Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества

– Хорошо, Иван Митрофанович, – кивнул я.

– И да, к сожалению, междугородние дороги сейчас завалены брошенными автомобилями, там особо не проехать. Поэтому прикидывайте ехать на поезде до самого конца своего маршрута. Да и железная дорога намного лучше сокрыта в деревьях, чем автомобильная проезжая часть.

– Буду помнить, – повторил я за ним его же слова.

– Похоже, война с мутантами – это уже не война, это вопрос выживания человеческого вида. Недалеко от Питера вскрыли большое гнездо мутантов, уничтожили и надеялись, что больше они не появятся. А они потом пришли в ещё большем количестве. Нарушаю слово, но, тем не менее, скажу, мой дорогой друг, – заговорил Зорин, заметно посерьезнев в голосе, – мы начинаем испытывать нехватку боеприпасов, продуктов питания. Заводы и технические комплексы, что сейчас производят боеприпасы и снаряжение, делают их в небольшом количестве. Мутанты с каждым днем действуют все более агрессивно и жестоко, и наши шансы на военный потенциал начинают таять. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что ваша с Иваном роль в этой экспедиции может стать решающей, если зараженные все же одолеют нас количеством.

– А что, если не будет там формулы сыворотки от заразы? Что, если все данные были стерты без возможности восстановления, и наше путешествие просто-напросто теряет всякий смысл? – спросил я генерала.

– Нет, не отчаивайся, сынок, – ответил Зорин с уверенностью в голосе. – Я твоего отца хорошо знаю, он надежно прятал свои творения, ты найдешь все ответы и, быть может, узнаешь что-то больше.

– Что, например, я могу узнать ещё?

– Это уже не ко мне.– Иван Митрофанович приостановился и перевел разговор в другое русло. – Но есть и хорошие новости. На сегодняшний день, мы возвращаем контроль на некоторых важных территориях, где находились заводы, поэтому, если все пройдет хорошо, то запустим более масштабное производство боеприпасов и техники, и дефицит получится преодолеть. Многих людей обучаем военному ремеслу, делаем из них солдат и защитников. Пока мы работаем в минус, но это только пока. Если все получится, то у нас будут хорошие показатели по производству, но повторюсь, это будет нескоро. Боюсь, мой друг, грядут ещё тяжелые времена: еды начинает не хватать, для пищевого достатка необходимы поля с посевами. Тепличных вариантов возле Москвы и Новгорода недостаточно, мы хотели бы ближе к лету отвоевать поля и засадить их пшеницей и кукурузой. Ладно, это не твои уже проблемы, иди отдыхай, следующие два-три дня будут тяжелыми для вас. И да, советую немного сменить маршрут.

– Почему? – удивился я.

– Военные сказали, что по пути вашего следования беглые преступники грабят брошенные города, на военных нападают. Это сбежавшие люди из тюрем, которые сбились в настоящую орду, и для них бронепоезд – весьма ценная добыча. Поэтому езжайте сразу на юг по направлению к Сызрани, а там поверните в сторону Самары на восток. Знаю, в Самаре крайне опасно, там поселился Жнец, но мутанты в вашем случае – не такая большая проблема, как другие люди. Мутанты не лицемерят, обманывать не станут. По карте, я надеюсь, сориентируешься?

– Одну минуту, – ответил я и развернул карту, прикидывая маршрут. Поняв новый путь, я сказал ему: – Да, сориентировался.

Мы ещё немного поболтали на нейтральные темы, затем попрощались и я отправился к друзьям.

Казань, как и Москва, ни капли не пострадала от скверны катастрофы. В городе было очень тихо и практически не было видно людей. «Вот значит, какая эта окраина цивилизации», – подумалось мне. Генерал говорил, что именно близ этого города строилась военная база. Чем она должна была быть лучше остальных? Почему именно тут решили её строить? Мне было не понятно.

Вечером в гостинице, когда все уже улеглись спать, мы немного разговорились с Никитой. Как и я, он был не особо болтливым человеком, но сегодня что-то на нас нашло:

– Понимаешь, мой друг, – говорил он, – когда в жизни ты теряешь цели, что-то вообще теряешь и не можешь уйти от этого, только путешествия и приключения помогают справиться и перестать думать об этом.

– Ну, или найти другую цель, – вынес я свое мнение. – Не будешь же ты всю жизнь куда-то ездить или пытаться словить приключения.

– А как же риск, что ты не потеряешь её снова?

– Риск есть всегда и во всем. Чтобы ты ни делал, ты все равно рискуешь что-то потерять. Без потерь нельзя обойтись, как нельзя обойтись и без ошибок. И только из-за этого нельзя бездействовать и сидеть, сложа руки, – говорил я с оптимизмом.

– Ладно, слушай… тут такое дело, – Никита потупил взгляд, будто от чего-то сильно расстроился, хотя я всегда считал его серьезным и не сгибаемым человеком. Казалось, что он хотел что-то обсудить, но, видимо, стеснялся начать разговор по теме. После небольшой паузы, он все же сказал: – Представляешь, на мобильный телефон сообщение пришло. От родителей. Что они садятся в самолет и вылетают домой. Ты знаешь, я даже не поверил сразу.

– Как это возможно? – не поверил я.

– Ну, смотри, – добавил Никита и показал мне на экране своего смартфона сообщение, которое пришло около двух часов назад.

– Что это такое? Как? – продолжал удивляться я.

– Не знаю, честно говоря. Не могу представить себе, как работают механизмы связи, но возможно какое-то запоздалое сообщение.

– Странно. Мне никаких сообщений не приходило после катастрофы – сказал я и проверил свой телефон. – Ну да, действительно нет ничего.

– Как-то это жутковато. Представь, если эти зараженные там, далеко отсюда, становятся разумными и живыми, как мы с тобой, с воспоминаниями и чувствами? Что, если они где-то там уже целые города строят, правительство свое поднимают, а от нас укрывают это?

– Если бы это было так, нас бы точно не пустили в экспедицию, – ответил я. – Скорее всего, это проявление какой-нибудь особенности работы системы связи.

– Да, точно. Похоже на то, – сказал Никита, успокаиваясь.

Мы замолкли, не зная, что говорить дальше. Но затем Никита продолжил разговор, правда, уже на совсем другую тему:

– В любом случае, мы все равно едем в Уфу, в то место, где мы сможем начать новую жизнь с чистого листа.

– Слушай, мне интересно узнать, а что там такого, чего нет в Москве или здесь, в центральной части? – спросил я с любопытством.

– Как? Ты едешь туда и даже не знаешь, зачем? – сказал Никита с усмешкой. – Ты обратил внимание, как здесь сильно не хватает еды и жилищного пространства? – спросил у меня товарищ. Я кивнул головой и он продолжил: – Так вот, ходят слухи, что там нет таких проблем, что на каждого человека приходится своя крыша над головой, проблем с пищей там тоже нет, а ещё они испытывают нехватку силы для защиты периметра и налаживания производства боеприпасов. Работы там найдется много хорошей, понимаешь? – спросил меня Никита снова, на что я опять кивнул. – Вот поэтому туда многие люди хотят попасть, устали они от выживания за кусок земли или большой порции еды. Зуб даю, после нас люди начнут большими экспедициями ездить туда, вдохновятся нашими успехами. Надоело им жить в бараках, палаточных каморках и питаться чем попало.

– По мне, это рискованная затея, – решил ответить я. – Допустим Уфа держится и охраняет периметр от незваных гостей, но что, если гостей этих будет не один или два десятка случайно забредших зараженных, а тысячи, миллионы… Эта орда без труда сможет окружить в кольцо город и попробуй давай, одолей их всех, – сказал я. – Уфа может не выстоять, а мутанты могут воспользоваться тем, что туда приедет большое число людей и просто пополнят свой, и без того огромный, отряд зомбированных.

– Ну, во-первых, в Уфе есть целый арсенал военной техники и завод по производству боеприпасов, – продолжил спор товарищ. – А во-вторых, уж не думаешь ли ты, что у зараженных есть командиры и мозги, с помощью которых они могут найти уязвимости в обороне, а не пойти стенкой на нас?

– Ты знаешь, – заговорил я, – в Питере обитал Жнец, который очень даже управлял ими. Если бы мы тогда не убили Жнеца, Питер не смог бы выстоять. Так что есть у них командиры, и командиров этих надо уничтожать в первую очередь. Без них зараженные будут слабыми и тупыми, а отсутствие силы и разума у врага – это главное преимущество перед противником, – закончил я.

Я поболтал с Никитой ещё на различные вполне нейтральные темы, а затем мы разошлись по номерам отдыхать и набираться сил, психологически готовясь к походу в карантинную зону.

Утром я поднялся одним из первых. Вечерний разговор с Никитой про пересылку сообщений не давал мне покоя: «Как же такое возможно? Либо спутник хранил всю эту информацию, либо случилось что-то ещё, чего я не знаю». Я спросил некоторых людей, были ли у них такие же истории. Да, сообщения им приходили тоже. От такого удивления они уже стали верить во всякие сверхъестественные вещи и силы, хотя это, скорее всего, дело техники, но для многих это значило очень многое.

Какое-то время, я пошатался по Казани и просто пообщался с местными. У них была одна большая цель – построить военную базу на благо защиты человечества. Складывалось впечатление, что ничего кроме строительства этой базы люди здесь больше вообще ничего не хотели: не ели, не спали, а только работали.

Казань, как выяснилось, была эвакуирована сразу же после начала катастрофы, но затем сюда пришли военные и провели большую зачистку, возвращая город под свой контроль. После командование посчитало, что здесь должен быть плацдарм для обучения и обслуживания военных сил, поскольку это место имеет хорошее стратегическое положение, а база будет самой большой из всех существующих.

Около поезда, когда все уже поднялись на ноги и были готовы ехать дальше, мы начали обсуждать дальнейший маршрут, как и рекомендовал Зорин:

– Так, друзья, планы изменились, – начал я. – Генерал Зорин попросил сменить маршрут, так как там может быть опасность совершенного другого рода – беглые преступники, которые смогли выжить в катастрофе. Сейчас они грабят брошенные города и села, и по словам генерала – серьезно вооружены. Чтобы добраться до нашей цели, нам необходимо вернуться немного назад до Зеленодольска, затем повернуть на юг и ехать до Сызрани. После реки начинается карантинная зона, но там регулярно пролетают военные и проводят операции, поэтому мы там будем отчасти в безопасности. От Сызрани же следует повернуть на восток, вот тогда мы останемся абсолютно одни, никто к нам не придет на помощь, если что-то с нами случится, поэтому…

– …будем держать ушки на макушке и следить за всем что движется, а также проверять рельсы на целостность? – перебил меня Салман, пересказав слова Зорина один к одному.

– Именно, – ответил я Салману, а затем вновь обратился ко всем, – на этом участке пути на железной дороге могут располагаться брошенные поезда или вагоны, которые нам так или иначе придется убирать и сдвигать с нашего пути. Если ситуация будем совсем аховая, то бросаем поезд и садимся в автомобиль. Он вместительный и большой, на нем доедем до Уфы, но путь на нем будет дольше и опаснее.

Один рабочий оторвал меня от диалога и поведал плохую новость, после этого мы отошли и рабочий наглядно мне продемонстрировал неисправность, а затем я вернулся и поведал участникам экспедиции:

– Друзья, у меня плохая новость. Бегун, когда залезал на цистерну, повредил её и, пока мы ехали, где-то две трети дизеля из неё вытекло. В цистерне топлива осталось всего на треть, но ничего страшного, цистерна – это аварийный запас на случай блуждания.

– Что ж, будем надеяться, трети дизеля нам хватит, – подхватил Салман.

– Слушай, я так и не могу понять – заговорил Никита, – почему зона карантинной называется? Может туда надо со средствами индивидуальной защиты соваться?

– Почему карантинная? – ответил я. – Потому что военные официально не поддерживают порядок и не гарантируют безопасность людей, попавших в эту зону. В ней много зараженных и нет средств связи с внешним миром.

В этот момент времени меня снова отвлекли:

– Ну что опять? – спросил я с ноткой раздражительности.

– Я слышал, вы в Уфу отправляетесь, – проговорил какой-то здоровяк на английском.

– Это что, американец? – проговорил Иван с небольшой брезгливость в голосе, рассматривая человека. В руках у человека была большая зеленая сумка, а одет он был в камуфлированную форму, и, вероятно, его прошлая деятельность была связана с военным делом.

– Я тоже хотел бы туда добраться, – продолжил говорить он на английском. – Не возьмете ещё одного бойца к себе в команду? Меня зовут Сэм Кларк, я когда-то жил в Америке, но за несколько лет до катастрофы был вне закона в своей стране и жил у вас, в России, – вновь проговорил он.

– Кто-нибудь понял, что он сказал? – решил уточнить Никита.

– Это действительно американец, – ответил я, поняв большинство его слов. – Хочет присоединиться к нам.

– А что он умеет? Какая у тебя подготовка, Американец? – обратился к нему Иван.

– Пять лет в спецназе морской пехоты. Двадцать одна боевая операция, – проговорил он на ломанном русском, поняв его слова.

– Все-таки могёшь немного по-нашему, – усмехнулся он. – Но боец лютый, ничего не скажешь. С таким точно не пропадешь, – обрадовался Иван. Сэм был чуточку больше и выше Ивана по габаритам, и Смольников начинал видеть в нем конкурента по силе.

– А оружие? – спросил Никита.

– Штурмовые винтовки. Но стрелял из пулемета, винтовки, водил бронетехнику.

– Ладно, Сэм, – решил спросить я уже на английском. – Если не секрет, что тебя так тянет в Уфу?

– Думаю по той же причине, что и вы – подальше от проблем центра. Ну и начать новую жизнь, разумеется, – проговорил он на своем родном языке.

Мы долго обсуждали вопрос принятия нового члена экспедиции. Многие из нас не могли владеть иностранным языком свободно, как это делали мы с Машей и Вовой, чтобы можно было спокойно переговариваться с нашим членом экипажа, но набор простых и понятных русских слов и предложений он знал хорошо. В конечном итоге мы решили не отказывать желанному путнику разделить с нами бремя путешествия, поскольку любая лишняя пара рук в таких опасных жизненных ситуациях всегда могла пригодиться.

***

Сегодня с погодой не повезло – было пасмурно, периодически лил дождь, иногда дул холодный промозглый ветер. Маша в шутку предположила, что дело близится к снегопаду.

Наш поезд покинул Казань. Товарищей зацепила моя речь – все были настороже. Поскольку они знали, что я единственный из отряда поддерживал общение с Зориным, то все мои слова воспринимали крайне серьезно. Первую смену по управлению поездом держали Салман с Никитой. Вова с Машей находились где-то в купейном вагоне, а Иван, как всегда, наслаждался одиночеством в дзоте на цистерне. Мы же с Сэмом несли дежурство в вагоне с автомобилем.

Первое время нашего путешествия, до самого Зеленого дола, я много болтал с новым членом экипажа. Мне было интересно узнать, как его занесло в Казань, да ещё и после катастрофы, что в Америке говорили после «Зацветшей резни» и как так получилось, что в Америке его стали считать предателем.

– Много всего произошло, – начал Кларк свой рассказ. – Когда у вас случилась эта «Зацветшая резня», я тогда уже офицером служил и заподозрил неладное, когда пару подводных лодок адмирал отправил к берегам Испании, будто бы на учения. Только потом выяснилось, что они через субмарины переправили в Америку чужие технологии. Как только я начал копать информацию, в ЦРУ уже давно следили за моей активностью, и вскоре, меня обвинили в измене. После побега мне потребовалось несколько перелетов между странами, пока я не оказался здесь, где меня приняли как беженца и защитили. Военные навыки и образование помогли мне хорошо устроиться в обществе, долгое время ремонтировал автомобили и преподавал в спортивной секции. После катастрофы перебрался в Казань, где немного подрабатывал, помогая в строительстве военной базы, а также тренировал остальных бойцов, да и сам собирался податься на службу. Жаль, что только языковой барьер немного сказывался на мою занятость, но это вопрос времени.

С каждым новым поворотом судьбы, я удивляюсь все больше и больше тому, как мир все-таки тесен, сколько в нем происходит событий, и все они тесно переплетаются между собой. Надеюсь, что с самим Грейстоуном, как и с его сынишкой, которые устроили мне, моей семье и другим невинным людям неприятности, мне встретиться не придется, потому что иначе мне придется перестрелять их на месте.

После Зеленодольска, мы перевели стрелки и поехали на юг. Поезд приблизился к мосту, и мы начали переезд на другую сторону реки. Как только под колесами состава оказалась твердая земля, Иван произнес по рации:

– Все, ребят. Карантинная зона.

Все ребята напрягли свое внимание и чутье, начали всматриваться в каждый куст, каждый закоулок. Мы экипировали бронежилеты, надели пояса с магазинами, и теперь в обязательном порядке договорились носить с собой один автомат, один полуавтомат, пистолет и нож.

Первое время нашего пути, особой разницы в окружении не наблюдалось. Те же опустевшие леса и луга, полуразваленные деревни и села. Изменилась лишь окружающая нас местность – она стала более равнинной и лучше просматриваемой в разные стороны. В нашем пути радовало только одно: не приходилось останавливаться на других ветках и пропускать впереди идущий транспорт.

Прошло где-то полтора часа, прежде чем мы стали подъезжать к Ульяновску – первому большому городу-призраку на нашем пути. Это были пустые, лишенные света дома и улицы, которые то и дело пересекались малочисленными зараженными. По своему опыту наблюдения за ними, я научился распознавать, что зараженные, находящиеся под влиянием жнеца, были дисциплинированы и настырны. Зараженные, которые не были под управлением, всегда были немного трусливыми и осторожными, и в Ульяновске наблюдался именно такой тип.

Мутанты ходили где-то вдалеке и к нам не приближались, больших среди них не было. По приезде на станцию началась одна их самых неприятных вещей в нашей поездке – очистка пути от поезда и включения нужных нам стрелок. Заранее договорившись о плане работы, Иван с Сэмом сошли с поезда, чтобы оперативно переключать стрелки. Никита расположился на цистерне и просматривал окружение в округ на случай, если мутанты начнут внезапную атаку.

На нашем пути располагался небольшой состав, мы протолкали его своим локомотивом до стрелки и перевели на другой путь, стараясь все делать быстро и без суеты. Отъехав назад, ребята перевели стрелки на юг и забрались обратно в поезд. Все дела мы завершили за пятнадцать минут, и двинулись дальше.

Отъехав от города, мы остановились, чтобы взять пятиминутную паузу и сменить вахту управления поездом. Теперь машинистами стали мы с Иваном.

Дома города-призрака остались позади. После Ульяновска за окном раскинулись холмы бескрайнего Поволжья. На холмах где-то вдалеке периодически и небольшими группами стали появляться зараженные, но больших среди них не появлялось. Нам часто встречались брошенные поля и луга, деревни и поселки-призраки, глядя на которые у меня создавалась атмосфера пустоты и отсутствия цивилизации.

Локомотив двигался то вверх, то вниз по мере своего движения, преодолевая один лысый холм за другим. Погода стала улучшаться, вылезло солнце, и земли Поволжья вокруг засияли красочнее.

Мы наблюдали где-то вдалеке несколько бегунов перед очередным спуском вниз, но нам повезло, и они не увязались за нами. Также несколько раз наш путь несколько раз пересекала небольшая орда зараженных, что заставляло всех членов экспедиции напрячься и заметно понервничать. Однако среди них не было больших мутантов, и обстановка в целом была вполне себе спокойной. Несмотря на такие небольшие сюрпризы на нашем пути, вся дорога до Сызрани прошла без каких-либо эксцессов и неприятностей.

Два часа спустя, недалеко от большого города-призрака, с нашим поездом на радиочастоте связались военные:

– Говорит лейтенант Татаров, есть кто-нибудь на связи? Отзовитесь, – прозвучал динамик.

– Опа, вояки засветились, – молвил Смольников.

– Как думаешь, засада? – предположил я

– Может быть, – кивнул Иван. – Возьми, ответь им, мол, экспедиция там, все дела. Узнаем, что хотят.

– Ладно, – ответил я, а затем снял рацию. – Говорит экспедиция, мы вас слышим, – ответил я.

– Где вы находитесь, куда вы направляетесь? – снова задал вопрос на той стороне. Не зная, что ответить, я взглянул на сидящего рядом Ивана, на что он молча кивнул головой, намекая на то, чтобы я рассказал о нашей цели.

– Мы едем на поезде по направлению на юг в Сызрань, далее на восток по направлению в Уфу, экспедиция «Москва – Уфа». Какое у вас задание? – закончил я.

«Что ж, если это засада, то мы хотя бы поймем это. И опять сменим маршрут?» – задался я у себя в голове вопросом. Голос на той стороне ответил:

– Зачистка сектора от зараженных и беглых преступников. Вы будете пересекать Самару? – спросил суровый мужской голос командира.

– Проездом – да, – ответил я все так же неуверенно.

– Хорошо, предлагаю пересечься и объединиться в Самаре сегодня вечером для совместной операции по уничтожения беглых преступников в Бугуруслане – городе по путивашего следования. Операция будет завтра, в ней будут совместно участвовать пехота и авиация.

– Откуда вам известно, что там располагаются преступники?

– Фотографии со спутников говорят об их наличии там. На контакт не выходят, вооружены РПГ8 и пулеметами, проявляют враждебность.

Я посмотрел на карту нашего маршрута и увидел, что Бугуруслан действительно лежал на пути нашего следования, но тут же углядел обходной путь и упомянул его Татарову, на что тот ответил, что обходного пути больше нет, его взорвали бандиты. Хочу я этого или нет, но проехать через Бугуруслан нам придется, либо мы будем снова менять маршрут следования, что опять замедлит время нашего прибытия в Уфу. Посовещавшись с остальными членами экипажа, мы все же согласились принять участие, не дав согласия при этом преследовать врага, а лишь добиться освобождения нашего пути.

Позже мы добрались до Сызрани, уже во второй половине дня. В городе-призраке с путями нам пришлось изрядно повозиться: их было много и не сразу было понятно, какой поведет нас, пришлось изучать карту маршрутов и направлений рельс. Пока ребята разбирали пути и переводили стрелки, мы стояли на крыше здания вокзала вместе с Никитой и осматривали окружение, чтобы вовремя оповестить товарищей, если зараженные начнут штурмовать нас. Здание вокзала было большим, и проводить осмотр с цистерны было невозможно. Зараженных было немного больше, чем в Ульяновске, но агрессию они особо не проявляли.

Поднялся небольшой ветер. Где-то в одном из прилегающих дворов громко и протяжно заскрипели качели, раскачиваемые ветром. Набежали небольшие облака, погода стала серой, но одинокие лучики пробивающегося яркого солнца ещё привносили немного позитива.

Ребята отогнали поезда, расчистили путь и… дьявол, он был поврежден так, что не проехать, не сойдя с рельсов. Нам повезло, что был ещё один путь, и, потратив ещё некоторое время, мы повторили все те же самые действия с другим путем. Мутанты продолжали заниматься своими делами, то ли целенаправленно нас игнорируя, то ли боясь. Или просто не замечали нашего присутствия.

Отъехав от города и убедившись в безопасности окружения, мы остановились, чтобы сделать паузу и отдохнуть. Пообедав на свежем воздухе, не забывая при этом об опасностях, мы двинулись дальше, по второму расчищенному пути. Сэм и Никита сменили нас надежурстве, и теперь я расположился в хвостовом дзоте на цистерне, оставаясь наедине со своими мыслями. Пулеметное гнездо в конце поезда мы прозвали местом для размышления как раз по этой всеми заметной причине.

Время перевалило за шесть, начало смеркаться. Стали часто попадаться брошенные заводы и дома, хлева, зернохранилища. Зараженных почему-то стало попадаться все меньше и меньше, стоило нам отдалиться от Сызрани. Путь иногда шел вдоль асфальтированной дороги, на которой то и дело встречались брошенные автомобили и техника. Впервые за долгое время я начал испытывать чувство успокоение и наслаждение от нашей дороги. Признаюсь, хоть вокруг и творилась катастрофа, вынудившая нас отправиться в дальний путь, мне это приключение оказалось по душе. Я стал забывать все плохое, что приключилось со мной, ведь мною двигало лишь желание ехать куда-то вдаль, под стук колес, сидя здесь, в этом поезде. Как бы я хотел сейчас вернуть всех мох погибших родных и друзей, чтобы они присоединились сейчас к нашей компании. Но, боюсь, мертвые не возвращаются, не становятся живыми, на то они и мертвые.

Оставшиеся лучики солнца только что скрылись за горизонтом, вокруг почернело. Тучи рассеивались, между их просветами начала выглядывать луна, в свете которой наблюдались все те же одиноко стоящие хлева и села. Застрекотали кузнечики, где-то в кустах засверкали маленькие желтенькие огоньки. «Светлячки», – подумал я.