Рассказы для Ноя

Макс не помнил, сколько времени пролежал в подвале, спал ли, или был без сознания – или и то и другое. Жажда заставила его вновь собраться с силами. Он осознавал, что, выходя из своего убежища, подвергал себя смертельной опасности, но ничего поделать не мог. Жажда на тот момент была сильнее жажды жизни…

Он выбрался из подвала. Стоял ясный день. Весенние лучи солнца ослепили его. В городе было тихо, артиллерия умолкла. Держась за стены и шатаясь, он прошел вдоль уличных развалин. В одном из дворов ему послышались какие-то звуки. Он зашел внутрь. Женщина, сидящая на перевернутом ящике, чистила морковь и бросала ее в большой таз.

– Можно мне одну морковку? – еле держась на ногах и протягивая руку, спросил Макс по-немецки. Слабые мышцы ног импульсивно пытались поддерживать равновесие.

– Не знаю, это не мое, – отрезала женщина, почти не смотря на него, но все же добавила: – здесь теперь все принадлежит американцам.

Держась за стенку и слегка пошатываясь, Макс пытался осознать смысл сказанного, когда во двор зашли двое военных с оружием в незнакомой форме…

…В госпитале хирург осмотрел рану и сказал, что Максу не просто повезло. Пуля прошла через затылок и вышла через правую щеку, не задев ни единой кости и ни одного важного нерва. Такие случайности, по-видимому, бывают реже, чем одна на миллион. Ему было суждено жить.

Иногда правда может звучать менее реалистично, чем ложь. Кстати, это, кажется, Марк Твен сказал, что правда, в отличие от лжи, не должна звучать правдиво. Как видим, жизнь способна создать такой сценарий, какой и не придумаешь, – заключил прадед свой рассказ.

– Да уж, действительно, – поддакнул дед.

Он вспомнил историю, рассказанную одним его знакомым. В один из тех страшных дней тот уже было занес ногу, чтобы залезть в кузов грузовика, отвозившего людей на расстрел, как начальник охраны крикнул: «Хальт», – и кнутом отодвинул его назад. Погрузка заключенных должна была завершиться ровно в двенадцать.

– Так немецкая пунктуальность спасла ему жизнь. Такие вот бывают сюжеты, – сказал дед.

– Как удивительно часто можно услышать рассказы о том страшном времени, связанные в буквальном смысле с чудесами, – сказала бабушка.

– Это не говорит о том, что чудес было много, – вмешался прадед. – Наоборот, их, к сожалению, было слишком мало, просто так уж вышло, что все они связаны с чудесными спасениями тех, кто потом смог о них рассказать. Те, с кем чудес не произошло, рассказать не могут…

Рассказ о Максе произвел такое впечатление, что все присутствующие некоторое время сидели молча, переосмысливая услышанное.

Глава 4. Лео. В университете

Бабушка задумалась о чем-то, поглаживая уголок туго накрахмаленной скатерти.

– У твоего кузена Лео были весьма интересные периоды в жизни, особенно в то время, когда он учился в США, – сказала она задумчиво.

– Да? И что же такого необычного с ним там приключилось? – заинтересовался Ной.

– Лучше, наверное, чтобы он сам рассказал, да и повидаться вам не помешает, – ответила бабушка.

– Ну, а все же, если вкратце, – не отставал Ной.

Бабушка не могла отказать внуку. Она понимала: то, что она или даже сам Лео сможет рассказать, вряд ли смогло бы стать фундаментом для какого-либо литературного произведения. Однако бабушка вполне могла, что называется, «запустить проект» или хотя бы пробудить энтузиазм у внука.

– Лео был смышленым студентом, – начала она, – таким, во всяком случае, он ощущал себя среди других, с кем учился. Не то чтобы остальные не были сообразительными; наоборот, сам факультет, магистратура, специализация в финансах – все говорило о том, что те, кто смог пройти отборочные фильтры, все без исключения были людьми высокого интеллектуального уровня, способными решать непростые задачи. Система образования – это, если позволишь мне такое сравнение, социальный блендер. Чем эффективнее система, тем качественнее сливки.

От других студентов Лео отличался значительно: сказывалась его прошлая жизнь в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, а также служба в армии. Полученный жизненный опыт резко выделял его из среды неопытных юных американцев, индусов, корейцев, китайцев и других молодых людей, какими бы способными они ни были. К тому же у него присутствовал фактор «безвыходности»: Лео отлично понимал, что другого шанса получить образование у него больше не будет. Да и совесть постоянно давала о себе знать. Мама посылала ему почти всю свою скудную зарплату, лишь бы он учился и «стал человеком».

Первый семестр по программе магистратуры разительно отличался от предыдущей учебы. Хотя за плечами осталась программа бакалавриата, оконченная с отличием, с двумя специализациями по финансам и информационным системам. Но сейчас удельный вес, если можно так выразиться, каждого очка, необходимого для получения диплома, стал значительно выше. У Лео даже возникло ощущение, что его привычному темпу продвижения в учебе мешает какой-то дополнительный груз килограммов в двадцать, с которым так просто не побежишь. Однако со временем он привык к новому уровню нагрузки, да и адаптация в новой среде давала себя знать. Более того, учась на бакалавра, он в первую очередь делал это ради диплома. Но учеба в магистратуре словно открыла ему глаза: ему постепенно становилось ясно, что именно и для чего он изучал на предыдущей программе. Изменился не только уровень сложности программы, но и степень его личной осознанности. Одолевая и понимая очередную тему, он начал получать от процесса учебы удивительное удовольствие. Иногда, поймав себя на этой мысли, он подумывал, что не исключено, что это какая-то особенная изощренная разновидность мазохизма. Потому, улыбаясь своим мыслям, Лео все-таки не решался рассказывать о них своим соученикам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Эразм Роттердамский – крупнейший ученый Северного Возрождения. Способствовал возвращению в культурный обиход литературного наследия античности.

2

Эжен де Растиньяк – один из героев некоторых романов эпопеи «Человеческая комедия» Оноре де Бальзака.

3

Авраам Маслоу – известный американский психолог, основатель гуманистической психологии.

4

Хоральная синагога – разновидность синагоги, где для усиления эффекта кантор пел в сопровождении небольшого мужского хора, обычно от четырех до семи-восьми человек.

5

Рудольф Шпаннер (1895—1960) – профессор медицины, директор анатомического института в Данциге (ныне Гданьск), офицер СС. Проводил эксперименты с производством мыла из человеческого жира в 1943—1944 годах.