Неравный бой. Нигилистический фатализм

По мере того как год подходил к концу, Андрей начал осознавать, что перемены, хоть и приходят медленно, все же имеют значение. Он понимал, что он и его сверстники стали частью чего-то большего – исторического процесса, который формировал будущее его страны. Однако его взгляды на мир начали меняться. Встречи с французским интернационалистом заставили его увидеть прошлое с другого ракурса, а действия элитных войск Украины порождали у него подозрения и недоверие. Ему казалось, что все, за что он борется, стало запутанным и непонятным. Это была своего рода посттравматическая реакция.

Теперь Андрей интересовался анархизмом, который казался ему более прогрессивным, чем любой государственный строй. В его глазах представитель анархизма был профессиональным бойцом высокого ранга из Европейского Союза, олицетворяющим его ценности.

Пройдя к речке, Андрей закуривает сигарету и вспоминает о своем желании выпить при первой возможности. Он решает, что пить сейчас не хочет: «Голова и так подводит, а мир вокруг переворачивается. Водкой это не исправишь.»

Эти размышления приводят к выводам, как, когда отсутствуют элементарные вещи для выживания, мелкие удовольствия кажутся особенными. Он понимает, что это осознание приходит с возрастом, когда смерть видится за углом и остается только вспоминать. Синдром выживания подсказывает, что таких событий было недостаточно, и нужно обязательно выжить, чтобы повторить их. Но если человек выживает, повторять такие события чаще всего не хочется. Глупо гнаться за прошлым опытом, который с каждым разом приносит все меньше удовлетворения. Нужно жить вперед и не придавать значения предсмертному осознанию, это животный инстинкт, а желание пить водку не принадлежит личности Андрея.

Докурив сигарету, Андрей погружается в состояние эйфории – сигарета оказалась слишком крепкой. Немного потрясённый, он прислушивается к топоту сапог, приближающихся в его сторону. Этот топот направлен точно в его сторону. На лбу выступает холодный пот, он думает про себя – это очередное нападение? Только я передумал участвовать в чужих играх, как вот снова в бой, нераный бой.

Наступив на что-то твёрдое, он слышит голос, который, как оказалось, принадлежал топоту сапог: "Там заминировано!"

– И точно, заминировано. Инерционно отпрыгнув он продолжает думать, только быстрее – И что это всё?.. На этом конец?!

Глава 3

Тишина и пустота, наблюдение за небытием, но ощущение биения сердца – я как будто в вакууме, сижу в темноте, а хочу встать на свет. Это единственное, что мне нужно – стоять!

Очнувшись на операционном столе, Андрей ощущает лёгкую боль в затылке. Мысль о том, что нужно кого-то позвать, будто бы материализуется, и в палату входит Луйко.

– Ну как, боец?

– Я не помню, как я сюда попал, и не понимаю, где я. С трудом понимаю, кто я такой, но тебя я помню. Ты вёл наш отряд, и мы попали в западню. Мне же сказали, что ты мёртв, и весь отряд тоже. Ты же мёртв!

В ужасе говорит Андрей. Луйко пытается успокоить солдата.

– Многие говорят много чего, а я вот жив. И ты жив. Знаешь почему? Потому что у нас есть средства на чудеса. Если мозг хоть немного выживает, мы отправляем человека на операцию. Это недавно создали друзья из Нейролинк. Мы вживляем чип солдатам с критическими повреждениями. Ты наступил на мину, но повезло, что прыгнул, поэтому ноги на месте. Но повреждён позвоночник. Внедрённый чип действует как лекарство. За время его работы ты восстановишься, а после того, как батарея в чипе сядет, ты будешь жить как и прежде. Конечно, если у тебя нет 10 лишних тысяч долларов для повторного чипирования.

Акт 2

Встреча

Глава 4

Спустя месяц…

По прогнозу погоды предсказывается дождь. Однако для спящего героя, предвкушающего революционное сражение, ощущение духоты свидетельствует о наступлении солнечного дня и ясного неба. Как символично было бы дождю – слезам неба, выражающим нанесённый ущерб добру, в контексте борьбы за справедливость первого мая, кульминационного дня победы и защиты прав трудящихся по всему миру. Хотя анархисты стали героями неравной борьбы на пути к равенству и уважению трудящихся, теперь этот праздник принадлежит всему человечеству.

Одевшись, Михаил осмотрел комнату, пытаясь вспомнить, что нужно сделать перед выходом. Видя свою возлюбленную, мирно похрапывающую, он почувствовал тепло в своём сердце и сожаление, что не взял её с собой. Выходя из комнаты, он поспешил на кухню, чтобы выпить воды, но нашёл только холодную и ржавую. Это не смутило его – в голове у него звучали лозунги борьбы, он перебирал их, чтобы укрепить боевой настрой. Вспоминая, что настоящий анархист не должен иметь семью, он осознаёт, что не является таким рьяным последователем своего лидера и убеждает себя: главное – оставаться верным идее, а не людям, как бы они ни нравились, ведь они смертны, а идея вечна. Нужно взять биту, она в спальне.

Возвращаясь, Михаил вселяет в себя бодрость следующими словами: – Во имя нашей победы, я должен стоять и идти за нашей идеей.

Вера в своего лидера была настолько глубокой, что она укрепила боевой дух анархиста. Михаил произнёс эти слова громче, чем планировал, разбудив свою жену. Эти слова пробились через её лёгкое сопение и взволновали её.

– Куда ты собрался? Зачем взял биту? – Я на войну! – Не ходи… у нас дома уже построена анархия, что ещё нужно? У нас есть чёрное знамя и порядок равенства. Хлеб есть, соль есть, земля есть. – Нужно подарить такую возможность всем людям. Ты же обещала ждать меня как в ментальных, так и буквальных войнах. – Я была так юна, как и ты. В этом возрасте особенная философия и романтизация всего. – Мне не нужен царь, и за это я буду бороться.

Дождь так и не пошёл. Под солнцем и температурой около двадцати градусов собрались чуть больше двадцати человек, хотя должно было быть тридцать два. Михаил возмущённо шепчет своему товарищу: – Ты видел, сколько у нас людей? Как они могли не прийти? Просто предатели! – Ну что ж, сколько есть, столько есть. Мы же не на революцию вышли, а чтобы показать этому капиталистическому режиму эксплуататоров, что социализм жив! – Да, – немного задумавшись, продолжил Михаил, – но важен каждый боец, понимаешь? – Пожалуй соглашусь.

У всех бойцов, вышедших на митинг в честь Дня труда, были маски на лицах, очки на глазах и капюшоны на головах. Балаклавы носить было запрещено законом, чтобы полиция могла идентифицировать людей, но лазейки для сохранения анонимности оставались. Девять человек держали в руках биты – собранный боевой отряд, защищающий волю большинства от разгона и притеснения правоохранителей. Флаг был только один, но они вставили его в флагшток, где раньше висел государственный флаг, который теперь был снят. Это символизировало их непримиримость и протест против ценностей государства. Снятый флаг олицетворял буржуазию, капитализм и угнетение государством, а их флаг представлял собой анархо-коммунизм: чёрно-красное знамя – красный символизировал кровь, пролитую ими, чёрный – смерть, которую они несут.

Площадь была оживлённой. Люди выражали непринятие, наблюдая за проявлением радикализма: снятый флаг, люди, скрывающие лица, оружие у половины участников. Стараясь избежать столкновений, они покидали группировку. Таким образом, образовался оазис: пустыня роботов с яркими цветами, символизирующими свободу толпы, и оазис людей в чёрном и сером, выражающих свободу сознания, а не красок, навязанных рекламой. Лидер выступил с речью через громкоговоритель:

– Как в эпоху абсолютных монархий боролись за демократические государства, так и в наше время мы видим устаревание избирательного представления о праве и строим анархизм. И до тех пор, пока мы в меньшинстве, нам не победить, но если сейчас не бороться, в будущем не будет большинства. Эта мысль была понятна испокон веков, и складывались песни, оды, легенды о том, как меньшинство даёт отпор ордам, примеры такие как Спарта и персы, татарское иго, московское княжество и васальные ему. Может, получится и у нас, но этот путь труден и кровав. При большинстве нужда в войне и репрессий не таких как мы отпадёт, перерастая в бархатную революцию, пацифистичный путь построения анархизма! Такое представление было у Иисуса и Льва Толстого, но сейчас мы будем радикальны, показывая наш дух и тем самым вселяя его в вас!

Михаил, твёрдо сжимая биту, всё это время наблюдал за своим товарищем, который продолжил обсуждение малочисленности вышедших:

– Видишь, какой у нас лидер? Скоро начнут присоединяться люди, проходящие мимо.

Экстремист замерев в восхищении от речи, наблюдал за висящим флагом, гордясь тем, что является представителем такой великой идеи. Это созерцание прерывает Михаил:

– Я с этим лидером знаком ещё со школы. Мы вместе учились. 2 недели назад он вдохновил меня на борьбу за свободу и поделился информацией о том, какую литературу читать, что укрепило мою идеологию.

– Дай угадаю: Бакунин, Кропоткин и Махно?

– Точно. Я успел прочитать только Бакунина, его книгу Государство и анархия. И сразу понял, что это именно та идея, которая нужна нашей стране и всему миру. Построение анархии – это своего рода мировая война, дело всей человеческой цивилизации.

Эту непринуждённую беседу прервало сладостное ожидание столкновения: полиция уже приближалась.

Площадь, где ещё несколько минут назад царило затишье, внезапно наполнилась звуками сирен и тревожным гулом водомётов. Полиция, вооружённая щитами и дубинками, подошла к площади, готовясь к разгонным действиям.

Как только силы порядка заняли свои позиции, они немедленно приступили к действию. Водомёты, направленные на митингующих, начали распылять ледяные струи воды, создавая бурю из водяных потоков. Анархисты, в свою очередь, подняли свои биты и вступили в бой. Громкий шум водомётов заглушал команды полиции, требующей немедленного разгона митинга и восстановления порядка.

Щиты полиции выстраивались в линию, обеспечивая защиту от нападающих. Протестующие, в ответ, начали использовать свои биты, стараясь пробиться к фронту. Они пытались перекрыть пути, помешать движению водомётов и продвигаться вперёд, несмотря на эти трудности. Дубинки полицейских с глухими ударами приходились на тела протестующих. Схватка между двумя сторонами разгорелась не на жизнь, а на смерть. Каждый удар, каждая капля воды, каждый выстрел создавали мозаичный фон отчаянного сопротивления.

Никто даже не думал об отступлении. Сила духа и вера в идею, глубоко укоренившаяся в их сердцах, порождали стойкость, готовую к экстремальным и экстремистским действиям.

Михаил видя как его содруженников избивают не выдерживает и кричит изо всех сил – петушары, за тем срывает балаклаву с полицейского, на что тот создаёт пробивное оцепление вокруг Михаила пытаясь его повязать и как бы митингующие не хотели спасти своего товарища, им это не удавалась, элементарно не хватало сил. Троих удалось повязать, после чего анархисты решаются даться в бегство, казалось бы вот и конец этой истории, но Михаил отчаянно вырывается, понимая что дома жена и она не может ждать его из тюрьмы. Вырываясь он получает своей-же битой по голове несколько раз и отключается, полицейский которому тот снял маску забил Михаила в усмерть, убегающие товарищи видя это кричат

–фашисты! Фашисты! Фашисты!

– Нужно возвращаться и что-то делать, товарищ Бацько, за тобой слово.

– Я ещё не Бацько. Бацько – это когда я буду управлять территорией, хотя бы такой как Гуляй-Поле. А сейчас я просто Андрей. Мы не можем помочь мёртвым, но можем что-то изменить, если выживем. Уходим.

Глава 5

Жизнь Андрея, чипированного и строго дисциплинированного, приобрела новое значение. В течение одной недели он скорректировал свой график до максимума и сосредоточился на одной цели: вернуться в тренировочный лагерь к французскому анархисту, чтобы подольше поговорить и обменяться мыслями.

Спустя неделю у него созрел план, как отметить своё 24-летие, которое совпадало с 1 мая. Этот день он намеревался сделать незабываемым, организовав митинг с участием всех друзей и знакомых. Появление нового увлечения – тренажёрного зала – открыло перед ним возможность привлечь более разнообразную аудиторию. Андрей понимал, что необходимо разработать чёткий план действий:

Собрать людей. Для этого нужна универсальная и убедительная речь.

Убедить завербованных выйти на площадь. Необходимо найти подходящие слова и аргументы.

Продумать стратегию поведения на улице. Определить, как действовать в условиях массового митинга.

После прослушивания песен Егора Летова, таких как «Государство», «Новый 37» и «Мёртвый сезон», Андрей почувствовал вдохновение. Он открыл ноутбук и начал печатать свою речь для митинга:

"Тотальная свобода, сохраняя в той или иной форме тоталитарный повсеместный контроль, – это лишь видимость, сладкая популистская открытка фашистского мира. Мы вольны выбирать, но только то, что на самом деле ничего не меняет. Как только простой человек пытается вырваться из своей иерархии, они приходят и душат это в зародыше, сохраняя монархизм и рабство. Разница между анархизмом и коммунизмом в том, что коммунизм – это религия, а анархизм – это наука. Я считаю, что нельзя дремать. Нужно продолжать действовать, пока живы, пока бьются наши сердца. Во имя свободы, а в нашей тоталитарной стране – во имя жизни, самой её сути."

Отправив это письмо своим знакомым, Андрей ожидал ответа, продолжая разрабатывать стратегию для митинга.

До 1 мая оставалась одна неделя. Согласились участвовать 28 старых знакомых, а также 4 человека из тренажёрного зала, всего 32 человека.

В течение этой недели он обсуждал с участниками, книги великих анархистов. В ходе дискуссий они пришли к выводу, что для борьбы за свои права необходимо использовать радикальные методы. Сошлись на том что в условиях войны, по их мнению, все средства хороши.

И вот судьбоносный тот самый судьбоносный день.

Сегодня был особенный день для Андрея. Он отмечал свой день рождения, но вместо того чтобы расслабляться и получать поздравления он собрал группировку на площади, что бы что-то изменить в своей стране. Андрей выглядел немного уставшим, но в то же время сосредоточенным. Он был готов к обсуждению важных вопросов, которые давно волновали его, он зачитал подготовленную речь с пацифистским уклоном и был доволен тем что доносит свои мысли одновременно и реформами и действиями, он даже не заметил, как быстро прошел день. Его друг Михаил погиб, пришедший на митинг в качестве поддерживающего лица.

Придя домой, Андрей в попыхах начал искать бутылку водки, чтобы хоть как-то успокоиться, но тут выяснилось, что его ноутбук сломался. На экране был черный фон и пустая бегущая строка. Подойдя ближе, Андрей заметил, что строка начала что-то писать: