скачать книгу бесплатно
– Ничего, – ответила девушка и тяжело вздохнула. – Просто ты уплывешь. А я…
– Какая ерунда. Во-первых, экзамены еще только через пару месяцев. А потом я стану гардемарином и пойду служить на корабль. Скоро стану лейтенантом. А? Как тебе?
Девушка сжала губы и кивнула.
– Ну, что опять?
– Семья твоя…
– Мы тысячу раз обсуждали. Хватит уже. Мне чихать на мнение отца! Идёт он к лешему! Ну, не даст благословения, и что? Мне оно и не нужно. Ему плевать на меня, мне плевать на него. Он только счастлив был, когда я ушел из дома и поступил в училище. Еще вслед мне кричал, чтоб я где-нибудь утонул и не позорил семью.
Неожиданно Фёдор обнял девушку сзади.
– Или ты хотела стать баронессой? А? Баронесса Инга Сорока.
– Да ну тебя, – девушка вывернулась и пошла по улице.
Парень веселился. Догнал ее, приобнял, и они вмести пошли по улице, освещенной газовыми фонарями. Броненосец “Полярная звезда” подходил к докам и дал еще один протяжный гудок.
***
На черном голом дереве сидел ворон и глядел прямо на Фёдора. Парень отвечал тем же, с интересом разглядывая птицу. Внизу, во дворе училища, шумел прапорщик Зиберт, который командовал расчисткой снега. Птица покосилась вниз и вдруг резко сорвалась и взмыла к серым облакам и дымящим трубам.
– Курсант Сорока! – раздался возглас капитана второго ранга Тулеева.
Фёдор вскочил из-за парты.
– Повтори, что я только что рассказывал.
– А-а-а… м-м-м… основной э-э-э калибр головной башни…
– Это всё? – после небольшой паузы спросил капитан.
– Он просто сорок считал, господин майор, – раздался голос Гюнтера.
Раздалась пара вялых смешков.
– Плохо, Фёдор. Очень плохо. Садись. Наряд вне очереди у прапорщика Зиберта. Итак, записываем дальше. Нагрузка при выстреле головного орудия составляет более пятисот тонн. Поэтому в трехорудийных башнях запрещено стрелять залпом из более чем двух орудий одновременно. Кто скажет, сколько вес одной трехорудийной башни линкора “Апостол”? Алексей?
На дереве уже сидело два новых ворона. Мимо решетки забора профыркал паромобиль. Прапорщик Зиберт куда-то отошел, и штрафники на плацу затеяли пальбу снежками…
***
– Эй, без вины виноватые! Молодежь, а ну-ка стоять! – крикнул Гюнтер. – Ко мне! Как звать?
Первогодки подошли к старшекурснику. Глядели они настороженно.
– Афанасий фон Тибальд, – заявил один.
– Михаил, – сказал второй.
– Фамилия хоть есть, Михаил? – скривив губы, спросил Гюнтер.
– Михаил Рокотанский.
– О, Рокотанский. Из тех самых Рокотанских? Вот ты-то меня к толчку и отвезешь.
Гюнтер запрыгнул на спину первокурснику.
– Вперед, мой верный скакун! Никогда я еще на князьях в туалет не ездил!
Фёдор покачал головой и пошел в свою комнату. Завтра была проверочная работа по навигации. Аккуратно закрыл дверь. Усмехнулся, поглядев на Алексея, который уже лег спать. Зажег керосинку и достал учебник.
“Момент, когда определено место судна и произведён перенос счисления в обсервованную точку. Время и отсчёт лага пишутся возле обсервованной точки. Волнистая линия, перечёркивающая предыдущую линию курса (!), называется невязкой".
Фёдор потёр виски и попытался сосредоточиться. Потом поглядел на Алексея, размышляя, а не разбудить ли его. Передумал и снова погрузился в чтение. По коридору разносились крики веселящегося Гюнтера.
***
Сорока с интересом смотрел, как два автоматона ритмично лупили друг друга на ринге. Со всех сторон разносились крики зрителей. Гюнтер орал громче всех прямо рядом с ухом Фёдора.
– Лупи его, самовар! Я на тебя пятерку поставил! Давай, латунный!
Вот бы ему так, с некоторой завистью размышлял Сорока. Левой, правой, левой, правой. Никакой усталости. Только звон металлических корпусов, шипение пара и разлетающиеся во все стороны капли масла. Робот, покрашенный белой краской, лупил в одну точку, явно собираясь прогнуть корпус противника. Он был массивнее и явно сильнее. Его оппонент с красными полосами пытался уворачиваться, бил реже, но старался зарядить в окуляры или в сочленения манипуляторов. В отличие от большинства зрителей, симпатии Фёдора принадлежали именно полосатому.
Ударил гонг, и роботы остановились, развернулись и каждый отошел к своему углу. Красный прихрамывал. Тут же к бойцам кинулись механики. Они смазывали суставы, проверяли температуру, изменяли какие-то настройки. Белый робот молча следил за противником и не обращал внимания на суетящихся людей. Красный шутил, скалился и пускал дымные кольца.
– Здравствуйте, господа. Извините, что отвлекаю, – к курсантам подсел вычурно одетый господин с белым шелковым шарфом и в цилиндре вызывающе красного цвета. – Вы же Фёдор Сорока, не так ли? Я вас узнал. Видел в “Кунице”.
– Допустим.
– Позвольте представиться. Леонард Дювалле. Управляющий этим прекрасным заведением, – мужчина обвел рукой в перчатке кричащую толпу и ринг.
– Приятно познакомиться, Гюнтер Кузнецов, – влез в разговор сосед Фёдора.
Леонард холодно улыбнулся.
– Как вам наши бои?
– Забавно, – после некоторой паузы сказал Фёдор. – Несколько необычно.
– Всё так, всё так. Но, как видите, публика в восторге.
По рингу прошла изящная автоматон-танцовщица с табличкой “Раунд 2”.
– Фёдор, у меня вам предложение. А не хотите поучаствовать?
– В чём? – сразу не сообразил Сорока.
– В этом. Это может быть интересно. Чемпион-человек, против автоматона. Если продержитесь больше одного раунда, гонорар сможет вас приятно удивить. Хотя сначала надо будет пройти бойцов-людей. Но с этим, думаю, вы справитесь.
– Вы серьезно?
– Вполне. Я видел, как вы завалили огромного бородатого докера в “Кунице”. У вас есть талант, молодой человек. А тут Лига. Сколько вы зарабатываете за то, что бьете портовых выскочек? Десять? Двадцать рублей за бой? Тут же совсем другие гонорары.
Курсант посмотрел на ринг, где белый робот зажал красного в угол и ритмично выбивал из того весь пар. В сторону зрителей летели какие-то мелкие детали, покрашенные красной краской.
– Это Лига. Это совсем другие расклады. Вы можете хоть двадцать раз взять город среди любителей. Но, сами понимаете, это намного серьезнее… Хотя не буду вас упрашивать. Вы знаете, где меня найти, если вдруг надумаете. Не смею вас больше отвлекать. Господа.
Мужчина встал, приложил два пальца к своему цилиндру и пошел в другую сторону зала.
– Давай, Бальтазар! – кричал Гюнтер. – Мне нужны новые сапоги!
Белый автоматон почти добил своего противника у канатов, но тот внезапно сумел поднырнуть под удар и вырваться из угла. Пока более громоздкий робот пытался развернуться, красный автоматон подпрыгнул и нанес сокрушающий удар куда-то в область головы белого. Он внезапно споткнулся и упал на металлические колени. Красный резко повернулся и с шипением пара ударил другой рукой. У белого отлетела выхлопная труба, он завалился на бок. Ринг заволокло паром и черным дымом. Толпа восторженно заорала. Гюнтер ухватился за голову и издал разочарованный стон.
– Вставай, сволочь! Вставай!
Судья показал окончание боя.
– Кузя, не переживай, – пытался успокоить друга Фёдор.
– Я из-за этого идиота пять рублей проиграл!
– Не расстраивайся. Зато я выиграл.
– Серьезно? Ты на красного ставил?
– На красного. Десятку. Пойдем отметим? Угощаю.
– Вот за что я люблю тебя, здоровяк, за то, что ты тонко чувствующая натура. Глубоко понимающая и знающая, как поддержать друга в минуту горя.
***
– Держи его! Я почти закончил!
– Блин! Плюется, погань резиновая!
– Сейчас, почти!
– Федя, отойди-ка, – Гюнтер повернул к себе голову дворника-кальмара и легонько хлопнул ладонью по небольшому мягкому мешку. Кальмар взвизгнул и обвис.
– Готово! – торжественно заявил Фёдор.
Небольшой воздушный шар стал подниматься над вечерней улицей. Дворник-кальмар испуганно размахивал щупальцами, топорщил разные глаза с круглыми зрачками и верещал на непонятном языке. Гюнтер вытер платком заплеванное черным лицо.
– Мне дядя показывал. У них сбоку мешок, если по нему хлопнуть, их ошарашивает.
– Оч-чень полезная информация, – усмехнулся Фёдор. – Дай, я тебя обниму.
После чего попытался хлопнуть ладонью по уху Гюнтера, но тот ловко увернулся. Тут ниже по улице раздался женский визг, кальмар задергался, безуспешно пытаясь дотянутся до веревок, что привязывали его к летательному аппарату. Раздался свисток городового, Сорока закинул оставшуюся от дворника метлу через забор и, хохоча, побежал с Гюнтером в переулок.
***
– Мадемаузельки, – слегка заплетающимся языком произнес Гюнтер, – не желаете провести прекрасный вечер, в приятной компании?
Девушки возмущенно заверещали и увернулись от дружеских объятий курсанта. Тут же рядом возник какой-то хлыщ в элегантном костюме.
– Ты, что, скотина, себе позволяешь! – воскликнул он и толкнул Гюнтера. Парень неуклюже отпрянул и сел на мостовую.
– Господин, вы поосторожнее руками махайте, – подошел ближе Сорока. – А то, не приведи Хранитель, одежду себе испачкаете. Вон цилиндр какой у вас красивый. Жалко будет.
Девушки уже убежали дальше по улице, а хлыщ презрительно скривил губы и сжал кулаки в черных кожаных перчатках. Фёдор широко улыбнулся и приглашающе развел руки, как будто желая обнять мужчину.
– Вижу вы решительно настроены.
– Чего-то мне его рожа не нравится, – заявил Гюнтер, безуспешно пытаясь встать с мостовой.
Хлыщ поднял кулаки и шагнул вперед.
***
– Серёга! Серёга, открывай! – громко шипел Гюнтер и шкрёбся в закрытое окно.
– Кузя! Тихо ты! Комендант услышит! – заплетающимся языком попробовал угомонить друга Сорока.
– Спокойно, здоровяк. Щас мы его! – заявил Гюнтер и усилил напор на стекло.
Щелкнула задвижка, и с негромким скрипом створки распахнулись.
– Федя! Помоги! Да осторожнее там, не мамзельку валяешь. Ха! Чуть не упал!
– Господь Хранитель, как вы меня измучили, – устало заявил курсант в окно, к которому с настойчивостью ленивца заползал Гюнтер.
– Не дрейфь! С нас пиво! – заявил Кузнецов и наконец перевалился через подоконник. Потом он немного полежал и заявил: – Федьке помоги.
– Ага, пиво, – с кряхтением курсант помогал перелезть Сороке. – Уже ящика три должны. И бурбон кто-то обещал. И с симпатичной кузиной познакомить.
– Это не я, – пьяно шатая головой заявил Гюнтер. – У меня кузина стра-а-ашная. На прапорщика Зиберта похожа. Только без усов.
– Всё, выметайтесь, только тихо. Всё общежитие на уши поднимите.
– Уходим, уходим, Серёга. Хороший ты человек. Дай я тебя поцелую.
– Иди уже.
***
От мерного голоса учителя клонило в сон. Фёдор, как мог, боролся с этой напастью. Он протирал глаза, щипал себя за руку, но это совершенно не помогало.
