Capernaum. Vol.1

скачать книгу бесплатно

Capernaum. Vol.1
Arthur Topikillia

Артур – смотритель маяка Аива и блогер. Вот уже девять лет он живет в полном одиночестве. Мужчина не помнит своего прошлого, а мир за пределами Аивы называет Капернаумом, погрязшим в войнах и пороке.Однажды Артур решает устроить интернет-конкурс, главный приз в котором – полгода проживания на маяке. Победительницей становится молодая женщина по имени Кира. Когда Артур понимает, что проникся к ней глубоким чувством, на маяк прибывает некто третий – блестящий московский врач с мрачным прошлым.

Capernaum

Vol.1

Arthur Topikillia

© Arthur Topikillia, 2024

ISBN 978-5-0062-3463-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0062-3464-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Авторская благодарность

Благодарю своего друга Сэмуила Иванова. Спасибо, что читаешь меня. Благодарю своего друга Сергея Лукьяненко. Благодарю свою жену за терпение.

Благодарю свою любовницу. Без тебя, птенчик, написал бы я всё гораздо раньше.

Также хотел бы поблагодарить своего редактора Юлию Афонасьеву. Спасибо за терпение и кропотливый и важный для меня труд. Очень сильно ценю вас и вашу работу. Впечатлен вашим умом и умением исправлять мои ошибки. БОЛЬШОЕ СПАСИБО.

Пролог

О глаза голубые с серым оттенком! Способны любовь большую в мире нашем увидеть. Коли по чуду очи цвет поменяют на карий, так быть любви большой. Но если воротится цвет обратно из карего в серо-голубой, то будет значить это, что потерял обладатель глаз сих больше, чем получил…

Отрывок из легенды древних скифов.

Из записей историка 145-летней войны Эльфриды Шольц

Глава №1. Кладбище Ветров

Начало моему дню положило мерзкое жгучее чувство в нижней части живота. Боль сработала как будильник, раздражающий, как правило, любого человека. Я хорошо запомнил все те чувства, которые вызвало это отравление, поэтому и начал с него. Я скрючился, как одинокая запятая, на своей постели, словно на пустом бумажном листе, и подумал, что, возможно, во всем виноват вчерашний поздний ужин. Эта рыба, которая пролежала больше суток в моих сетях, скорее всего, была несвежей, но я все равно умудрился ее приготовить, так как иногда не замечал таких мелочей, как срок годности продуктов, а подозрительный кисловатый запах не отпугнул меня как потребителя данного деликатеса. Во всем я, конечно, винил отгрузку товаров: она выбила меня из моего ежедневного расписания, которое я, конечно же, не соблюдал, но все же пробовал его придерживаться.

Вчера была первая суббота сентября. Компания, на которую я работал, всегда забирала свой товар в первую субботу месяца, и из-за них я постоянно забывал вовремя проверять рыболовные сети, которые оставались в море очень долго. С другой стороны, они привезли стройматериалы, которые неслабо помогают мне в жизни тут; такую провизию, как крупы, макароны-ракушки, картофель, концентраты для сока, кофе, чай, немного фруктов, больше овощей; потом – медикаменты, топливо для дизельных генераторов; и, как я просил в прошлом месяце, блочный лук и стрелы к нему, дабы разнообразить мою жизнь.

Я с трудом выпрямился в постели, осознавая, что мне нужно в туалет. Но так как туалет был далеко от жилого помещения, мне приходилось нелегко. Я с трудом оделся, накинул свой ветровой плащ, в плечах почувствовав, что он еще не успел просохнуть со вчерашнего дня, хотя и висел всю ночь возле обогревателя, который носил позитивное название «Салют». Это чудо советской техники не раз спасало меня от гибели от лютого зимнего холода. В этот момент я начал злиться на людей, которые внесли изменения в план жилого помещения при реконструкции здания. Санузел – так же, как и кухню, – они разместили в самом низу сооружения, которое не входило в трубу маяка, а жилую комнату – напротив: в самом маяке, почти под его огнем, чтобы смотритель всегда имел прямой доступ к светилу. У всего сооружения были совмещенные цокольные этажи, но лестница из подвала была завалена строительным мусором, и мне не хотелось пробираться там в темноте. Так что мой путь лежал через залитый бетоном двор в виде римского Колизея: в шторм волны обрушивались через его стены на пол, размывая бетон.

Сегодня явно непогода: спускаясь по лестнице, я слышал, как волны бьют в стены моей башни одиночества, в которой я проводил подавляющее количество времени. Открыв дверь маяка, я накинул капюшон и устремился к противоположной части Колизея. Добежав до двери санузла, я до нитки вымок в соленой воде Охотского моря. Заранее не подготовив на связке ключ от туалета, я понимал, что мое отравление стремится вырваться наружу, будто я соседний сахалинский вулкан. Но все-таки в этих утренних мокрых сумерках мне посчастливилось очень быстро, почти наугад обнаружить нужный ключ. И вот долгожданное облегчение!

Сидя на унитазе, я размышлял о трагедии своего положения. На маяке я работал чуть больше девяти лет, и за все эти годы ни разу не травился. Естественно, я ни разу и не размышлял о том, чтобы переместить санузел в трубу маяка, хотя мне и случалось справлять нужду глубокой ночью. Но тогда я забирался на верхний этаж маяка к светилу, открывал стеклянную форточку и мочился вниз с башни прямо в бушующее, кипящее пеной море.

Но в самой башне маяка было много комнат, которые никак не эксплуатировались! До покупки и перестройки этого сооружения Компанией все нужные для жизни удобства находились в самой башне маяка. Однако с приходом Компании они зачем-то решили сделать все по-своему. Большинство помещений использовались как склады для товаров из страны восходящего солнца. В самой башне товары не хранились, так что я был решительно настроен перенести санузел и кухню туда: так сказать, на их законные места.

Возвращаясь в свою комнату по крутой винтовой лестнице, я уже предвкушал, что скоро мне не придется мокнуть, чтобы сходить в туалет или приготовить пищу. Так как я был смотрителем маяка и стражем складских помещений не одно пятилетие, Компания позволяла мне делать все, что взбредет в голову, так что переделка санузла была небольшой моей прихотью.

В мои обязанности входила, в первую очередь, охранная деятельность на территории всего сооружения: я охранял склады с товарами. Естественно, я был вооружен до зубов: у меня была собственная оружейная комната, где стоял ящик для автомата Калашникова и ящик для патронов в советских цинках, сейф для пистолета Макарова. «Неплохо для охранника складов», – скажете вы. «Совсем неплохо!» – отвечу я.

Также я занимался контролем погрузки при привозе товара и отгрузке при сдаче его Компании. За все время я успел разобраться, что деятельность Компании была не совсем законной, поэтому продукция и складировалась так далеко от чужих глаз. Маяк был идеальным посредником на торговых путях Компании. Ежемесячно я погружал сто тонн товаров из Японии, предназначенных для Российского государства.

Также моей прямой обязанностью было поддерживать складские помещения в идеальной чистоте. Я убирался, ремонтировал, содержал маяк, ежегодно заливал больше ста кубов бетона собственноручно. Я постоянно писал Компании о необходимости капитального ремонта. Каждый год они соглашались, но переносили его на следующий год. Ну и, конечно же, я был смотрителем маяка. Лично для меня это была интересная миссия: встречать заблудившихся в море путников. Но для Компании это было лишь прикрытием для бизнеса.

Вот так и протекала моя жизнь в этом чертоге одиночества. Лично моя деятельность была очень разнообразной: я занимался рыбалкой, охотой, в целом живя в свое удовольствие, вел блог в социальной сети и был довольно популярным из-за необычности места проживания и контента, выращивал грибы на одном из цокольных этажей маяка, но в целом был подавлен и одинок.

Раз в месяц ко мне заходил на катере один сахалинский предприниматель. Я продавал ему грибы и иногда рыбу, если она не протухала из-за моей невнимательности. Он же взамен привозил мне виноград и фрукты, так как еще я пробовал себя в виноделии. Ведь было время, когда Советский Союз сделал из этого маяка атомный, и многие годы в прошлом в этих подвалах распадались атомные частицы. Конечно же, Компания провела здесь глобальную чистку, перед тем как заселить меня сюда, но все же грибы в этих сумеречных темницах росли с неимоверной скоростью. Я предполагал, что во всем виноваты остатки радиации. Ну и красное вино я выпивал тоже с неимоверной скоростью. Мы все прекрасно знаем, что вино – профилактика радиации. Моя собственная винная марка будет называться «Мглистая башня» или «Одинокая башня» (я еще не определился).

Большую часть времени я, конечно же, убивал на строительство, но также я загружал в интернет кучу сделанных мною фотографий и видео. Мой блог развивался и становился популярнее, и туристические катера не раз заходили ко мне в бухту. Я водил небольшие экскурсии по маяку и рассказывал о его постройке японцами в далеком 1939 году, об истории его многое повидавших радиационных стен и подвалов.

Первое время Компания запрещала мне водить экскурсии, боясь за товары, но со временем мы пришли к общему знаменателю. Я пообещал, что туристов не будет в дни отгрузки и погрузки и что я не буду показывать им склады, а также напомнил, что Компании будет нелегко найти человека, который сможет держать язык за зубами и так долго жить в одиночку в мглистой башне. Недолго сопротивляясь, они отступили. И вот уже девять лет я живу тут и ни разу не травился, кроме сегодняшнего случая.

Присев на кровать, я понял, что хочу еще немного отдохнуть, так как пот начал капать с моего лба прямо на пол. Скинув ботинки возле кровати и кинув свой ветровой плащ в противоположный угол комнаты, я залез под одеяло, свернулся в уже привычную запятую и сразу уснул. В той части башни, где находилась моя комната, было одно маленькое окно, но с годами я расширял его, меняя раму и стекло, а к настоящему времени и вовсе вставил большое пластиковое окно, чтобы было лучше видно океан и рассветы, ведь именно в сторону рассвета было направлено мое окошко.

И вот луч теплого солнца поджаривал капельку пота на моем лбу, и, хмуро щурясь, я проснулся. Живот больше не болел, и я чувствовал облегчение, которого так не хватало мне ранее. Я с легкостью встал и посмотрел в окно. Было около четырех утра, когда я проснулся в первый раз: тогда был мрак и сумерки с ветром и дождем. Сейчас же было около семи. За пару часов все разошлось, и солнце в полную силу освещало мою келью.

Так как было начало осени, а до наступления зимы меня ждали еще две запланированные прогулки с туристами, я хотел перенести туалет и кухню в башню. Но работы было много, а дни стремительно уменьшались, и, помимо ремонта, была еще куча нужных дел. Так что мне в голову под чашечку растворимого кофе пришла идея запустить конкурс в своем блоге в социальной сети. Вместо запланированных экскурсий с туристами я решил разыграть билет на полгода жизни на маяке. Конечно, я понимал, что это обернется для меня личными расходами, так как экскурсии приносили мне неплохой заработок, а тут я лишаюсь его. Но все-таки помощь мне была нужна больше, чем деньги, в которых я особой нужды не испытывал. Тем более за девять лет работы на счету в банке я имел больше семи нулей, так что обогащение было у меня далеко не на первом месте. Я постоянно закупал на личные средства стройматериалы и много разных вещей для снабжения маяка и его пригодной работы. Также около двух лет я выпрашивал у Компании катер, который по истечении двадцати месяцев они все же удосужились приобрести. Я делал многое, и люди, работавшие на Компанию, хвалили меня. Ну, а я, в свою очередь, постоянно заваливал их требованиями и письмами руководству, которых за девять лет было написано великое множество.

Допив кофе, я принялся за написание статьи в блог. Начал я на скорую руку и, собственно, через пять минут пост был готов:

«Дорогие читатели и подписчики! Я с прискорбием сообщаю вам, что две туристических экспедиции на маяк Аива отменяются в связи с техническими перебоями и опасностью погодных условий в это время года. Но не спешите расстраиваться, ведь стартует конкурс: целые полгода жизни на маяке вместе с его вечным хранителем в моем лице! Из плюсов: вы увидите сезон ураганов и штормов из башни одиночества; шесть месяцев вас ждет жизнь по правилам смотрителя; вы примете участие в обслуживании и ремонте маяка; также вас ждет рыбалка с катера, выращивание плантации грибов, приготовление вина и курс связи с заблудившимися судами и помощи им, курс по ремонту и эксплуатации линз огня маяка и всех сопутствующих механизмов. Из минусов: вы можете застрять здесь навсегда, так как это место – Кладбище Ветров: здесь заканчивает свой путь любой уставший странник».

Я еще раз просмотрел статью. Она звучала как-то двусмысленно, но я разместил ее на просторах интернета, после чего отправился на кухню позавтракать. Завтрак определенно должен быть легким: я только что встал после тяжелого отравления. Но мои завтраки, да и вообще все приемы пищи являлись до ужасного вредными: все жирное, жареное, залитое специями, пряными травами. Их поставляла мне японская сторона Компании. Я любил вкусно есть и лениться, поэтому спорта в моей жизни было мало – только по спутниковому телевидению. Об этом свидетельствовало мое небольшое пузо. Но работы по маяку и своей должности в целом я выполнял безукоризненно, а что касалось моего личного времени… Кроме сна, я мог неделями просто валяться в кровати, писать в блог, смотреть телик. Это происходило в сезон штормов, когда экскурсиям на маяке не было места. Конечно же, я занимался грибами и рыбалкой, но уделял этому меньше времени, чем обычно. Я ждал этого все лето, так что, хоть я и написал пост о своей одноразовой акции, моментами я подумывал все отменить и погрязнуть в лени на долгий сезон мрака и штормов.

По моему собственному мнению, место это было уникальным. Какой бы силы катаклизм ни происходил на этой планете, заканчивался он именно возле неприступных стен маяка. Был ли это сильнейший ветер или самый сильный ураган, ошметки его влияния падали возле моих ног. Именно поэтому я называл эту местность «Кладбищем Ветров», но мысль о том, что в непогоду мне будет нужно спускаться в туалет и на кухню и постоянно мокнуть и мерзнуть, дала мне немалую мотивацию довести дело до конца.

После легкого завтрака, а это был огромный жареный кусок жирной свинины, я погрузился всеми лапками в повседневную работу. Поначалу я проверил сети с рыбой. Обычно я начинал с плантации грибов, но сегодня и так опаздывал из-за жидкой истории. Так что я пошел проверять рыбные сети между скалой маяка и островом Сахалин. Сегодня улов был скудным – из-за того, что мне пришлось избавляться от множества тухлой рыбы. Я не знаю, с чем это было связано, и оставалось только догадываться, почему меня преследовало фиаско в рыболовной отрасли моей жизни.

Расправившись с рыбой, я отправился в подземелье. Грибы я любил больше морских тварей, и занятия на этой маленькой ферме приносили мне радость. Грибы не нуждались в особой заботе: эти малыши росли у меня на полках прямо в мешках с землей и навозом. Их было великое множество, но все одной породы. «Шампиньоны» – в моих ушах это название звучало как гордая фамилия французского древнего рода монархов. Бывало, что торговец с Сахалина приходил неделей позже обещанного срока, и я выстраивал огромную грибную армию у себя в келье. Из самых больших грибов я делал правителей, генералов, из чуваков поменьше – пехоту простых воинов. Но к приезду торговца всю армию я расформировывал обратно по корзинам, и мои бравые солдаты были списаны в запас.

Да, заняться иногда было нечем, но также я много писал о мыслях, которые меня посещали. Так как в блог эти мысли было не написать, у меня также было много бумажных рукописей, дневников, множество тетрадей, а их домом являлся огромный старый шкаф в углу моей кельи. За девять лет и девять месяцев жизни на маяке я написал не один роман, который никогда не увидит свет. Тысячи и тысячи страниц томились в пыли и одиночестве, как и моя душа в стенах этого родного, но одинокого чертога. Я размышлял о многом: о бытии, о Творце, о делах в мире, спорте, болезнях. За девять лет, возможно, я немного и свихнулся. Но одиночество было самым главным уделом моих бесконечно льющихся мыслей. За все время я также понял, что, сколько бы я ни писал, лучшую мысль я все равно упущу. Я буду работать или валяться, смотреть телевизор или выполнять повседневные дела на маяке, а мысль придет, развратит все в моей голове и покинет мой мир. И даже если я в спешке схвачусь за листок бумаги, все равно не смогу собрать то, что пару минут назад разбилось внутри меня и выскочило, оставив предвкушение того, что могло бы быть. Если бы я записывал все то гениальное, что приходит мне в голову, когда рядом нет листа бумаги или я так занят работой, что не могу оторваться, меня бы уже давно изучали в школах.

Но увы, так как в школах меня не изучают и я простой смотритель маяка, я пишу все то, что остается после этой мысли. Я веду свой рассказ осколками и непонятными выражениями, проводя вас по пути своей немощи. Я так устал мучаться в предвкушении того, что могло бы быть! Но не могу достичь желаемого. Возможно, это недостаток в образовании, а может, я и есть великий мыслитель, но из-за своей самооценки кидаюсь неровными отрывками своего мышления, так как моя неуверенность в собственных силах на листке бумаги стягивает мой мозг канатами, и все, что из него выходит, – это фарш из идей, мыслей и желаний. «Как трудно быть мной!» – думал я каждый день своей жизни. Сейчас я передал вам самую суть того, что хранится в моих записках – в этом огромном, старом, заполненном пыльными бумагами шкафу. И сколько еще прочту! Видит Бог, вам понравится. Но здесь, в подвале, при множестве своих белых солдат в шляпах я чувствовал себя не таким одиноким и обиженным мыслями человечишкой. У меня были миллионы, заработанные за годы работы на этом контрабандном маяке. Я был довольно популярен благодаря своему блогу и в любой момент жизни мог просто уйти на пенсию, уйти с маяка, от одиночества, от армии губящих мою душу мыслей и чувств. Но Аива держал меня. Он держал меня так крепко, что я чувствовал: задыхаюсь. Как будто сама судьба помогала ему держать меня тут, как будто в этом мире я не был нужен. Я не мог уйти просто так: я так прирос к нему – к каждому сантиметру, каждому залитому кубу бетона! К мраку его строений и вечной мерзлоты стен. Моя душа стала едина с ним, а сотни бессонных ночей в его стенах навсегда оставят мой дух бродить по стенам Аивы.

После всех этих размышлений я любил посмотреть на солнце: оно как бы очищало меня от того, что я насидел в подвале. Возможно, радиация в небольшом количестве все же потравливала мои мысли, но за девять лет жизни тут я полностью забыл свое прошлое. Возможно, в шкафу, в записках, есть что-то про него, но в моей голове было пусто. Я не помнил, кем были моя мать иотец, что заставило меня покинуть мир людей. Но я помнил, что меня звали Артуром Топи’Киллия и мне было тридцать девять лет, у меня были темные волосы, плешивая борода, красивые серо-голубые глаза, длинный кавказский нос с картошкой на конце и дурной, невыносимый характер, от которого я и сам страдал.

Закончив с грибами, я приступил к последнему в этом году укреплению стен башни: большущая дыра зияла над входом в маяк. Строительные леса уже были собраны, оставалось только подвинуть их к дырке в стене и заложить ее кирпичом. Конечно же, я без особого труда справился, немного сорвав себе спину, и оставшейся день провел, лежа в мучительных болях на кровати. При этом при всем я замечу, что еле добрался до кельи. Каждая ступенька на пути к постели оказывала мне ужасно сильное сопротивление.

Сразу же, дабы не быть поверженным атаками своих бредовых мыслей, я включил телевизор: в частности – канал «Спорт». Там шел бокс, и, по-видимому, россиянин из Дагестана бился с украинским спортсменом. Но после звонка гонга россиянин встал на одно колено и сдался. Я тогда не понял, что к чему, но решил написать об этом в своем блоге. Как ни странно, когда россиянин выходил из зала, в него не летели стаканы, хот-доги, пиво – ну, как обычно делают в такие моменты. Люди поддержали парня и глядели ему вслед с уважением, несмотря на то, что выступление происходило на Украине. По новостям я знал, что был конфликт между двумя братскими странами, постоянно показывали всякие бомбежки и жестокие события, но этот момент тронул мое сердце. Парень зачем-то отдал победу своему сопернику, даже несмотря на то, что их страны находились в конфликте. Позже я нашел в социальных сетях этого бойца, он своими силами пытался примерить две враждебно настроенные страны: это было видно в каждом его посте. Такие люди были редкостью – это те, в ком живет дух силы и справедливости. Проводя часы в интернете, я редко находил здравые моральные суждения у нынешнего поколения, но этот парень был одним из тех, кто редко доживает до тридцати с нынешней властью: он тот, кто шел на войну с голыми руками, но не для того, чтобы воевать.

Глава №2. Капернаум 1.0

В предыдущей главе этой повести я рассказал вам немного о себе и о том, что творится в моем маленьком мирке – на территории под названием «Кладбище Ветров», а в частности – на маяке Аива. Теперь я расскажу вам про весь остальной мир – я называю его Капернаум, как библейский город. Связано это с тем, что, несмотря на все чудеса, которые происходят на земле, люди все равно умудряются не верить в Того, кто эти чудеса посылает, как во времена Иисуса Христа. Конечно, данное сравнение поймут далеко не все, но если прочтут Новый Завет, то все встанет на свои места.

Для меня этот мир разрушается очень давно, но я не помню причин, почему из него убежал. Мне часто снятся сны, которые убеждают: именно из-за того, что для меня в нем просто нет места. Постоянные новости с материка по спутнику, через телевизор и в мой мозг – даже дистанционно этот мир развращает мое сознание. Но я понимаю, что являюсь его частью, несмотря на свое отдаленное существование.

Мир жил и без моего присутствия: на Ближнем Востоке так же, как и всегда, шли войны; Израиль с Палестиной делили территорию Иерусалима; США развращали остальной шар своим одобрением однополых браков, феминистических движений и разных пород всего того, что заставляет наши нейроны создавать плохие связи. Люди тупели тоннами, загоняя себя в рамки безволия. Я и сам был привязан к интернету, потому что вел блог, но могу похвастаться, что у меня была не такая зависимость, как у них, хоть, бывало, в потоке лени я и залипал ночами в монитор. В России бедный народ одолевала построенная на коррупции власть и несправедливость. В Индии число людей перевалило за полтора миллиарда, а жгучая бедность рубила их с такой же скоростью, как развивался блуд в странах Европы. В Китае нашли опасный вирус, который за месяц убил больше ста тысяч человек. В Белоруссии пытались свергнуть власть, но безуспешно. Потом и в Казахстане, но с теми же последствиями. В Африке было гонение на христиан: мусульмане радикальных конфессий жгли церкви, расстреливали людей. Весь мир, в принципе, был недоволен тем, что все шло куда-то, а я, как наблюдатель с маяка, следил за этим всем со стороны, жуя при этом попкорн. Капернаум сходил с ума и умирал от деградации, пока я отсиживался в своей башне одиночества: наблюдал рассвет нового дня с одной стороны маяка, а переходя на другую сторону – видел закат человечности человека.

Утром одного из дней я с присущим мне нежеланием переделал все дела по маяку и решил пописать в блог, сидя на верхушке башни. Я взял ноутбук, фотоаппарат и блочный лук (думал пострелять в чаек, если вдруг смогу попасть в них, и пофотографировать красоты своих владений). Пока мирская суета одолевала таких, как ты, читателей, такой, как я, писатель стрелял по чайкам, пил кофе из термоса и писал очередную окрашенную темными оттенками историю. Как вдруг на экране ноутбука всплыло уведомление, что сегодня конкурс. Я с вечными своими вагонами мыслей забыл, что сегодня должен избрать счастливого несчастливца в рабы на маяк. Естественно, по своей жизненной позиции я пошел по пути наименьшего сопротивления и воспользовался алгоритмом случайного выбора. Все, кто поделился моей записью, имели право на получение путевки в один конец. Весь конкурс я провел в прямом эфире, участников набралось около ста человек, и кто-то один из них откинет покрывало суеты Капернаума и на полгода поселится на Кладбище Ветров.

Долгожданное молчание, клик по клавише Enter, пара секунд на работу алгоритма – и я объявляю победителя. К моему разочарованию, это женщина тридцати лет: она только перешла порог полной зрелости и удосужилась угодить мне в помощники. Лично я рассчитывал на дядю возраста «я тягаю мешки с песком», а не на леди, которая в сезон шторма побоится выйти сломать ноготок во двор Аивы. Но, в любом случае, выбор был сделан, алгоритмом я поклялся больше не пользоваться, а разработчикам – без их вины – написать письмо с угрозами их жизни.

Ну что же, сейчас я мало что могу сказать о победительнице: ее зовут Кира, у нее красивые темно-каштановые волосы, а на фотках в социальных сетях в глазах ее я вижу отблески одиночества – ровно такого же, что и в моих серо-голубых. «Ну что же, заезд через неделю», – написал я ей краткое сообщение. Она ответила не сразу, но позже написала, что рада, что проведет полгода в месте, которое видела только на фотках. Я хотел объяснить, как добраться, но она сказала, чтобы я не беспокоился. Я же дал ей номер телефона человека, который доставит ее с Сахалина прямиком ко мне.

Честно, она поразила меня: не каждая девушка смогла бы просто взять и покинуть дом на полгода, да еще и к незнакомцу подселиться. Не знаю, может, у нее есть какой-то план? Может, хайпануть, проснуться знаменитостью – мол «Я прожила полгода с психом, который даже миру и вещам дает свое название, плюс один на один. Посмотрите на меня, через что мне пришлось пройти!»? Конечно же, это были мои домыслы. Я не знал, что она может думать, чего от нее ожидать. А эти мысли лезли ко мне в голову, скорее всего, из-за страха перед неведомым, ведь со мной до нее никто не жил. Я вечно один. А тут бац – на полгода вместе. Позже я подумал, что со своей стороны она тоже чувствует опасения. И честно, после этой мысли мне стало проще воспринимать то, что со мной кто-то будет делить жилплощадь. Но у меня была неделя, чтобы привыкнуть к этой мысли.

На следующий день я понял, что нужно создать из башни обитель без всяких приливов информации из внешнего мира. Я решился отключить спутниковое TV на время ее пребывания здесь и оставить только интернет. Я разместил старую кровать неподалеку от своей и застелил ее чистым бельем. Перед этим, конечно же, вытряс каждую пылинку из ее сыростью пропахших покрывал. Запер каждую дверцу шкафа со своей писаниной на замок и был спокоен. Убрал телевизор на сухой склад компании и закрыл дверь.

В сезон штормов отгрузки товара могли сбиваться. Однажды я сидел четыре месяца и ждал, когда же придет судно, а из-за плохой погоды тут часто и спутниковый телефон был неактуален. Слава Богу, рыба и грибы спасали меня в тот год. Но с этих времен прошло лет десять, и я не рассчитывал на повторение истории. По странным обстоятельствам память о моей жизни как раз и начиналась с тех ужасных дней.

Что говорить о Кире на время отгрузок и погрузок? Я придумал прятать ее в комнате, тем более сотрудники Компании никогда не поднимались в башню – они обходились кофе в кухне.

Ну да, как я вспоминаю тот мрачный год: на Кладбище Ветров закончил свое разрушительное шествие не один ураган. Помню, в тот год ветер поднимал волны почти до моей кельи, из окна я видел только тьму и слышал только грохот, разбивающий о скалы рыбу, возможно, лодки, а может, и людей, заблудившихся в море в этот темный период. Света маяка не хватало, чтобы прорвать закрома той темной гущи. А крика чаек я не слышал месяцами. Осенью это место погибало, но, как только весна наступала на порог, снова возрождалось из тьмы, как цветок подснежника из недр черной грязи.

Как-то я лежал на полу подвала трое суток. Хорошо, что там была старая печь, иначе бы погиб от холода. Я просто боялся, что башню маяка вырвет, как тонкую соломинку из стога, могучий ветер. Но этого не произошло, и Аива стоит по сей день. И будет стоять, когда и мир весь сгинет во мраке людской болезни под названием война. Правда, может и не целиком. Ну, или еще что случится, я не знаю… Но мысль о неизбежности кончины этого мира преследовала меня, где бы я ни находился: был ли я в подвале, ухаживая за грибами, или ловил рыбу в бухте, или фотографировал закаты и рассветы над океаном.

Вот в таких раздумьях ко мне подобралась осень, и сезон ураганов, и женщина Кира со своим недугом. Когда к стенам маяка причалила лодка, а из нее выкатили инвалидное кресло, я понял, что кухню в башне я буду делать один. И вот показалась и сама девушка, ее волосы цвета каштанов и щупленькое тельце, те же одинокие серо-голубые глаза – такие же, как и мои. Она мельком выглядывала за ограждение лодки, своими быстрыми глазками осматривая маяк. И тот же человек, что выкатил кресло, взял эту маленькую хрупкую девушку на руки и вынес из лодки, усадив в коляску. По меркам моды нашего столетия она была одета очень даже ничего. Ну, а что касается красоты… В жизни она была красивее, чем на фото в социальных сетях. Но ее недуг… Я был огорчен и безмолвен. Я смотрел на нее, как на питомца: она была красива, но бесполезня. И вот этот здоровяк-матрос подкатил ее ко мне и последовал за багажом этой леди. Я все стоял и молчал, и она тоже. Но через какое-то время она все же поздоровалась:

– Ну, здравствуйте, – с ярко выраженным негодованием, хрипя, ответил я.

– Вы чем-то обеспокоены? – совершенно сухо и не удивляясь моему тону ответила девушка.

– Да, обеспокоены, – ответил я незамедлительно. – Почему, я спрашиваю, вы не сказали мне, что вы, извините меня, не совсем здоровы?

– Я здорова! – все еще невозмутимо ответила Кира.

К этому моменту вернулся моряк с вещами Киры и вручил их мне. Это были четыре огромные походные сумки. После чего, не прощаясь, он запрыгнул на борт и отшвартовался. Я стоял, заваленный вещами, а Кира уже катилась по дорожке вверх к маяку. Не обращая внимания на то, что, во-первых, я не договорил, а во-вторых, мне одному придется тащить ее вещи наверх. Я был зол.

Тропинки мои были залиты бетоном и довольно круты на подъем, но она без особого труда прикатила к воротам Аивы вперед меня. Пока я тащился следом, она смогла отпереть огромные воротища и заехала во двор. За ней тянулся приятный шлейф стойких дорогих духов. Запах был неподражаемым: вишня, ликер и что-то третье – я никак не мог распознать. Если бы не этот аромат, я давно бы вышел из себя.

– О да! – закричала гостья. – Я так давно хотела увидеть это величайшее сооружение! Я столько смотрела про него на вашем канале, столько читала про него – и вот я тут! Колизейное строение стен во главе с великой башней. Я словно в Мордоре! Ох, как тут здорово! – уже с ручейками на лице и очень тихо сказала Кира.

Все это, конечно же, был монолог. Я в это время еще тащился, как навьюченный ишак по горам Кавказа, еле-еле видя свет за всеми взваленными на меня сумками. Только я достиг ворот, как сильный ветер хлынул и захлопнул огромные воротища прям перед моим носом. Я изо всех сил пытался кричать, чтобы Кира приехала, но из-за ветра и одной из сумок на моей груди я не мог сделать это громко. Аккуратно опустив сумки на бетон, я пошел открыть дверь сам и без лишнего труда справился с этой задачей, но вот взять снова все эти сумки для меня было проблемой. И с третьей попытки еще одну цель я выполнил. Был бы у меня ежедневник, поставил бы галочку напротив пункта «занос чужих вещей», да еще и бонус обязан был получить за их количество. Но увы, единственный мой бонус – это полгода жизни с девушкой-инвалидом, которая кроме добычи геморроя мне больше ничем помочь не сможет.

Я недолго осматривал двор. Конечно, это было непросто из-за маленького ракурса между сумок. Но я все же обнаружил следы любознательности своей гостьи: дверь на кухню была нараспашку, а значит, девушка там, так как я всегда прикрываю дверь. Сначала я решил отнести вещи, а потом уже присоединиться к осмотру маяка. «Хочешь не хочешь, а уже ничего не изменить… Благо, это всего на полгода, – думал я. – Придется привыкать, да еще и за ней каждый день следить, чтобы не поранилась или не разбилась».

Я зашел в келью и прибрал все ее вещи под кровать. Потом открыл сундук и достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть первый день гостьи для своего блога. Конечно, я понимал, что ее присутствие может сослужить хорошую службу моей туристической компании: так сказать, даст рекламу. И посетителей прибавится в разы.

Пока я спускался из башни, мою голову посетила запоздалая мысль, что мне придется каждый день таскать Киру туда-сюда, вверх-вниз. От этого мне стало еще грустнее, но я должен был произвести на нее впечатление, чтобы она особо не расслаблялась, и устроить ей нагоняй за то, что ушла, не дослушав.

Зайдя на кухню, я увидел Киру, будто она и не инвалид вовсе: она кружилась на своей коляске, как гоночный болид по треку. Она что-то стряпала, а увидев меня, произнесла так быстро, что я не успел ей и слова сказать:

– Я хочу, чтобы у вас осталось обо мне хорошее впечатление. Так что не думайте! Инвалиды могут все то же, что и полноценные люди, а то и больше, и лучше. Я вижу вашу душу: вы хороший, но страдаете от одиночества. И в глубине ваших мыслей я вижу темную сторону, которая не дает вам обрести покой. Не так ли, Артур?

– Я тоже это вижу, – тихо и ошеломленно сказал я.

Я понятия не имел, как она могла понять все это так быстро, но мне почему-то захотелось с ней общаться. Она была открыта, и я с первого разговора понял, что Кира – родная мне душа. Может, потому что я тоже был инвалидом, только, в отличие от нее, инвалидом в голове. Как она могла определить меня так сразу? Я не понял. Может быть, она экстрасенс, не боящаяся задавать вопросы… Или просто наблюдательная женщина, которая давно следит за моим блогом.

Наш разговор продолжался, я даже позволил себе откупорить бутылочку вина. Обычно я не пил при гостях. Правда, и гостей у меня не было, поэтому я пил всегда. От вина Кира отказалась. Я не особо обеспокоился насчет этого, потому что понимал, она могла еще немного побаиваться и не раскрепостилась. Тогда я угостил ее хорошим японским чаем с листочками сакуры, привезенным Компанией. Сделав глоточек, она сказала, что ничего вкуснее еще не пила. Я, уже немного покраснев от вина, рассказал ей про Компанию и что они снабжают меня всем, что нужно, взамен за работу на маяке. Конечно же, про склады я умолчал, но нас с ней ждала еще одна отгрузка товаров перед наступлением мрака, когда все в этой части мира потеряет свою цветность, а жизнь приобретет черно-белые оттенки беспокойства, тревоги и страха.

Я вкратце рассказал Кире про сезон ураганов и ожидал от нее более яркой реакции, но она особо не напугалась. Своими тонкими пальцами она перебирала зубчики чеснока и спросила: есть ли у меня программа, по которой мы будем жить эти полгода, словно по сценарию. На это я ответил, признаваясь ей в своем первоначальном плане, потому что понимал: наши дружеские отношения нельзя начинать с вранья. Я сказал, что должен был переместить кухню в башню и ожидал помощника-мужчину. На что она сказала, что если очень сильно постарается, то поможет мне и будет намного полезнее, чем мужчина. Хотя и упомянула, что слишком тяжелое она возить не сможет. Я не стал ее разочаровывать, пока мы сидели на кухне: в башне винтовая ступенчатая лестница, и она никак не сможет мне помочь. Но сказал, что буду рад любой помощи. Потом мы обменялись парой историй из жизни, и, в принципе, этот день я мог бы назвать сказочным, потому что никогда не ощущал похожих чувств от простого разговора с человеком. Наверное, потому что в моей памяти никогда и не было разговора с женщиной, если только она не была туристкой. Какое-то время я наблюдал за ее красивыми и так похожими на мои глазами, не сдержался и заговорил с ней об этом:

– Вы меня извините, но я заметил цвет ваших глаз – у нас с вами один.

– Да, Артур, я тоже заметила это сходство.

– Так вот… Не хотите ли вы послушать одну статью по поводу наших с вами глаз?

Я посмотрел на нее так вопросительно, что если бы кто увидел этот взгляд, понял бы, что ему нельзя отказывать.

– Конечно, Артур. Я только рада.

Кира искренне улыбнулась и нежным прикосновением пальцев убрала каштановый локон с лица.

– Дело в том, что одним похожим на этот вечером мне было довольно скучно. Я подошел к зеркалу и посмотрел на себя. Я обратил внимание на свой цвет глаз и понял, что мне интересно, что он значит. А до этого я видел по телевизору, как одна дама дает человеку характеристику его личности по цвету глаз.

Кира внимательно слушала и то и дело убирала с лица постоянно падающую прядь волос.

– И я решил: дай-ка я посмотрю свою характеристику! Не то чтобы я в это верил – для меня это ложь, как и гороскоп, но заняться и правда было нечем. И я нашел довольно интересный сайт и прочитал значения всех цветов глаз, которые встречались человеку. Но вот в чем дело… Наш с вами цвет глаз был не с простой характеристикой, а описывался как довольно уникальный.

При слове «уникальный» я вытаращил на Киру глаза, как педагог на провинившегося двоечника.

– Так вот, этот цвет уникален тем, что он награждает своего носителя. Правда, очень редко. С виду – обычный серо-голубой цвет. И характеристики у его обладателя больше негативные: одиночество, депрессивность, крайне осуждающий взгляд на мир, незнание любви и отсутствие счастья.

Кира слушала и не перебивала: человек, который искренне понимает свою жизнь и признает ее такой, как она есть, никогда не оправдывается, и Кира не оправдывалась.

– Но также помимо этого в статье было приложение к сказанному: этот цвет может поменяться на любой другой. И у каждого цвета после изменения тоже было описание.

– Какое же описание, Артур? – зачесывая непослушную кудрявую прядь, спросила Кира.

– Я только один цвет запомнил.

Я замялся и не хотел говорить. Но Кира смотрела на меня таким же вопросительным взглядом, как и я на нее в начале этого рассказа.

– Карий. карий цвет. Было сказано, что, если у обладателя нашего цвета глаз он поменяется на карий, это значит, что тот нашел настоящую любовь.

– Вот как! Это довольно интересно… А если приобретенный карий цвет снова станет серо-голубым? – с улыбкой спросила Кира.

Я помедлил, и вопрос сам навязался мне в голову: «Откуда она могла знать, что есть обратная реакция?» Я ответил:

– Это будет значить, что человек потерял гораздо больше, чем приобрел.

Я стал чувствовать себя немного виноватым, потому что Кира слегка помрачнела. Но время шло к восьми вечера, и я предложил ей посмотреть на закат с верхушки башни. Еда уже была готова, и Кира незамедлительно согласилась. Докатив ее до входа в башню, я услышал, как Кира попросила остановиться. Она посмотрела на маяк сверху вниз – от основания до верхушки – и сказала: «Какой же он прекрасный и высокий!» При слове «высокий» я вспомнил, сколько ступеней мне придется тащить ее наверх, и на мое красное лицо поверх легкого пота и опьянения заранее легла еще не подступившая усталость.

Потом я открыл дверь в башню, и она увидела крученую массивную лестницу вверх. Я не мог не заметить ее расстройства. Пару минут мы молчали. Но потом, посмотрев на меня, она сказала: «Что же нам делать, Артур?» Я попросил разрешения взять ее на руки, она согласилась. Я выдернул ее из кресла и был приятно поражен ее весом: она весила чуть меньше мешка с цементом, который я таскал каждый день. Мы быстро поднялись по лестнице, минуя множество пустых комнат маяка, и вскоре оказались наверху. Я предложил ей сесть на маленькую табуретку в помещении светила маяка, пока я спускаюсь за ее креслом. Она поблагодарила меня за заботу и уставилась в панорамное окно. Пока я спускался за креслом, она не прекращала удивляться всей той красоте, что была предоставлена ей этим местом, которое я без конца называл Кладбищем Ветров. После красивейшего заката я спустил ее к себе в келью и предоставил ей кровать, на которой она будет отдыхать. Под влиянием смелости от выпитого мною вина я спросил ее об ее травме и обстоятельствах, при которых это произошло. Она сидела на краю кровати и перебирала свои вещи, тонким взглядом продевая меня насквозь.

– В детстве, – задумчиво начала Кира. – Мой отец, как-то забыв на работе свою сумку с вещами, решил вернуться за ней, после того как забрал меня из садика. А мама тогда была на ночной смене в больнице – сейчас она ведущий хирург в одной из самых лучших больниц в Москве. Мы тогда жили на втором этаже старого сталинского дома, где потолки по три метра. И я решила дождаться отца у одного из окон нашей квартиры, которое выходит на станцию метро, откуда должен был выйти отец. Так как осень была оснь теплая, прямо как сейчас, я открыла окно и свесила вниз руки – и так уснула. Я не знаю, сколько прошло времени, но открыла глаза я от сильного хлопка. Перепугавшись, я сильно дернулась и упала вниз, на асфальт. Вот, в принципе, и все. После этого я инвалид – большую часть времени своей сознательной жизни.