть. Однако через пару недель он должен был признаться другу, что речь немецких летчиков он довольно хорошо понимает, что он объяснил изучением немецкого языка в школе и разговорами в приемной семье со сводной сестренкой Айзулу-Ирин. Он посоветовал другу также слушать немцев, но тот ничего понять в их речи не мог, хотя в школе тоже изучал немецкий язык. Пришлось друзьям полагаться на то, что воспринимал и понимал Руслан, а это помогало им заранее распознавать противника и если не сбивать, то хотя бы избегать опасности быть сбитыми.

Так прошло еще два месяца. В их авиаполку было много потерь, но Руслану и Сергею удавалось не только успешно воевать, но и оставаться живыми, пока и для них не наступила тяжелая пора.

В этот день было действительно опасно. Они летели, как обычно, вблизи линии фронта и регистрировали положение наземных сил противника, когда в небе появились две немецкие машины. Руслан услышал, как летчик без опасности быть кем-то услышанным и понятым говорил своему второму номеру, которого он называл Вольфом, что они атакуют русских сразу же, как только те выйдут из облака, на что тот ответил: «Яволь, шеф». Руслан отдал приказ Сергею к маневру, и оба, сделав одновременно петлю в воздухе под прикрытием облака, оказались позади немцев. Пока те искали долго не появлявшихся из облака русских, Руслан сбил один «фоккер», а другой успел уйти вперед. Но главное, что привело к трагедии, – они не заметили, что за первой двойкой немцев летели еще две машины, которые их атаковали. Руслан успел сделать бочку, посредством которой он избежал атаки, а Сергей попал под обстрел обеих немецких машин. Когда Руслан вышел из маневра, вторая двойка немцев была далеко впереди, а машина Сергея шла с широким шлейфом черного дыма к земле. Вдруг он увидел серебристое пятно – купол раскрывшегося парашюта, значит, Сергей сумел катапультироваться и сейчас приземлится на чужой территории.

Это оказалось для Руслана таким мощным потрясением, что он вдруг, кроме брата Зигфрида, вспомнил свое имя – Вильгельм, Вилли, как звали его в семье, что отец его Антон Кратт и что они раньше жили в селе Селидово. Значит, вот откуда он понимает немецкую речь, вот откуда это «Зиги», как в семье звали старшего брата. И вот теперь у него в памяти возникают какие-то обрывки из прошлой жизни, о которой он ничего не знал с того момента, как он ударился головой о шпалы и лежал без сознания много суток, о чем много позднее рассказывал ему его приемный отец. От осознания того, что он, немец, служит в Советской Армии, он пришел в ужасный испуг. Но времени на раздумье, как теперь быть с этими багажом из прошлого, не было. Он успел только сообщить на базу о бедственном положении друга и пришел в еще больший ужас, когда вдруг получил приказ возвращаться. Перед его глазами был парашют Сергея и осознание того, что он попадет в плен.

Не раздумывая он направил машину к месту его приземления на убранном картофельном поле в зоне противника. И это было как раз вовремя, потому что к спускающемуся парашютисту уже бежали из близлежащего леса вражеские пехотинцы в надежде захватить подстреленного летчика. Каково же было их удивление, когда им представился случай захватить еще одного дурака вместе с машиной, которую тот посадил на поле у них под носом.

Посадив машину в десятке метров от Сергея, старавшегося освободиться от лямок парашюта, Руслан, не выключая мотора, вылез из кабины, кубарем свалился на землю и устремился навстречу другу, двигавшемуся к самолету практически ползком, потому что должен был тащить за собой раненую правую ногу. Руслан подхватил друга, добежал с ним до машины, поднял его на нижнюю плоскость, затем свалил его на заднее сиденье, прикрепил ремнями и нырнул на свое место. Осторожно дал газ, машина дрогнула и медленно поползла по покрытому кочками полю, затем пошла все более уверенно и быстро. Когда вражеские солдаты поняли, что добыча уходит, и начали стрелять, было уже поздно. А еще через четверть часа они приземлились на своем аэродроме.