Чокнутая

– Рок сдох, Фридкес! Я должна была сразу по твоим носкам догадаться, что ты придурок!

Затем девушка окинула Алису холодным оценивающим взглядом и устремилась к выходу из школы. Алиса заглянула в актовый зал, где увидела рок-группу из четырех человек за инструментами. Один из парней, самый высокий, с длинными волнистыми каштановыми волосами, в белой футболке, стоял к ней спиной. На его спине Алиса прочитала надпись «Sorry I’m bad» [2]. Алиса тут же влюбилась в эту спину, в эти волосы и в эту дерзкую позу.

Парень повернулся. Он явно был зол. Секунды три он смотрел прямо на Алису. Драные джинсы, гречневая родинка на щеке, глаза цвета горного озера – он напомнил ей молодого Лиама Галлахера.

– Она сказала, что рок сдох. – Алиса выдала первое, что пришло ей в голову под этим долгим, прямым взглядом.

– Я слышал, – почти безразлично ответил он.

– Но он не сдох. Он в коме.

Парни минуту стояли в недоумении.

– Как, ты сказала, тебя зовут? – спросил рокер, сощурив глаза, словно хотел ее получше разглядеть.

– Я не сказала, как меня зовут. А ты не сказал, как зовут тебя.

Парень с волосами, похожими на бахрому, подлетел к солисту группы и положил руку ему на плечо:

– Он – Веня Фридкес, а я – Птица! – Новый знакомый повернулся и шепнул Фридкесу на ухо: – Она то, что нам нужно. Муза ушла, муза пришла!

– Катись отсюда! – Фридкес с недовольной миной оттолкнул Птицу.

В слегка раздраженном состоянии рокер быстрым жестом спрятал передние пряди волос за уши и потер кончик носа. Эти нервные, порывистые жесты ему очень шли.

– Фридкес, покажешь ей носки? – спросил другой участник группы, с издевкой толкнув солиста в плечо.

Смех пронесся по залу гулким эхом. Птица дружелюбно улыбнулся Алисе:

– Ты идешь с нами? Мы во Fridays.

– Идет, – самоуверенно кивнул Фридкес, и этот заносчивый тон напомнил Алисе, что она уже 15 минут как должна быть на ИЗО.

– В другой раз. Мне пора на ИЗО, – бросила она через плечо и вынырнула из актового зала.

«Зачем я это сделала? Почему отказалась идти с ними?» – спросила себя Алиса.

Видимо, из-за слякотной погоды в кабинете ИЗО было всего два ученика. Препод объявил свободную тему, и все вздохнули с облегчением. «Веня Фридкес», – пронеслось в мыслях Алисы. Она нашла рокера в соцсетях. Долго вглядывалась в единственное фото в его аккаунте, где он сидел с акустической гитарой в руках в круглом вращающемся кресле, вероятно, у себя дома – у окна с отдернутыми занавесками, положив босые ноги на подоконник. Фридкес был так хорош на этом фото, так вдумчив и при этом внутренне свободен, что ей немедленно, в ту же секунду, захотелось срисовать это фото прямо с экрана айфона.

Алиса решила поработать акварелью и сделать свою версию снимка. Она писала быстрыми мазками кисти и видела образ рокера, словно пропущенный сквозь замысловатое витражное стекло. Впереди захихикали. Когда Алиса оторвала взгляд от картины, то заметила, как в приоткрытую дверь протиснулась косматая голова. Это был Фридкес.

– Вы еще долго? – Рокер игриво подмигнул Алисе.

Учитель ИЗО, милый бородач, который в это время вырезал что-то из бумаги, кивнул в сторону лохматой головы:

– Твой? Объясни ему, что у нас еще 30 минут до конца урока. А то я его постригу.

– А лично мне никогда не нравились бородатые, – хмыкнула голова и исчезла.

Препод закатил глаза. Девчонки, которые сидели за партой спереди, обернулись с одобрительными улыбками. Интересно, Фридкес будет ждать Алису полчаса?

После занятия Алиса выходила из дверей с сильно бьющимся сердцем.

Глава 5

Котосвидание

Фридкес, в черной косухе, ждал ее у окна, вальяжно облокотившись на подоконник. Его наряд для мерзлого ноября был весьма опрометчивым, но очень уж ему подходил.

– Покажешь мне, что ты нарисовала? – спросил рокер протяжно, задрав подбородок.

– В другой жизни. – Алиса пыталась подавить улыбку.

Она решительно зашагала по коридору. Фридкес обогнал ее и зашагал перед ней спиной вперед.

– Что? Это секрет? – На этот раз он улыбнулся в тридцать два зуба.

Алиса остановилась, прижав к груди картину.

– Ладно, – согласилась она, слегка нахмурив брови. – Покажу, но при одном условии.

– Если я тебя поцелую? – Он сделал шаг вперед, и Алиса почувствовала его запах – он пах дождем в летний зной. Ее пульс ускорился.

– Если покажешь мне свои носки. – Алиса произнесла эту фразу с ненужным волнением.

– Что? Прямо здесь показать? Хочешь узнать тайну моих носков?

Он встал перед ней во весь свой почти двухметровый рост. Натянул на лицо солидное выражение. Задрал одну ногу и стащил черный Dr. Martens, обнажив свой несчастный носок – домашней вязки, в финском стиле, с новогодним оленем.

– Довольна? Носки связала моя мама. Ну, – улыбнулся он, – я не хотел ее расстраивать.

У Алисы задрожал нос – она еле сдерживала смех.

– И блондинка бросила тебя из-за носков?

– Она лайкала меня, а не любила. Так что… в принципе, носки тут ни при чем, – с гневным смехом выдавил из себя рокер. – Может, найдем лучшее место, чтобы обсудить… мои носки? И, кстати, показывай уже картину!

Алиса развернула лист. Секунд пять Фридкес молча смотрел на акварель, а затем перевел взгляд на тонкие белые руки художницы. Он посмотрел на ее робко-покатые плечи, нежную россыпь веснушек вокруг носа, рыжие кудряшки… и растерялся. Но уже через несколько секунд Фридкес пришел в себя.

– Идем во Fridays?

– У меня есть идея получше. – Она ускорила шаг, и Фридкесу пришлось снова ее догонять.

– Что за идея? – не унимался рокер.

– А это секрет.

Она уже спускалась вниз по лестнице, и рокер с ней поравнялся. Когда они оба вышли из школы, Фридкес взял у нее из рук картину. Алиса была не против. Молча они прокатились две остановки до котейни. Это было тайное место силы Алисы. Здесь подавали дрянной кофе за бешеные деньги, но любимым это заведение делали хвостатые хозяева: приземистый манчкин, респектабельный скотиш-фолд, суровый мейн-кун и шоколадный рэгдолл. Да, главенствовали в этом заведении коты и кошки. Перед входом в котейню Фридкес исполнил короткую пародию на учтивый жест кавалера, открывающего дверь перед дамой.

– Куда ты меня притащила? – Рокер ошеломленно разглядывал интерьер кафе.

Усатые взбирались на гостей, прыгали по декоративным деревьям, лезли в мягкие подвесные домики и всем своим видом демонстрировали, что хозяева в этом кафе они, а не кто-нибудь еще.

– Мой кот – социофоб, – сказала Алиса, когда они заняли столик. – А еще он ест оливки. Без косточек.

– Тебе мало своего кота-социофоба, любителя оливок? И что мы будем делать в этом кошачьем царстве? – Фридкес сморщил нос, но его недовольство было скорее напускным.

– Ты бы хотел, чтобы Галлахеры помирились? – Алиса взяла инициативу в разговоре на себя. К таким радикальным мерам она прибегала лишь в редких случаях, но, как правило, это было хорошим способом скрыть волнение.

– Я думал, что об их существовании знают только чуваки из девяностых. Ну и я. – Фридкес все еще оглядывался по сторонам и дернулся от неожиданности, когда мейн-кун Карабай прыгнул ему на плечо. – Ах ты, наглая котяра, – сказал он, почесывая коту подбородок. – Конечно, было бы круто снова увидеть их вместе. Лиам хочет этого больше. Я думаю, он очень человечный и фантастически крутой. – Рокер помолчал немного и принял задумчивый вид, а затем придвинулся ближе к Алисе. – Слушай, эта картина… как ты смогла так точно передать, что я чувствовал в тот момент?

Алиса смутилась и покраснела под его пронзительным взглядом. Она не знала, что ответить.

– Какие-то вещи очень трудно объяснить. Это просто пришло из ниоткуда – образ, как рисовать, краски… – Ей стало неловко, и она решила сменить тему: – Почему ты надел носки с оленем? А потом еще и согласился их показать? Ведь ты знал, что все будут над тобой смеяться.

– А мне пофиг. Я не хотел огорчать маму. – Рокер отпил из чашки. – Что это? Кофе? Пахнет, как мой дедушка Мендель.

– Твоего дедушку зовут Мендель? – Алиса еле сдержалась от смеха.

– Это мамин папа.

– А мама? Она знала, что твои носки станут темой дня?

– Мне кажется, что она специально устроила для меня эту провокацию, – ответил он, сминая салфетку.

– Хотела проверить, как далеко ты готов зайти, чтобы доказать ей свою любовь?

Он пожал плечами.

– Ты немного загнула, но… с мамой трудно, даже от ее взгляда многих плющит. – Он запнулся и добавил с натянутой улыбкой: – Но она у меня крутая! А ты… какая? В смысле… расскажи о себе. Родители, наверное, в восторге от твоих картин?

Она искоса посмотрела на него.

– Вообще-то они думают, что я чокнутая – ношусь с этими красками и мольбертом целый день. Папа занят тем, что подыскивает мне парня.

– Он в адеквате вообще? Ты и сама без него справишься.

– Он на своей волне. Женился на маме сразу после школы. Они были одноклассниками. Думает, что и я должна пойти по их стопам. Считают себя образцово-показательной семьей, почти интеллигенция: офисный умник и образцовая домохозяйка.

– Из цветка гвоздь не сделаешь. – Фридкес посмотрел на нее так, как будто давно с ней знаком и знал о ней то, чего не знает она. В этом взгляде было много всего: и твердость, и нежность, и сочувствие. – Слушай, я думаю, что ты клевая. Нет, серьезно… у тебя светлый вайб… и веснушки у тебя классные…

Алиса всматривалась в его лицо. Когда он улыбался, у него теплел взгляд. И она не хотела, чтобы сейчас это волшебство улетучилось, чтобы магия исчезла из-за какой-нибудь обыденной, ненужной фразы, и поэтому она зажмурила глаза, как перед прыжком на стометровую глубину, перегнулась через маленький круглый столик и быстро поцеловала Фридкеса в губы. Через секунду она снова откинулась на спинку дурацкого неустойчивого стула. Фридкес застыл с ложкой в руках. Бросил ложку на поднос, резко отодвинул стул, обогнул стол, притянул к себе Алису и поцеловал ее в губы, но это был уже настоящий, горячий поцелуй. Он разогнал ее сердце до ста семнадцати ударов в минуту, при этом словно дозировал огонь, который спалил бы все вокруг.

Когда рокер разжал объятия, они оба почувствовали себя слегка неловко. Коты внезапно перестали интересовать посетителей. Объектом любопытства стали уже они. Так что Алисе и Фридкесу пришлось немедленно отодвинуться друг от друга, сесть и молча допивать свой кофе.

– Ты играешь каверы или пишешь музыку сам? – Алиса задала вопрос после продолжительной паузы.

– Я уже написал песни для первого альбома. Думаю над обложкой к заглавному треку. Как насчет твоей картины?

Алиса вконец растерялась. Пока она мешкала с ответом, Фридкес добавил:

– Я участвую в новогодней съемке для школьной газеты. Можно перенести картину на футболку, как принт. Думаю, это было бы круто.

– Ты хочешь сняться для школьной газеты в футболке с моей картиной? – переспросила Алиса, чувствуя нереальность происходящего.

– Почему бы и нет? – Он тепло улыбнулся.

Потом они еще долго и много говорили. О музыке. О том, как сложно идти против толпы. И даже когда нерасторопный официант уронил поднос с посудой и чашки с блюдцами разлетелись на осколки, Алиса и Фридкес ничего не заметили. Напоследок Алиса нарисовала рокера в профиль на обратной стороне чека. Он бережно сложил чек и сунул его в карман. Они решили сфотографировать картину на профессиональную камеру Фридкеса, а затем отправить в копицентр, который за день изготовит футболку с принтом.

Глава 6

Разочарование

Абсолютно счастливая парочка взлетела по лестнице на пятый этаж. Когда они на всех парах вбежали в квартиру Фридкеса, Инна Львовна, его мама, не сразу опомнилась. Уловив трепетный взгляд сына, брошенный на рыжую незнакомку, Инна Львовна мгновенно поняла, что Веня увяз в чувствах, как ботинок в топком болоте.

– О! Теперь понятно, почему я не могла до тебя дозвониться, – произнесла она низким голосом и одарила Алису светской улыбкой.

– Это Алиса. Она ценитель хорошей музыки. И, кстати, посмотри, как она рисует. – Фридкес вручил рисунок Инне Львовне.

– Очень мило. – Инна Львовна вернула рисунок. – А вы, Алиса, каких художников любите?

Она внимательно смотрела на рыжую гостью. Алиса пыталась казаться собранной, но самоконтроль лишь умножал ее смущение.

– Ну, Эшер, Уоррен Чанг, Алкасандр Балос…

Алиса в этот момент ненавидела себя за каждый лишний жест. Фридкес молча наблюдал за ее мучениями, сжимая и разжимая кулаки.

Алиса с первого взгляда не понравилась Инне Львовне. Разумеется, Фридкес прочитал этот суровый вердикт на лице матери. Но так как ей редко кто-либо нравился, не сказать, чтобы рокер был этим удивлен.

– Хорошо. – Инна Львовна не дала рыжей гостье закончить и кивнула, давая понять: выбор девушки она одобряет, но все же у них разный ментальный уровень. Через несколько секунд величественным движением руки мама Фридкеса указала на дверь в гостиную, где на столе скоро материализовалась аппетитная мясная лазанья.

Алиса с детства не любила сидеть за столом. Ей было очень неловко. Она напряженно, украдкой наблюдала за Фридкесом. Но рокер уже не был таким непринужденным, как на свидании, и отводил глаза, когда она пыталась поймать его взгляд. Фридкес нехотя ковырялся вилкой в салате, сухо бросал дежурные фразы или вообще молчал. В какой-то момент пауза в разговоре настолько затянулась, что Алиса решила оживить обстановку. Художница хотела что-то сказать, потом запнулась, неловко вскинула руку и случайно задела бокал. Он покачнулся и упал. Вишневый сок угрожающе растекся по дорогой жаккардовой скатерти. Алисе стало стыдно, бесконечно стыдно за себя, за свое неуклюжее тело и даже за то, что после всего этого она была все еще жива. Художница оцепенело уставилась на Фридкеса и его маму: те молча переглянулись и опустили глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Грязная игра (англ.).

2

Простите, я плохой (англ.).