Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир

скачать книгу бесплатно

. Весь их диалог происходит в сознании героя, и изначально убийца, с которым Хаус делит палату, представлен неким голосом совести, взывающей к его чувствам, к его мертвящему клиническому взгляду. Но, как и в случае с Эмбер, эта псевдоморализаторская проповедь оказывается на самом деле голосом смерти, не дающей герою прийти в себя, пробудиться от гибельного забытья.

Тем, кто сомневается в истинной природе этой «совести», раз за разом демонстрируют пациента, которого пытается лечить подбитый Хаус. Это – страшное раздутое тело – именно тело, а не личность, – еле ворочающее распухшим языком, с которым происходят все более и более отталкивающие вещи (выпадает глаз, раздувается гортань, взрываются тестикулы). У него спутанная личная история, и симптомы его болезни раз от разу становятся все более абсурдными. Оказавшись в полном тупике, Хаус поручает своим подопечным: «Хорошо, проверьте, человек ли это». Это ключевой момент, потому что пациент именно что не человек, а безобразная масса, поднявшаяся, чтобы не выпустить Хауса обратно в жизнь. Это распухшее тело, вместе с убийцей-«совестью», и есть тот самый «Мориарти», которого нужно сбросить со скалы, чтобы остаться живым. Поэтому Хаус решается на крайнюю меру и на глазах у онемевшей команды убивает больного прямо на операционном столе. Пуля, выпадающая из руки пациента, – это ключ к выходу из галлюцинации, и одновременно она указывает на связь между двумя ипостасями Мориарти, убийцей и убитым.

Если в случае Эмбер и убийцы-совести фигура главного врага помещается в тело – пусть даже воображаемое – конкретного человека, то в финале сериала, когда происходит главный «рейхенбах» Хауса, Мориарти как такового нет, однако его черты и функции растворены в обстоятельствах и людях, окружающих героя. Все, кто принимают участие в судьбе Хауса, в некоторой степени «Мориарти» – Форман, Уилсон, последний пациент, призраки, являющиеся герою в финальной сцене, наконец, обстоятельства, подталкивающие его если не к фактическому, то к мнимому самоубийству. Эта тема проступает все более отчетливо, пока наконец не проговаривается в видении голосом Кемерон. Лежа рядом с Хаусом на полу горящего дома, она убеждает его «забыть обо всем и заснуть». Таким образом, Хаус сам несет в себе черты Мориарти, саморазрушительно отрезая все возможности к штатному выходу из сложившейся ситуации. Впрочем, несмотря на то что им двигают отчаяние и суицидальные мысли, идея сфальсифицировать свою гибель – как раз рассудочное решение, восходящее к его литературному предку, Шерлоку Холмсу. И именно эта связь говорит нам о том, что Мориарти побежден – люди одурачены, а обстоятельства преодолены.

Так был ли…?

В предисловии к роману «Семипроцентный раствор» Уотсон, пролистывая свои записки о Холмсе («Последнее дело Холмса» и «Пустой дом»), поражается, насколько ему, Уотсону, «не хватило тогда тонкости в повествовании. Внимательный читатель не может не обратить внимание на мои подчеркнутые – и голословные – старания убедить его, что все рассказанное "чистая правда". А что сказать о театральной приподнятости прозы, в чем сказываются скорее вкусы Холмса, чем мои?»

Эту реплику можно вложить в уста не только героям этого романа, но и большинству интерпретаторов канона, стремящихся объяснить все странности и нестыковки «рейхенбаха». Если вся история противостояния Холмса и Мориарти – это вымысел Уотсона, то кем тогда был Мориарти? И тут Мейер, автор «Семипроцентного раствора», очень точно обозначает, откуда появился этот персонаж – из сознания самого Холмса, как проекция детской травмы, во много раз усиленная наркотиками:

Я слушал сбивчивое повествование с растущим чувством тревоги, хотя прилагал все усилия, дабы оно не стало заметно. Я никогда еще не видел Холмса в такой растерянности, и с первого взгляда было видно, что он отнюдь не разыгрывает меня. Он говорил с ужасающей серьезностью, хотя владевший им страх порой лишал повествование связности. Ни одно человеческое существо не могло бы взять на себя такое количество злых деяний, которые Холмс приписывал профессору. Невольно на ум мне пришло воспоминание о заклятых врагах, с которыми боролся Дон-Кихот.

Благодаря тому что в сюжет вводится доктор Фрейд, читатели получают возможность увидеть, каким именно образом Мориарти, свидетель и вестник семейной трагедии Холмсов, становится преступным гением в глазах героя. Так же, как в «Дон-Кихоте», мы видим происходящее то глазами безумца, то глазами его слуги, враги, с которыми он сражается, превращаются в мешки с мукой и ветряные мельницы, а прекрасная дама – в деревенскую девушку. Вместо преступного гения Холмс борется со своим бывшим учителем математики, абсолютно тихим и ничтожным человеком. Канонические слова Холмса о Мориарти, искусно вмонтированные в текст Мейера, открываются читателю сквозь призму душевной болезни; и железная логика Холмса дает трещину. Здесь Мориарти олицетворяет самые темные, самые страшные минуты в его жизни, он – призрак, который маячит где-то на периферии, в слепом пятне. Он неотделим от Шерлока Холмса, это – его темная сторона, его проклятие, и одновременно тот импульс, который изначально побудил его стать частным сыщиком (чтобы бороться с несправедливостью)

.

Итак, Мориарти как элемент «холмсианской» структуры личности – это некая пугающая пустота, заполняемая реальными – а чаще призрачными – персонажами, оттеняющими и подчеркивающими тот темный потенциал, который несет в себе Шерлок Холмс. Это предостережение о зыбкости, эфемерности той черты, за которой можно превратиться в своего архиврага. Для этого нашему герою нужен противовес, фигура, глубоко укорененная в жизни, и это будет Джон Уотсон.

P.S. Декорации XIX века, викторианский туман, зловещие призраки. Обманчивое сходство с классической гранадской экранизацией, местами канонический текст цитируется дословно. Холмс (а вовсе не Шерлок) продвигается все ближе к разгадке тайны «мертвой невесты», таинственным образом вернувшейся к жизни. Когда остается протянуть руку и отдернуть покрывало, чтобы увидеть лицо убийцы, перед ним предстает страшная маска его главного врага – Мориарти. В очередной раз Моффат и Гейтисс подстроили зрителю ловушку, обманку, превратив «классического Холмса» в видение, плод воображения Шерлока, сидящего на борту самолета в XXI веке. В «Безобразной невесте» (The Abominable Bride, спецсерии, вышедшей в начале 2016 г.) искусно переплетаются отсылки к канону, к классическим экранизациям шерлокианы и, конечно, к более ранним сериям самого «Шерлока»

.

Вся «Безобразная невеста» пронизана присутствием Мориарти – он проглядывает сквозь безрассудство и жестокость Невесты, которая несет в себе его черты. Картинность ее преступлений (публичность, свадебное платье) перекликается с дерзким проникновением Джима в Тауэр в серии «Рейхенбахское падение» («Шерлок», 2:3). Так же как и Мориарти, она совершает неожиданное самоубийство и потом возвращается. Неожиданное появление самого Мориарти вместо одной из «невест»-убийц также проводит параллели между ними.

Так же, как в серии «Нет смысла» («Доктор Хаус», 2:24), о которой шла речь в этой главе, Мориарти расщепляется на несколько фигур. Сам «Мориарти» – это диалог Холмса с главным врагом: с его собственным страхом, внутренним демоном, стремлением к смерти. Есть и гротескно тучный Майкрофт, играющий ту же роль, что и бесформенное распухшее тело в галлюцинации Хауса, – это и указание на то, что все происходящее в серии нереально и одновременно – преграда между героем и возможностью вернуться в жизнь. Чтобы проснуться, нужно, чтобы эта туша исчезла, – вероятно, так и стоит трактовать разговоры о том, как бы укормить его до смерти. В то же время необходимо сбросить самого Мориарти со скалы и таким образом развеять морок. Поэтому, следуя логике конандойлевского мифа, противники обнаруживают себя внутри классической иллюстрации к «Последнему делу Шерлока Холмса», на выступе скалы у водопада. Однако, вопреки классическим декорациям, Мориарти одолевает Холмса:

Я твоя слабость! Я не даю тебе подняться! Когда ты спотыкаешься, когда терпишь неудачу, когда ты слаб – я всегда здесь! Даже не пытайся – признай, что ты продул! Полетим вниз вместе? Нам уже нельзя разлучаться! В конце мы должны быть вдвоем, ты и я!

В «Его последнем обете» Шерлока спасает имя Джона – вспомнив о нем, он начинает выбираться из подвала своих «чертогов разума», в котором заключен Мориарти, а на практике, возвращаться к жизни. Также и тут, в этом внутреннем «рейхенбахе», Уотсон является в тот момент, когда Холмс уже почти побежден. Он же и сталкивает Мориарти в пропасть – что характерно, тот даже не сопротивляется. После этого Шерлоку можно стряхнуть с себя морок и проснуться.

Р. Р. S. Наша книга писалась параллельно с выходом в свет новых серий и сезонов – такова уж природа сериала. Как известно, после спецсерии «Безобразная невеста» вышел еще четвертый сезон «Шерлока», в котором фигура Мориарти оказывается дымовой завесой, за которой скрывается застарелый, вытесненный кошмар Шерлока – его страшная сестра Эвр. Все нити сводятся к ней – это она стоит за спиной реального Мориарти, наведя его на след Шерлока; это ее жуткие черты проступают за мертвым ликом Невесты в снах героя. Подробнее мы поговорим об этом в главе #романтики&мистики, а тут отметим только то, что образ Эвр смыкается с прочими женскими фигурами Мориарти – Джейми в «Элементарно» и Ирэн Адлер в «Шерлоке».

Глава публиковалась с иллюстрациями на интернет-ресурсе POLIT.ru с 22 октября по 20 ноября 2016 г.

Перевод Д.Г. Лившиц.

Interview with Steven Moffat and Mark Gatiss. Empire's Sherlock Series 3 Spoiler Podcast Special, 15 Jan 2014. http://www.empireonline.com/movies/ news/empire-sherlock-series-3-spoiler-podcast-special/

«Долина ужаса» – упоминание о Мориарти, однако это противоречит последующей повести, в которой Уотсон о нем ничего не знает.

«Последнее дело Шерлока Холмса». Перевод Д.Г. Лившиц.

6 Zych J. How Moriarty Survived the Reichenbach Falls // Baker Street Journal. 2011. Vol. 61. No. 1. P. 21–24.

Jaffee W. Moriarty Times Three // Baker Stree Journal. 2007. Vol. 57. No. 2. P. 48–49.

Согласно одной из версий, профессор Мориарти был на самом деле средним братом Холмсов (младше Майкрофта, но старше Шерлока), смерть которого Шерлок Холмс специально инсценировал, чтобы дать ему шанс сбежать. При этом банда была полностью переловлена (The Annotated Sherlock Holmes. Vol. II. P. 306).

Перевод Д.Г. Лившиц.

«Шерлок», серия «Большая игра» (2010 г.).

«Шерлок», серия «Этюд в розовых тонах» (2010 г.).

В «Последнем деле» Холмс именно об этом и говорит: «Я принимал участие в тысяче с лишним дел и убежден, что никогда не злоупотреблял своим влиянием, помогая неправой стороне».

«Он сунул руку в карман, а я взял со стола револьвер. Но он вынул из кармана только записную книжку, где были нацарапаны какие-то даты» («Последнее дело ШХ»).

Серия «Конец времени»/ The End of Time: и Доктор, и Мастер погибают и перерождаются в свои следующие инкарнации.

«Доктор Кто», серия «Конец времени-1».

В сериале «Элементарно» и Уотсон, и Мориарти – женщины.

«Элементарно», серия «Героин» (2013).

Ривер Сонг – дочь Эми и Рори, спутников Доктора. Зачатая на борту Тардис, во временной воронке, она получает некоторые черты Повелителей времени – способность регенерировать и путешествовать во времени. Ее похищают враги Доктора сразу после рождения, пытаясь вырастить из нее киллера.

Серия «Свадьба Ривер Сонг». Ривер, отказавшись стрелять в Доктора, вызывает парадокс и останавливает время. Доктор в итоге убеждает ее вернуться в ту же точку и совершить убийство, тайно сообщив ей, каким образом он избежит смерти.

«Последнее дело Шерлока Холмса».

Rosenberg S. Naked is the best disguise. NY, 1974. P. 183.

Bradway J.A. Why was Moriarty the Napoleon of Crime? // Baker Street Journal. 2010. Vol. 60. No. 1. P. 28.

Ibid. P. 30.

Березкин Ю.Е., Дувакин E.H. Тематическая классификация и распределение фольклорно-мифологических мотивов по ареалам: Аналитический каталог // Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика. http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin/index.htm

Льюис К.С. Космическая трилогия.

«Последнее дело Холмса», перевод Д. Г. Лившиц.

Серия «House divided», 5:22. Хауса преследует призрак Эмбер – галлюцинация, вызванная наркотиками и недосыпом. После неудачных попыток избавиться от нее Хаус начинает прислушиваться к ее советам больше, чем к мнению реальных людей. В итоге диагноз Эмбер оказывается ошибочным. Одновременно Хаус проводит мальчишник для своего подчиненного, где у жениха случается анафилактический шок, вызванный кремом, который ему подсовывает Хаус (по совету Эмбер).

Серия «Both Sides Now», 5:24. Хаус осознает, что не способен отличить галлюцинацию от реальности и добровольно сдается в психиатрическую клинику.

Серия «No Reason», 2:24. В Хауса стреляет человек, назвавшийся «бывшим пациентом». Придя в себя в отделении интенсивной терапии, Хаус оказывается на соседней койке со своим убийцей, «Джеком Мориарти», которого подстрелил охранник. Хаус беседует с ним, одновременно разбирая дело очередного пациента. Однако он очень скоро обнаруживает, что страдает провалами памяти и не может отличить явь от галлюцинации. В финале оказывается, что все пережитое Хаусом после того, как он пришел в сознание, – галлюцинация, занявшая в реальности несколько минут.

Мейер Н. Семипроцентный раствор. Пер. И. Полоцка.

В романе «Семипроцентный раствор» одержимость Холмса погоней за Мориарти объясняется детской травмой. Отец Холмса, обнаружив, что жена ему изменяет, застрелил ее и потом себя. Шерлок и Майкрофт узнали об этом от Мориарти, своего учителя математики.

«Безобразная невеста» подробно разбирается в гл. «Шерлок на кушетке».

#доктор

Черный доктор и белый халат

Когда мы читаем о том, чем занимается Шерлок Холмс – равно как и все его многочисленные литературные потомки, – нам представляется, что мы наблюдаем за уникальным и необыкновенно увлекательным занятием, которому по уровню интересности практически нет равных. У Конан Дойля яркость жизни главного героя оттеняется рутинным существованием полицейских, которым он помогает, – Лестрейда, Грегсона и прочих служащих Скоттленд-Ярда. И еще в большей степени – профессией его друга, доктора Джона Уотсона. Причем эта профессия настолько несущественна, что у Дойля он очень редко кого-либо лечит: все аспекты его медицинского ремесла отражены в нескольких сценках (оказание первой помощи очередному клиенту; заключение о причинах смерти – впрочем, Холмс его тут обычно превосходит; мимолетные упоминания о пациентах). Фактически профессия Уотсона сведена к обращению «доктор», в том же роде, что и «сэр», «почтеннейший» и т. п. Однако столь ли нейтрально это обращение?

Этот вопрос заинтересовал меня задолго до того, как зародилась идея книги, до выхода «Шерлока» или «Доктора Хауса». Читая разнообразную литературу, я обратила внимание на то, что в европейской (как и в русской) прозе конца XVIII – начала XIX века доктора:

а) как правило, не лечат;

б) обращение «доктор» часто замещает #имя собственное;

в) редко бывают главными героями, но тем не менее оказываются на поворотных точках повествования;

г) обладают особыми знаниями и умениями, вплоть до явной магии и чародейства;

д) как правило, одиноки или крайне несчастливы в любви и семейных отношениях.

Много лет я подбиралась к этой теме с разных сторон – от студенческих изысканий, основанных на центральных произведениях русской литературы (таких, как «Герой нашего времени» или же «Отцы и дети»), до более развернутых, рассматривающих уже массовую литературу 1820-1850-х годов. Литературоведческие исследования дополнялись историческими – каким был статус врачей в обществе того времени, когда была разрешена частная медицинская практика, где получали медицинское образование и т. д. В результате к моменту, когда мы заинтересовались «Доктором Хаусом», я находилась в процессе работы над диссертацией, посвященной теме медицинского дискурса в русском романтизме