Смерть Истории

В активной зоне реактора происходит что-то угрожающее, но никто об этом не знает. Некоторые из регулирующих стержней с бором находятся в активной зоне реактора, но лишь частично. Нижняя часть зоны не всегда контролируется датчиками. Мощность стала резко нарастать, превращая реактор в мину замедленного действия.

1.12. Дятлов решил провести испытание, несмотря на опасность. Одним из факторов являлось то обстоятельство, что его начальник должен пойти на повышение, а он сможет в случае успеха занять его место. В шестидесятых годах в Сибири Анатолий ставил атомные реакторы на подводные лодки. Следствие установило, что при аварии, которая случилась в Сибири, Дятлов получил облучение около 200 бэр. Его сын умер от лейкемии. Это изменило мужчину. Он стал более целеустремлённый и упрямый. Он борется с ядерной энергией. Это вызов для него.

Дятлов размышлял, что на 200 мегаватт расход воды небольшой. Если что, можно повторить испытание. Но он не знал, как и никто другой, что внутри реактора невидимое горячее пятно разрастается.

В 1.21 Первоченко был вызван Дятловым. Путь предстоял как раз мимо реактора.

– Начинаем испытание, ― сообщил Анатолий.

– Запишите все параметры испытания турбогенератора, ― сообщил по телефону подчинённым Акимов. ― Мы начинаем.

Дятлов приказывает включить два резервных насоса. Подача пара на турбины отключается. Они постепенно теряют обороты. Питание будут обеспечивать резервные дизель-генераторы. Но они начнут давать ток лишь через сорок секунд. Смогут ли замедляющие ход турбины обеспечить работу насосов до включения дизель-генераторов. Без воды реактор может выкипеть досуха, как забытый на плите чайник. Но для Дятлова риск чисто теоретический, так как он не знает о разрастающемся пятне внутри реактора. Питание турбин отключено в 1.23. Воды в реактор подается все меньше по мере остановки турбин. Все больше пара образуется из быстро исчезающей воды. Давление пара нарастает с каждой секундой. От повышения давления пар врывается в насосное помещение. Первоченко заходит в насосный зал и видит то, что никто никогда раньше не видел. Давление пара такое, что поднимает 350-килограммовые наконечники стержней.

В комнате управления Леонид смотрит на приборы и говорит:

– Нужно запускать АЗ-5. Произошел резкий скачок мощности.

– Я включаю систему аварийного снижения мощности, ― сообщил Акимов.

При включении АЗ-5, стержни опускаются вниз для снижения мощности. Но это приведет к непредвиденным и страшным последствиям. На концах стержней графитовые вытеснители. И в первые секунды при опускании в реактор это приводит к повышению, а не понижению мощности. Мощность выросла в сотни раз практически мгновенно. Это вызвало срабатывание очередной сигнализации.

– Акимов, что там у тебя?! ― недовольно спросил Анатолий Дятлов.

– Это не у меня. Это у Столярчука, ― ответил раздражённо Александр. ― Реактивность удваивается каждую секунду.

– Это невозможно, ― изумлённо произнёс руководитель, приближаясь.

– Уровень мощности превысил 530 мегаватт, ― сообщил Акимов.

И в этот момент в комнату ворвался нёсшийся сюда на предельной скорости Первоченко.

– Наконечники срывает с крышки реактора!!!

Хадимчук у реактора чувствовал страшный скрежет, жару от реактора и закричал:

– Ребята!! Люди!!

Давление пара в реакторе превышает критический уровень. Пар выталкивает регулирующие стержни из каналов реактора с твэлами. Происходит первый взрыв. Мощность подскакивает вверх, превращая реактор в вулкан. И яркая вспышка озарила ночь. Прогремел раскатистый мощный взрыв, разрушая всё вокруг и имея такую мощность, что в итоге эту аварию назовут самой страшной аварией за всю историю человечества. Свет в помещении погас, но гулкий взрыв всё ещё отдавался в ушах эхом, закладывающим слух. Была неразбериха, вопросы, где свет в помещении, куда и что пропало, что вообще происходит.

Крышка реактора весом 500 тонн взлетела в небо! Внутрь стал попадать воздух. И это превратило реактор в факел. В атмосферу выбрасывается пятьдесят тонн ядерного топлива, в десять раз больше чем в Хиросиме. 700 тонн радиоактивного графита разбрасывается по территории станции. В помещение управления проникают клубы пыли вместе с газами. Те, кто там находились, отметили для себя, что это странный запах с металлическим привкусом, как озон после грозы. На самом же деле они ощутили на себе дыхание смерти. Этой пылью была радиация. Операторы были достаточно далеко от взрыва и не погибли, но многие пожалеют, что умерли не сразу. Впереди дни, недели, годы агонии, когда радиация будет испепелят их изнутри. Стены толщиной метр бетона прогнулись как резиновые. Было темно, вокруг стояли пыль и пар. И тут жуткий звук шипения вокруг, который никогда не забудут. Саша Юрченко побежал. Перед ним предстал один из операторов. Это был шок. Мужчина был с обожженным лицом, которое было в крови, одежда стала черной. Его можно было узнать только по голосу. Второго оператора всего трясло. Он был в шоке. Когда же Саша оказался в насосной, то увидел лишь руины. Где был потолок, там стало небо. Луна, кажется, светила всё также, не обращая внимания на проблемы Земли.

А затем был хаос. Людей рвало уже в три часа ночи. В шесть сами передвигаться они уже не могли. Их вели в медпункт. Потом в медсанчасть. Юрченко в итоге выжил, что довелось немногим после событий той ночи.

* * *

Евгений Фролов проснулся от звонка телефона. Он поднял трубку, потирая глаза.

– Алло, ― сказал он. ― Кто это?

– Это Виктор, Жень. Собирайся, у нас экстренный вылет.

– А что случилось? ― нахмурился сонный парень.

– Наши исследования к несчастью стали правдой, ― вздохнул Зарубин.

– О чём это ты?

– Произошла авария на Чернобыле. Реактор взорвался.

– Твою мать, ― сон за секунду слетел с Евгения. ― Радиация?

– Уверен, что да, но точно не могу знать. Приезжай сразу на взлётную площадку. Мы должны дать оценку событиям и решить, как действовать.

* * *

Пожар на станции тушили всю ночь. Здесь было множество пожарных расчётов, но никто из них не знал о том, что тушить такой пожар равносильно самоубийству. Здесь было столько радиации, что даже на будущих кадрах видеосъёмки отпечатались изменения.

Одними из первых на тушение выехал расчёт, в котором служил Афанасий Клименков. Парень проучился всю жизнь в Москве, но затем вернулся на Родину, в Украинскую ССР и жил там. Молодой пожарник отдавал себя всего на борьбу с последствиями взрыва, как и все остальные, кто в ту ночь облучились смертоносной радиацией. Они стали чувствовать себя плохо уже ночью, а под утро многим самим понадобилась помощь, ведь передвигаться было уже невозможно. Но Афанасий стискивал зубы и продолжал бороться, глядя, как его товарищам становится плохо, да и сам он уже сильно ослаб.

Уже рассвело, когда вертолёт КГБ летал в воздухе. Отсюда Фролов и Зарубин вели съёмку, полностью облачённые в противорадиоактивные костюмы. Этот ужас завораживал и пугал. Четвёртый энергоблок был полностью разрушен. На его месте зияла дыра. А постоянное шипение счётчиков фиксации радиации пугало как никогда раньше. Ведь друзья осознавали, что они забрались прямо внутрь смерти и играют с ней. Виктор приближал и отдалял кадры, снимая всё, и тут камера выхватила одну из пожарных машин, где были пожарники, сматывающие шланги. В одном из пожарников Зарубин узнал своего друга и одноклассника Афанасия Клименкова.

– Быть не может, ― сказал парень, фокусируя камеру на друге. ― Да не мотай ты бля вертолёт!!

Гнев вспыхнул внутри Виктора, когда он прикрикнул на пилота.

– Что стряслось? ― спросил Евгений.

– Там внизу Афон тушил пожар.

– Афон? Клименков?? ― испугался Фролов.

– Да, мать его. Снижайся. Нам нужно забрать человека! ― приказал пилоту Виктор.

– Я не имею на это право, ― отозвался пилот. ― Здесь везде радиация.

– Я сказал, снижайся! ― настаивал Виктор.

– У нас будут неприятности, ― сказал Женя. ― Что ты хочешь сделать?

– Забрать его в Москву. Ему нужна помощь специалистов, чтобы остаться в живых, ― объяснил Виктор.

– Но это прямое нарушение приказа, ― схватил за руку друга Евгений.

– Мне плевать. Он мой друг и умрёт точно, если мы ему не поможем прямо сейчас. Снижайся, мать твою!

– Я должен получить приказ от полковника, ― ответил пилот, удерживая штурвал.

– Я приказываю, садись здесь! ― Виктор направил пистолет в голову пилота. ― Я убью тебя, мразь.

– Что ты творишь, Витя?! ― округлил глаза от такого поворота событий Евгений.

– Наша судьба будет общей!

Вертолёт сел недалеко от места дислокации пожарных расчётов. Пожарники с интересом рассматривали людей в костюмах радиоактивной защиты. А Евгений и Виктор бросились бежать к машине, где был Афанасий. Виктор оглядывался, держа в руке пистолет. Но вертолёт всё также ждал на земле. Двое подбежали к Клименкову.

– Ты идёшь с нами, ― властно сказал Виктор.

– Куда? Зачем? ― пожарник сначала не узнал друзей. Он так устал, что сейчас мечтал о сне, но радиация уже была внутри него и начинала убивать.

– Афон, это мы. Витя и Женя из Москвы, ― сказал Фролов. ― Мы отвезём тебя в больницу.

– О! Привет. Вы как здесь? ― нахмурился парень. ― И что на вас за костюмы?

– Нет времени объяснять. Пошли, ― Зарубин взял друга под руку и повёл к вертушке.

– Но мне смену нужно сдать, ― попытался объяснить Афанасий.

– Забудь. Здесь повсюду смерть.

Трое уселись в вертолёт и взлетели в небо, удаляясь как можно дальше от пепла ядерного пожара.

* * *

― Вы два дебила!! ― кричал на Фролова и Зарубина полковник Зорин.― Вы с ума сошли!! Такое вытворяете!! Какого лешего вы взяли гражданского в наш вертолёт, да ещё облучённого?!!

– Это наш друг, ― спокойно объяснил Виктор. ― Мы не могли его бросить там.

– Да вы охренели совсем?! ― удивился Зорин. ― Какая дружба у вас тут на службе? Вы выполняете долг перед страной.

– А эта страна позаботилась, чтобы тысячи людей там сейчас гнили заживо от радиации?

– Прикрой рот, сопляк! ― встал со своего кресла Зорин. ― Совсем страх потерял?!

– Я действовал так, как считал нужным. Спасал товарища, ― рассказал Зарубин. ― Это для меня также важно, как и безопасность всего государства.

– А ты чего? ― спросил мужчина у второго.

– Я помогал ему, ― пожал плечами Фролов. ― Он мой друг. Я знаю, что мы пошли против устава, но моё решение было обдуманным.

– Я вас обоих посажу настолько, что стариками выйдете, ― процедил полковник. ― Вертолётчик мне уже доложил о вас.

– Это ваше право, товарищ полковник, ― встал со своего места Виктор. ― И вы вправе поступить так, как считаете нужным… то есть по совести.

Повисла тишина.

– Правительство хочет скрыть масштабы аварии. Это возможно? ― перевёл тему Зорин.

– Это идиотизм и нереально абсолютно, ― сказал Фролов. ― Нам нужно срочно эвакуировать людей оттуда и создавать зону отчуждения.

– Наши исследования показали, что такого даже в Хиросиме и Нагасаки не было, ― объяснил Виктор. ― Там рвануло так, что полмира будет подвержено радиации.

– Твою мать, ― вздохнул мужчина. ― Тогда вперёд. Жду от вас рекомендаций в течение часа. Нужно действовать.

– Разрешите идти? ― спросил Фролов.

– Валите, ― упал обратно в кресло полковник.

Двое вышли.

– Нам кранты, ― сказал Фролов.

– Прорвёмся, ― слегка улыбнулся Виктор. ― Зорин нормальный мужик. Он понимает, почему мы так сделали.

* * *

Облако развивалось, захватывая Белоруссию и продвигаясь в Европу. Самое страшное было ещё впереди. Утром 26 апреля КГБ снимали место самой страшной атомной аварии. Человек, который снимал, получил огромную дозу радиации.

На следующий день об аварии сообщили в Припяти. Сообщение шло по всем улицам города. Женский голос сообщал, как будто вбивал гвозди в крышку гроба: «Внимание, внимание. В связи с аварией на ЧАЭС складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Для обеспечения полной безопасности людей, в первую очередь детей, возникает необходимость провести временную эвакуацию людей из города в близлежащие населенные пункты».

Эвакуация 135 тысяч жителей города Припять заняла неделю. Была создана тридцатикилометровая зона отчуждения. 600 тысяч советских людей было мобилизовано, чтобы спасти остальной мир. Все они мужественные люди, которые, не щадя здоровья шли туда и ликвидировали последствия. У них не было у многих элементарных средств защиты. Все, к чему они прикасались, оставляло радиационные ожоги. Радиация распространилась далеко за пределы страны. Сегодня она продолжает жить в растениях, животных и людях. Запад считает, что Чернобыль стал символом того, что должно было произойти ― распад СССР. Учёные предполагают, что в течение 70 лет возможно 10 тысяч заболеваний раком в России, 25 тысяч в Европе. Пока участились случаи рака щитовидной железы у детей. Рыбаки той ночью продолжали смотреть, как пожарные тушат пламя, пока им не стало плохо. Их начало рвать. В течение нескольких часов кожа почернела. Впоследствии такую черноту назовут ядерным загаром. Они умерли. 30 пожарных погибло от мощных доз облучения. Валерий Хадимчук пропал бесследно во время взрыва.

Валерий Первоченко умер через 6 недель от ожогов, которые были получены во время поиска Хадимчука, своего друга. Акимов умер через 15 дней от острого радиоактивного отравления. Пока он мог говорить, он утверждал: «Я все делал правильно. Я не понимаю, почему это произошло». Топтунов умер через 18 дней. Он тоже настаивал на своей невиновности. Уверял, что сделал все, что мог. Фомин, главный инженер был приговорен к 10 годам принудительных работ с тюремным заключением, но скоро освобожден ввиду потери рассудка.

Юрченко выжил. Ему провели 15 операций по пересадке кожи. Ожоги проявились уже в Москве, куда его доставили специальным рейсом. Кожа была черная, сыпалась как порошок с ксерокса. По сей день этому человеку приходится избегать бензина, масла и других специфических жидкостей. Раны заживают долго, кровь останавливается небыстро.

Дятлов получил 390 бэр облучения. Но даже такая опасная, в пять раз превышающая смертоносную дозу, не погубила его. Он умер в 1995 году от инфаркта. Дятлов рассказывал: «Реактор был не пригоден к эксплуатации по вине института атомной энергии. С таким букетом несоответствия пунктам требований нормативных документов взрыв его был неизбежен. Он чётким солдатским шагом шёл к взрыву».

* * *

Зона отчуждения была создана размером тридцать километров. Со всей страны начали прибывать люди, чтобы работать в этой зоне. Среди них были специалисты, которых командировали для работ на разрушенном четвёртом блоке и вокруг него. Также сюда направляли регулярные воинские части и резервные. Люди работали посменно. Те, кто набирал максимально допустимую дозу радиации, отправлялись обратно, а их место занимали другие. И так продолжалось. Основные работы прошли в 1986 и 1987 годах. 240 тысяч человек жертвовали своим здоровьем, чтобы спасти мир. Все они доблестные люди. Впоследствии их стали называть «ликвидаторы». За все годы работ таких людей было 600 тысяч.

Первые дни были самыми важными. Дело в том, что была опасность ещё более мощного взрыва. Остающееся внутри реактора топливо могло выделять тепло. Из-за этого могло произойти расплавление активной зоны реактора. Расплавленное вещество вполне могло проникнуть в затопленное помещение под самим реактором. Тогда бы новый взрыв ещё сильнее отравил всю планету. Воду откачали. Специалисты приняли меры, чтобы топливо не попало в грунт под станцией.

Объект «Укрытие» ― так назвали бетонный саркофаг, который возвели вокруг разрушенного энергоблока.

Пришлось вывести из пользования пять миллионов гектар плодородных почв. Сотни малых населённых пунктов поблизости были закопаны тяжёлой техникой. Более 200 тысяч квадратных километров подверглись радиоактивному загрязнению. Специалисты подсчитали, что около семидесяти процентов этого загрязнения пришлось на Украину, Белоруссию и Россию.

Болезни и смерть людей ещё долго будут напоминанием о том, насколько опасна может быть ядерная энергетика, если неправильно обращаться со сложным оборудованием. Эта авария наглядно показала, что человек всего лишь мелкая крупица, которая не всегда может управляться с мощными возможностями, которые дала ему природа.

Глава 3. Новое звание и знакомство

Шёл февраль 1988 года. Снега было много. После затяжных в этом году крещенских морозов, снегопады никак не останавливались, засыпая белым покрывалом улицы Москвы.

Четверо друзей зашли в знакомое кафе, где частенько бывали, когда хотелось отметить какой-то праздник, да или вообще посидеть после трудной рабочей недели. Сегодня же повод был особенным. Виктор Фролов получил очередной звание Капитана. И это несмотря на свой молодой возраст. Начальство отмечало его заслуги перед Отечеством, даже нарушая сроки присвоения звания по выслуге лет.

Но сейчас парни об этом не думали. Этот вечер пятницы друзья ждали целую неделю. А она показалась каждому особенно сложной. И поэтому эти часы можно было назвать волшебными.

Их было четверо. Виктор Зарубин, Евгений Фролов ― оба работники специального отдела КГБ. Афанасий Клименков ― пожарник, ликвидатор последствий аварии на Чернобыльской АЭС. С тех пор, парень перебрался в столицу и работал здесь, насколько ему позволяло здоровье. Правда, с каждым годом, самочувствие Афанасия ухудшалось. Сказывалась лучевая болезнь. Геннадий Торопков ― участник особого подразделения «Альфа», которое выполняло сверхсекретные задания по всему миру, частенько работая совместно с КГБ. Гена был бойцом опытным, который прошёл уже десяток сложнейших операций по освобождению заложников, ликвидации террористов и защите важных лиц государства.

Все четверо дружили со школы, а теперь их свела судьба вместе в столице необъятной Родины. Они частенько собирались вместе и обменивались новостями, насколько уровень секретности позволял говорить каждому о своих.

Парни вошли в кафе, обсуждая очередную шутку кого-то, и уселись за свободный столик.

– Так, а нас четверо так и будет? ― спросил высокий зеленоглазый Геннадий.

– А кто тебе ещё нужен? ― спросил Виктор, снимая с себя куртку, которая была вся в снегу. ― Ещё рота солдат?

– Да нет, ― махнул рукой Гена. ― Мадамы придут ваши?

– Нет, ― сказал Евгений, плюхаясь на лавку. ― Я со своей разбежался.

– Да ты чо? ― недоумённо спросил Афанасий. ― Когда вы успели? Что она сделала?

– Она выносит мозг. По этой причине было принято решение… мною, что нужно эти отношения прекращать, потому что… да ну её на хрен, ― объяснил свою точку зрения Женя Фролов.

– Ну, ты прямо как на совещании, ― засмеялся Зарубин, тоже располагаясь за столом. ― Совсем девка никудышная оказалась?

– Совсем. Найдётся и получше, ― сказал Евгений, открывая меню.

– Ну а чо она мозги тебе морочила? Рассказал бы друзьям, ― предложил Геннадий.

– Я абсолютно не настроен это обсуждать, ― нахмурился Женя, не поднимая глаз от меню. ― Давайте просто сделаем заказ и будем поздравлять Витю с праздником.

– Ну, ладно. Не хочешь ― не говори, ― улыбнулся Виктор.

– А твоя подруга где, Афон? ― спросил Гена.

– Дома ждёт, ― сказал Клименков. ― Готовит суп, который я очень люблю.

Парни рассмеялись.

– Это тот гороховый что ль? ― сквозь смех поинтересовался Витя.

– И пусть гороховый, ― с некоторым неудовольствием высказался терпеливо Афанасий. ― Зато мне он очень нравится.

– Вот я и чувствую иногда, что ты очень любишь гороховый суп, когда мы где-нибудь вместе находимся, ― шутил над другом Евгений.

– О чём это ты? ― не понял шутки друга Афон.

– Да воздух меняет свой химический состав, когда твой гороховый суп портит тебе пищеварение.

И здесь все трое просто грохнули смеяться. Афанасий продолжал сидеть, скрепя зубами, понимая, что друзья имели в виду.

– Завистники чёртовы, ― сказал он, открывая меню.

К столу подошла официантка, миловидная девушка с тёмными волосами.

– Готовы заказывать? ― улыбнулась она.

– Девушка, а можно нам бутылочку водки, газированной воды сладкой, пару салатиков и картошки с котлетами, ― сказал за всех Виктор. ― Все будут да?

– Ага, ― кивнули остальные.

– Котлеты здесь самые вкусные, ― констатировал Евгений.

– Четыре порции в общем, ― сказал Витя.

– Хорошо, ― девушка удалилась.

– А мне она понравилась, ― сказал Геннадий, провожая взглядом молодую официантку.

– Не вздумай даже, ― сказал Евгений.

– Это почему ещё?

– У неё кольцо на пальце. Замужем она, ― объяснил друг.

– Да?.. Ну, кольцо ещё не показатель, ― констатировал он.

– Дело твоё, ― сказал Фролов.

Через десяток минут девушка накрыла посетителям стол, а Гена не сводил с неё глаз. Та делала вид, что не замечает этого. Однако пока парень не стал принимать каких-либо мер. Парни разлили водку и подняли рюмки.

– Сегодня мы поздравляем нашего друга, ― начал говорить тост Евгений. ― Капитан он у нас теперь. Витя, друг, здоровья тебе крепкого, продолжай свой карьерный путь так же успешно, делай всё по уму, совершенствуйся, радуй своих родных и друзей…

– То есть нас, ― вставил Афанасий.

– … Пусть твои действия несут стране только положительные тенденции. Сейчас как раз Перестройка идёт.

– Ага, ― усмехнулся Виктор. ― Правда сами никто ещё не знаем, что и куда перестраивается.

– Ну, в общем, чтобы будущая страна радовала всех нас, а ты, как работник этой страны знаешь её изнутри лучше всех. И пусть жизнь принесёт тебе только счастье.

– Спасибо, ― улыбнулся Зарубин.

– Бред какой-то сказал, ― вздохнул Женя.

– Да ты всегда что-то такое говоришь, ― подшутил над другом Афанасий. ― Мы уже привыкли.

– Не слушай, ― сказал Виктор. ― Хороший тост. Спасибо.

– Дрогнули.

Парни чокнулись и выпили. А затем пошёл разговор.

Они сидели уже полчаса, почти опустошив бутылку водки. Еда тоже была почти доедена. Разговоры были, как о службе, так и бытовых делах.

– Слушай, слушай, ― привлёк внимание Геннадий. ― Мне кажется, что она всё-таки не замужем.

– Кто? ― не сразу поняли друзья.

– Ну кто? Официантка наша, ― сказал Торопков. ― Может быть, стоит у неё об этом поинтересоваться?

– Дело твоё, Гена, ― покачал головой Евгений. ― Но веди себя прилично обязательно.

– Обязательно, ― сказал Геннадий. ― А вдруг завтра война? Нужно действовать сегодня.

Парень встал из-за стола и отправился в конец зала, где девушка передавала заказы повару. Трое вздохнули. Ведь Геннадий был прав. Его выражение «А вдруг завтра война» имела под собой глубокий смысл. У каждого из друзей была такая работа, на который просто не знаешь, вернёшься ли ты завтра домой живым. Они все жили в постоянном стрессе. Их постоянно вызывали на службу, где решались судьбы людей. И неважно, каким способом. Афанасий спасал жизни в огне, Гена освобождал заложников и уничтожал террористическую угрозу, а Женя и Витя часто руководили этими операциями, по сути решая, как действовать дальше на благо. Эти двое решали судьбу страны пусть и находились в тени политиков. А такие решения очень дорого стоили. Пока трое прибывали в грустных размышлениях, за стол вернулся насупившийся Геннадий.

– Ничего не понимаю, ― сказал парень.

– Что там у тебя? ― спросил Афон.

– Да какая-то она странная особа, ― глядя на девушку, которая всё также стояла рядом с кухней, произнёс Геннадий. ― Сказала, что она… у меня даже язык не поворачивается это повторить.

– Да что стряслось? ― спросил Женя.

– Да она говорит, что мужиков не любит.

Повисла тишина.

– В смысле не любит? ― из-под бровей с явным недоверием спросил Виктор.

– Ну не любит мужиков. С женщинами она это… того, ― казалось, что сейчас внутри Торопкова перевернулся весь мир.

– Что ещё за фигня, ― опешил Афанасий. ― Ты точно всё правильно понял, друг?

– Да вроде бы да.

– А выглядишь так, будто тебе три года, и родители отняли у тебя игрушку, ― сказал Виктор.

Трое расхохотались так громко, что все посетители обратили на них внимание. Даже официантка посмотрела в их сторону и улыбнулась.

– Я слышал, таких называют лесбиянками, ― похлопав по плечу Торопкова, сказал Афанасий.

– Ну, а вы говорите, ― улыбнулся Евгений. ― Перестройка даёт свои плоды.

Вечер продолжался. Когда все посетители обернулись на смех четверых друзей, Виктор заметил за одним из столиков двух симпатичных девушек. Те, очевидно, тоже отмечали какой-то праздник.

– Так, парни, ― негромко сказал Зарубин. ― Через два столика от нас сидят две миловидные особы. Как вам?

Трое других осторожно, не привлекая внимания, посмотрели на девушек, оценивая ситуацию.

– Да, симпатичные особы, ― констатировал Афанасий.