скачать книгу бесплатно
Погуляв около часа, Карлин тихо вошёл в дом и прошёл к себе. Он чувствовал в себе ту лёгкую приятную усталость, которая непременно благотворно влияла на его здоровый сон.
II
Привычка, ей-богу, вторая натура. Она, говорят, и глупая, а к умному глупое так и пристаёт. Всё состоит из противоположностей, составляющих единое целое: как нет добра без зла, нет любви без ненависти, или что-то в этом роде.
Привычка наблюдать, изучать, сравнивать и сопоставлять – вот критерий познания, по которому делается умозаключение. Любому эксперту-криминалисту (и пусть даже бывшему) без этого никак нельзя. Привычка! Волей-неволей этим потом занимаешься всю жизнь. Криминалисту всегда интересен непосредственно предмет, небезынтересна даже маленькая деталь, способная рассказать о многом. «Как это так?» – спросите вы. «Всё очень просто, – будет ответ, – да непросвещённому в этих делах, боюсь, будет скучно». Но не об этом сейчас разговор. Не только есть привычка. Андрей Иванович был человеком творческим, мыслил образами – непременное дело (так и хочется сказать – дело рук) гуманитарного образования. Умение мыслить образами и видеть отдельные предметы как единое целое даёт возможность безошибочно определять целостность сложного предмета. «Видеть частное в общем и общее в частном», – Карлин, как эксперт, знал и помнил это высказывание.
Видение привычек сложной человеческой натуры позволяет определяться в нравственных или безнравственных сторонах человека. Криминалист относится к человеку как к объекту, если, разумеется, он, человек, интересен для изучения, исследования. Так объект уже представляется не только в видимой оболочке, физиологической натуре, но и обретает душевную форму, всегда противоречивую, в зависимости от обстоятельств. Это как один и тот же предмет при необычном для себя обстоятельстве может выглядеть совсем иначе. Возьмём, к примеру, монету или медаль: у той или другой есть лицевая и оборотная стороны, на которых имеются рельефные изображения и надписи, представляющие информационную ценность. Есть и третья сторона – грань, и она может нести кое-какую информацию. Это всё при обычных обстоятельствах. Но если раскрутить (это уже другое обстоятельство) ту самую монету или медаль – плоские предметы, то непременно увидишь тот самый или иной предмет уже в совершенно другом, сферическом, виде. Разумеется, прочесть что-либо на том или ином предмете, находящемся в таком состоянии, едва ли удастся – это только надо знать уже заранее. Так бывает и в круговерти жизни. Уже зная обстоятельства, можно предвидеть и поведение человека.
Таким образом хотелось узнать Карлину натуры двух друзей: Николая и Ильи, которые уже сами по себе казались ему людьми интересными.
Воскресный полдень. Карлин откуда-то возвращался, шёл по улице медленно. Его лицо выражало спокойствие, хотя внутренне он был недоволен.
– Добрый вечер, Андрей Иванович, – увидев его, сказал Одовцев, выйдя из дома на улицу. – Хватит мёрзнуть, заходите к нам.
– А-а, Михаил Михайлович! Здравствуйте. Что ж, и зайдём.
Карлин вновь оказался в большом светлом зале, где находился Николай и читал книгу.
– Добрый день, Андрей Иванович!
В глазах Николая блеснула радость; в его глазах – открытость и наивность. Карлин протянул ему руку.
– Андрей Иванович, – вдруг обратился Михаил Михайлович, – мне нужно на часок исчезнуть. Вот-вот должны будут подойти Татьяна Тимофеевна и Анюта.
– Прекрасно! А мы с Николаем пока здесь побудем.
Одовцев вышел. Сразу после его ухода в доме по полу прошёлся холод.
– Ну, дорогой, как делишки идут у тебя?
– Да вот, к сессии готовлюсь.
– Хорошо, – сказал Андрей Иванович и, подумав, продолжил не без умысла: – Ирина тоже готовится.
Николай не знал, что сказать сразу. Андрей Иванович выждал паузу.
– А как она вообще-то?
Карлину этого и нужно было: чтобы он сам первым заинтересовался, переборов в себе нерешительность. И это было лишь началом. А начало развязалось – завяжется и конец.
– А тебе действительно интересно знать?
– В общем, да.
– Если в общем, то тогда не помешало бы и чаю попить для начала.
– Хорошая идея.
Через несколько минут уже в другой комнате они за чаем продолжили разговор.
– Итак, – продолжал Андрей Иванович, – если в общем…
– Я так, образно сказал «в общем».
– Ну ладно, будь по-твоему, – как бы извиняясь, принял во внимание Карлин и спросил: – А чем конкретно она тебе кажется интересной?
– Умная, скромная, добрая…
– О, это достаточно хорошие качества.
Николай улыбнулся и отпил горячего чая, а после продолжил:
– Только мне кажется, она боится…
– И кого или чего?
– Меня, – невнятно проговорил Николай.
– Нет, это не так, то есть не совсем так.
– Как же?
– Любой человек чего-то да боится. Она боится не тебя. Боится твоего… как бы выразиться, – и Карлин задумался, – твоего решения, что ты ей скажешь.
– Я ничего плохого ей сказать не смогу.
– Прекрасно! У единого живого организма всегда имеются две особенности стати, две противоположности, притягивающиеся друг к другу. Так и липнут, так и норовят стать целым. В вашем же случае имеются решительность и робость. Как ты думаешь, чего больше в тебе: решительности или робости?
Николай задумался. Сделал снова глоток чая и неуверенно ответил:
– Думаю, что я могу принимать нужные решения.
– Это хорошо, когда после обдумывания принимаются решения. Главное, принимать их не только правильно, но и вовремя… А Ирина какой тебе кажется?
– Ну, Андрей Иванович, она ведь трусиха такая, – заметил Николай. – Она, вернее сказано будет, такая нерешительная, – уточнил он.
– И всё-таки ты правильно заметил. Мне вот что хочется ещё у тебя спросить: как вы стали такими хорошими друзьями?
– С Ильёй?.. Точно теперь не помню. Как-то нас сразу друг к другу потянуло. Я не знаю, что нас так связывает. Бывает такое.
– Вы совсем разные. И о чём вам удаётся говорить? Ты, как я вижу, парень открытый; поговоришь с тобой – и ты как на духу. А Илья замкнутый, но, вероятно, общительный, раз вы так друг к другу привязались.
– Вы сами только что говорили о двух противоположностях.
– Ну да…
Пришли Татьяна Тимофеевна и Аня.
Увидев Андрея Ивановича, хозяйка воскликнула:
– Боже, какой у нас гость!
– Гость как гость…
Николай и Андрей Иванович вскоре перешли в зал. Николай после разговора с Карлиным за чаем чувствовал в себе ту лёгкость, которая бывает после исповеди. Теперь Андрей Иванович виделся ему не тем строгим стариком, каким казался до знакомства. Молодой человек теперь точно знал, что строгая внешность старика лишь видимая ширма, за которой кроется самая обыкновенная простота, человеческое добродушие. И как это Николай мог так ошибаться? Ничего, такое случается со многими.
Татьяна Тимофеевна вошла в зал и, присаживаясь на диване возле Андрея Ивановича, сказала, чтобы завести разговор:
– Поговорили уж.
– Да, не молчать ведь нам было, – ответил Карлин.
– Я знаю тебя, – не замечая для себя, перешла она на «ты», – тебе обязательно нужно с кем-нибудь поговорить. Никак не можешь без этого.
– Такая во мне потребность.
– Раз такая потребность, так давай и мы побеседуем.
– Это будет прекрасно.
Николай ушёл в соседнюю комнату.
Долгий их разговор носил в большей степени конфиденциальный характер, потому, я полагаю, да простят меня читатели, не следует о нём распространяться. Есть всё-таки неприкосновенные вещи, закреплённые законодательством и, если хотите, нравственностью.
За эти два дня Андрей Иванович уяснил-таки для себя одно немаловажное обстоятельство, он знал по опыту: невозможно, чтобы две разные личности могли столь долго находиться рядом. Такое затянувшееся явление грозит возможному столкновению, в котором одному несдобровать. Но как кому-то третьему своевременно и незаметно вмешаться в обстоятельство, грозящее неприятным столкновением, скандалом, вмешаться так, чтобы не дать возможному случиться? Андрей Иванович находился в том затруднении, когда опускаются руки. Как хорошо было бы, если б он ошибался. Говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Что ж, положимся на волю Божью.
III
Ирина рано возвращалась из института. А у Татьяны Тимофеевны время обеденного перерыва, она всегда обедала дома. Обстоятельство привело Ирину и Татьяну Тимофеевну встретиться в городском автобусе. Завязался между ними разговор. Одовцева пригласила Ирину отобедать вместе с нею, у неё дома. Приглашение принято. Вскоре автобус остановился, и они вышли.
Путь от автобусной остановки до дома Одовцевых занимал не более трёх минут – для серьёзного разговора, разумеется, мало. Стало быть, начинать его лучше дома.
Они вошли в дом. Татьяна Тимофеевна сначала хотела отправить Ирину в зал, но поступила иначе.
– Ирина, помоги мне, пожалуйста, приготовить обед. Вдвоём быстрее будет.
И вдвоём стали хозяйничать. Обед приготовлен быстро и вкусно…
Татьяна Тимофеевна увидела в Ирине старательную и хозяйственную девушку. Увидеть это ей было очень важно: ведь как-никак подруга Николая. За обедом, за разговором прошло время.
– Мне на работу пора собираться, – объявила Татьяна Тимофеевна и спросила: – А тебе куда?
– Мне домой.
Ирина оделась, вышла из дома и быстро направилась к себе. И без того трудно читать чужие мысли, но особенно трудно разгадывать их, когда в голове они беспорядочны, хаотичны. Беспорядочно думалось Ирине о хорошем или скверном? Зачем она была звана в дом Одовцевых? Что это значило? Что от неё хотели? Ей показалось, что прошла вечность. Однако Ирина дома оказалась за считаные мгновения. Она, как мышка, проскользнула в свою комнату. Её даже не заметил Дима, мимо которого она проследовала. Он же увлечённо сидел за компьютером.
Наступил вечер. Только что вернулись с работы родители Ирины. В доме все оживились. Особенно весёлой казалась Ирина. Никто не мог понять, чем это было вызвано. Впрочем, Андрей Иванович догадывался.
Прошёл вечер. Прошла ночь…
Ирина уходила на занятия в одно и то же время: в восемь часов утра. В это же время уходил и молодой Одовцев. Сегодня сложилось немного иначе. Николай отправился сразу не на автобусную остановку, как обычно, а к дому Репниных. Подходя к дому, он увидел выходившую из него Ирину. Она не сразу его приметила: стояли ещё утренние сумерки.
– Доброе утро! – сказал Николай.
– Здравствуй! – машинально ответила Ирина и так же машинально спросила: – Это ты, Николай?
– Да.
Ей хотелось сказать «Ты меня ждёшь?», а получилось еле внятное:
– Что ты здесь делаешь?
– Надумал вместе с тобой доехать до центра.
Институт, в котором училась Ирина, находился в центре города. Недалеко, впрочем, находился и университет. Быстро добрались они до центра.
– Не знаю, получится ли у меня встретить тебя после занятий: я буду допоздна, – с досадой сказал Николай.
– А не думай ты! – шутя объявила она. – Теперь есть кому меня провожать.
– Правда? Я как-то забыл про это.
Николай знал, что уже несколько раз его друг встречал после занятий Ирину и провожал её до дома. Ирина посмотрела на него удивлённо.
– Тогда я спокоен, – улыбнулся Николай.
– Вот именно, будь спокоен. Пока, до вечера!
Николай вновь улыбнулся. Они разошлись счастливыми. Ириной и Николаем лекции сегодня воспринимались с трудом: другое им приходило на ум. Ох уж эти романтики, влюблённые!..
IV
Скоро Новый год: через неделю, а там – нешуточное дело! – пойдут новогодние каникулы, которые продлятся до самого Рождества. Начались активные приготовления к празднику. Только одно само приготовление к нему уже создавало праздничное настроение.
В углу зала дома Репниных стояла высокая искусственная ёлка, её только что собрали, и от неё шёл специфический, создаваемый ароматизаторами, лёгкий запах. Разумеется, не сравнится с настоящей, живой ёлкой, но зато пушистая, не оставляет мусора, а на следующий год её опять можно будет собрать и нарядить. Ёлка эта – новогодний подарок Андрея Ивановича. Завтра пойдут по магазинам выбирать ёлочные украшения.
Опять ночь, в доме тишина. Андрей Иванович и Ирина в зале вели между собой разговор.
– Значит, ты говоришь, – спрашивал Андрей Иванович, – Николай вместе с другом Новый год встречать будет в деревне?
– Николай мне так сказал. Об этом они договорились заранее.
– Если они уже договорились, значит, так и должно быть… Значит, без тебя Николай встретит Новый год… Ну, не расстраивайся…
– Я и не расстраиваюсь.
– А помнишь наш недавний разговор? – продолжал Андрей Иванович. – Ты мне на днях что-то хотела сказать… Или ты до сих пор не определилась?
