скачать книгу бесплатно
Ты будешь моей
Арина Сноу
– Пожалуйста, помоги! – шепчу я, по щекам опять текут слезы, меня сотрясает крупная дрожь. – Защити меня от них, слышишь! Я согласна! Согласна стать твоей… игрушкой…
Смотрю в его глаза, но вижу в них холод. Неужели он не поможет? Я опоздала. Теперь я ему не интересна.
– Игрушкой… – он усмехается, растягивая это слово. – Я хочу, чтобы ты стала моей игрушкой. А готова ли ты к этому? Дать то, что я хочу…
Он – богатый мажор, которого я ненавижу с детства. И он единственный, кто может помочь мне…
Арина Сноу
Ты будешь моей
Глава 1
– Вероника, ты почему еще не встала?! – слышу голос моей воспитательницы Лины Петровны, сейчас он кажется мне особенно громким, так что у меня в голове словно стучат молоточки, и с каждым ее словом стук становится сильнее. – Все уже встали, а ты всё лежишь!
Она сдергивает с меня одеяло, и я сразу же покрываюсь мурашками, обхватываю себя руками, чтобы хоть немного согреться.
В нашей комнате довольно холодно. Даже то, что она общая и мы спим практически все вместе, не спасает нас от холода. Деревянные рамы окон давно пора заменить, а воспитатели их даже не заклеивают, говоря, что мы все врем и в комнате тепло. Возможно, это бывает только днем, а ночью мы иногда приходим друг к другу, согреваясь хоть так.
– Можно я еще немного посплю… – хрипло прошу я. Горло словно режут ножом, и с каждым словом всё труднее говорить, так что приходится скривиться от боли.
– Нет! Ты же у нас поёшь! – продолжает кричать она, больно хватает мою руку и тянет на себя, поднимая меня.
Голова начинает еще больше болеть, теперь ее словно бьет один огромный молоток, так что мне приходится вжать голову в плечи; а в глазах иногда темнеет.
– Ты что, не хочешь выступить перед гостями? Они специально приезжают к нам! Дают тебе крышу над головой, – начинает она перечислять заслуги людей, которых я даже не видела никогда, но должна любить и восхищаться ими, – одевают и кормят тебя. А ты даже не хочешь должным образом поприветствовать их!
– У меня очень болит горло и голова, – хриплю я, не смотря на нее, так как мне просто тяжело поднять голову.
– Всё ты врешь, просто не хочешь идти, но я тебе скажу одно словно: «Надо!» Всегда надо, если ты хочешь чего-то добиться! – она продолжает тянуть меня за руку, и мне приходится встать. Мир немного кружится перед глазами. Я не чувствую тепла, только холод.
– Пожалуйста, – умоляю, но в глубине души знаю, что это не поможет. Лина Петровна от меня не отстанет.
– Смотри, какое платье я тебе принесла, – она размахивает передо мной красной тканью, а меня начинает тошнить, хочется оттолкнуть ее и лечь обратно в кровать, завернувшись в одеяло, чтобы хоть как-то согреться.
Поджимаю пальцы, тапочек у нас нет, поэтому утром нам кажется, что пол – это минное поле, обжигающее холодом, который пробирает до костей.
– Я не хочу идти… – еще раз предпринимаю слабую попытку вырваться.
Но тут терпение Лины Петровны кончается, вместе с улыбкой и милотой. Она резко сажает меня на стул.
– Я что, с тобой нянькаться буду?! Живо одевайся, я сказала! – и сама уже стаскивает с меня тонкую пижаму. Затем надевает на меня платье. Оно колется в некоторых местах, но я этого практически не замечаю, головная боль становится сильнее.
– А теперь марш умываться и только попробуй мне намочить платье! – угрожающе произносит она. – Будешь у меня стоять в углу целый час.
Не самое худшее наказание, но неприятно, ведь там очень холодно и темно.
Иду в туалет, а потом к раковине. Сразу же включаю горячую воду, чтобы почти обжечь руки, но согреться; но это не помогает. Мне все равно холодно, и уже начинают стучать зубы.
Кое-как чищу зубы, умываюсь и иду обратно к Лине Петровне, которая уже стоит с расческой и красным бантом. Она больше ничего не спрашивает, только с силой опять сажает меня на стул и начинает расчесывать мои спутанные волосы. Больно почти до слез. Воспитатель цепляет на меня бант, который сильно стягивает мои волосы.
– Ну вот, какая красавица, – ее голос опять мил. – Завтракать не будешь, так как проспала. А теперь пошли к Евгении Федоровне, покажем тебя.
А мне уже неинтересно, куда мы идем и что делаем. Женщина берет меня за руку, и мы выходим из комнаты. Поднимаемся на второй этаж, в кабинет нашего директора.
– Евгения Федоровна, вот, привела к вам Веронику, – Лина Петровна подталкивает меня в центр комнаты, где на меня смотрит тучная женщина с жирными, как сосиски, пальцами, с ярко-алым маникюром и золотыми кольцами. Она что-то крутит в руке, смотря на меня.
– Подойди, – четкий приказ, давящий, и я тихонько подхожу ближе и чуть не спотыкаюсь.
– Клуша, – раздраженно бросает она мне. – Ты не должна опозорить наш детский дом. Олег Васильевич будет не один, а с сыновьями и женой.
Зачем мне это знать, я так и не поняла, но я смирно стою напротив, не поднимая глаз, и смотрю в пол, пытаясь хоть немного сосредоточиться и унять боль в голове.
– Поэтому пой хорошо, деточка, – говорит она с нажимом. Она всех девочек называет именно так, деточками, скорее всего, не зная, наших имен, и так ей более удобно.
– Евгения Федоровна! У Матвея все же простуда, – слышу голос нашего врача, Алевтины. Она попросила называть ее именно так.
Она быстро заходит в кабинет, и из всех мне кажется самой доброй.
– Тогда отправь его в лазарет, пусть не мельтешит, – бросает Евгения Федоровна, морщась, словно услышала жужжание мухи.
– Ой, кто это у нас такая красивая! – ко мне подходит Алевтина, присаживается на колени передо мной, оказываясь со мной на одном уровне. – Вероника, ты готова выступать?
– Горло болит… – смотрю я на нее жалобно.
Она тут же прикладывает руку к моему лбу и шее. Руки у нее мягкие и теплые, как у мамы.
– Так у нее же температура! – восклицает врач. – Лина Петровна, как вы могли не заметить этого?!
– Ну я… – мямлит моя воспитательница.
– Ее срочно нужно ко мне, – поднимается с коленей Алевтина, беря меня за руку, несмотря на удивленные взгляды обеих женщин.
– Так, стоять! – слышится строгий и громкий голос Евгении Федоровны. – У нас выступление на носу, она должна петь. Куда вы ее ведете?
– Но как же она может петь, если болеет?! – возмущается Алевтина.
– Очень надо, дайте ей лекарство, чтобы она могла выступить, а потом уже будете лечить, – спокойно произносит директриса.
– Но так не делается…
– Я сказала, поэтому выполняйте. Или вы хотите вылететь отсюда? – усмешка. – У вас больная мама вроде, работа как никогда нужна сейчас…
– Я поняла, – Алевтина сжимает мою руку. Эти слова задевают ее.
– Тогда идите.
Мы проходим в кабинет врача, тут пахнет лекарствами и тепло. Несмотря на то что в комнате очень много всяких непонятных и устрашающих инструментов, мне тут нравится. Не понимаю некоторых девочек, почему они боятся ходить сюда?
– Выпей, – Алевтина протягивает мне белую чашку с какой-то желтой жидкостью, от которой идет пар. – Тебе немного полегчает, а потом я дам другое.
Отпиваю немного и морщусь: жидкость сначала сладкая, а потом становится горькой, а еще она обжигает горло.
– Да, понимаю, но нужно выпить, – уговаривает меня Алевтина, гладя по голове и немного ослабляя бант.
Я все же допиваю противное лекарство, и женщина ведет меня в актовый зал, где уже находятся все, даже наши важные гости, сидящие в первом ряду.
– Ну где вы были?! Уже ее выход, – шипит, как змея, Лина Петровна, вырывая мою руку у Алевтины, и тянет в зал, к сцене.
– А сейчас перед вами выступит наша звездочка – Вероника. Она очень хорошо поет! – слышу голос нашей заведующей, и меня подталкивают к микрофону.
И тут происходит что-то странное: начинает играть знакомая мелодия, но я забываю все слова. Музыка все продолжается, и я вижу сначала удивленный, а потом уже злой взгляд Евгении Федоровны, которая сидит рядом с темноволосым мужчиной в солидном синем костюме. Возле него – красивая женщина в черном платье с открытыми плечами. Мне кажется, в таком ей будет холодно, выйди она на улицу. Дальше расположился мальчик постарше, похожий на мать, а рядом с ним – помладше. Если все смотрят на меня в недоумении, то он, наоборот, улыбается, почти смеется, и я удивленно смотрю на него. Наши взгляды пересекаются, и я замечаю, какие у него красивые глаза. Холодного серого оттенка. Я не видела ни у кого такого цвета. Мальчик очень похож на мужчину: тот же разрез глаз и такие же темно-каштановые вихрастые волосы.
– Вероника, скорее всего, переволновалась, поэтому сейчас эту же песню споет Андрей!
Тут меня опять больно хватают за руку и тянут со сцены, не отпуская. Вижу, как мелькают удивленные лица моих подружек и моего брата, который сидит почти в самом конце зала.
Лина Петровна открывает дверь и с силой толкает меня в коридор, так что я чуть не падаю на холодный мраморный пол.
– Чтобы сегодня не смела попадаться мне на глаза!
Вот и стартовала моя новинка о Веронике и Егора, они у нас есть в книге https://litnet.com/ru/reader/tolko-ryadom-b454486?c=5238274 .
Я очень буду рада вашим лайкам и комментариям! И конечно же добавляйте книгу в библиотеку:)
Глава 2
– Чтобы сегодня не смела попадаться мне на глаза!
Больше она ничего не говорит, оставляя меня в коридоре, а сама возвращается на концерт. Чувствую, что у меня опять начинается озноб. Иду к Алевтине. Я знаю, она поможет, она добрая.
Захожу в ее кабинет и вижу, что она плачет, склонившись над столом. Не понимаю почему, ведь ей никто не сделал больно.
– Что случилось? – спрашиваю осипшим голосом.
Противная жидкость мне и правда помогла, но, увы, ненадолго, так как я опять чувствую, как начинает болеть горло и голова. Молоточки опять начинают бить по ней.
– Все хорошо, Вероника, не обращай внимания, – говорит она, быстро вытирая глаза и с улыбкой смотря на меня. – Как ты себя чувствуешь? Ты смогла спеть?
Отрицательно качаю головой, опустив взгляд, ведь я провинилась.
– Нет, я забыла слова, – и это правда, хотя я всегда их помнила, а тут словно музыка мне знакома, а вот слова – нет.
Она подходит ко мне и опять трогает лоб своими мягкими руками. У нее нежная кожа, прохладная, только у нее такая. А у Лины Петровны более грубая и шершавая.
– У тебя опять начинается жар! – говорит врач, проводя рукой по моей шее. – Ты сможешь дойти до своей комнаты? Я пока подготовлю тебе место в лазарете. Тебя нужно лечить, будет не очень приятно, но тебе станет легче.
Киваю. Да, я хочу оказаться там, там тепло, а Алевтина будет ласково говорить со мной и гладить мои волосы.
– Хорошо, тогда иди и принеси всё, что тебе надо, – улыбается она мне, подталкивая меня к выходу, а сама направляясь в соседнюю комнату.
Иду вдоль коридора, почти никого нет, даже мальчиков-хулиганов постарше, которые забирают у нас сладости и кладут наши ботинки в труднодоступные места, и потом приходится просить воспитателей, чтобы они достали их. А они ругают нас, думая, что это сделали мы, что нам так веселее. Но это неправда. Бывает, приходится даже ничего не говорить, ведь иногда воспитательницы наказывают нас за это.
Я так задумалась, что даже не увидела мальчика, который появился из-за угла. Пугаюсь, отшатываясь, чуть не падая на холодный пол.
– Ты че, слепая, что ли?! – слышу незнакомый голос.
Вскидываю голову и сталкиваюсь с холодными серыми глазами. Это сын нашего гостя, который почти смеялся, когда я выступала.
– Ты че, язык проглотила?! – уже более грубо спрашивает он, подходя ближе. – Я спрашиваю, ты слепая?!
– Н-нет, – тихо отвечаю, заикаясь.
– А что тогда не видела, что я шел?! – наступает на меня.
Не понимаю, что я ему сделала, зачем он вообще остановил меня? Потому что я не уступила?
– Нет, – хриплю я, отчего-то мне становится страшно. Может, потому, что от ребят постарше ты знаешь, чего ожидать, а от этого – нет. Сын богатых родителей, ему ничего не будет.
– Хм, – усмехается он, все так же тесня меня к стене, так что я уже упираюсь в нее лопатками. – Но мне это не понравилось, поэтому ты должна мне теперь.
Смотрю по сторонам, в надежде, что кто-то из взрослых увидит нас. Моя паника возрастает, когда его рука упирается в стену около моей головы.
– Хочешь конфетку? – он что-то достает из кармана брюк.
Смотрю на его руку, это и правда конфета, очень вкусная, я пробовала ее только один раз, но вкус помню даже сейчас. Кокосовая стружка, нежный крем и орешек внутри. Я знаю, что это дорогие конфеты, ими угощала нас воспитательница в свой день рождения. И я хочу еще раз почувствовать этот вкус.
Незнакомец держит сладость перед моим лицом, и я могу просто протянуть руку, чтобы взять ее. Что я и делаю, вставая на цыпочки, но тут он смещает руку еще выше, так что я чуть не падаю на него.
– Но конфетку надо заслужить, – улыбается он, и теперь я понимаю, что это не добрая улыбка.
Злюсь, сжимая кулаки. Что он хочет, зачем вообще пришел сюда, тут только наши комнаты!
– Если хочешь сладкое, то спой для меня, – скрещивает руки на груди, смотря на меня с усмешкой.
Уже не боюсь, а злюсь на него. Я не буду для него петь. Поворачиваюсь и хочу уйти, но нахал оказывается быстрее, ловя меня за руку и притягивая обратно.
– Ты никуда не пойдешь, пока не споешь для меня! – угрожающе говорит он.
Теперь он не отпускает меня, упираясь обеими руками в стену, с двух сторон от моей головы. Я в ловушке, чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Я не марионетка! Кто он такой, чтобы приказывать и не выпускать меня! Мне плевать, кто его отец.
– Отпусти меня, – хриплю я. Возможно, он поймет, что у меня больное горло.
Но он словно не слышит этого, медленно качает головой.
– Споешь и получишь сладкое, ну и я тебя отпущу, побежишь в свой клоповник, – насмехается надо мной.
