Муж по завещанию

– Ох, да, Андрей любит бутерброды! – рассмеялась Анна Петровна, и неожиданно продолжила:

– Это хорошо, Наташенька, что ты ему такие правильные бутерброды делаешь и составляешь ему компанию. А то ведь он всегда себе из двух кусков хлеба слепит что-то и жуёт! Хорошо хоть, начал всё-таки кашу на пустой желудок проглатывать. Наташенька, скажи, а ты тоже любишь бутерброды на завтрак?

– Да, люблю. На кашу вечно не было времени, вот я и привыкла, – смутилась Таша.

Анна Петровна улыбнулась каким-то своим мыслям, даже кивнула им, а потом, сменив тему, спросила, смущенно улыбнувшись:

– Наташенька, ты не знаешь, с Денисом всё хорошо? Он не заходил ко мне уже три дня.

Таша это знала. Она сама здесь уже три дня, а Дениса Андреевича, как его все здесь называют, увидела сегодня первый раз. И, кстати, его отец, Андрей Денисович, представил своего сына Таше без отчества. Она только сейчас это поняла. Странно, почему же тогда весь персонал к нему по имени – отчеству обращается? Ладно, с этим она потом разберется, с чего это вдруг ей такой приоритет.

То, что Денис Андреевич тот ещё оболтус – это она уже поняла. Парень вон ровесник непутевой Оксаны, а всё ещё в институте – об этом горничные шептались, Наталья слышала. Андрей Денисович тоже вот, увидев сегодня сына, стал словно каменным. Хотя нет, точнее всё-таки будет сравнение с захлопнувшейся ракушкой.

Вот же только что девушка видела заботливого мужа, очень переживающего за свою умирающую жену, за её боли, за то, что лечение не помогло, и поэтому он принял решение и забрал её домой, и нанял ей сиделку и медсестру. Это он сам, будто оправдываясь перед ней, Ташей, рассказал. Будто ему, зачем-то, очень надо было услышать её, Ташино мнение о правильности его поступка. Выспрашивал её, Ташу, что чувствует такой больной, когда ему делают укол. Как быстро понадобится колоть чаще, чем один раз в сутки.

– Вы всё правильно сделали, Андрей Денисович. Хоспис, какой бы дорогой он ни был – это всё равно больница, насквозь пропитанная тяжелой энергетикой смерти. Хорошо, что Вы можете себе позволить…, – Таша замялась, не зная, как продолжить.

– Позволить оплатить Ваши очень недешевые услуги? – прищурился настороженно Королев. Таше даже показалось, что он обрадовался возможности вот сейчас услышать от неё намёк на его деньги. Потому что в её словах можно было услышать и такой намек.

– Позволить Вашей жене умирать в окружении родных и близких. В окружении родных стен, – Таша сказала это спокойно и открыто посмотрела ему в глаза. Открыто, потому что она именно это и имела в виду.

Королев посверлил Ташу взглядом и вдруг спросил:

– Наталья, расскажите, почему Вы, такая хрупкая и красивая девушка, пошли именно в медицину?

– Мама очень хотела, – невесело улыбнулась она, – вот я и не смогла ей отказать.

И Таша рассказала Королеву о том, как умирала мама, а она училась назло этому. Уходя в зубрежку от реальности и маминой боли.

Королев слушал Наталью, а сам вспоминал то, что прочел о ней в той папке, которую собрал для него Егор. Рассказывала девушка спокойно, не пытаясь развести его на жалостливые эмоции, мол, пожалейте меня, сиротинушку. Рассказывала просто потому, что он спросил, и она отвечает. "М-дааа, спину держать девушка умеет!" Это выражение он когда-то услышал от своей жены. У мужиков это умение противостоять жизненным коллизиям называлось "умение держать удар".

– Ой, извините, Андрей Денисович, я не хотела Вам день портить! – спохватилась Таша, услышав бой часов в холле, который и вернул её в действительность, – загрузила я Вас ненужной для Вас информацией.

И вот, с появлением в столовой нетрезвого сына, перед Ташей уже сидел совсем другой человек. Глава этого всего королевства, как она называла про себя имение Королева-старшего. Тот, с кем она, будь он с ней таким же закрытым и каменным, ни за что и никогда не посмела бы ударяться в свои воспоминания. Тот, кого боятся и уважают, тот, кого даже за спиной не обсуждают горничные.

А вот обсуждать Королева-младшего это пожалуйста! Это сколько угодно, со всей нашей любовью к сплетням. Так что Таша, за эти три дня, уже много чего услышала о Денисе, а сегодня утром ещё и увидела его в первый раз.

И вот внешность парня как раз и подтверждала всё, что она слышала о нем: сын своих богатых родителей, ничего ещё не достигший к своим 25-ти годам и ни копейки не заработавший сам. Из интересов клубы, тусовки и девушки. Ну, про его девушек она уже не только здесь наслышана. Сейчас вот как раз весь интернет обсуждает его расставание с очередной пассией. Точнее, это его бывшая пассия со всем интернетом обсуждает то, какой Денис чудак на букву "М", как он её, красавицу и умницу, бросил. И как она, вся из себя белая и пушистая, уже весь свой белый пух слезами от расставания с ним промочила.

Ташу никогда не интересовала чужая личная жизнь, ей бы со своей разобраться! А вот Светик, её подруга со школьной скамьи, была в курсе всего этого. И, услышав от Таши, по какому адресу она вызывала такси три дня назад, тему, как говорится, сразу просекла:

– Ташка, колись! Я помню о нашей этике, но скажи хоть, ты в комнату к Денису заходила? У него правда, что ли, не кровать, а сексодром, как эта его бывшая пассия говорит?

– Чтоо? – Таша расхохоталась, – Свет, ну вот мне то зачем в его комнату заходить? Да и не видела я его ещё ни разу за эти три дня!

Этот разговор состоялся сегодня утром на кухне. Наталья и Светлана жили в одной квартире. Квартира была Ташина, после смерти мамы она сама предложила Светику перебраться жить к ней. Подруга снимала комнату у чокнутой бабули, не имеющей понятия о том, что такое личные вещи, и Светик могла, придя с суточного дежурства, обнаружить свою теплую кофту на плечах своей квартирной хозяйки. И объяснить квартирной хозяйке то, что брать чужие вещи нельзя, Светик так и не смогла. Бабуля искренне считала, что всё, что находится в её квартире, принадлежит ей и точка!

А платить вдвоем за квартиру было дешевле. И Таше, и Светику. И Светик согласилась на переезд к подруге. Девчонки умели считать свои, так нелегко заработанные, деньги, и подруга с радостью переехала жить к Таше и даже потребовала, чтобы Таша брала с неё квартплату, как за комнату у той бабули. Но тут уже Таша воспротивилась, заявив, что, либо Светик платит ровно половину квартплаты, либо остается там, где жила. Девчонки договорились, что парней они в квартиру не водят, в магазин ходят по очереди, на продукты скидываются. Чем не идиллия?

Девчонки дружили со школы, вместе же поступили в медицинский техникум. Вместе же пошли работать в это агентство. Да, им обеим пришлось уже хлебнуть в этой жизни, и то, как нелегко зарабатываются деньги, они знали очень хорошо. Светик, оправдывая своё имя, была болтушкой-хохотушкой. И то, что она была в курсе сплетен о светской тусовке, не говорило о том, что Светик мечтала туда попасть. Они обе понимали, что там серпентарий похуже будет, чем в их общежитии при техникуме. Просто нравилось Светику читать эти обсуждения.

– Таша, ты только послушай, что эта ощипанная утка про сына твоего нынешнего работодателя пишет! – хохотала сегодня утром Светик, сидя на кухне в их с Ташей квартирке.

– Светик, почему она утка-то ощипанная? Ощипанные вроде, обычно, курицы, – глянув через плечо подруги в её телефон, задала вопрос Таша, – девушка, как там её? Алёна выглядит вполне себе в стиле той тусовки, где она обитает.

– Во-во! Это ты сейчас правильно заметила! Именно обитает, – хохотала Светик, – а ореол обитания данного вида уток – это клубы, фитнес-залы и кафе с меню в стиле ненормальных ЗОЖников.

– Что? – удивилась Наталья.

– А что тебя удивляет? Ты не знаешь, как расшифровывается ЗОЖ? Так я тебя просвещу: это Здоровый Образ Жизни. Ну, а в меню в таких кафе самым подробным образом описаны продукты, из которых сделана эта чудная ярко-зеленая бурда с громким названием "фреш" и количеством калорий в этом самом фреше. И ты посмотри на этот её оттопыренный зад и на эти её накачанные губы. Ну вылитая же утка!

– Ох, Светик, такой зад называется не оттопыренным, а сексуальным. Боюсь даже представить, сколько времени она его качала в спортзале и сколько приседаний она делает со штангой! – заметила Таша, глядя на фото, что ей сунула под нос Светик. На фото была девушка в обтягивающих спортивных шортиках, фотографирующая сама себя в отражении зеркала со спины, – это ж надо ещё так извернуться то? Ты вот так можешь? Вооот! А она может! А губы, что губы? Они, наверное, все к одному косметологу ходят один раз в три месяца, чтобы добиться таких чудных вареников на лице. Завидуешь, что ли? – поддела Таша подругу.

– Ой, да тьфу на тебя! А то ты не знаешь, что с этими, как ты говоришь, варениками годам к сорока будет! – усмехнулась Светик, и, отодвинув телефон и зевнув, спросила:

– А ты чего в такую рань на работу собралась?

– Да соседи снизу гуляли всю ночь, не слышала, что ли? Я из-за них уснуть не могла. Вот же только угомонились, а мне вставать через час, боюсь, что просплю. Вот я и решила, что лучше уж на работу поеду.

– А, ясно, – опять зевнула Светик и открыла холодильник, – а у меня сегодня и завтра выходной. Нам в магазин надо за продуктами, – констатировала она, проведя ревизию на полках.

– Да, надо. Я укол Анне Петровне сделаю и приеду, тогда и сходим, хорошо? – предложила Таша подруге, – всё, я убежала, вон такси уже приехало! Хорошего дня! – раздалось уже из прихожей, и следом хлопнула входная дверь.

Светик посмотрела, как Таша села в такси и, развернувшись от окна, собралась идти досыпать.

– Вот ведь, а! Телефон забыла! – на кухонном столе лежал телефон подруги.

Глава 6

Денис Королев проснулся уже после обеда. Проснулся от смеха за окном. Смеялась мама! Денис подскочил к окну, не веря своим ушам: мама на улице и смеётся? Он выглянул в окно и увидел маму, сидящую в инвалидном кресле к нему спиной, а рядом с ней Оксану. Потом девушка повернулась вполоборота, поправила плед на плечах мамы, и он понял, что обознался. Это была не Оксана. Оксана была проще, что ли? А эта, как её, Наталья, кажется, вполне себе ничего… Вот и фигурка, как он любит, и блондинка, и волосы, хоть и убраны сейчас в бублик, видно, что длинные и густые. Их бы намотать на кулак и оттянуть к спине. От этой картинки в голове Денис почувствовал, как кровь устремилась в область паха, и усмехнулся.

– Ничего, девочка, ты мне за всё ответишь, и за "Цветика" ответишь, и за "Принца"! Тоже мне, звезда нашлась! – он захлопнул окно, – интересно, ты громко кричишь, когда занимаешься сексом?

Таша обернулась на звук закрываемого окна и увидела в высоком окне в пол абсолютно голого, в торчащей боеготовности, Дениса. И ведь он даже не смутился этого! А даже наоборот, улыбнулся победно, вот, мол, любуйся! Она резко отвернулась и поняла, что покраснела. Была у неё такая напасть родом из детства, она краснела от смущения.

"Вот же гад! А ведь он специально так громко закрыл окно! И ведь ни капли смущения! Фу ты, ну ты! Ладно бы ещё крепкий был, как отец, а то так, одно смущение! – пронеслись мысли у неё в голове. – Так, стоп, машина! А причем здесь Андрей Денисович?" – удивилась своему сравнению Королева младшего с Королевым старшим Таша.

– Наташенька, спасибо тебе огромное, что вывезла меня подышать воздухом. И, знаешь, давно я так не смеялась! – отвлекла её от этих странных мыслей Анна Петровна. А смеялась она над рассказом Таши о той чокнутой бабуле, у которой жила когда-то Светик. Рассказывала Таша о ней в лицах и не называя имен, зная, что и сама Светик над этим хохочет и до сих пор, время от времени, её вспоминает.

Денис же, оценив то, как девушка поспешно отвернулась, усмехнулся:

– Ну, теперь-то, красавица, я тебе только в таком виде и буду сниться! Ты сама ко мне придешь! Знаю я вас. Все вы одинаковые!

Денис принял душ, побрился, ему от отца достались такие же черные волосы и такие же проблемы со щетиной – она отрастала за сутки до состояния колючек. “Вот у мамы волосы были светлыми, такими же, как у этой Натальи”, – вдруг пришло сравнение ему на ум. Вот, казалось бы, Оксана и Наталья похожи, как сестры, а какие разные! Это как две одинаковые вещи, одна из которых сделана производителем, скажем в Швейцарии, а вторая, сделана в Китае. Вот ведь и цвет волос у девчонок одинаковый, тонкая талия, стройные ножки, аппетитная попка и даже размер груди любимая троечка. А вот нет! Выглядит эта курица Оксана на фоне Натальи, как подделка из Китая, и всё тут! Наталья была старше и этой бестолковой Оксаны, и его самого. Но это Дениса не смущало. Разница в возрасте была не критичной.

– Да с какого рожна? – выругался он вслух, когда понял, что думает о Наталье, и от этого у него тяжелеет в паху. И ведь почему-то именно с Натальей, а не с Оксаной, ему захотелось сравнить маму.

– Ладно, девочка, вот поваляешься подо мной, покричишь от удовольствия, как эта дурища Оксана, и меня отпустит! Это я точно знаю! – усмехнулся Денис своему отражению в зеркале и пошел одеваться.

Сегодня он, услышав смех матери, понял, что соскучился по ней. Сегодня он готов с ней повидаться.

В том, почему именно Денис не заходит к маме, не навещает её, он не признается никому и никогда. А дело было лишь в том, что он не может видеть её такой больной, со слабой и какой-то виноватой улыбкой. В том, что она умирает, нет её вины, а она, почему-то, винит именно себя. Денис хочет помнить маму всегда улыбающейся и полной жизни, вот такой, как сегодня.

Проснувшись сегодня от смеха мамы, ему даже показалось, что всё, что происходило в последний год – был всего лишь дурной сон. Все эти больницы, операции, надежды на то, что болезнь отступила в этот раз навсегда.

Год назад мама вдруг резко почувствовала себя плохо. Нет, боли в груди у неё и раньше были. А у кого их нет в её возрасте? Стандартные ответы:

– А! Ерунда! Не выспалась. Погода меняется!

Да мало ли этих отговорок может быть? Диагноз после посещения врача звучал как приговор: рак груди, с метастазами в легких, отчего и боли в груди. И это у мамы, которая даже не курила!

Тогда же врачи ей и отвели полгода, максимум, год жизни.

Отец, конечно, повез её в Германию. Там же и делали маме операцию, химиотерапию, ещё что-то там. Мама из Германии вернулась в парике и похудевшая. Но живая! Даже прежний смех её вернулся. На полгода болезнь отступила, а потом опять вернулась. Вернулась, чтобы уже не отпускать.

Он, Денис, в тот день, когда маме поставили повторный диагноз, ушел из дома на три дня. Элементарно бухал, переезжая из клуба в клуб. Благо, их сейчас навалом! А уж приватные кабинеты с удобными диванами есть почти в каждом. И не важно, что эти диваны обычно используют по другому назначению. Через три дня его в одном из таких приватных кабинетов и нашел Егор, начальник охраны отца. Молча зашел, так же молча, сгреб в охапку, как маленького, и привез домой. Хорошо хоть, в кабинет к отцу на руках не занес, и на том, как говорится, спасибо! Егор просто привалил его, Дениса, к стеночке, как куль с мукой, и постучал к отцу в кабинет.

Отец вышел, поморщился от амбре, исходящего от Дениса, окинул его взглядом, оценив мятую одежду, всклокоченную голову и отросшую трехдневную щетину, посверлил Дениса своим фирменным взглядом и ничего ему не сказал. Повернулся к Егору и произнес:

– Отнесите его в комнату и вызовите врача, пусть прокапают, что ли, его! Но здесь, в доме!

Егор кивнул, щелкнул пальцами, и кто-то из его верных псов, материализовавшихся, как из воздуха, подхватил Дениса и потащил в его комнату. И отец с Егором уехали. А Денис тогда проспался, пошел на кухню за водой и там встретился с Оксаной. Толи с похмелья, толи ещё почему, но тогда ему показалось, что Оксана – точная копия его мамы. А сегодня, увидев эту Наталью, он вдруг понял, как он ошибся в Оксане. Нет, определенно что-то такое есть в этой Наталье, что цепляет, и что делает её так похожей на маму.

Денис вышел на улицу и прямиком направился к той лавочке, где были мама с Натальей. Там цвели любимые мамины тюльпаны. Мама его ещё не видела, а вот Наталья его услышала сразу, это он понял по напряженной спине девушки, будто ждала.

"Это хорошо, крошка, что ты ТАК на меня реагируешь!" – усмехнулся Денис мысленно, а вслух сказал:

– Девчонки, привет! Это почему такие красавицы и без охраны?

Анна Петровна, услышав голос сына, резко обернулась и смотрела, как он подходит к ним, на губах у неё заиграла улыбка. Таша развернула её коляску так, чтобы Анне Петровне было удобно смотреть на сына. Она тоже смотрела сейчас на парня, подходившего к ним и видела перед собой не того голого мажора, который демонстрировал свой стояк в окне минут 20 назад, а любящего сына. Маленького мальчика, который улыбается открытой улыбкой, какой умеют улыбаться только дети, завидев любимую маму, и не видит сейчас никого и ничего.

Денис подошел к ним, присел перед коляской матери на корточки, взял её ладошки в свои, поцеловал их и лишь потом поднял на мать глаза и тихонько спросил:

– Как ты, мам? Не замерзла?

– Нет, сыночек, всё хорошо! Сегодня так тепло! – она погладила сына по щеке. Столько было невысказанной любви между матерью и сыном в этих простых словах и жестах, что Таша почувствовала себя третьей лишней.

– Анна Петровна, я схожу на кухню за чаем? Хотите здесь на улице его с Денисом Андреевичем выпить? Я принесу Вам ещё один плед! – Таша решила не выделяться из круга обслуживающего персонала, и потому назвала Дениса по имени и отчеству, хоть он и был представлен ей отцом без отчества.

– Денис, ты как? Выпьешь чаю со мной?

– Да, мам, выпью, – кивнул он.

– Принц, я могу оставить на Вас Вашу матушку?

– Можете, мадемуазель! – Денис встал и, щёлкнув воображаемыми каблуками, залихватски кивнул.

– Хорошо, спасибо. Я попрошу накрыть вам стол на веранде! – девушка пошла в дом и услышала за спиной смех Анны Петровны. Смех у неё был приятным, в ответ на него Таша и сама заулыбалась.

После чаепития на свежем воздухе, Денис повез маму вокруг дома, она захотела полюбоваться на свой сад. Сад был её детищем, её любимой игрушкой, её отдушиной. Анна Петровна любила сама ковыряться на клумбах, и все цветы в саду были посажены ей собственноручно.

– Андрюша, вот мы с тобой умрем, а сад останется! И будет расти, цвести и внуков наших радовать!

Денис, вспомнив эти мамины слова, сжал ручки её кресла и чуть не застонал, осознав сейчас эти слова "мы умрем, а сад останется".

Глава 7

Таша видела, что Денис повёз Анну Петровну вокруг дома и не мешала. Мать и сын, казалось, не могли наговориться, и кто-то третий сейчас был явно лишним.

Таша прошла в комнату Анны Петровны, решив перестелить ей постельное бельё. Сделать это она решила сама, но знать бы ещё, где оно лежит. В комнате Анны Петровны шкафов, где могло бы быть постельное белье, не было. Встретив в коридоре горничную, Таша спросила про постельное бельё для Анны Петровны, девушка обещала принести свежее. Таша согласно кивнула и пошла в комнату, решив открыть окно на проветривание и снять пока несвежее.

Комната Анны Петровны напоминала больничную палату. Да, в элитной клинике, но палату. Вот только, пожалуй, дорогие шторы на окне, кожаный диван с журнальным столиком перед ним да картина на стене в дорогой раме выдавали, что это всё-таки не больница.

На картине были изображены все Королевы. Анна Петровна в струящемся атласном платье в пол, Андрей Денисович и Денис, оба во фраках. Вот только у Королева старшего бабочка была завязана, а у Королева младшего она, хоть и была на шее, но была развязана и просто лежала лентой, перекинутой на шее, демонстрируя определенный шик.

Картина очень точно передавала все черты и нюансы света. Блики на темно-синем атласном платье Анны Петровны, удивительной красоты колье у неё на шее с камнями в цвет платью и глазам. Анна Петровна здесь выглядела как королева: нереально красива, с идеальной осанкой и гордо поднятой головой, на губах едва заметная улыбка. Она стояла в центре, её правая рука лежала на сгибе локтя мужа, они стояли вполоборота друг к другу. Денис стоял слева от матери и его руки были скрещены на груди. Художник очень точно передал его сходство с отцом. Такая же манера держать, чуть вскинув, подбородок, та же на нем ямочка и тот же цвет глаз. Денис – точная копия своего отца, только в плечах сын был значительно уже отца.

Таша, зацепившись взглядом за картину, так и осталась стоять. Она не в первый раз её рассматривала. Казалось бы, торжественный семейный портрет, да, явно сделанный на заказ, но всё равно портрет не пейзаж ведь, а значит, не может он так цеплять взгляд. Но картина взгляд цепляла. Цепляла и не отпускала, призывая рассматривать мельчайшие детали: филигранно прорисованное колье на шее Анны Петровны, залом, оставшийся на ткани развязанного галстука бабочки на шее Дениса, пронзительный взгляд Андрея Денисовича.

Завистливой Таша никогда не была, а тут, глядя на эту картину, ей вдруг подумалось, что она себе точно никогда не сможет заказать вот такой семейный портрет. Не фото, как у всех, а именно картину. А собственно, зачем ей картина в обычной квартире? Как такая картина будет смотреться в квартире? Для таких картин нужен простор восприятия. В тесном помещении картины не живут. Таша вздохнула.

– Эту картину мы заказали, когда Денис окончил школу с золотой медалью и сам поступил в ВУЗ, – вдруг прозвучал у Натальи за спиной голос Андрея Денисовича. Прозвучал неожиданно близко.

– Ой! – девушка вздрогнула и резко обернулась, и, конечно, тут же покраснела. Королев старший стоял слишком близко. Слишком! Желая скрыть свою неловкость, она произнесла:

– Извините, Андрей Денисович, я не слышала, как Вы зашли!

И только теперь девушка почувствовала запах его туалетной воды. Судя по тому, что на Королеве старшем был костюм, а не джинсы, к жене он зашел сразу, не заходя в свою комнату.

– Наталья, извините, если напугал Вас. А где Аннушка?

– Анна Петровна с Денисом в саду.

– Как она сегодня?

– Хорошо спала, пообедала. Температуры нет. Она спросила меня про цветы в саду, расцвели ли? И я предложила ей выйти на улицу. Такая погода хорошая. Весна. Тепло.

– Да, спасибо, Наталья! Хорошо, что Аннушка в саду. Дело в том, что она здесь все цветы сама сажала, вот и спросила у Вас про них, – Андрей Денисович грустно улыбнулся.

– Да, я знаю, она мне рассказала, – Таша улыбнулась. Королев старший отступил, наконец, на шаг и спросил, кивнув на картину:

– Нравится?

– Да, – Таша опять повернулась к картине, – Анна Петровна здесь такая красивая, и вы все здесь так точно изображены. Удивительная картина, я каждый раз не могу от неё оторваться.

– Да, Аннушка тоже очень её любит. Вот специально для неё картину сюда из нашей спальни и перевесили, – Королев старший вздохнул, – Аннушка всегда была красавицей! Знали ли бы Вы, Наталья, сколько за ней парней ухаживало! А она выбрала меня. Она, дочь обкомовской шишки, и вдруг выбрала меня, приезжего парня из обычной рабочей семьи, да ещё из глубинки. Ох, как же её отец был против нашего брака! Он же думал, что мне нужна столичная прописка, поэтому я за Аннушкой ухаживаю. А я и не думал оставаться жить в столице. Я и в Москву-то приехал лишь за образованием! Отслужил армию и рванул в Москву поступать, но я всегда мечтал вернуться сюда, на родной металлургический. Только уже в должности инженера. И вернулся. А Аннушка со мной! – он проговорил всё это, не спуская глаз с картины, и вдруг рассмеялся удивительно молодым смехом:

– Видели бы Вы её отца, когда мы пришли с Аннушкой и выложили перед ним наши с ней красные дипломы, свидетельство о браке и сказали, что завтра уезжаем сюда, в мой родной город! Я ведь здешний, это Аннушка у нас приезжая. Столичная штучка!

– Что, правда? Вот так и всё сразу? – Наталья, услышав его смех, развернулась к Королеву. Она, видела сейчас перед собой совсем юного паренька, а не грозного Королева Андрея Денисовича, которого все боялись и уважали.

– Да, представляете? – он продолжал улыбаться.

– А Вы с Анной Петровной учились вместе?

– Нет, что Вы! Аннушка дизайнер. Этот дом целиком и полностью – её проект. Да, представляете? – Королев в подтверждение своих слов кивнул, увидев удивленный взгляд Таши, – Аннушка сама всё придумала и обустроила здесь. К ней очередь из клиентов стояла, – Королев вздохнул, – она ведь уже на последних курсах учебы начала проекты продавать, и очень успешно продавала, скажу я Вам! Она могла бы и не работать с таким-то отцом. Девушки её круга, да и не только девушки, и не работали. Но надо знать Аннушку: не хотела она на шее у родителя сидеть.

– И неужели он вас так легко отпустил? И даже не уговаривал остаться?

– И отпустил, и даже, я бы сказал, ускорения придал, заявив, что Аннушка сама к папе максимум через полгода прибежит и будет умолять избавить ее от этого брака! – он опять рассмеялся. Понятно же, да, что ни через полгода, ни через год, Аннушка не прибежала к папе. Через четыре года он сам к нам пожаловал. Хотя, и я это точно знаю, он постоянно приезжал в наш город по делам. Но к нам не приходил и даже не звонил. Видно, всё ждал, что мы сами к нему придем.