Дело о секте скопцов

скачать книгу бесплатно


– Пётр Владимирович Брежнёв! Помощник по особым поручениям при начальнике императорского тульского оружейного завода главного артиллерийского управления, генерале от артиллерии, Бестужеве-Рюмине, – несколько высокопарно представился встречающий.

Затем улыбнулся и весело добавил: «Очень рад вас видеть! Генерал ждёт, не будем задерживаться! Я уж думал, что вы не приехали. Все пассажиры уже давно вышли и разъехались, а нашего гостя всё нет и нет. Пойдемте за мной, вон к тому экипажу с важным кучером».

Евграф не стал делиться с новым знакомым своими приключениями. Просто последовал за ним. Пока они следовали к экипажу, стало понятно, что Брежнёв – коренной туляк, так как говорил он с местным диалектом, напоминавшим южнорусские говоры. Он практически не выговаривал звук «г», а менял его на мягкий звук «х». Поэтому некоторые фразы сразу позабавили сыщика, дав хороший настрой первой встрече.

Евграф от этой привычки давно избавился и даже не помнил, как. Видимо, в связи с тем, что уехал из Тулы в раннем возрасте. Но произношение слов подобным порядком совсем не портило общение. Наоборот, даже добавляло какой-то провинциальной самобытности и доброты. Буквально через несколько минут сыщик привык к выражениям спутника и забыл про эти изъяны речи.

Извозчик ждал. Пролётка была явно заводская, в хорошем содержании. Кучер с бородой, уверенный в себе, сидел на козлах как генерал в кабинете. Он создавал впечатление человека строгого, важного, выполняющего работу, необходимую обществу, которую кроме него выполнить никто не сможет.

– Евграф Михайлович, какие у вас планы на сегодня? – спросил встречающий.

– Давайте к цыганам в хороший трактир, непременно с дамами! Погуляем хорошенько. Утром к генералу. Я всегда так работаю!

Увидев широко раскрывшиеся глаза чиновника, Тулин засмеялся и сказал: «Не пугайтесь. Шучу! Совершенно никаких личных планов. Знакомых здесь нет, мне совершенно нечем занять себя, в том числе и вечером. Постараюсь как можно быстрее выполнить задание, для которого прибыл в Тулу. Вечером поселюсь в какой-нибудь тихой гостинице, недалеко от завода и без рестораций. Для того чтобы спокойно спать и не мозолить глаза местным сплетникам. В этом надеюсь на ваши рекомендации, а что предлагаете вы?»

– Генерал Бестужев ждёт вас! Ждёт немедленно, очень обеспокоен! После разговора с ним определимся с дальнейшими действиями. Прошу присаживаться и поедем! Здесь недалеко.

– Тогда зачем спрашивать? Или это тульская традиция? Меня предложение вполне устраивает. Едемте к генералу.

Первым присел в пролетку гость. Подождав, когда тот удобно расположится, Пётр Владимирович тоже разместился. Экипаж тронулся. Разговор продолжился.

– Что у вас случилось? В чём такая обеспокоенность и важность? Что за пожар? – уточнил Евграф.

Но представитель завода не ответил на заданный вопрос. Промолчал, как будто не расслышал, но в то же время начал рассказывать о местных обычаях и достопримечательностях с живостью и интересом, как будто это его интересовало гораздо больше, чем заводские проблемы.

– Как наш вокзал, не правда ли – хорош? Это наш новый, лет тринадцать назад построили, старый вокзал был в Заречье, часть города так называется. Лес для вокзала хороший использовали, поэтому выглядит достойно. Вначале хотели начать каменный строить, да не получилось по деньгам. Якобы потратились наши купцы накануне строительства дюже сильно, вот и отказали губернатору в средствах на каменный.

Посмотрев на недоумённое лицо Евграфа, продолжил: «Большие капиталы в Москву и Санкт-Петербург отвезли, на подкуп. Говорят, что, когда в 1864 году принималось решение о строительстве Московско-Курской железной дороги, мы в плане не стояли. По первоначальному проекту дорога должна была обойти Тулу стороной, на Калугу и далее на Орел. Но купцы и промышленники, занимавшиеся продажей зерна, каменного угля, оружия и другими промыслами, всем миром взялись за дело. Никто не знает, сколько денег отвезли в Москву и Санкт-Петербург, но проект изменили. Так Тула обрела свою железную дорогу. Если бы не они тогда, сейчас бы вы к нам на перекладных летели.

Когда построили вокзал в 1868 году здесь, в этом захолустье, тоже всё изменилось. Раньше на месте вокзала были только ватная фабрика и склады, да цыганский табор обитал, в общем, дыра дырой. А сейчас здесь и круглый сад для прогулок, и столовая с трактиром. Всё, что нужно пассажиру и обществу. Земля в этой округе подорожала, многие богатые люди дома строят именно здесь. Это место становится модным».

– Вот бы никогда не подумал, сколько козней связано с простым железнодорожным вокзалом, – ответил Евграф.

– И я бы не подумал, пока знающие люди не рассказали. Кстати, о вокзале! Сейчас у нас новый весёлый рассказ гуляет по Туле. Послушайте. На перроне Курского вокзала в Туле стоит высокомерная тульская дама. Стоит, высоко задрав нос. А рядом с ней два чемодана. Мимо проходит скромно, но с достоинством одетый мужчина с большой бородой. Дама просит занести чемоданы в вагон и платит за эту работу гривенник. Мужчина с благодарностью принимает гривенник. Уважительно кланяется и возвращается на перрон.

Соседний пассажир по вагону удивлённо спрашивает у дамы: «Знаете, кто это был?»

Дама отвечает: «Нет, я не заметила. Да и не смотрела на этого носильщика».

Попутчик – с чувством юмора, рассказывает ей, что это был граф Лев Николаевич Толстой собственной персоной.

Дама бросается к выходу, выбегает на перрон. Подбегает к писателю и, стыдливо извиняясь, говорит: «Лев Николаевич, извините, ради Бога, простите меня, глупую, не узнала, верните уж гривенник».

Лев Николаевич совершенно невозмутимо смотрит на эту глупую даму и без тени улыбки отвечает: «Нет-нет, сударыня, не отдам и не просите. Я его честно заработал».

Оба пассажира экипажа весело рассмеялись. Кучер тоже веселился, слушая разговор молодых людей. Это было видно по его хмыканью и активно дрожащей от смеха спине.

– У нас в Туле очень весело! Трактиров и питейных домов много. Все они в рост идут на грехе человеческом. Для каждого сословия свои, по доходам. Богатеют на пьянстве и кураже. Рабочих много, почти сорок фабрик да заводов. Рабочий люд, зарплату получая, лучшую её часть оставляет в кабаках. Пить начинают в субботу, после расчета у хозяина. Продолжают отдыхать в воскресенье. Некоторые и понедельничают, и вторничают. К работе приступают аж только в среду, а то и в четверг. От пьянства происходят драки, да и убийства бывают. Бьются насмерть. Оно ведь как, шатающейся корове – где сена клок, где вилы в бок! – продолжал рассказывать Пётр.

– А когда же работают на заводах, если постоянно пьют? – удивлённо уточнил Евграф.

– Работают знатно, по шестнадцать-восемнадцать часов в день! Вот и всё упущенное время наверстывают. Всё, что положено, любую продукцию выпускают к сроку. Хозяева их прощают и особо не ругают. Все довольны: и хозяева, и рабочие. Поэтому у нас здесь бунтов со времён мятежника Ивана Исаевича Болотникова не было, и надеемся – не будет.

– В Москве тоже трактиров не избегают. В белокаменной знаете, как купцы говорят в шутку: «Пей, да людей бей, чтоб знали, чей ты сын!» – с улыбкой ответил Евграф.

– У нас тоже купцы не отстают. Вот недавно, в воскресенье, один заезжий купец то ли из Калуги, то ли из Орла, на Миллионной улице устроил весёлую потеху. Это улица ведёт на чугунный мост, на выезд в сторону Москвы. Нагулявшись в ресторации где-то на Литейной улице, побил достойно посуды да зеркал. Потом нанял трёх извозчиков. Посадил в две пролетки афанасьевых девок – наших дам легкого поведения, цыган.[4 - Афанасьева девка – девушка, которая абсолютно никому и никогда не может отказать в интимной близости. Непристойность девятнадцатого века.]

Сам сел в третью, кучера выгнал и начал устраивать гонки версты на три, от пересечения улицы Литейной с улицей Миллионной, до Чугунного моста и обратно. Но катался не просто, а норовя сбить случайный люд.

Дурил так больше часа, так бы и не остановился, пока кого-нибудь не покалечил или лошадей не загнал. Но к радости народа городовые в воскресенье находятся в полной готовности к наведению порядка. Девок и цыган остановили сразу, они плохого и не делали, только за ним ездили и песни пели. Но за самим купцом гонялись долго. Когда поймали да скрутили, лёжа в луже, он злобно смотрел на народ и кричал на городового: «Ты моему нраву не перечь, все куплю новое, зачем г… беречь».

– А как же местная власть на эти безобразия реагирует? Неужто прощает и не наказывает?

– Почему не наказывает, наказывает! Строго спрашивают! За такие шалости поручат ему сделать большой благотворительный взнос для общественных дел. Купцу наука, а народу польза.

– Чем ещё интересна ваша губерния занимательным и поучительным?

– Вы в первый раз в Туле? – спросил Пётр.

– Нет, не в первый. Я здесь родился, затем учился в Александровской кадетке. Однако покинул Тулу давно, ещё в юном возрасте. Особо жизнью губернии не интересовался. Хотя, признаться, мне это не безразлично, – ответил Тулин.

– Что вы говорите? Это очень интересно. Постараюсь в дороге рассказать вам как можно больше о городе и публике.

– Как вы, наверное, знаете, у нас проживало и проживает много интересных людей, – с уважением и истинной гордостью сказал Пётр Владимирович, – вот, к примеру, статский советник Михаил Евграфович Салтыков! Был у нас в Туле управляющим казённой палатой лет пятнадцать назад. Как рассказывают старожилы, заслужил к своей персоне почёт и уважение и вечную память образованного народа.

«Опять Салтыков, у них, похоже, вся Тула читает его нравоучительные сказки», – подумал Евграф, но вслух ничего не сказал, продолжая с интересом слушать говорливого собеседника.

Пётр продолжил: «Приехал из Москвы в 1866 году. Меньше года послужил управляющим казённой палатой, шуму навел знатного! Если кто плохо докладную представил, он его и в шкуру, и в гриву. Ногами топает, кричит, чернильницами бросается, глядь – того и пришибёт ненароком чиновника. При нём крысы канцелярские как мыши стали, боялись его страшно! Как в сказке, чудеса в решете, дыр много, а вылезти негде. Зажал он всех наших богатых отцов города жёсткими тисками. Сам лично проверял – все ли пошлины да сборы направлены в казну. Ремесленников и всяких людей дела защищал, а взяточников и мздоимцев не любил.

С нашим губернатором Михаилом Романовичем Шидловским они вначале были друзьями, чуть не в обнимку ходили. Играли в пикет, каждый день встречались. Весь город знал: где генерал-майор Шидловский, там и действительный статский советник Салтыков, и наоборот. [5 - Действительный статский советник – гражданский чин 4-го класса «Табели о рангах». Соответствовал чинам генерал-майора в армии и контр-адмирала во флоте.]

У нас ведь в Туле генералов можно по пальцам пересчитать, а если считать, так одной руки хватит. А поводом для обид бывших друзей стало заседание, которое проходило в служебной квартире губернатора. Он всех на утреннее присутствие собрал, но сам на час или два опоздал. Так вот, господин Салтыков при всех присутствующих чинах сказал губернатору, что его опоздание на общее присутствие – это невежество по отношению к собравшимся и значительное свинство. Он Салтыков, управляющий казённой палатой губернии, а не холоп и не мальчик, чтобы ждать милости прибытия такого большого чина, как Михаил Романович. Хотя губернатор был тоже крикун хороший, но виду не подал, промолчал. Видимо, генеральскую гордость спрятал, не хотя ссоры.

Вроде бы на этом присутствии всё обошлось без дальнейших ссор и скандалов. Но вечером, при очередной встрече в каком-то присутствии, какая-то муха опять укусила действительного статского советника Салтыкова, а может, он почувствовал слабину у губернатора. Михаил Евграфович продолжил указывать губернатору на его ошибки в управлении губернией. А дальше ещё интереснее. На вечернее присутствие губернатора явился ещё один наш уважаемый гражданин города, городской голова Николай Никитич Добрынин. Явился не в настроении, на присутствии начал устраивать словесную перепалку с полицмейстером по поводу его воровства овса и сена для своих личных нужд. Того самого сена, которое город отпускает для содержания губернских пожарных лошадей. Началось тут – «Бей сороку, бей ворону».

В общем, скандал пошёл, взаимные оскорбления, только лишь драки не было. Говорят, что Михаил Евграфович тоже масла в огонь подлил своими высказываниями в адрес губернатора и его стиля руководства губернией и публикой, особенно по поводу пьянства чиновников в различных кабаках и незаконных уборок улиц с привлечением полиции. Дело в том, что генерал-майор Шидловский Михаил Романович до назначения губернатором раньше был командиром Волынского полка и считал, что одна из задач полиции – заставлять хозяев домов и дворов убираться на территориях, примыкавшим к домовладениям. Дошло до того, что губернатор закрыл присутствие по причине возбужденного состояния его членов. Перед закрытием начал выговаривать Салтыкову в резкой форме за его высказывания в утреннем и вечернем собраниях.

С этого дня начались генеральские войны на потеху всему городу. В кляузах победил Михаил Романович! Добился того, чтобы господина Салтыкова с этой должности убрали. Говорят, что лично государь-император, в то время Александр Второй, принял данное решение. Однако и Михаил Евграфович оказался непрост. Как говорится в старой русской поговорке: «Шалишь, кума, не с той ноги пошла».

Создал господин Салтыков о губернаторе долгую народную память, написал на него такие сатиры, которые всю Россию уже давно веселят!»

– Да, такой интересной истории я не слышал. Удивительные подробности! – улыбнувшись, ответил Евграф.

– Читали сочинение господина Салтыкова: «История одного города»?

– Не читал, но слышал! – ответил Тулин.

Евграф все произведения этого прекрасного писателя читал и был о них высокого мнения. Однако, как и в поезде при разговоре с незнакомой очаровательной пассажиркой, решил не сознаваться в этом. Непристойно чину полиции интересоваться произведениями неблагонадёжных граждан империи, тем более признаваться в этом первому встречному, хотя и помощнику по особым поручениям при начальнике императорского оружейного завода.

– Очень зря! Прочтите обязательно! Это про нашего бывшего губернатора, Шидловского Михаила Романовича, и наш город Тулу в том числе. Это произведение не приветствуется, но у нас все, кто просвещён, читают и смеются. Автор, конечно, сам и про себя там написал, тоже был не подарок для подчинённых чиновников казначейства. Однако наше губернаторство прославил от души. Господину Салтыкову хватило девять месяцев пожить в Туле, и он смог написать такой шедевр литературы. А если бы он побольше прожил и послужил в казённой палате? Что было бы с нашей городской публикой?

Сюжет от говорящей головы градоначальника, описанный господином Салтыковым в «Истории одного города», особо мне нравится. На память для вас зачитаю: «Градоначальник безмолвно обошёл ряды чиновных архистратигов, сверкнул глазами, произнёс: „Не потерплю!“ – и скрылся в кабинете. Чиновники остолбенели; за ними остолбенели и обыватели».

Или вот такие сюжеты: «Новый градоначальник заперся в своем кабинете, не ел, не пил и всё что-то скрёб пером. По временам он выбегал в зал, кидал письмоводителю кипу исписанных листков, произносил: „Не потерплю!“ – и вновь скрывался в кабинете». «Проснувшись, обыватель мог видеть, как градоначальник сидит, согнувшись, за письменным столом, и всё что-то скребёт пером. И вдруг подойдёт к окну, крикнет: „Не потерплю!“ – и опять садится за стол, и опять скребёт».