Молчи! Терпи! Подчиняйся!

За оскорбительные высказывания в сторону противника одно время могли слегка увеличить заработную плату или представить к награде. За восхваление собственных вооруженных сил объявляли благодарность16.

Людей с подобными знаками отличия, как правило, назначали в ходе безальтернативных выборов на посты глав мелких агентств, ведомств, департаментов или территориальных областей. Вообще, основываясь на принципах демократии и поддержания гражданского общества, любой гражданин страны мог занять определенный пост, начиная с управляющего муниципальным образованием. Но так как главой органов здешнего самоуправления становились исключительно потомки правящих элит, избираемость и легитимность данных должностей была абсурдом.

Одно время, для того чтобы продемонстрировать принцип "Каждый актер должен уметь управлять страной", в муниципальные органы власти избирались кандидаты исключительно с ВУЗов и факультетов актёрского мастерства. Такие люди были очень успешны на публике. Благодаря внутренней харизме и умению держать лицо на людях, подобных товарищей очень любила публика, однако в политических делах подобные «товарищи» ничего не смыслили.

«Ой, прошу прощения. Этот термин так же считается заимствованным из вражеского языка. Слово еще времен Великой Оккупации, когда маленькое "Незалежное" государство батрачило на правах коллегиальной республики, подчистую отдавая свои ресурсы кровожадному Советскому абьюзу.

Открылась дверь и в маленькую комнатку вошла Лизи – сотрудница из отдела по военному информированию. Она молча положила стопку бумаг на край стола, вильнула бедрами, словно сзади был хвостик, и вышла, не проронив не слова. На самом верху стопки лежал конверт, предназначенный для ПК№778.3.79.288 – это был номер Майкла. Вскрыв конверт, он прочитал адресованное ему послание:

"Dobrogo dn'a.

Povedomluu Vas, sho ciu informaci'eu treba pererubit' na garniy lad, shos' zrobit' fashion news z ciɨmi pidkazkami, yaki mi u'yavlali

Budlaska, budt'e duʑe obereʑnimi z cieu informaci'eu, ale instrukcɨɨ zrobleni na zakordonɨɨ –

UVAGA! NE DERZHAVNEY movi"17

Эта бумажка носила рекомендательный характер, так как сама инструкция, соблюдения правил была написана на иностранном языке, который за все эти годы, в отличие от "чистого национального" не претерпел никаких изменений. Инструкции выглядели примерно так:

«1. Follow the instructions clearly.

2. Do not allow unnecessary information in the text.

According to the data for the last day, more than one hundred people of the command were killed. Among the military equipment losses amounted to about 150 infantry robots and twenty five kamikaze drones and etcetera….»18

Материалы, находящиеся в данных инструкциях были чрезвычайно секретными, а "секретка" имелась только в бумажном варианте. Выносить подобные источники информации было категорически запрещено, если выяснялось, что человек работал на дому с секретными документами, его сначала ждала череда опросов, пыток, допросов и, в конце концов, казнь через WE.

Но Министерство было так загружено работой, что за подобными инцидентами некому было следить. Зато большая часть Министерства знала, что все сотрудники отдела военного информирования по большей части работали и хранили дома сведения, являющимися военной тайной. Однако это никого не заботило, потому что рано или поздно, чтобы не увольнять ошибившегося человека, имевшего доступ к секретным сведениям, и в теории могущего что-то рассказать на стороне, отдел переформировывался, а неблагонадежный состав ссылался, куда – никто не знает. Вот и Лизи, работающая здесь почти два года, должна была скоро навсегда оставить эту рутину.

Отношение Майкла к ней было не равнодушным. Он каждый день видел ее в общественной столовой, они виделись на улице, у прилавков в магазине и напротив Министерства. Она частенько заходила к нему в кабинет, чтобы передать новостную печать, идущую в прессу. Каждый раз при виде ее, Майкла начинала мучать мысль о том, что вот-вот эта милая, красивая девушка скоро окажется там, где боится оказаться любой мужчина, независимо от своего положения, стоит лишь ей совершить малейшую ошибку.

«Может, у нее есть шанс уволиться?» – чуть ли не каждый вечер размышлял Майкл. По пути домой нечем было занять голову. Мысли о том, что он мог бы спасти Лизи и они бы стали настоящей парой тешили воображение. Она тронула его сердце, стоило ей появиться на пороге его кабинета. Именно из-за нее он начал следить за собой, чаще ухаживать за лицом и волосами. Подобные размышления могли не заканчиваться до поздней ночи, когда он засыпал, а если во сне он видел их вместе, то на утро просыпался в прекрасном настроении.

У него уже были варианты развития событий. Во-первых, он мог бы предложить просто познакомиться, и они бы начали общаться ближе. Потом бы она переехала к нему в квартиру, они совместно сделали ремонт на ее вкус и стали бы жить вместе. Второй вариант предполагал пойти на хитрость, сказав, что она уже рискует попасть в WE, и для того, чтобы избежать наказания им надо пожениться и родить минимум одного ребенка, это бы стало смягчающим обстоятельством, и обоих бы оставили в покое, как демографически выгодную семью. В качестве третьей попытки он хотел сам раздобыть компрометирующие Лизи факты, чтобы та точно не смогла отказать любому из его решений. Подобная выходка казалась ему оскорбительной для них обоих, но мысль о том, что Лизи вообще не будет в его жизни, была смертельной. И он старался о подобном не думать.

Хочу сказать прости –

О дружбе нет и речи.

Желанья мои нелегки,

Будто обоз на плечи.

Глаза, ох, не дают покоя мне!

Ведь мысли все лишь о тебе,

В стекле вижу твое лишь отраженье.

А на лице сомненье, мое ты соблазнение –

Любимый фаворит…….

В очередной раз выходя из вестибюля мы встретились взглядами. Лизи, посмотрев на Майкла, улыбнулась и помахала на прощанье рукой. После этого он буквально на ушах летел домой, представляя, что завтра подарит ей стих и предложит познакомиться поближе. Ледяной душ не казался таким мучительным, наоборот, как любили говорить бьюти-блогеры, холодная вода не так сушит кожу, препятствует появлению прыщей, позволяет коже приобрести здоровый оттенок и приводит организм в тонус. Новости страны уже не казались такими серыми, над чем-то Майкл даже комично смеялся, думая совершенно о другом.

Заснуть все никак не получалось. В голове миллион раз прокручивались возможные варианты завтрашнего развития событий. Он мог встретить ее на подходе к Министерству, тогда бы они могли уединиться в гардеробе. Если бы она встретилась с ним в вестибюле – они бы поехали отдельным лифтом. На случай, если кого-то из них не будет вплоть до обеда – он бы подсел к ней за столик во время приема пищи. Ну и в конце концов, если они нигде не пересекутся, он попросит пригласить ее к себе в кабинет, где уже в спокойной для себя обстановке объяснил бы Лизи ситуацию. Наконец уставший от суетного дня Майкл заснул, на этот раз ему ничего не снилось. Вся ночь прошла словно напротив черного экрана и лишь под конец ему привиделось, как он, будучи ребенком, идет с какой-то женщиной. Они вместе играют, потом заходят в какое-то здание, он отпускает мамину руку и…

Раздался Звон будильника. Буквально подорвавшись с кровати, Майкл стал собираться на работу. Пожалуй, именно с таким рвением, по мнению СТМ19 каждый гражданин должен вставать на работу. Приведя в порядок растительность на лице, уложив волосы, он направился к выходу. Постояв с пару секунд, вернулся в комнату, чтобы второй раз облить себя парфюмом.

«Вот теперь готов!» – заключил он.

Дверь захлопнулась. Ключ два раза провернулся и выскользнул из замочной скважины. Дорога до Министерства, занимая столько же времени, сколько и обычно, пролетела за мгновенье. Но, как предполагалось, напротив Министерства с Лизи встретиться не удалось. Да и, простояв восемь минут у гардероба, Майкл ее не увидел. Решив, что, скорее всего, у нее сегодня командировочный день, Майкл поднялся к себе на этаж, чтобы посмотреть график отгулов отдела ВИ20. Но вопросов стало только больше, когда оказалось, что сегодня у Лизи вполне обычный рабочий день.

«В таком случае, почему она до сих пор не на рабочем месте? Неужели ее Аннигилировали? Хотя, так быстро они бы этого не сделали. Может с ней что-нибудь случилось, пока она ехала на работу?» – Пока он думал, где может находиться его предмет обожания, компьютер стоял, а на столе росла папка срочных дел на сегодня.

В конце концов, Майкл набрался мужества и позвонил.

«Алло. Илон, доброе утро, это Лéон из соседнего отделения. На сегодня есть какие-нибудь материалы?» – сказал он, стараясь не подавать виду.

«Да, да. Одну минуту…» – пробурчали в трубку, послышались гудки.

Через пять минут в дверь постучался молодой парень, державший в ругах всего лишь пару бумажек. Это, с одной стороны, не могло не радовать, ведь в таком случае у него бы не оставалось рутинной работы на вторую половину рабочего дня. Но тот факт, что Лизи не было на месте, его неприятно удивил.

«Да, благодарю. Можете оставить здесь. Не подскажите, а где Лизи Уотсон?» – спросил у него Майкл.

Он постарался изобразить максимальную доброжелательность, при этом, не выдав своего интереса к молодой сотруднице.

– Ей поручили подготовить сцену для мероприятия, завтра.

«Мероприятие?» – он удивленно взглянул на календарь, не найдя там ни одной важной отметки на сегодня.

– Да, Парад Свободы21.

Парад свободы проводился, как правило, в выходные дни, когда большая часть простых граждан могла воздержаться от эпатажного шествия. По задумке организаторов каждый мог быть тем, кем захочет, и никто его за это не осудит.

Первое время данное введение было подержано руководством страны, однако во время войны новаторские семьи отказывались принимать участие в боевых действиях, ссылаясь на противоречие насилия их внутренним убеждениям, тогда празднества отменили, а за «аморальные» связи можно было угодить в тюрьму. В свою очередь отмена Празднования Дня свобод приводила к ежегодным забастовкам, демонстрациям и шествиям к тогдашнему дому правительства. С приходом на войну роботизированной техники государство пошло на маленькие уступки, легализовав отмененный еще в начале 21 века Международный Женский День, установив день Отца и день Свобод. Уж лучше терпеть это раз в год, чем коммунальным службам придется каждый месяц отдирать с дверей плакаты и стирать разноцветные флаги со стен домов. Именно поэтому шествие было коротким, контроль – жестким, а использование незарегистрированных красящих веществ ─ строго запрещено.

Майкл, с одной стороны, надеялся на то, что в ходе проведения мероприятия Лизи не удостоится какого-нибудь поощрения от начальства за хорошую работу, тогда бы его авторитет подрос, а защита и помощь в ее глазах, напротив, заметно бы упали. Но Майкл рассчитывал, что ее организаторская деятельность не станет провальной и Лизи просто вышвырнут из Министерства. Весь день шел бесконечно долго, Майкл то и дело поглядывал на часы, чтобы поскорее прийти домой и увидеть Лизи на церемонии открытия. Но рабочий день все не заканчивался, в голову никак не лезли здравые идеи. Мало того, что настроится на работу никак не получалось, в кабинет то и дело залетал стажер Лизи, который, заходя каждый раз без стука и хлопая дверью, приносил по паре листов за час, что неимоверно выводило Майкла из себя. Приход молодого человека каждый раз напоминал о Лизи, и это заставляло лишний раз смотреть на часы. Майкл был готов перевести вручную минутную и часовую стрелки, чтобы даже пешком добежать до своей квартиры. Сделав пару упражнений на концентрацию внимания, он с головой, как это умеет, погрузился в работу. В пару газет нужно было отправить сообщение с информацией об удачных операциях на фронте, использовании передового оружия высококлассными специалистами, в конце необходимо было обязательно поздравить граждан с маленькой победой, поблагодарить каждого за свой вклад в защиту страны и пожелать счастливого будущего.

Как оказалось, стажер принес бумаги, отправленные именно отделу Военного Информирования из Министерства Войны, для уже следующей редакции и публикации несекретными отделами. Глядя на две шкалы наших потерь и потерь противника Майкл не на шутку удивился. Боевики-роботы, БПЛА22, самолеты, машины, другая техника. Складывалось ощущение, что на границе с враждебным государством все это на большой скорости врезалось в кирпичную стену и сразу же переводилось в разряд груды металлолома. Более достоверные выводы удалось сделать на основании тех книг по тактической подготовке, которые Майкл прочитал еще давно, до их модернизации. В них говорилось, что при подсчетах собственных жертв и потерь противника каждая сторона округляет цифру в выгодную для себя сторону, таким образом можно показать результаты собственной эффективности, увеличить число погибших со стороны противника, тем самым подняв дух собственных солдат и граждан. Но, как это было принято еще с начала войны в 21 веке, статистические данные увеличивали минимум в три раза, для более яркой картинки. От подобных расчетов у Майкла закрадывалось подозрение по поводу результативности армейских подразделений. Почему-то роботизированные солдаты показывали свою низкую эффективность по сравнению с первыми годами своего использования. Видимо соперник научился или уничтожать их, либо они подрывались на линии минных полей, за которую их почему-то не закидывали.

Через несколько минут, по всей видимости, опомнившись, этот глупец опять вернулся, хлопнув дверью. От неожиданности Майкл аж подскочил на стуле, благо он занимался уже совсем другими делами, поэтому листы с пугающей статистикой были возвращены владельцу в первозданном виде. После этого стажер опять хлопнул дверью и принес уже исправленную версию завтрашних новостей. В новой сводке говорилось, что в количественном соотношении враг куда больше, но это не мешает нам доблестно отстаивать свои рубежи. Показом карт и географических данных перестали заниматься, когда, видимо, поняли, что объяснять присоединение новых территорий, и при этом, отсутствие какой-либо связи с ними, довольно проблематично. Успев глянуть и карту, Майкл беглым глазом увидел: «отходят», «вернулись», «пришлось передислоцироваться», «из-за сильного сопротивления» и другие.

Как правило, территории, считавшиеся фактически потерянными, Союз трех Министерств объявлял «контрмобилизованными», объясняя этот особым режимом в данных районах – пропадала связь, перекрывалось транспортное сообщение для гражданского населения, телевещание, подача электричества, тепла, интернета на этой территории отныне не было, а о людях, живущих в этой зоне, никто особо и не думал.

Последняя новость касалась повышения заработной платы, на первый взгляд весть была радостной. Ведь, одновременно всем государственным служащим, коих в стране было почти 90%, а значит почти всем, индексировали зарплаты на 5-10% в зависимости от уровня социальной значимости. В Министерстве Пропаганды уровни сотрудников были выше среднего, из-за чего Майкл и устроился сюда на работу.

Однако подобное повышение сумм заработной платы сулило рост цен в магазинах, возможное увеличение коммунальных тарифов, подорожание якобы бесплатного медицинского обслуживания.

Раздался звонок, заслышав который люди подрывались с мест, оставляя порой на рабочем столе все как есть и спускались в гардероб. Майкл так увлекся последней редактурой, что совсем забыл закончить работу на пять минут раньше, для того, чтобы прежде остальных успеть одеться и выйти в метро без очереди. Теперь же предстояло толкаться вместе со всеми. Лифты были перегружены, поэтому спускаться приходилось сообща с оставшейся толпой по лестнице.

Уже одевшись у самого выхода, он вспомнил, что оставил в кабинете сумку с пропуском и ключами от квартиры. Проклиная все на свете Майкл повернулся в противоположную толпе стороны и вдоль стены, как паук, пополз к главной лестнице.

– Вы решили еще поработать? – улыбаясь, спросил его кто-то. Майкл не увидел кто. В порыве гнева он даже ответить ничего не смог.

– Балван! – подумал он. В этот момент подъехал лифт, дождавшись, когда очередная партия вылезет из кабины, Майкл единственный зашел в него, указав точку своего прибытия – 56 этаж. После того, как лифт дважды останавливался, сначала на 55, потом на 45 и в наглую поехал вниз, человек понял, что доверять технике нельзя ни здесь, ни на фронте. Потеряв с полчаса времени, он добрался по лестнице до своего этажа. Кабинет был открыт, а на одной из полок шкафа лежала его сумка.

Домой ехал уже не один. В метро была толпа людей со всего города, к тому же прямой эфир должен был начаться лишь через час, за который Майклу необходимо было успеть добежать до квартиры, принять душ и приготовиться искать свою возлюбленную на телеэкране. Опасаясь проспать свою станцию, он встал и еще несколько остановок простоял у дверей в абсолютно пустом вагоне.

Глава 2

Сколько стоит любовь?

Когда же Майкл добрался до телевизора, принял душ и успел слегка перекусить, началось то, чего он так долго ждал. Передача шла полным ходом, пятнадцать минут, двадцать, а Лизи все не было на сцене среди ведущих

«Все-таки, походу, провалилась!» – решив, что Лизи он уже не увидит, сказал Майкл.

«Хотя, может, она нашла себе замену? Потому что терпеть не может подобные мероприятия? Да!» – эта мысль, словно последняя надежда, горела в его растаявшем сердце. Ведь он тоже не одобрял подобные парады, и смотрел телевизор сейчас исключительно, чтобы увидеть Лизи.

Наконец, камера переключилась на саму процессию. Сердце Майкла забилось сильнее, а на лице блеснула улыбка. Потому как на огромной платформе стояла его Лизи. Ее показали крупным планом, Майкл заулыбался и стал аплодировать.

«Hello! Congratulations for all of us. I am so happy to be here, on the Ilon Mask's street23, because today we celebrate Grand Parade of Freedom 20XX! So, let's start and shine up this place!24» – После этого зрители взрывались бурными аплодисментами. Далее Лизи дала обратный отсчет, и колонна двинулась по задумке через набережную, где должен был быть праздничный салют, разумеется, транслируемый на большом экране.

Все это время, пока Лизи приветствовала телезрителей, общалась с восторженной публикой и брала интервью у почетных гостей, Майкл не мог отвезти взгляд от ее лица. Вьющиеся локоны светлых волос, чуть смуглая кожа, маленькая шея, аккуратная талия, обтягивающие короткие шорты и укороченная майка приводили его в неописуемый восторг.

Уже подходя к набережной, Лизи с участниками встретились с аниматорами, которые ждали их у моста. Здесь по задумке Лизи, видимо, должна была пройти фотосессия желающих оставить на память яркие впечатления. В какой-то момент в кадре появился аниматор в костюме единорога. Майкл не придал этому значения. Они разговорились, перекинулись парой шуток, в содержание которых он даже не вдумывался. После чего Лизи, отдав на время микрофон, сняла с аниматора верхнюю часть, показав лицо веселого паренька. После того как Лизи вернули микрофон, она продолжила:

«Guy's, I would like to show you my lovely boyfriend – Nik Swan. We lived together for a two years, and today… We are married! » – После этих слов Майкл на некоторое время впал в ступор, а затем просто молча выключил телевизор. Ему казалось, что его жизнь отныне была разрушена, тот предмет обожания, к которому он так стремился, упорхнул от него на веки вечные. Он еще долго лежал на кровати, уставившись в точку на потолке, не зная, как смириться с мыслями.

«А может, они пошутили? Ну, да праздник же» – голова отказывалась верить в суть произошедшего, поэтому в качестве утешительных мыслей Майкл предполагал розыгрыш двух друзей.

О том, что он смотрел на Лизи, когда та уже, скорее всего, была помолвлена и думать не хотелось. В конце концов, она ему так приветливо улыбалась. А то, как они прощались, последний раз, свидевшись после работы. Он хотел найти ее поведению простое логическое объяснение. При том это объяснение должно было подробно истолковывать внимание в его сторону, как знак искренней симпатии и какой-нибудь привязанности, а сегодняшнюю выходку, как глупую шутку, в которой Лизи была просто актрисой, отлично сыгравшей свою роль. Это, как минимум, было логично с той стороны, что организаторам нужна была какая-нибудь искра или огонек под конец программы. Вот они и решились пойти на подобную аферу, посчитав, что потом никто не узнает миловидную блондинку и этого невзрачного парня.

«Господи, какой же он урод!» – начал было думать Майкл.

«Нет, ни в коем случае. Лизи бы никогда при своих внешних данных не стала бы вести личную жизнь с таким мужланом. – последнее слово явно его задело.

На самом деле Майкл боялся себе признаться, что на фоне «жениха» Лизи он сам выглядел немного хуже. Точнее сказать, гораздо хуже, но он боялся признаться в этом даже самому себе. В прямом противостоянии он явно проигрывал. Был ниже ростом, не настолько спортивный, средства от прыщей и высыпаний не помогали из-за банальных условий, плохой еды и генетической предрасположенности. Из-за слабоватого зрения он не решался большую часть времени снимать очки, хотя давно уже мог бы приобрести линзы или сделать коррекцию зрения, но эму, по правде говоря, было лень. Ведь лишь с ней он начал ухаживать за собой, и если бы эта история имела продолжение, то скорей всего он бы взялся и за очки и за фигуру. Но жизнь, как всегда решила распорядиться иначе, чем это угодно человеку. Забыв поставить будильник на 6:45, Майкл лег спать. Снились кошмары, будто бы Лизи обручилась с конем, потом с жирафом, потом вообще сказала, что она живет с другой телеведущей гражданским браком. Ночь прошла тяжело.

ГЛАВА 2

На следующее утро несчастный влюбленный проснулся в подавленном настроении. Где-то в глубине души теплилась надежда, что вчерашняя выходка Лизи это просто неудачный розыгрыш. Уже на работе в гардеробе, он увидел красную кожаную куртку, это значило, что «она» уже на месте, поэтому поднявшись к себе, парень разделся, прибрал бардак на столе и дрожащей рукой набрал заветные цифры на телефоне. Он услышал, как за стенкой раздался звонок. Лизи сняла трубку и, толи сонно, толи расстроено, сказала:

– Уотсон слушает? – голос был холодный, Майкла это даже немного смутило. Тем не менее, он смог выговорить уже заученную фразу:

– Доброе утро, это Лéон из соседнего, Лизи, дорогая, вы не могли бы сейчас зайти, занести материалы военных сводок? – четко протараторив, он бесшумно выдохнул.

«На сегодня ничего нет, извините» – она тут же повесила трубку.

Майкл сидел, не зная, что делать. Очередной план, который, по его мнению, не имел изъянов – провалился, едва успев начаться. Звонить второй раз подряд он не решился, так как Лизи могла не оценить его настойчивость, да и косых взглядов от коллег ловить не хотелось, поэтому было решено поговорить с Лизи наедине, после работы. Отставив телефон в сторону, Майкл приступил сначала к самым простым делам, как обычно оставив задачи посложнее на вторую половину дня. На удивление, в понедельник не было каких-либо сенсационных событий, предстояло сделать провокационный разбор работавшей, якобы незаконно, кофейне на Bandera street. Сначала за владельцем было замечена неприязнь к переименованной улице в честь национального героя, однако сославшись на тяжелый день и необходимость переделывать документы, регистрируя их на новой улице, владельцу удалось избежать наказания, и фирма отделалась легким штрафом за «низкую патриотичность». Однако вскоре посыпались проверки качества продукции, проверяющие работы кухни. Толпой повалили телепередачи, занимающиеся расследованием дел в недобросовестных кафе. Конкретных причин власти не называли, однако было понятно, что, не выдержав постоянных проверок, которые заходят чаще обычных посетителей, кофейня скоро закроется. В конце инфо листа значилась общая сумма требуемых выплат Санитарной полиции, Потребительскому контролю, Службе надзора за точками общественного питания и других на общую сумму в 395 000 00025мен. Большую часть этой суммы потребовало Налоговое агентство.

Даже без того следовал вывод, что компанию признают банкротом, а владельцу предложат продать его бизнес государству, во избежание ареста или тюремного заключения за неуплату штрафа в срок. Как правило, предприниматели соглашались на эту сделку.

Увлекшись делом, Майкл не заметил, как подошел обед. Он спустился в общую столовую, где с порога доносился запах, какой-то знакомый до боли аромат детства, он не мог поверить, сыра! Его здесь давали лишь изредка, к тому же сегодня была молочная каша, которую заправляли сгущённым молоком, поэтому она была реально вкусная, сладкая, хоть и не очень сытная. Настроение у Майкла поднялось. Он позабыл про Лизи, про то, что хотел у нее спросить. Урчавший желудок теперь буквально думал за него. Чёрствый хлеб он макал в кашу, его совсем не смущало присутствие здесь других людей. С аппетитом он наворачивал каждую ложку, вспоминались дни из жизни в детском доме. Даже самые серые будни становились ярче, когда поварихи готовили молочную кашу с макаронами. Так и теперь на общем сером фоне это, казалось, был маленький лучик счастья, который, к сожалению, быстро закончился и Майкл пошел за очередной порцией.