скачать книгу бесплатно
Дмитрий Сергеевич слово сдержал: нашёл и работу в жилищном предприятии, и койку в общежитии. Осталось всё рассказать Никите.
Светлана не выдержала – позвонила ему в этот же день, закрывшись в кабинете, чтобы никто не помешал.
Никита ответил не сразу.
– Алло? Это кто? Света?
Казалось, в телефоне она услышала звук «Бела-руса».
– А-а! Привет, привет!
– Я нашла тебе работу, как ты и хотел, трактористом, и место в общежитии.
– Да ну! Тридцатку платят? Давай, я подумаю до завтра?
– А чего тут думать? – Света занервничала. – Работа со всеми социальными гарантиями, сможешь подрабатывать тем же таксистом. Получишь отпускные – съездишь к морю, в Турцию или Египет.
Никита замолчал: она разгадала его самую большую мечту.
– Спасибо, можно я всё-таки подумаю? – ответил после паузы.
Светлана не чувствовала радости в его голосе.
– Думай только до завтра. Отрицательный ответ не принимаю.
И снова Света не спала почти всю ночь. На следующий день не могла работать.
– Да что с тобой? Ты как приехала – сама не своя, – Марина налила ей в чашку зелёного чая для успокоения.
Но Света не осмеливалась рассказать истинную причину своих тёмных подглазников от бессонных ночей. Никто бы не понял, что она, как мамочка (или как любящая женщина?), устраивает судьбу какого-то совсем незнакомого паренька из деревни. Ну, приедет он, а дальше? Что она будет делать с ним? Строить свою судьбу на всю жизнь? Света почему-то была не уверена в этом. «Это просто страсть, не любовь», – уверяла себя.
Мать Никиты хлопотала у печки: топить приходилось уже каждый вечер.
– Принеси-ка ещё березовых полешек. Похолодало на улице. А ты чего такой невесёлый? С Наташкой, что ли, поругался?
Мать чувствовала, что с сыном что-то неладно. Никита был у неё единственным, поздним ребёнком. Отец рано умер от рака печени.
– Мам, мне работу нашли в областном центре. Трактористом. Ехать?
– А что, поезжай! Наташку потом перевезёшь в город.
Никита не ожидал такого ответа.
– А ты? Кто тебе дров и воды принесёт?
– Сама принесу. Ты о себе подумай! Говорят, половину стада коров зимой хозяин забьёт. Ещё год подержат ферму, а что потом?! Думай головушкой-то! Я всю жизнь здесь прожила, здесь и схорони. Не вози меня в город. У бабушки местечко есть на погосте…
– Мам! Мам! Ты что?! – Никита крепко обнял мать, прижал к груди.
Какая же худая и сутулая она стала! Он почувствовал, как мелко завздрагивали её плечи.
– Не плачь, всё будет хорошо!
Ближе матери никого у Никиты не было. Он понимал, что Наташка – отличная девчонка, подруга, с которой весело и удобно, но… не более того. Он просто привык к ней. Светлана могла дать несравненно больше, научить другой жизни. Но искры, которая заводит сердце, как двигатель, он в своей душе не находил. А вот мать было очень жалко: как она здесь одна, без него?
На следующий день Светлана первая набрала номер Никиты.
– Что надумал?
– Спасибо тебе, конечно, Света, но я решил – не поеду.
– Ты хочешь до конца жизни ходить в резиновых сапогах и копаться в навозе? В городе ты будешь ездить в кроссовках на твоём любимом тракторе! – Светлана, кажется, уже кричала в трубку, выдавая себя.
– Света, спасибо большое, но у меня тут и друзья, а в городе никого, кроме тебя, не знаю.
При слове «друзья» её точно молнией ударило: она вспомнила, как Никита на ферме переглядывался с какой-то дояркой. Девушка долго смотрела им вслед, когда они поехали кататься на тракторе…
Затылок сдавило от боли. Она почувствовала себя обманутой, слёзы подступили к глазам. Но нашла в себе силы спокойно сказать в трубку:
– Это твой выбор! Пока, Никита.
– До свидания!
Она нажала «отбой» так сильно, что телефон выключился. Упала головой на важные бумаги с гербовой печатью – и затряслась от слёз.
В дверь постучалась Маринка:
– Свет, Света! Шеф зовёт тебя. У тебя всё хорошо?
– Всё хорошо! Да иду я!
Она уже доставала зеркальце и пыталась привести лицо в порядок.
– Дмитрий Сергеевич, извините, земляк передумал: не поедет он в город, – как можно нейтральнее сказала она.
– Ну что ж… Ты сегодня долго на работе? Могу подбросить: смотри, как дождь зарядил.
– Буду рада! – Света решила не отказывать: к чёрту любовь!
После телефонного разговора со Светланой Никита пошёл к Лёхе. Всё было как всегда: включили телик, открыли пиво. После двух банок Никита достал припрятанную в серванте бутылку беленькой и, не закусывая, выпил полную с краями стопку.
– Ты чё? – удивился Лёха.
– Да так, взгрустнулось.
Этим вечером сына мать не дождалась, но Никита не пошёл к Наташке – остался у друга.
Больше он у неё никогда не ночевал.
…Осень быстро превратилась в зиму. Опавшие листья скрылись под белым одеялом. Ночью, когда техника чистила от снега заснувший город, Светлана вскакивала к окну. По звуку она уже знала – это «Беларусы». Цепочкой они проезжают под окнами её пятиэтажки…
Ноги на полу мёрзли, но она всё всматривалась в кабины тракторов, надеясь в одной из них увидеть знакомую щупленькую фигурку…
«Продаётся уютная однушка»
Первое, что почувствовала Анна Леонидовна ещё на лестничной площадке, только приоткрыв дверь квартиры, – тяжёлый запах старости. Его сложно разложить по составляющим: пахло то ли сердечными каплями, то ли залежалыми советскими духами с цветочно-цитрусовым ароматом, похожим на «Красную Москву».
«Неужели такие до сих пор выпускают?» – подумала про себя. Кажется, к этому «букету» примешивался ещё запах кошачьего туалета… Всё создавало настроение тоски и безысходности. Ключ, как назло, застрял в замочной скважине, не поддавался ни туда ни сюда.
«Плохая примета!» – промелькнуло в голове.
Прямо в сапогах Анна Леонидовна прошла на кухню, раскрыла настежь окна, чтобы сквозняк поскорее вытянул этот стариковский запах. Шум большого города ворвался в квартиру гулом машин, на перекрестке прокрякала скорая, требуя дорогу. Дом находился рядом с крупным больничным комплексом.
«Ничего себе, "уютная" однушка!» – она вспомнила слова сына, который расхваливал это убогое жилище.
Анне Леонидовне только-только за пятьдесят. Сын купил эту квартиру у агентства, и сейчас она впервые заходила в неё как хозяйка. Если бы были деньги, женщина никогда б не разменяла свою «упэшку» – трёхкомнатную квартиру улучшенной планировки – на эту хрущобу.
Но Анна Леонидовна не могла больше оставаться в одной квартире с семьей сына. Каждый день в скандалах с невесткой укорачивал её жизнь. Пришлось разъехаться. В итоге однокомнатную хрущёвку для Анны Леонидовны взяли поближе к поликлинике, сыну досталась двушка в спальном районе.
В новой квартире ей не нравилось абсолютно всё. Обои в нелепый цветочек. Старая сантехника. На малюсенькой кухне – огромная газовая колонка, которую каждый раз надо было включать, чтобы потекла горячая вода.
В первый день после переезда она в резиновых перчатках до полуночи натирала порошками раковину и ванну, чтобы избавить их от желтизны. В итоге – на руках мозоли, а цвет сантехники остался по-прежнему нездорово жёлтым.
Вымотавшись за день, Анна Леонидовна упала на кровать в надежде тут же уснуть. Но нет! Спать не хотелось. Она лежала с открытыми глазами и слушала, как засыпает дом. Закончили прыгать внизу соседские дети – «И тут не повезло!» Соседка справа принимала душ, было слышно, как кусок мыла упал в ванну…
Сон постепенно наваливался на Анну Леонидовну. Но что-то вдруг заставило открыть глаза: она почувствовала чужое присутствие в квартире. Кажется, на кухне и в коридоре кто-то ходил и тяжко вздыхал. Надо было вскочить, врубить везде свет, но вместо этого Анна Леонидовна, наоборот, вжалась в кровать, чтобы стать незаметной.
На кухне закапала вода из крана. «Кажется, я перекрывала воду», – вспоминала женщина.
Она стала вглядываться в темноту дверного проёма, чтобы доказать себе, что никого в квартире нет, что ей просто показалось от усталости, от работы с химическими порошками.
Но вдруг на долю секунды она увидела маленькую старушку в длинной белой ночной рубашке. Старушка смотрела прямо на Анну Леонидовну, рукой держась за левую сторону груди. Странно, но сквозь старуху был виден коридор, прихожая…
Анна Леонидовна в ужасе отвернула голову к окну, которое ещё не успела завесить шторами. На улице весело мигала реклама круглосуточного магазина.
«Господи!»
Она снова посмотрела в дверной проём. Там уже никого не было.
– Показалось. Конечно, показалось! – сказала вслух, и голос прозвучал очень громко в тишине спящего дома.
Вода на кухне перестала капать.
«Надо отремонтировать кран, завтра же вызвать сантехника. Видела в газете объявление, «недорого», – Анна Леонидовна стала отвлекать себя от видения бытовыми вещами.
Как ни всматривалась, как ни вслушивалась, больше она ничего не услышала. И провалилась в сон.
Утром, пока готовила завтрак, ночные воспоминания неприятно царапали, портили настроение.
«Может, всё-таки ничего не было? Показалось?» – успокаивала себя. Ведь она не увидела лица этой старухи, не запомнила каких-то деталей. После завтрака решила проветриться.
Только открыла дверь, пожилая соседка будто её и поджидала: тоже собралась на улицу.
– Я вас вчера не беспокоила, думала, надо обжиться человеку на новом месте, – женщина была очень общительная, интеллигентная. Представилась:
– Клавдия Михайловна.
Разговорились. Оказалось, бывший преподаватель вуза, живёт в доме с момента постройки.
– Вы знаете, я первая заселилась в этот подъезд. Ой, как страшно было одной!
«Не страшнее моей сегодняшней ночи», – подумала Анна Леонидовна.
– Видели, какие берёзы у дома? Вместе с соседкой сорок лет назад из лесу на себе привезли маленькие деревца, – гордо сообщила та. – А сейчас они выше пятого этажа выросли.
– А кто тут до меня жил? – не вытерпела Анна Леонидовна.
– Последние три года одна бабуля. Её племянница подселила к нам. Какие-то махинации с квартирами прокручивает, – всё это Клавдия Михайловна спокойно рассказывала уже по пути в магазин. – Каждые три года тётку переселяет, чтобы налоги не платить. Вот и не выдержала бедная женщина перед новым переездом – сердечный приступ.
– И что, умерла здесь, в квартире? – Анна Леонидовна задала вопрос, уже зная ответ.
– Тут, сердешная… Прямо в коридоре племянница обнаружила на полу в сорочке. В одной руке таблетка зажата, видимо, шла на кухню запивать. Не дошла… Слушайте, а вас-то как зовут? – вдруг спросила.
– Анна, – машинально ответила женщина, пребывая в шоке от рассказа соседки.
Значит, к ней ночью приходила прежняя хозяйка! «На кухню запивать таблетку…» И воду включала!
– Анна? Её тоже звали Анной… А отчество у вас какое? – не унималась Клавдия Михайловна. Кажется, ей нравилась игра в совпадения.
Анна Леонидовна не хотела сознаваться и уже придумывала себе другое отчество.
– Леонидовна я. Только не говорите, что у неё такое же! – попыталась пошутить.
– Н-нет, она… Николаевна, – торопливо ответила Клавдия Михайловна.
Чтобы прервать ставший неприятным разговор и расстаться с назойливой соседкой, Анна Леонидовна сказала, что у неё появились срочные дела. Но вместо того, чтобы идти домой, отправилась в старинную церковь напротив больницы.
Над крестами перекликались галки, батюшка в храме заканчивал отпевание:
– Вечный покой, Господи, усопшей рабе твоей, и сотвори ей вечную память…
Три сухонькие старушки в чёрном молча стояли у маленького гроба. И больше никого. Анна Леонидовна обошла его стороной, боясь посмотреть, кого хоронят. В церковной лавке купила самую дорогую большую свечку, взяла записку, чтобы написать об упокоении Анны, прежней хозяйки квартиры. Рука вдруг дрогнула, когда начала писать собственное имя. «Дурацкие совпадения!»
Вечером Анна Леонидовна раскупорила бутылку кагора, припасённую на новоселье, и выпила её почти до дна. Включила погромче телевизор: шёл какой-то пошловатый концерт. Быстро провалилась в ватный сон, кричащие соседские дети ей не помешали…
А рядом в квартире Клавдия Михайловна не могла успокоиться весь день и сейчас, готовясь ко сну, вспомнила свою соседку, самую первую.
Её тоже звали Анной Леонидовной! Но когда они познакомились, были ещё молоды, обращались друг к другу просто – Анюта и Клава. Женщины были одного возраста, деревенских корней и стали близкими подругами.
