скачать книгу бесплатно
Лиза уселась рядом с сестрой, и девочки принялись перелистывать страницы. Вскоре они поняли, что в руки им попало настоящее сокровище! Похоже, автор очень любил лошадей, потому что им посвящалось много удивительных историй. Скажем, там был рассказ о белой лошади, при встрече с которой ночью следовало трижды топнуть пяткой и загадать желание, и оно должно было непременно исполниться. Были истории про водяных лошадей: например, про маленькую черную лошадку, которая приманивала к себе детей, но стоило кому-то на нее сесть, как она уносила ребенка в воду – и он уже никогда не возвращался обратно.
Среди всех таких рассказов один посвящался оборотню по прозвищу Николя-из-под-моста. Он среди ночи вдруг выныривал из-под какого-нибудь моста на реке Серен и просил случайного путника помочь ему выбраться из воды. Сведущий человек засмеется и пойдет своей дорогой, а несведущий руку подаст – и вытащит золотоволосого юнца с мало того что лошадиными, да еще и коленями назад вывернутыми ногами. Ох и страху натерпится прохожий, хотя зла Николя-из-под-моста никому не сделает. А по ночам он играет на скрипке. На невидимой скрипке! Сидит на мосту, водит рукой по воздуху – и раздаются чудесные тихие звуки. Говорят, если его попросить, он может обучить желающих играть – только неизвестно, где невидимую скрипку раздобыть.
Таня над этой историей здорово повеселилась, вспоминая того Николя, с которым Лиза перемигивалась во время верховой прогулки по берегу реки Серен. Она с таким ехидством спросила, не заметила ли Лиза у этого мальчишки вывернутых лошадиных ног, что та сердито выхватила у сестры книжку и уткнулась в нее с обиженным видом. Но если честно, Лиза как раз думала про этого самого Николя. Он рыбачил стоя в воде, которая доходила ему почти до края высоко подвернутых штанов. Кто знает, что там с его коленями?! Волосы у него цвета спелой пшеницы – их вполне можно назвать золотыми…
– Ну, давай дальше! – нетерпеливо воскликнула Таня и, в свою очередь, выхватив у Лизы книжку, перелистала несколько страниц и принялась читать список примет, собранных Домиником Съеклем. В основном они были довольно дурацкие, например: «Если женщина переступит через удочку, рыба перестанет клевать», или: «Если хорошо мыть руки по утрам, будешь защищен от ведьм и колдовства», или: «Если хотите встретиться с пауком, приурочьте эту встречу к вечеру, потому что утренний паук – к огорчениям, а вечерний – к надежде».
– Не могу даже представить человека, который по доброй воле захочет встретиться с пауком, да еще и время будет выбирать! – передернулась Лиза. – У нас вон они круглыми сутками по дому бродят.
И в самом деле – в этом старинном доме по углам обитали какие-то тощие, словно высохшие за давностью лет, длинноногие паучки, которых мадам Верьер называла средневековыми интеллигентами. Но паутину эти «интеллигенты» плели как ткачи-профессионалы, и почти каждое утро для хозяев начиналось с обметания паутины в углах, под потолком и в проемах окон.
– А эта примета еще лучше, – засмеялась Таня: – «Если во время дождя светит солнце – значит, ведьмы жарят блины»! А вот еще, слушай: «Если на дороге вдруг оказалась лента или небольшая веревочка, трогать ее нельзя, поскольку там притаилась ведьма».
– Надоело про приметы, – зевнула Лиза, перелистывая еще десяток страниц. – О, вот, смотри! Это интереснее! Рассказ называется «Ведьма Калиго Корней и колдун Дэвэн Марсо». Наверное, это они нарисованы на обложке!
– Странно, что колдуна зовут Колдуном, – ухмыльнулась Таня. – Ну ладно, давай почитаем.
Девочки наклонились над книгой – и с первых же слов забыли обо всем на свете!
«Как говорят в народе: если человек чихнет и никто не скажет ему «Да благословит тебя бог!» – власть над ним приобретет ведьма. Не иначе что-то подобное произошло с родителями Калиго Корней! Не пойму, что было у них в голове, когда они дали ей такое имя! Судя по некоторым сведениям, ее отцу – а он служил писарем у какого-то графа, ну и возомнил себя ученым – очень нравилась латынь. Почему из множества красивых латинских слов он выбрал то, которое означает «тьма», не знаю. Не пошла ему на пользу ученость, да и дочке беду принесла!
Калиго всегда была странная, дикая какая-то, хоть и красивая – по слухам, глаз не отвести. С людьми и животными она не очень-то ладила, зато любила птиц. Однажды вылечила сову со сломанным крылом, и та в благодарность научила Калиго птичьему языку и рассказала ей все, что знала сама. Совы летают ночью, а потому им ведомо многое из того, что непостижимо людям. Калиго тоже научилась летать… Говорят, что ведьмовство было у девчонки в крови: якобы ее прабабка считалась сильной ведьмой, одной из тех старух, которые живут в лесу и наводят порчу на добрых людей. Но слушая сову, Калиго узнала также и как принять обличье птицы! Фамилия ее отца была Корбо, что значит Ворон. А Калиго стала называть себя мадемуазель Корней, то есть мадемуазель Ворона. Этих птиц Калиго особенно любила и часто украшала свои густые волосы их черными перьями.
О воронах много чего рассказывают! Мол, те, которые каркают по ночам на лесных болотах, – души убитых людей, не отпетых по христианскому обряду и не погребенных. Я читал истории о том, что нечистый дух, подвергнутый экзорцизму, вселяется в ворону. На том месте, где проводится обряд изгнания, вбивают в землю осиновый кол, и из-за этого в левом крыле птицы остается дыра. Поэтому считается, что женщине нельзя смотреть на стаю ворон, которая летит над головой, потому что, если взглянуть случайно через эту дыру, непременно и сама станешь вороной. Это и проделала однажды Калиго. Только она умела и человеческое обличье принимать. Постепенно собрала целую свиту ворон и полностью подчинила их своей власти, днем и ночью летая с ними. Разве что в грозу в образе женщины сидела дома или в обличье птицы пряталась где-нибудь под стрехой – страшно боялась молнии и грома: они на время лишали ее сил».
– Точно, это она! – восторженно воскликнула Таня. – Та самая, которая лежала около железной дороги! Около нее вороны летали, помнишь?
Лиза посмотрела на сестру как на сумасшедшую:
– Да она же сколько лет назад жила? Двести? Триста, четыреста? Так она теперь воскресла, что ли?!
Таня пожала плечами и продолжила читать:
– «Много зла совершила она со своими воронами, но, как говорится, даже ведьма может упасть с метлы – то есть не миновать и ей беды, и она поплатится за свои злодеяния. Так и случилось, когда перехлестнулись пути Калиго Корней и Дэвэна Марсо…
Я раньше упоминал о черной лошади, которая уносила детей в воду. Калиго о всякой такой нечисти хорошо знала! Она легко оборачивалась вороной, а еще умела превращать людей в лошадей, которые потом попадали в ее полную власть. Как она это делала – неведомо. Впрочем, она умела обращать людей и животных в камень и даже в деревья. А с этой черной лошадью связана история смертельной вражды, вспыхнувшей между Калиго и Дэвэном Марсо.
Калиго очень ревниво относилась к способностям Марсо, который, в отличие от нее, был добрым колдуном. Наверное, добро и помогало ему вылечивать людей даже от самых тяжелых болезней. Иногда он совершал истинные чудеса и в самой малости. Однажды, возвращаясь из долгой поездки, он остановился перед каким-то домом и попросил воды для коня. Но хозяйка никак не могла найти ведро. Тогда колдун Марсо сказал: «Бери сито, черпай им из бочки и давай мне!» Хозяйка зачерпнула – и чуть не померла от изумления, увидев, что сито удерживало воду до тех пор, пока конь и всадник не напились вволю».
– Это какое-то вранье! – возмутилась Лиза.
– Зато интересно, – хихикнула Таня и стала читать дальше: «Калиго была черной ведьмой, душу дьяволу продавшей, поэтому уступала колдуну Марсо в силе. Наведет она на кого-нибудь в округе порчу – а колдун Марсо ее снимет. Влюбится девушка в женатого, захочет увести его из семьи, Калиго даст ей приворотного зелья, у мужчины голова кругом пойдет – ну, колдун Марсо его в разум вернет, а тот потом и понять не может, с чего это его от доброй жены вдруг повлекло на сторону… Пошлет Калиго своих ворон на поля к неугодному ей человеку, чтобы колосья вышелушили, урожай загубили, или в сад кому-то, чтобы яблоки поклевали, или на виноградник, чтобы завязь оборвали, – а колдун Марсо наведет чары, будто стая орлов приближается, вороны и улетят прочь как ополоумевшие… И вот заела Калиго зависть, и решила ведьма отомстить сопернику, а заодно и его жене Анн-Мари, которая лучше всех в деревне пекла хлеб, и к ней все носили муку, а забирали готовый хлеб. Очень удавался ей хлеб с тмином, ну а ведьмам, следует знать, тмин ненавистен, особенно его семена, потому что с их помощью можно защититься от темных сил и сглаза, то есть ведьме навредить. По ошибке мадам Марсо однажды отдала Калиго чужой хлеб, а та не заметила да и откусила кусок прямо с краю. Ее потом корчило и наизнанку выворачивало, вот и решила ведьма свести с мадам Марсо счеты. Однажды, когда колдун вышел куда-то со двора, вдруг налетела стая ворон, и каждая держала в когтях зажженный трут. Огонь упал на соломенную крышу, и дом Марсо вспыхнул. А одна ворона подлетела прямо к колдуну и сбросила ему на голову охапку горящей соломы. Сама сгорела, но и его подожгла. Однако в доме оставались его жена и семилетний сын Шарло, и колдун Марсо, не чувствуя боли, кинулся в огонь и вытащил их.
И тут Калиго, пролетев над ним в образе вороны, взмахом крыла помутила ему рассудок. На несколько минут, не больше, но этого хватило.
Рухнул колдун Марсо без памяти. Анн-Мари бросилась к нему. Она и не заметила, как откуда-то взялась маленькая черная лошадка, низенькая, как пони, и подошла к Шарло. А тот, как все деревенские дети, верхом ездил с малолетства. Лошадка к нему приласкалась – он схватился за узду да и взобрался в седло. И вдруг лошадка стремглав ринулась к лежащему посреди деревни озеру и скрылась в нем вместе с ребенком. Озеро было не слишком большое, но очень глубокое.
Спохватилась Анн-Мари, бросилась к воде – а по ней только пузыри пошли. Она вбежала в озеро, надеясь спасти сына, нырнула, но тут какая-то сила схватила ее и потащила на дно. Так она и утонула…
Очнулся колдун Марсо, да поздно!
Люди видели, как мальчик на лошадке ускакал, как бедная мать за ним в воду кинулась, но с места сдвинуться не смогли: Калиго на них чары навела. Потом, когда чары иссякли, когда начали искать утонувших, то вытащили из озера вместе с матерью и сыном еще и нищенку, которая невесть откуда накануне забрела в деревню. На шее у нее висела лошадиная узда, на спину было навьючено седло. Знать, именно ее Калиго обратила лошадью!
И дал тогда клятву колдун Марсо отомстить проклятой ведьме. Надо сказать, клятву свою он со временем сдержал, да только как ему это удалось, узнать я не смог. По некоторым сведениям, Марсо оставил после себя записки, но, вероятно, они пропали, ибо отыскать их оказалось невозможно. И хоть колдун Марсо потом, через несколько лет, снова женился и у него снова родился сын, забыть первую свою семью и ее страшную гибель он не смог никогда…»
– Господи ты боже мой! – пробормотала Лиза, которая унаследовала от матери русскую привычку то и дело божиться. – Какой ужас! Какая мерзкая тварь эта Калиго Корней!
– Мерд![17 - Мерд – дерьмо, черт возьми! (франц.)] – выпалила Таня, которая унаследовала от отца французскую привычку чертыхаться именно с помощью этого универсального слова.
– Что я слышу?! – послышался возмущенный голос, и в комнату вошел мсье Верьер, их отец. – Мы же договаривались не сквернословить! Или, может быть, желаете вымыть рты с мылом?
Застигнутые на месте преступления, сестры испуганно вскочили. Лиза хотела сказать, что она не чертыхалась, а божилась, а значит, ей мыть рот с мылом необязательно, но решила, что это будет не по-товарищески, и промолчала.
– Нет, я так и знал! – воскликнул отец еще более возмущенно. – Они не работают, а читают книжки! Мама поручила вам ставить книги на полки, а не сидеть и читать!
Таня хотела сказать, что сегодня мама отрядила их на расстановку книг именно из-за того, что вчера папочка сам взялся это делать, но не дошел и до половины, потому что сидел и читал, но промолчала.
Как известно, взрослые не выносят, когда им на их ошибки указывают дети. Реакция может быть самой непредсказуемой. Поэтому Таня не стала отрицать их с Лизой общую вину, а только уточнила:
– Вообще-то мы читаем только одну книжку.
– Да, папа, – подхватила Лиза, – и это такая книжка, что оторваться совершенно невозможно! Одна обложка чего стоит! Ты только посмотри!
– Ба! – изумленно воскликнул отец. – Так вот где она! А я ее искал, искал… Купил с огромным трудом, очень хотел попросить мсье Съекля оставить автограф – и не мог вспомнить, куда положил книжку. А ведь даже дочитать не успел!
– Ты что, знаешь этого Доминика Съекля? – спросила Таня, чуя, что гроза проходит стороной и даже, очень похоже, уже прошла.
– Да, мы встречались у одного букиниста в Париже, – кивнул мсье Верьер. – Потом иногда перезванивались. Он говорил, что разыскивает рукопись некоего колдуна былых времен, но ни в одной библиотеке не смог ее найти. В музеях ее тоже нет.
– Так он, наверное, разыскивает рукопись колдуна Марсо! – воскликнула Лиза. – Здесь как раз про это написано! Посмотри! – И она сунула в руки отцу «Суеверия в департаменте Йонн».
Как и следовало ожидать, мсье Верьер тут же плюхнулся на софу, где только что сидели его провинившиеся дочери, уткнулся в книжку и рассеянно пробормотал:
– Девочки, сходите в пубель[18 - Пубель – мусорный ящик, место сбора мусора (франц.).], пожалуйста. Пакеты на крыльце.
– А как же книги расставлять? – очень-очень, ну очень озабоченно спросила хитрая Таня.
– Я сам, а вы идите, вы… – пробормотал отец и умолк.
Сестры переглянулись.
«Ну, это надолго!» – подумали они одновременно и, с облегчением вздохнув, ринулись вниз. Поход в пубель – отличный повод для прогулки. Конечно, ужасно жарко, но потом оттуда можно к лавуару спуститься, в тени деревьев над ручьем посидеть…
Мама возилась на кухне. Девчонки осторожно сошли по лестнице, бесшумно прокрались на крыльцо (мама всегда найдет им занятие, и это будет отнюдь не прогулка!), схватили пакеты с мусором и, переглядываясь и радостно хихикая, понеслись по длинной рю дю Каррон, на которой стоит дом Верьеров, потом, оставив позади поворот на Самбур, побежали по рю д’Анне и на развилке, откуда шла дорога на деревни Анне и Френ, вышли на рю Шато, плавно переходящую в дорогу к городку Нуайер. На самой окраине Муляна, в глубине небольшого поля, стояла та самая пубель: несколько высоких пластиковых мусорных ящиков для бумаги, металла, стекла и пищевых отходов. Во Франции к разделению мусора относятся, можно сказать, трепетно, поэтому девчонки привыкли бегать в пубель с разномастными пакетами.
Пакеты были отправлены каждый в свой ящик, а сестры, не желая возвращаться той же дорогой и уже утомившись от жары, спустились по заросшему тщательно скошенной травкой склону на дорогу, ведущую мимо огородов мсье Миго к лавуару, и приветственно помахали статуе русского солдата, стоящей неподалеку[19 - История появления этой статуи рассказывается в повести «Ночь на французском кладбище», вышедшей в составе сборника «Самые страшные каникулы» (серия «Большая книга ужасов») в издательстве «Эксмо» в 2014 г.]. И вот наконец прохлада, тенистые деревья, коротко постриженная травка, журчит ручеек, выбегающий из лавуара и теряющийся где-то на просторах огромного поля, окруженного пышной рощей. С одной стороны – дорога в Нуайер, с другой – дорога во Френ, а здесь, между склонами, – укутанная зеленью уютная низинка.
– Ну и жара на дороге, – простонала Таня. – Я хочу умыться.
– Я тоже, – кивнула Лиза, и девочки пошли на узкий мостик, пересекающий ручей. Умываться, стоя на краю ручья, было неудобно – того и гляди съедешь по каменистому бережку в воду, а тут присядешь на корточки, опустишь руки в воду – и плещи ее на себя сколько хочешь.
Сверху, из рощи, послышалось ржание. Девочки не удивились: сюда довольно часто приводят на выгул коней из Френа. Школа арендует пастбище у кого-то из жителей Муляна, но у кого именно, девочки не знали.
Вдруг послышался топот – и на полянку из рощи, легко перепрыгнув проволочную ограду, выскочил серый конь в белых чулках на передних ногах.
– Бруйяр? – шепнула удивленно Таня.
Лиза только кивнула, тараща глаза.
Ну точно, Бруйяр! Значит, он так и не вернулся во Френ? И до чего же странно себя ведет! Не взбесился ли он? Мечется, бьется о деревья, взбрыкивает и страшно ржет – аж пена летит… И правда взбесился. Надо держаться от него подальше!
Девочки перебежали по мостику на другой берег и хотели было взобраться по склону на дорогу, однако в воздухе вдруг словно просвистела злая стрела, и сестры, не сговариваясь, метнулись за кусты мелкой недозрелой ежевики.
Со страхом смотрели они сквозь ветки на черную ворону, которая махала крыльями прямо перед мордой коня, и карканье ее было похоже на злобный хохот. А еще через миг на земле оказалась черноволосая женщина в длинном черном платье.
Сестры схватились за руки. Ворона превратилась в женщину?!
Этого не может быть… Но ведь произошло!
Серый попятился было, оседая на задние ноги, однако тотчас же яростно кинулся вперед, вздыбился, и… и девочки не поверили своим глазам, когда на конской морде внезапно проступили человеческие черты: черные прищуренные глаза, сведенные к переносице брови, с ненавистью стиснутые губы. Еще миг – и тяжелые подкованные копыта Бруйяра обрушатся на замершую от неожиданности женщину, однако она все же успела отскочить в сторону, крикнув:
– Только коснись меня – окаменеешь!
Вздыбленный конь замер, а из разлохмаченных волос женщины вырвалась стая ворон и налетела на коня. Птицы нещадно клевали его в голову, в морду, в шею, в бока и ноги. Человеческое лицо исчезло, из больших карих глаз коня потекли слезы. Девочки не чувствовали уколов ежевичных веток: сидели, вцепившись друг в друга, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на защиту несчастного животного.
Наконец женщина взмахом руки обратила воронов в пучок черных перьев и, аккуратно втыкая эти перья словно шпильки себе в волосы, проговорила, вернее прокаркала:
– Ну вот, потомок Дэвэна Марсо, теперь будешь знать, как соваться в тайны, которые тебе не по зубам!
Таня и Лиза с ужасом переглянулись.
Так ведь это та самая хозяйка черных птиц, ведьма Калиго Корней, о которой они только что прочли!
Сладкая месть Калиго Корней
Бруйяр щипал мягкую травку, которая в изобилии росла около лавуара.
Адриан то и дело вспоминал оставленный во Френе недоеденный багет, тосковал о нем как о потерянном друге, но делать было нечего – приходилось есть то, что предлагали. «Ничего, побуду немного вегетарианцем!» – утешал он себя. Хотя эта зелень была ему совершенно не по вкусу (клевер еще ничего, остальное – бр-р!), все же голод постепенно утихал.
Бруйяр снова попил («Как можно выдуть столько ледяной воды?! Так и простудиться недолго!» – сердито подумал Адриан и неторопливо двинулся вверх по косогору. За деревьями показалась дорога, ведущая во Френ, и Бруйяр с упоением стал мечтать о своем деннике, об овсе в кормушке (зелень, конечно, хорошо, но овес куда лучше!), с умилением вспоминая седоков, которых очень любил катать: они любили его, а он – их…
Наевшийся Адриан тоже обрадовался было возвращению во Френ, домой, однако сразу спохватился. Домой?! Он вернется не в свой дом, а в конюшню, которую считал своим домом Бруйяр! Адриана ужаснуло, что его чувства и ощущения, пусть ненадолго, начинают совпадать с чувствами и ощущениями Бруйяра. Они вместе испытывали страх, усталость, голод и жажду – и вот теперь он… теперь он, человек, радуется возвращению в денник! Неужели на него так подействовала съеденная трава?!
Вспомнилась какая-то сказка, в которой главный герой попал в царство моргенов[20 - Во французском фольклоре моргены – это морские жители, дружелюбные к людям, но иногда позволяющие себе опасные шутки.]. Те угостили его какой-то своей едой, водорослями, что ли, и он стал таким же, как они: обрел не только с хвост вместо ног, но и умение дышать под водой и радостно резвиться на штормовых волнах. А когда действие колдовства кончилось и моргены предложили парню вернуться к людям, оказалось, что он почти забыл прежнюю жизнь, вполне сжился с новым обличьем, и все это – и подводный мир, и волны, и хвост вместо ног – стало ему куда дороже его человеческого прошлого. Так он и остался в царстве моргенов навеки.
А вдруг Адриан тоже постепенно смирится со своей участью, останется верховым наемным коняшкой – да так и проживет свой век?! И никогда больше не увидит маму с папой, и не пойдет в лицей, и не прочитает ни одной книги, и не наденет новые джинсы, и не… не… не…
Этих «не» вдруг оказалось столько, что Адриана пробрала дрожь. Нет, он не хочет чужой жизни! Он хочет вернуть себе свою! Как это сделать? Ну, для начала, наверное, добраться до дома во Френе и дочитать – уже внимательно! – рукопись колдуна Марсо.
Легко сказать! Но как войти в дом? Как открыть дверь, а потом дочитать рукопись? Чем листать страницы?! Зубами? Копытами?
Надо все хорошенько обдумать, а для этого нужна свобода. Он ни в коем случае не должен попасть к конюшню! Надо найти союзников. Людей? Ну а кого еще! Он вспомнил двух девчонок, мимо которых они с Бруйяром промчались по мосту. Девчонки наверняка видели, как серого скакуна клевали вороны, как его гнали другие кони, и наверняка поняли, что творится что-то неладное. Вот бы найти этих девчонок и все им рассказать…
Но ведь Адриан не может говорить!
Надо им как-то объяснить, что он не просто серый конь, а разумное существо. Ага, надо взять в зубы палочку и написать на песке… Но где взять песок?! Тут кругом трава или асфальт! Нет, надо узнать, где девчонки живут, и напротив их дома написать мелом на асфальте… А где раздобыть мел? И как писать – мел в зубах держать, что ли?!
Может, найти много мелких палочек и выложить из них слова… что-то вроде «Я человек! Помогите!»?
Ну да, и его, даже если он разыщет столько палочек, в лучшем случае примут за дрессированного коня, потому что он все равно не сумеет объяснить, как ему помочь.
А может быть, дождаться приезда родителей? Они собирались в субботу вечером выехать из Парижа. Сегодня четверг. Ну, три дня как-то можно перетерпеть… И что? Появиться перед ними в виде коня и выкладывать палочками «Это я, Адриан!»? Да, наверняка родители поверят ему скорее, чем какие-то незнакомые девчонки. Но что они смогут сделать? Ладно, предположим, прочтут книгу… Предположим, найдут способ вернуть ему человеческое обличье…
Однако неизвестно, что с ним произойдет до субботы. А вдруг он до такой степени сроднится с Бруйяром, что вообще забудет, что когда-то был человеком? И перестанет думать как человек, и расхочет есть как человек?!
Нет, нет, нет!
Он должен сам что-то сделать для своего спасения. Непонятно что, зато понятно одно: возвращаться в денник и всегда, до скончания веков, жить жизнью этого серого коня он не собирается! Ни за что!
Внезапно Бруйяр сердито, громко, яростно заржал и стал лягаться с такой силой, как будто сзади стоял самый страшный его враг. Адриан даже решил, что там появилась проклятая ведьма, однако, когда Бруйяр принялся крутиться на одном месте, продолжая лягаться, оказалось, что сзади никого нет. Потом конь, изгибаясь, вдруг начал хватать себя зубами за круп, и больно, и от этого разозлился еще больше. Но на кого?!
– Тебя что, овод укусил?! – крикнул Адриан – вернее, ему показалось, что крикнул: ведь ничего, кроме ржания, Бруйяр не издал.
Более того, конь не только не утихомирился, а неожиданно кинулся к ближайшему дереву с низко нависающими ветвями и промчался под ними взад-вперед, будто хотел сбросить со спины надоедливого всадника.
Острые ветки вспарывали кожу на спине, но Бруйяр словно не чувствовал боли. Однако Адриан чувствовал! Да еще как!
Наконец Бруйяр остановился и насторожил уши, как если бы прислушивался к чему-то.
– Спина у тебя чешется, что ли? – проворчал Адриан. – Как-то странно ты ее чешешь! До дыр расчесал!
Эти слова подействовали на Бруйяра так, словно ему соли на раны насыпали. Он ринулся к огромному вязу и, ударившись головой о ствол, рухнул на землю как подстреленный.
У Адриана все поплыло перед глазами.
– Ты что, совсем с петель сорвался?! – простонал он, а в ответ Бруйяр издал едва слышное ржание – одновременно жалобное и сердитое.
И тут Адриан понял…
Он понял, что вовсе не от надоедливого всадника пытался избавиться конь, а от человека, который поселился внутри и пытается подчинить себе его, Бруйяра, мысли и желания. Бруйяр хочет во Френ, в конюшню – а человек не пускает! И Бруйяр спину себе в кровь изодрал, голову чуть не проломил – только бы избавиться от него!
– Ну ты и кретин! – разъярился Адриан. – Думаешь, я не хочу от тебя избавиться? Да знал бы как – уже давно был бы на воле, а не сидел в шкуре такого осла… надеюсь, не пожизненно!
Без сомнения, Бруйяр это понял и распалился с новой силой. Конь буквально превратился в клубок из шерсти, копыт, мышц – и ярости! Он крутился на месте, метался туда-сюда, выбрасывая задние ноги далеко назад и вытягиваясь в почти прямую линию; он несся вперед, взбрыкивал, резко останавливался – и то становился на дыбы, то сильно наклонялся вперед. Если бы у него на спине сидел всадник, шансов удержаться у наездника не было бы никаких!
Внезапно Бруйяр попятился, оседая на задние ноги, и Адриан увидел большую черную ворону, которая, зависнув в воздухе, махала крыльями прямо перед мордой коня, и карканье ее было похоже на злобный хохот. И в следующий миг это была уже черноволосая женщина в черном платье.
Ворона! Ведьма! Она, проклятая!
