Истинный путь. Часть первая. Знаки свыше

И Рыгрог замолчал, сердито сопя.

– Мне показалось, Гролла чтит пути предков, – заметил Ухряк.

– А, так вы ее знаете, – прогудел Рыгрог. – А то я подумал, что вы не местные. Прежде я вас в Хрюмгорте не видел.

– Мы из Раздрызга, – сообщил Эгур. – С Гроллой познакомились только сегодня. Собственно, мы здесь из-за нее.

– И вы тоже, – кисло произнес Рыгрог. – Что, замуж позвали, а она вас сюда отправила? Да, она такая.

– Замуж мы ее не звали, – объяснил Ухряк. – Она пообещала снабдить нас хорошим оружием, если вернем ее медальон.

– Оружием? – удивился Рыгрог. – Зачем вам оружие?

– Так я же говорил – были явлены знаки свыше, – напомнил Эгур.

– Извини, я тебя не слушал, – признался Рыгрог. – Подумал, ты свихнулся от страха и бредишь. О каких знаках вы говорите?

Эгур рассказал ему все по порядку, начав, к счастью, не с Вандала, а перейдя сразу к сути. Рыгрог внимательно слушал его, не перебивая. Когда же рассказ был окончен, он осторожно спросил:

– И вы, значит, теперь идете куда? В Санд-ар-Турн? Эльфов бить?

– Воля духов ясна, – вздохнув, ответил Ухряк, как бы желая сказать, что совершает это не по своей инициативе, а исключительно во исполнение требований высших сил. – Наш народ забыл истинный путь. Пришло время напомнить оркам о том, кто они.

– Ну, эльфов бить да грабить дело хорошее, – согласился Рыгрог. – Тут и сердцу радость, и кошелю прибыток. Вот только…. Мы ведь этим уже давно не занимаемся. Очень давно. Со времен Вандала, считай, никто на эльфов толком и не ходил. Да и орки уже давно не те воины, какими были когда-то.

– О чем и речь, – кивнул Эгур. – Неверный путь ведет к гибели. Не от того ли вся Вдребезгария погрязла в нищете и разрухе, что отринули пути предков?

– Ну, не такая уж вокруг и разруха, – заметил Рыгрог.

– Это тебе хорошо говорить, ты сын малого вождя, – проворчал Ухряк. – А простые орки живут плачевно, уж поверь мне. Я сам простой орк. Проще не бывает. Я знаю. Долгие годы осквернял себя честным самоотверженным трудом. Теперь желаю искупить этот позор кровью. Эльфийской кровью.

– Ты тоже себя трудом осквернял? – спросил Рыгрог у Эгура.

– Нет, я устоял, не замарал рук позором, – с гордостью ответил праздный орк. – Но это далось нелегко. Меня непрерывно принуждали к отвратительным вещам.

– Например?

– Ну, требовали, чтобы шел работать, и все в таком же духе. Даже били. Но им не удалось сломить мою волю!

– Либо мы возвратим старые времена, либо наш народ погибнет окончательно, – сообщил Ухряк. – Из-за этого мы и отправились в путь. Не потому, что нам хочется. Потому, что мы должны.

– Цели, конечно, благородные, – согласился Рыгрог. – Но ведь вас всего двое. Эльфы, как я слышал, вояки дрянные, но не настолько же, чтобы их вдвоем можно было побить. Даже будь у вас хорошее оружие, много ли вы навоюете?

– Нас пока двое, – веско произнес Эгур. – Мы пытались говорить с орками в Раздрызге, но не были услышаны. Гролла сообщила, что и в Хрюмгорте орки забыли пути предков. Но Вдребезгария велика. Где-то еще остались правильные орки, помнящие, кто они такие, и каков их истинный путь. Мы призовем их. Соберем под свои знамена всех, кого сможем.

– Тут ведь главное начать, – пояснил Ухряк. – Разграбить пару-тройку эльфийских селений, вернуться с богатой добычей, и слух об этом разнесется по всей Вдребезгарии. А уж когда орки узнают, что можно наживать богатство грабежом, вместо того, чтобы горбатиться за еду, весь народ поднимется. Санд-ар-Турн в землю втопчут, эльфов истребят поголовно. Затем настанет черед гномов. А потом…. Ну, и потом найдем, кого еще бить да грабить. Мир велик.

– Что ж, может у вас что-то и получится, – признал Рыгрог. – Только в Хрюмгорте вы эти речи не произносите. Если отец узнает, что вы орков на военный поход подбиваете, он вас в другой поход пошлет – на каторгу. Идите дальше, ищите сторонников в других местах. Может, где-то и найдете.

– А ты бы пошел в поход? – спросил у него Эгур.

– Я? – удивился Рыгрог, который явно не рассматривал даже возможность своего участия в каком-то сомнительном мероприятии. – Ну, не знаю. Мне-то это зачем? Я не бедствую, и честным трудом себя не позорю.

– Зато вот этим позоришь, – сердито проворчал Эгур, указав на бусы Рыгрога. – Зачем ты их нацепил? Ты что, баба?

– Сам ты баба! – огрызнулся Рыгрог, торопливо прикрыв ладонью свое дорогое украшение. – Это мужские бусы, разве не видишь? А если не разбираешься в моде, то вообще помалкивай.

– Нет никаких мужских бус, – гнул свое Эгур. – Мужской бывает только секира. А бусы все бабские.

– У тебя просто денег нет на бусы, вот ты и бесишься, – уличил его сын вождя.

– Да будь в моем распоряжении все золото эльфов, я бы и тогда себе бусы не купил! – заверил его Эгур.

– Ты их и так никогда не купишь. Ты голодранец.

– Ребята, давайте не шуметь! – взмолился Ухряк, который, в отличие от своих собратьев по несчастью, ни на секунду не забывал о жутком нечто, что бродит где-то в подземелье, и ищет чем бы утолить свой демонический голод. Три молодых сочных орка определенно придутся по вкусу темной сущности. А крики могут ее только привлечь.

– Ты прав, – успокоившись, согласился с ним Рыгрог. – Не о бусах нам ныне следует думать. Думать надо о том, как унести отсюда ноги.

– Думаешь, получится? – мрачно спросил пессимистичный Эгур. – Думаешь, то существо выпустит нас?

– Надо попытаться, – сказал Ухряк. – Дело ведь не только в наших жизнях. На нас возложена священная миссия, не забывай. Если сгинем здесь, кто спасет наш народ? Кто возвратит его на истинный путь грабежа и геноцида? А раз уж духи избрали нас, они, возможно, помогут нам спастись.

– В самом деле? – заинтересовался Рыгрог. – Так, все, я с вами. Официально заявляю, что я тоже избранный, иду в поход, буду бить и грабить эльфов не жалея сил. Духи, вы это слышали? Теперь вы и мне должны помогать.

– Это дело серьезное! – проворчал Эгур. – Духов не обманешь. Они видят ложь.

– Да чтоб мне с эльфом взасос поцеловаться, если я лгу! – с жаром заявил Рыгрог. – Сказал, что пойду, и пойду! Если выберусь отсюда, конечно. А если не выберусь, то, наверно, не пойду. Никуда и никогда.

– В таком случае, незачем мешкать, – предложил Ухряк. – Правда, пока мы сюда бежали, не оставляли меток на стенах. А путь я совсем не помню. Не заблудиться бы еще сильнее.

– Я считал повороты, – с гордостью сообщил Эгур.

– Правда?

– Да. Надеюсь, сосчитал верно. Уж больно быстро бежали.

От своей лампы они зажгли и фонарь Рыгрога, на тот случай, если один источник света, по каким-то причинам, погаснет, и оставит их в полной темноте. Затем осторожно подобрались к двери, выводящей из зала с гробами в коридор. Возле нее остановились и прислушались. В подземелье царила тишина. То казалось безжизненным, каковым, в сущности, и являлось. Поскольку то существо, что бродило здесь, вынюхивая добычу, определенно не являлось живым. Возможно, оно было живым когда-то давно, очень-очень давно, или же уже родилось на свет монстром, и было призвано в это мир методами черной магии.

– Идем, – прошептал Ухряк, и отступил в сторону, пропуская Эгура вперед. Раз уж тот считал повороты, ему их и вести.

Они медленно брели по холодным коридорам, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к зловещей тишине подземелья. Мимо них проплывали выныривающие из векового мрака каменные стены, покрытые каплями влаги и противным бледным мхом. Под ногами хрустели мелкие камешки, выпавшие из свода.

Они шли и шли. Коридорам, казалось, не будет конца. В какой-то момент Ухряка охватило отчаяние, поскольку он с возрастающей уверенностью осознал, что Эгур либо плохо запомнил путь, либо что-то напутал, и теперь они обречены до конца жизни, который уже не за горами, бродить во тьме подземелья. Оно само по себе жуткое, а с учетом обитающего здесь монстра, вообще караул.

Но вот они миновали очередной поворот, и Ухряк едва не вскрикнул от радости, поскольку все трое вступили в хорошо знакомый им зал с каменным гробом. Ошибки быть не могло. Это было то самое помещение. Распахнутый саркофаг на каменном возвышении, и обломки плиты под ним, наглядно на это указывали.

Вторая отличная новость заключалась в том, что никакими монстрами в зале не пахло. Вероятно, существо, чье приближение они заметили, убралось куда-то восвояси, после того как явилось на грохот упавшей плиты, но не обнаружило поблизости никого съедобного.

– Ну, пока нам везет, – заметил Ухряк.

– Правда? – засомневался Рыгрог. – А в чем заключается везение? Мы все еще в подземелье, если вдруг ты не заметил.

– Отсюда весь путь к выходу отмечен стрелками, – объяснил ему Эгур. – Теперь мы точно не заблудимся.

– Ну, хорошо, хорошо, – не стал спорить Рыгрог, пугливо озираясь вокруг. – Давайте просто убираться отсюда. У меня дурное предчувствие.

– С тобой вновь говорят духи? – спросил праздный орк. – Что они нашептывают тебе?

– Нашептывают, что если мы задержимся в этом месте, то вскоре присоединимся к ним. Серьезно, идем уже.

Ничто не преградило им путь, ничто не устроило на них коварную засаду. Орки беспрепятственно двигались по коридорам, ориентируясь по оставленным на стенах знакам, и с каждым шагом их вера в неизбежность благополучного спасения только крепла. А когда они оказались у лестницы, ведущей на самый верхний уровень подземелья, все трое были полны уверенности в том, что теперь-то с ними точно не произойдет ничего страшного.

– Узнаю это место, – сообщил Рыгрог. – Отсюда до выхода два шага. Поторопимся, успеем вернуться в город к ужину. А я, признаться, основательно проголодался.

Они начали подъем по каменным ступеням, и успели преодолеть половину лестницы, когда Ухряк вдруг почувствовал странный запах, внезапно возникший в затхлом подземном воздухе. Это был запах, который прежде не встречался им в подземельях. Запах разложения. Будто где-то рядом гнил свежий труп, раздувшийся на солнце, кишащий червями и облепленный сонмищем мух. Спустя мгновение, этот запах ощутили и его спутники.

– Что за вонь? – проворчал Рыгрог, невольно зажав пальцами нос.

Ухряк не успел ответить. На его глазах желтый свет фонарей начал приобретать странный синеватый оттенок. Орки спиной ощутили дуновение могильного холода, будто кто-то позади них распахнул дверь, ведущую прямиком в зиму.

Эгур обернулся первым. Из двери, выходящей на лестницу, мощным потоком изливалось синее свечение.

– Это оно! – простонал Рыгрог, который споткнулся и упал на ступени, но каким-то чудом сумел удержать в руке фонарь. – Это оно, братцы! Бежим!

Ухряк подхватил его за руку и рывком вздернул на ноги. Эгур уже мчался вверх по ступеням, торопясь скорее добраться до выхода.

Смрад и холод резко усилились, а затем, сквозь дверной проем, на лестницу вышел и сам обитатель подземелья. Это был огромный, на две головы выше Ухряка, скелет, объятый синим пламенем, которое полыхало и в его пустой грудной клетке, просвечиваясь сквозь ребра, и в огромном черепе, струясь двумя потоками сквозь пустые провалы глазниц. Пасть скелета была украшена огромными, с палец, клыками, с исполинских, желтого цвета, костей, клоками свисали обрывки иссохшей кожи.

Ухряк застыл, потрясенный ужасным видом подземного монстра. Рыгрог, вцепившись в его плечо, попытался сдвинуть орка с места и что-то орал так громко и яростно, что летящей изо рта слюной забрызгал Ухряку половину лица. Эгур тоже что-то кричал, стоя на самом верху лестницы. Но Ухряк их не слышал. Он заглянул в сияющие синевой глаза монстра, и увидел в них свою погибель. Это существо, то ли сотворенное черной магией, то ли явившееся в этот мир из иного измерения, не собиралось отпускать свою добычу. Оно громко клацнуло зубами, из его пасти вырвалось хриплое дыхание, хотя никаких легких, как и других органов, у монстра не было. А затем стало быстро подниматься по лестнице, надвигаясь на Ухряка.

– Да очнись же ты, болван! – рыдая, орал Рыгрог, тормоша Ухряка, и с ужасом наблюдая за тем, как подземный монстр надвигается на них, а жуткий холод и невыносимый смрад становятся нестерпимыми. Но Ухряк не двигался. Он застыл, будто околдованный, и, казалось, не слышал своих спутников. Просто стоял и смотрел на то, как неминуемая смерть приближается к нему. Дело, конечно же, было в черной магии. Монстр околдовал его, лишил воли, приморозил к месту, дабы свежее мясцо не сопротивлялось и не брыкалось, когда его начнут потреблять заживо. Ухряк ощутил странное безразличие к собственной судьбе, и не увидел ничего плохого в том, что сейчас им закусит какая-то жуткая тварь. Подумаешь, ерунда какая. Закусит и закусит. Ничего особенного.

Но вдруг что-то произошло. Плечо Ухряка пронзила резкая боль, и он, громко вскрикнув, стряхнул с себя колдовской морок. Повернув голову, он увидел струйку крови, текущую по его руке, а так же след от чьих-то зубов на своей коже. Судя по тому, что рот Рыгрога тоже был в крови, он и являлся автором укуса.

– Бежим! – заорал сын вождя срывающимся голосом.

Ухряк повернулся к монстру, и увидел, что их разделяет всего-то четыре шага. Сейчас тварь протянет руки, схватит его, и отгрызет голову.

Спустя мгновение оба они неслись вверх по ступеням, где их поджидал орущий и размахивающий руками Эгур. За их спинами грохотали шаги чудовища – кости с глухим стуком бились о каменные ступени. Из пасти, вместе с синим светом, вырывалось жадное хриплое дыхание.

На выходе с лестницы Ухряк оступился и со всего маху прилег на каменный пол, отбив себе локти, и едва не откусив язык, когда хрястнулся об камень нижней челюстью. Чьи-то руки тут же схватили его и начали поднимать. Над головой звучали истошные крики, гремела грязная ругань, но Ухряк слышал это так, будто звуки долетали издалека. Он еще не до конца отошел от гипнотического воздействия монстра, чувствовал слабость в теле и плохо соображал.

Тем не менее, он начал вставать. Его ладонь, скользнув по пыльному полу, случайно натолкнулась на что-то холодное, похожее на кусочек металла. Ухряк рефлекторно вцепился в находку, после чего руки спутников вздернули его на ноги.

– Что с ним такое? – орал Рыгрог, толкая Ухряка в спину. – Он как пьяный.

– Да откуда я знаю? – рыдая от ужаса, прокричал в ответ Эгур, который тащил Ухряка за руку.

Синий свет хлынул в коридор, а следом за ним в дверной проем шагнул монстр. Теперь он двигался быстрее, цепляясь когтями за каменные стены, и оставляя на них длинные борозды царапин. Его нижняя челюсть задвигалась, и из пасти, вместо привычного дыхания, зазвучало нечто, похожее на слова. На Эгура и Рыгрога они не подействовали никак, разве что напугали еще сильнее, а вот Ухряка буквально парализовало. Он вдруг понял, что не должен убегать. Ему следовало остаться здесь, в подземелье. Так для него будет только лучше.

Он начал упираться, чтобы вырваться из хватки соратников, и пойти к подземному монстру, но тут Рыгрог применил проверенный прием, и вновь пустил в ход зубы. Впился так, что едва не вырвал из плоти Ухряка солидный кусок мяса. И сильная боль вновь отрезвила околдованного орка на какое-то время.

Когда они вбежали в коридор, упирающийся одним концом в каменный завал, Ухряк вновь начал ощущать странную, лишающую воли, слабость. Из коридора струилось синее свечение, и слышался грохот костей. Монстр приближался.

– Ты первый! – скомандовал Эгур, и указал Ухряку на лаз в завале.

– А если я опять поддамся его чарам? – спросил Ухряк. – Если я застыну, вы тоже не спасетесь….

– Лезь! – рявкнул на него Рыгрог. – Лезь, или, клянусь Вандалом, я сам тебя загрызу!

Ухряк покорно опустился на четвереньки, и скользнул в лаз. Рыгрог последовал за ним. Эгур вполз в нору последним, успев оглянуться через плечо. Подземная тварь приближалась. Из ее пасти рвалось злобное, отчаянное рычание, словно до монстра вдруг дошло, что добыча имеет все шансы ускользнуть, и намеченную трапезу придется отложить на неопределенный срок, пока еще каким-нибудь живым существам достанет глупости сунуться в его логово.

Ухряк полз вперед, стиснув зубы и изо всех сил сопротивляясь накатывающему на него безволию. Чудовище не желало выпускать добычу из своих лап. Его черная магия сокрушала волю Ухряка, разливала по его мышцам необоримую слабость. Тварь звала его, и орк чувствовал, что больше не может сопротивляться этому зову. Он должен повернуть обратно, потому что так надо. Потому что этого желает все его существо.

Но была и иная сила, заставлявшая его упорно ползти вперед. Он слышал за своей спиной крики соратников, и каким-то участком разума, сумевшим сохранить ясность, понимал, что если он остановится, если поддастся зову чудовища, то погибнет не только сам, но и погубит своих друзей. Ухряк готов был подчиниться зову монстра и погубить себя, но жертвовать соратниками он не желал. А потому полз вперед, уже почти ничего не соображая, ничего не видя перед собой. Даже когда впереди забрезжил тусклый свет, его глаза не заметили этого. Он не почувствовали ни тепла, ни свежего, наполненного запахами жизни, воздуха. Тело почти не повиновалось ему, но чьи-то руки толкали его в зад, а настойчивый голос, визгливый, сыплющий грязными ругательствами и проклятиями, требовал от него шевелиться. И он шевелился. Потому что хотел подчиниться этому голосу больше, чем сокрушающей его воли подземного монстра.

Ухряк вывалился из лаза, и без сил рухнул на песок. Выскочивший следом Рыгрог схватил его за руку, и, рыча от натуги, потащил дальше от входа в подземелье.

Последним наружу выбрался Эгур. Даже не выбрался, а вылетел стрелой. Глаза его были такими огромными, что, казалось, заняли собой половину лица. Грязные патлы стояли дыбом. Он выскочил из лаза, пробежал несколько шагов и тяжело рухнул на землю. Обернулся, глядя в черный зев входа. Оттуда на него взирали два горящих синим огнем глаза. Чудовище гналось за ними до самого выхода, ползло, гремя костями и цепляясь пальцами за каменные стены. Несколько раз оно почти схватило Эгура за ногу, однажды даже коснулось его.

Два синих глаза какое-то время с лютой злобой смотрели на упущенную добычу, а затем отодвинулись вглубь и померкли. По какой-то причине подземный монстр не мог покинуть своей обители.

Ухряк, пластом лежащий на земле, вдруг глубоко вдохнул, содрогнулся всем телом, и, закашлявшись, сел. Черная магия, сковывавшая его тело и волю, враз отхлынула, будто невидимые пальцы разжали хватку, признавая свое поражение. Ухряк поднял дрожащую руку, и провел ею по влажному от пота лицу. Затем разжал кулак второй руки, и увидел на своей ладони небольшой металлический кружок, на поверхности которого методом чеканки была изображена физиономия Вандала.

– Знаете что, мужики, – произнес вдруг Рыгрог, который лежал на песке, наслаждаясь его теплом. – Кажется, я совсем расхотел жениться.

Эгур громко и немного истерично расхохотался.

Глава 11

До Хрюмгорта они добрались уже в сумерках. Ухряк и Эгур хотели идти к Гролле прямо сейчас, но Рыгрог отговорил их, заметив, что это неразумно и даже небезопасно. Гролла, как сообщил он, девушка бойкая, временами убийственная, и если вдруг они начнут ломиться в ее дверь после захода солнца, то могут получить вместо заслуженной награды кое-что другое.

– К ней как-то, после заката, сосед зашел, соли попросить, – вещал Рыгрог, пока они шли по тесным улочкам вечернего городка. – Дверь была не заперта, ну он и вошел, не постучавшись.

– И что, дала она ему соли? – спросил Эгур.

– Дать дала, но не совсем то, зачем он приходил. Нет, вы не подумайте, мужик выжил. Ну, как выжил? Биологически.

– В смысле? – уточнил Ухряк. Чувствовал он себя хорошо, последствий магического воздействия, оказанного на него поземным монстром, больше не ощущалось. Но стоило вспомнить о пережитом опыте, как к горлу подступала тошнота, а в животе воцарялась стужа. Какая же все-таки великая мерзость – черная магия, раз призвала в этот мир такое кошмарное существо! И как же правы были родители, запугивая его в детстве историями об Ухвате. Потому что лучше мокрая лежанка, чем отъеденная голова.

– В том смысле, что дышать, моргать и ходить под себя он все еще может, а вот со всем остальным у него большие проблемы, – пояснил Рыгрог.

– Что же она с ним сделала? – содрогнулся Эгур, который тоже решил, что идти к Гролле прямо сейчас не стоит, и лучше дождаться утра.

– Доподлинно неизвестно, – вздохнув, признался Рыгрог. – Сама Гролла уверяла, что это был несчастный случай. Даже намекала, что сосед поскользнулся и сам ударился обо что-то головой. У нее в доме есть обо что удариться, там одни железки. Еще ходил слушок, что сосед, войдя без стука, случайно подсмотрел, как Гролла принимала ванну. Или не случайно – теперь уже установить невозможно. Сам сосед больше не разговаривает, только мычит и пускает пузыри, а Гролла стоит на своем – несчастный случай, и все тут. Правда, один из орков клялся, что видел в доме Гроллы спрятанный под кроватью шестопер с налипшей на него кровью, но это, думаю, враки. Так бы она и позволила кому попало под свою кровать лазать.

– Ну, может, он и вправду обо что-то сам ударился, – предположил Ухряк. – Зачем наговаривать на девушку, если нет прямых доказательств?

– Оно, конечно, могло быть и так, – не стал спорить Рыгрог, – но что-то мне в это не верится. Там ведь удар-то не один был.

– Больше?

– Значительно. Мужика с трудом опознали. Вначале подумали, что это освежеванный боров. Потом сгоряча чуть не отправили на погребальный костер, и лишь в последний момент зафиксировали скудные признаки жизни. Кости у него, с тех пор, кое-как срослись, но вот перебитый в трех местах позвоночник нет. Что же касается дырки в голове, то шаман поставил на нее медную заплатку, кое-как запихнув на место частично вытекший мозг. Но, похоже, запихнул не весь.

– И Гроллу не пытались обвинить в преступлении? – спросил Эгур.

– Пытались. Но она единственный толковый кузнец в Хрюмгорте. Есть еще двое: один беспросветный алкаш, а второму творец приставил руки к непотребному месту, что плачевно сказывается на качестве выполняемой им работы. Так что мой папаша дело замял. Я-то Гролле врал, что сам за нее похлопотал, но это неправда.

– Суровая женщина, – признал Ухряк.

– Да, еще какая, – с грустью признал Рыгрог. – Когда я ей пригрозил, что влезу к ней в окно с романтическими целями, она пообещала меня из арбалета пристрелить. Потом показала арбалет. Я, в общем-то, не большой специалист в сфере вооружений, но уж арбалет от баллисты отличить смогу. Так вот, та штука, которой она мне угрожала, точно была не арбалетом.

– Пожалуй, дождемся утра, – принял решение Ухряк, которому совершенно не хотелось ни подвергаться избиению шестопером, ни быть застреленным из баллисты. Да и особой надобности в спешке не было. К тому же, Рыгрог на радостях пригласил их в трактир, отметить чудесное спасение. Последователи Вандала с радостью приняли приглашение.

Хрюмгорт был небольшим городком, а потому даже самый лучший его трактир выглядел бедновато и простецки, без претензий на что-то. Хозяин попытался как-то облагородить обстановку, состоящую из грубо сколоченных столов и лавок, развесив на стенах всевозможные элементы декора. Там были и рога каких-то зверей на медальонах, и старый щит, некогда живописно раскрашенный, а ныне выцветший и основательно засиженный мухами и заплеванный посетителями, и даже вырезанная на дубовой доске картина неизвестного, на его счастье, художника, носящая громкое название «Смысл бытия». Картина состояла из нагромождения геометрических фигур, таких как круги, квадраты и треугольники. Тем не менее, несмотря на свою низкую художественную значимость, шедевр продолжал украшать собой стену заведения, принося вполне конкретную практическую пользу. Как только какой-то посетитель действительно начинал видеть в нем смысл, он понимал, что на сегодня ему хватит, и шел домой, получать порцию тумаков от жены и набираться сил к следующему дню.

У Рыгрога в заведении был открыт неограниченный кредит, так что трое соратников, без прелюдий, сразу ударили по пиву. Порция хмельного напитка была необходима им всем. После пережитых в подземелье ужасов, требовалось основательно подлечить травмированную психику.

– Кто бы знал, что рядом с нашим городком обитает такая колоссальная дрянь, – осушив две огромные кружки, произнес Рыгрог.

– Всем известно, что в подземельях что-то обитает, – напомнил Эгур.

– Известно-то известно, – покачал головой Рыгрог, – но своими глазами все это увидеть – дело другое. А вдруг однажды оно оттуда вылезет да в город нагрянет? Мы же даже разбежаться не успеем.

– Его что-то держит внутри, – мрачно произнес Ухряк, все еще вспоминая жуткие ощущения, вызванные воздействием злых чар чудовища. – Могло бы вылезти – давно бы это сделало.

– За нами до самого выхода гналось, – напомнил Эгур, и содрогнулся, вспомнив взгляд горящих синим огнем глаз – злобный и безжалостный.