Истинный путь. Часть первая. Знаки свыше

Да, были же времена. Гролла с грустью подумала о том, что всему ее арсеналу так и суждено лежать в сундуке до скончания времен. Лежать праздно, без дела. А ведь для него есть работа. Эльфы ведь никуда не делись, и по-прежнему живут в своем Санд-ар-Турне. Может, уже не так хорошо, как до визита Вандала, но живут. И у каждого из них минимум по два уха. То есть, ушей там, в эльфийском королевстве, резать – не перерезать. Да только некому заняться этим благородным делом. Был когда-то Вандал, всем оркам орк. А после него уж другого такого не народилось. И народ великих завоевателей постепенно превратился невесть во что.

Гролла вернулась в кузню, бережно опустила на стол заготовку, и, прищурившись, осмотрела улицу.

Хрюмгорт в полуденный час выглядел так, будто по нему только что прокатилась эпидемия чумы. Тому виной, конечно же, была жара, но и в иную погоду жизнь не била в городке ключом.

По улицам, мимо грязно-желтых глинобитных домов, суховей гонял пыль и солому. Пахло гарью и навозом. Бродили тощие курицы, пыльные и взъерошенные, отчаянно ищущие поживу. Откуда-то донесся рев буйвола. Вот мимо кузни, подволакивая старые ноги, прошел престарелый орк, чьи длинные седые волосы были заплетены в две толстые косы. Старик выглядел худым и жалким.

Ухватившись за ручки мехов своими сильными мускулистыми руками, Гролла накачала воздух в печь, затем, орудуя старыми щипцами, ухватила заготовку, и сунула ее в пышущее жаром жерло. Когда металл засветился алым, она ловким движением извлекла будущий нож, бросила его на наковальню, и взялась за молот. Взяться-то взялась, но ударить так и не успела. Поскольку, случайно повернув голову, увидела то, что окончательно испортило ее и без того мрачное настроение.

По пустынной, залитой полуденным солнцем, улице в сторону ее кузни двигался Рыгрог. Шел вразвалочку, выставив вперед круглое брюхо, и задрав подбородок так высоко, что носом едва не цеплялся за небесную твердь. Полы дорогого халата волочились по песку, собирая пыль, но Рыгрог не больно-то обращал на это внимание. Понятно, ведь стирать вещи предстояло не ему.

Толстую шею орка отягощали массивные бусы из крупных цветных камней. Видя их, Гролла всякий раз с трудом удерживалась от смеха. Испокон веков бусы носили только женщины, но с недавних пор и некоторые мужчины стали украшать себя подобным образом. Ну, естественно, чем же еще нынешние мужчины могли украсить себя? Не боевыми же шрамами. Где бы они их приобрели? Оставалось только вешать на шеи женские украшения, и старательно делать вид, что это так и надо.

Вслед за Рыгрогом, который неуклюже ковылял на своих коротких кривых ногах, двигались его вечные спутники, они же телохранители, они же штатные подхалимы – Дрыг и Грыг. То были братья-близнецы, уродившиеся дюжими и статными, хоть сейчас их зачисляй в орду Вандала, но не слишком умными. На фоне коротышки Рыгрога, чей зад был вдвое обширнее, чем плечи, могучие близнецы казались настоящими гигантами. Они вечно следовали за ним двумя статуями, хмурились, когда он хмурился, смеялись, когда он смеялся, а если кто-то пытался намять Рыгрогу бока, вмешивались в процесс и пресекали это дело на корню.

Рыгрог мог позволить себе пару персональных слуг. Он был богат. Точнее, не он сам, а его отец, малый вождь, глава Хрюмгорта. Что же касалось Рыгрога, то этот орк пока что успел отметиться только своими дурацкими выходками, совершенными в сильном подпитии. Пил он много и часто, а ел еще больше и чаще, что сильно сказалось на его фигуре. Сын малого вождя, при своем смешном росточке, разжирел, как свиноматка. Увидь этого подсвинка Вандал, пришиб бы на месте, приняв оного субъекта за гнома презренного. И Рыгрог действительно смахивал на гнома. То есть, живых гномов Гролла не видела никогда, но в песнях и легендах они описывались как раз такими, как сынок малого вождя.

Раскачиваясь, Рыгрог подошел к ее кузне, и остановился, еще больше вывалив вперед округлое пузо, на котором едва сходились края расшитого узорами халата. Камни бус ярко сверкали, отражая солнечный свет. Лицо Рыгрога лоснилось от пота, узкие, заплывшие жиром, глазки были мутными, что свидетельствовало об уже состоявшемся посещении питейного заведения.

Грыг и Дрыг встали за спиной Рыгрога, словно два столба.

– День добрый, – сказал Рыгрог, теребя пальцами крупные каменные бусины.

Гролла опустила взгляд на наковальню, и выяснила, что заготовка за это время успела остыть.

– И тебе того же, – буркнула она. Затем щипцами вновь подхватила будущий клинок, и сунула его в печь.

– Как живешь-поживаешь? – заулыбавшись, спросил Рыгрог. Близнецы за его спиной тоже изобразили улыбки.

Гролла покачала меха, нагнетая жар в печь, повернула к гостю раскрасневшееся лицо, и спросила:

– Тебе нужно что-то, или ты просто мимо проходил?

– И то и это, – ответил Рыгрог.

Он замялся, будто бы подбирая слова. Близнецы за его спиной терпеливо ждали, жарясь под лучами летнего солнца.

– Вчера заезжал торговец самоцветами, – наконец, заговорил Рыгрог.

Гролла давно уже избрала тактику для общения с Рыгрогом, и всегда старалась ей придерживаться. Тактика состояла в том, чтобы, по возможности, игнорировать собеседника, на все вопросы отвечать односложно, и никогда не проявлять к его речам заинтересованности. Но в этот раз удержаться она не сумела.

– Прикупил себе вторые бусы? – спросила она насмешливо.

Рыгрог резко отдернул пальцы от бусин, которые до этого теребил, и нахмурился.

– Чего это себе-то? – проворчал он. – Можно подумать, мне, кроме себя, и бусы купить не для кого.

Гролла вновь бросила заготовку на наковальню, и взялась за молот. Рыгрог открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но Гролла, с нескрываемым наслаждением, начала молотить молотом, притом на каждый удар по заготовке приходилось три по наковальне. Краем глаза она заметила, что Рыгрог стоит с приоткрытым ртом, и морщится при каждом ударе молота. Это было смешно. Смешнее бы вышло, если бы молот ударил не по наковальне, а по голове этого борова.

Постучав вчетверо дольше, чем требовалось, Гролла, наконец, отложила молот, подцепила клещами заготовку и придирчиво осмотрела ее. Да, славный будет нож. Такой нож, да гному под ребро. Или не гному, а тому, кто просто на гнома похож.

– Так я, значит, вот о чем, – вновь заговорил Рыгрог, делая Грыгу какие-то знаки руками. Телохранитель, завозившись, начал что-то суетливо извлекать из поясной сумки.

Осмотрев заготовку, Гролла вновь опустила ее на наковальню. Она уже поняла, что пока Рыгрог не вывалит все, с чем явился, он от нее не отвяжется. А настырности этому орку было не занимать.

– Ладно, – произнесла она неохотно, вытирая ладони о кожаный фартук. – Что ты хотел?

Грыг, наконец, справился с делом, и передал что-то Рыгрогу. Гролла, без особого удивления, увидела у него в руках бусы. Красивые, яркие бусы, из тщательно подобранных по цвету камней. И явно дорогие. Но Рыгрог мог себе это позволить. В конце концов, он же тратил на покупки не свои деньги, а средства родителя.

– Вот, собственно, – смущенно сказал Рыгрог.

– Собственно что? – холодно спросила Гролла, выпрямившись перед ним, и уперев руки в бока. Она возвышалась над собеседником почти на голову, и потому с нескрываемым удовольствием взирала на того сверху вниз.

– Ну, собственно, это вот тебе, – прогудел Рыгрог. – Для тебя, собственно, купил. В подарок.

Все это началось года два назад, когда Гролла из неказистой девчонки как-то стремительно превратилась в красивую статую женщину. Тут-то Рыгрог ее и заприметил. И с тех пор постоянно донимал своими ухаживаниями. Вначале пытался получить желаемое с наскока, поскольку привык брать все, что хочется, не встречая отказа. Но Гролла обогатила его жизненный опыт, вначале отказав на словах, а потом, когда сынок вождя распустил руки, и на деле. Но даже подбитый глаз и вывернутая из сустава рука не отбили у Рыгрога охоты. С той поры он перепробовал много разных тактик, которые, в какой-то момент, стали повторяться. В настоящий момент пришел черед дорогих подарков. Это уже было. Раза три, или даже больше.

Почти все знакомые наперебой советовали Гролле не упрямиться, потому как такое счастье не каждой выпадает. В конце концов, что с того, что Рыгрог похож на гнома, а она высокая, красивая, с узкой талией и крутыми бедрами, и рядом они будут выглядеть просто смешно. Зато у этого хряка денег свиньи не едят, а не это ли главное в жизни? На все остальное можно успешно закрыть глаза.

Ну, Гролла пробовала. Честно пробовала. Но глаза, несмотря на все ее усилия, упорно не закрывались.

– Рыгрог, сколько можно? – спросила она утомленным тоном. – Тебе самому не надоело?

– А тебе? – задал он встречный вопрос. – Ты-то что ломаешься? Как будто в этой дыре есть жених завиднее меня. Смотри, какие я тебе бусы принес!

И он протянул ей украшение.

Бусы и впрямь были хороши, вот только Гролла сроду украшений не носила, и не питала к ним никакой страсти.

Заметив, каким равнодушным взглядом Гролла созерцает его подарок, Рыгрог проворчал:

– Да что мне сделать, чтобы ты стала моей? Скажи прямо. Вот просто скажи, и все. И я сделаю. В лепешку расшибусь, но сделаю.

– В лепешку не нужно, – насмешливо попросила Гролла. – Ты собою весь Хрюмгорт забрызжешь.

– Серьезно, Гролла, ну ты скажи, – плаксиво заныл Рыгрог.

Гролла призадумалась. Соблазн раз и навсегда отделаться от ухажера был велик. Вот только Рыгрог, это еще тот банный лист, от такого отделаться непросто.

– Ну, – произнесла она задумчиво, – возможно, есть кое-что.

Рыгрог подался вперед, готовясь выслушать пожелание избранницы, и тотчас же, не сходя с места, с блеском его исполнить.

– Знаешь, я придумала, – кивнула головой Гролла. – И тебе даже не придется тратиться. Дело, в сущности, пустяковое.

– Правда? – робко возликовал Рыгрог. – Ну, ну, говори скорее.

При этом его жадный взгляд невольно скользил по бедрам собеседницы. А сам так и представлял, каковы они на ощупь, эти прекрасные бедра. Один раз пощупал, правда, давно, недолго и с болезненными последствиями, но до сих пор вспоминал эти восхитительные ощущения.

Заметив, куда устремлен взгляд Рыгрога, Гролла холодно произнесла:

– Ну, ты раньше времени-то не радуйся. Дело хоть и пустяковое, но это тебе не в носу поковыряться.

Рыгрог смутился. О его привычке копаться пальцем в ноздрях было известно по всему Хрюмгорту.

– В общем, сделай для меня вот что, – сказала, наконец, Гролла. – Когда я была маленькой, мой отец подарил мне одну вещицу. Медальон. Круглый. Бронзовый. На одной его стороне изображен Вандал, на второй скрещенные секиры. Эта вещь была мне очень дорога. Но так уж вышло, что я давно утратила ее.

– Из-под земли достану! – с жаром выпалил Рыгрог. – Всех торговцев перетрясу, по всем городам орков разошлю….

– Тише, тише, – прервала его Гролла. – Это все лишнее. Не нужно никого трясти, и ничего искать. Я и так знаю, где сейчас мой амулет.

– Знаешь? – удивился Рыгрог. – Но если ты знаешь, и если он так дорог тебе, почему ты до сих пор его не возвратила?

– Причина, как ты и сам, наверное, догадываешься, у меня была, – заметила Гролла. – Дело все в том, что мой амулет сейчас в Норе.

Физиономия Рыгрога заметно побелела, близнецы за его спиной обменялись испуганными взглядами.

– В Норе? – наконец, выдавил из себя Рыгрог. – То есть, в той самой Норе?

– Да, – невозмутимо ответила Гролла. – Дело-то как вышло. Еще будучи девчонкой, полезла я туда с другими детьми. Интересно же. Ну и увидели мы там что-то. Показалось, должно быть, у страха глаза велики. Но бежали мы из Норы так, что ветер в ушах свистел. А потом опомнилась, и оказалось, что амулет отцовский я где-то там, внутри, потеряла. А ведь это его подарок. Память о нем! Понимаешь?

Рыгрог медленно кивнул головой. Он все еще был бледен, в его крошечных глазках застыл дикий суеверный ужас. Близнецы тоже выглядели встревоженными. Похоже, они всерьез опасались, что их хозяин вздумает лезть в Нору, и потащит с собой своих телохранителей.

– Вот и принеси мне этот амулет, – подытожила Гролла. – Наверняка он там до сих пор и валяется. В Нору ведь никто не лазает, забрать его было некому. Верно?

– Да, – сдавленным голосом произнес Рыгрог. Уж он-то знал, что все орки Хрюмгорта обходят Нору большим кругом, и делают это отнюдь небеспричинно.

– Значит, сделать это будет не трудно, – улыбнулась Гролла, оскалив в злорадной улыбке острые зубки. – Тем более вас трое, вы ребята храбрые. Уже не дети.

Рыгрог с трудом протолкнул внутрь ставший в горле ком. Гролла с нескрываемым ликованием взирала на его побелевшую физиономию. Лица его спутников тоже приобрели неестественный цвет.

– Ну, что скажешь? – спросила она. – Это плевое дельце тебе по силам?

Рыгрог открыл рот, но наружу не вырвался ни один звук. Весь хмель слетел с него, взгляд прояснился. Он выглядел напуганным. И на то была причина.

– Мы же не полезем туда, правда? – тихо и с надеждой спросил у своего начальника Грыг.

– Заткнись! – сквозь зубы бросил ему Рыгрог, и здоровяк тут же захлопнул варежку.

– Ну, если для тебя это кажется невыполнимой задачей, – протянула Гролла, – то, боюсь, на этом наш разговор окончен. Я-то думала, что действительно тебе небезразлична, раз ты два года не давал мне проходу, но теперь вижу, что это не так. Ступай, Рыгрог, ты еще не успел обойти сегодня все кабаки.

Она вернулась в кузню, и приготовилась вновь взяться за работу. Рыгрог стоял на месте, будто парализованный, и дико таращился в пространство перед собой. Его телохранители обменивались встревоженными взглядами, со страхом ожидая того, что решит их наниматель. Вдруг сын малого вождя вышел из ступора, пошатнулся, поднял ладонь к лицу и провел ею по вспотевшему лбу.

– Я согласен, – вдруг произнес он глухо, будто говорил, сидя в деревянной бочке.

– Что, прости? – переспросила Гролла.

– Говорю, я согласен, – повторил Рыгрог уже громче. – Я это сделаю.

Близнецы за его спиной округлили глаза от ужаса. Судя по выражению их лиц, можно было заключить, что они все поняли про своего нанимателя – Рыгрог просто сошел с ума. И дело было не в том, что посещение Норы ради какой-то бабы было форменным безумием. Ни один орк Хрюмгорта не полез бы в Нору даже ради спасения всего мира.

– Мы на это не подписывались, – прогудел Дрыг. – Это уж без нас.

Рыгрог стремительно повернулся к близнецам, и обрушил на них свирепый взгляд прищуренных глаз.

– Не подписывались? – прорычал он, и телохранители невольно попятились от него. – Без вас? Очень хорошо. Тогда я найду вам замену. А вы двое сможете заняться….

Рыгрог сделал вид, что крепко призадумался.

– Так, чем же вы сможете заняться в нашем милом городке? – проворчал он, не спуская с парочки здоровяков злобного взгляда. – Давайте прикинем. А, кажется, понял. Ничем. Привыкли каждый день мясом питаться? Отвыкайте. Скоро вы его вкус вообще позабудете.

– Да ладно тебе, Рыгрог, – примирительно сказал заметно перетрусивший Грыг. – Он это не всерьез. Ты знаешь, мы с тобой и в огонь и в воду.

– Да, да, – быстро закивал головой Дрыг. – Мы с тобой куда угодно. Но Нора….

– Подумай, стоит ли? – посоветовал Грыг.

– Я все решил! – выпалил Рыгрог, как-то уж очень поспешно, словно боялся передумать.

Он повернулся к Гролле, которая старательно делала вид, что с головой погружена в работу, и не обращает внимание на трех орков, стоящих возле ее кузни, и заявил:

– Я принесу тебе твой медальон. Вот увидишь. И тогда ты станешь моей женщиной.

– Уж тогда-то конечно, – серьезно кивнула Гролла. – Как только вернешь мне мой медальон, можешь назначать день свадьбы.

– И назначу! – почти закричал Рыгрог, который внешней горячностью пытался скрыть охвативший его страх. Получалось это не очень хорошо. Что касалось близнецов, те свой страх скрывать и не пытались.

– Назначу, – повторил Рыгрог тише, затем повернулся к близнецам, окинул их злобным взглядом, и быстро зашагал прочь по улице. Телохранители, продолжая испуганно переглядываться и обмениваться какими-то знаками, поспешили за ним.

Немного выждав, Гролла выглянула из кузни, дабы убедиться, что Рыгрог со своим сопровождением действительно ушел. Когда стало ясно, что сын малого вождя действительно убрался, Гролла, посмеиваясь, вернулась в свое маленькое царство металла и огня. Она взяла глиняный кувшин, и утолила жажду. Вода, даже стоявшая в тени, нагрелась так, будто вот-вот собиралась закипеть.

Не переставая восхищаться собственной смекалистостью, и поражаясь, как эта идея не пришла ей в голов раньше, Гролла повернулась в сторону улицы, и увидела там двух незнакомых ей орков. Хрюмгорт был небольшим городом, и все его жители худо-бедно знали друг друга. Но эту парочку Гролла в городе прежде не видела.

Один из них был среднего роста, но такой широкий и крепкий, что едва не цеплял плечами стены домов. Одет он был просто, даже, пожалуй, бедно, в грубо скроенный наряд из серой ткани. На плече он нес большую лопату.

Его спутник был высок, худ, зато имел огромную нижнюю челюсть и длинные мощные клыки, которые едва не доставали концами до глаз. Одет он был так же скверно, как и его товарищ. На его плече, на толстой лямке, висела большая раздутая сумка. Из сумки выглядывал жареный свиной окорок.

Поскольку эти двое никак не походили на потенциальных клиентов, и вряд ли собирались сделать ей какой-то заказ, Гролла не проявила к ним особого интереса. Но, тем не менее, она, на всякий случай, проверила, на месте ли небольшая булава с тяжелым бронзовым набалдашником, которую она всегда держала под рукой, на случай непредвиденных ситуаций. Вряд ли, конечно, кому-то могло прийти в голову попытаться ограбить ее в городе среди бела дня, но Гролла не питала иллюзий на счет интеллектуальной мощи своих соплеменников, и прекрасно знала, что среди орков встречаются совершенно удивительные кретины, способные на любую дурость. Так что она занялась своими делами, при этом стараясь не выпускать из вида облюбовавших улочку незнакомцев. Те как раз остановились неподалеку от ее кузни, и завели между собой разговор. Говорили тихо, до ушей Гроллы не долетело ни единого звука.

Немного посовещавшись, орки направились к ней. Гролла подняла голову, и, не выпуская из рук молота, стала ждать, что же последует дальше. Тот факт, что незнакомцев двое, и что один из них здоровый, как сам Вандал, мало ее смущал. Гролла вполне умела за себя постоять.

Глава 7

До Хрюмгорта Ухряк и Эгур добрались в полдень.

Поскольку оба легли спать с набитыми животами, и спали досыта, то пробудились последователи Вандала свежими, довольными и полными сил. Солнце едва поднялось над степью, как они, позавтракав трофейным подсвинком, и оставив про запас лишь его заднюю ногу, выступили в дальнейший путь. Вчерашнее ночное приключение оба вспоминали с удовольствием. Истинный путь оказался приятен и вкусен – питаться мясом было гораздо веселее, чем давиться пресными лепешками, которые практически не имели вкуса, и довольно скверно утоляли голод.

Ухряка, все же, немного тревожило, что они ступили на тропу откровенного разбоя, да и тот факт, что он поднял руку на другого орка, неприятно отзывался в его совести. Но он заставил себя выбросить все сомнения из головы, и сосредоточиться на деле. Их дело было прежде всего. Большое дело. Великое. Что там какой-то подбитый лопатой земляк и украденный у обозников поросенок. Речь ведь шла о спасении всего народа, о возвращении его на верный исторический путь грабежа и разбоя, а ради такой грандиозной цели можно было пойти на любые, даже самые отчаянные и противозаконные, меры.

Желтая полоса дороги тянулась через степь, мимо чахлых деревьев и редких пологих холмов. Ухряк пытался отыскать в явившихся его очам родных просторах суровую красоту, но потерпел неудачу. Вдребезгария выглядела недружелюбной, неприветливой и скудной землей. Ее песчаные почвы давали бедные урожаи, буйволы, вскормленные на сухой жесткой траве, вырастали тощими и жилистыми, и только орк с очень крепкими зубами мог одолеть их мясо. Казалось бы, глядя на эти безнадежные просторы, любому станет ясно – жить на этой земле честным трудом в принципе невозможно. Тут хоть до смерти уработайся, а толку не будет. В землях эльфов, как гласили сказания и песни, все цвело и благоухало. Там и почва была богата на щедрые дары, и дожди проливались словно по заказу, точно в нужное время и в нужном объеме. Очевидно же, что эльфам самой природой было предначертано благоденствовать и процветать. А оркам, живущим в суровых и секундных землях, высшие силы уготовили иную судьбу – ходить к эльфам и отбирать у тех все, что понравится. Ну, еще можно было ходить к гномам, бить их нещадно и насмерть, унося с собой богатую добычу.

Ухряк счел нужным поделиться своими соображениями с Эгуром, и тот полностью согласился с ним.

– Да, так и есть, – поддержал соратника праздный орк, нежно поглаживая раздутый бок сумки, в которой, помимо лепешек, теперь покоилась и нога подсвинка. – Мы, орки, не можем жить в изоляции. Нам требуется международное сотрудничество. Ну, тех, там, грабить, или этих. А как сами в себе замыкаемся, то все, крышка.

– Я вот только одного понять не могу, – признался Ухряк. – Как же мы до этого докатились? Почему перестали жить по заветам Вандала, и осрамили себя честным самоотверженным трудом?

Эгур поскреб ногтями затылок, и неуверенно ответил:

– Да я, признаться, и сам не понимаю. Как можно было отказаться от грабежа? Может, в том виноваты враги?

– Думаешь, без вмешательства эльфов не обошлось? – быстро спросил Ухряк.

– Эльфы коварны, – покачал головой Эгур. – Могли и напакостить. Что им стоит-то?

Ухряк некоторое время шел в молчании, после чего уверенно произнес:

– Думаю, так все и было. Эльфы это провернули. Может, подкупили кого-то из наших вождей, или иным путем завербовали. Ну не могли же сами орки истинный путь отринуть.

– Да, вожди нынче не те, что прежде, – с грустью признал Эгур. – Не вожди, а одно название. Вождь, он ведь вести куда-то должен. Ну, желательно, конечно, в битву, за славой и добычей. А эти нас куда ведут? Никуда. Сидим на одном месте, в нищете да позоре погрязаем.

– Верно, – согласился с соратником Ухряк, а сам, между тем, задумался. Действительно, как же так вышло, что некогда гордый народ завоевателей и мародеров, героев, овеянных славой и разрушителей всего прекрасного, вдруг превратился в скотоводов и земледельцев? Притом и скотоводы, и земледельцы из него вышли посредственные, потому что честный труд в исполнении орков ни к чему хорошему не привел. Взять хоть его самого, Ухряка. Разве он мало и плохо трудился? Ничего подобного. Вкалывал как проклятый, рыл землю с утра до вечера, каждый день. И что в итоге? Ничего. И с остальными орками та же история. Нет, не могли потомки Вандала добровольно такую участь себе избрать. Точно без вмешательства врагов не обошлось. Либо эльфы, либо гномы, либо и те и другие сообща, но кто-то из них точно тут отметился, сотворил пакость великую. Не смогли одолеть орков силой, решили взять хитростью и коварством. И у них почти получилось. Еще бы чуть-чуть, и вовсе орки перевелись бы на белом свете. Спасибо, высшие силы послали знаки, дали понять, что пора возвращаться на истинный путь.

– Скоро все переменится, – произнес Ухряк, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. – Если и не мы сами все изменим, то другие орки восстанут, и продолжат наше дело. Надо только растормошить это болото.

После обильного мясного завтрака идти было легко и приятно. Даже дневной жар, который обрушился на двух последователей Вандала, не особо их тревожил. В конце концов, они же были орками. А орки привыкли к трудностям. Летом Вдребезгария изнывала от зноя, и злой суховей гонял по ее просторам пыль и перекати-поле. Весной и осенью орки терпели проливные дожди, грязь и слякоть. Крыши их хижин текли, промозглый ветер врывался в них, задувая сквозь многочисленные щели. Зимой приходилось еще хуже – наступали лютые холода, снег толстым ковром покрывал степи и холмы. Орки кутались в шкуры, тесно прижимаясь к своим очагам, которые приходилось топить экономно, поскольку с дровами, как и со всем остальным, кроме стабильности, в Вдребезгарии дела обстояли скверно. И как бы ни любили орки свою родину, сколь сильно бы ни переполняло их чувство патриотизма, они нет-нет, да задавались вопросом: почему живем на этой откровенно гиблой земле? Почему, раз мы однажды победили эльфов и завоевали их державу, не переселились наши предки в Санд-ар-Турн? Там и климат был мягче, и почвы плодороднее, и эльфы, опять же, под боком – можно их, далеко не ходя, эксплуатировать да грабить, ну и приглядывать за ушастыми пакостниками, дабы те чего-нибудь не учудили.

Ухряк тоже задавался данным вопросом. И не раз. И, сколь ни ломал голову, не находил на него ответа.