скачать книгу бесплатно
Амбалы бросились на шум и шелест. А я переступила с ноги на ногу, не зная, уже можно уходить или проследить, как его спасут.
– Может, скорую? Обморожение… – робко выдала я белокожему негроиду, мрачно следящему за остальными из авто. Краем глаза заметила громилу в чёрном, оставшегося около внедорожника, прямо у меня на пути.
Амбалы выволокли упирающегося мужчину наверх. Мелькнуло растерянное немолодое лицо. Крик: «Спасите!» И, подхватив его, как свёрток, амбалы запихнули «утопленника» в первый внедорожник. Заводя машину, негроид зыркнул на меня и бросил стоящему передо мной терминатору:
– Убери.
Что?! Это обо мне? Во рту у меня мигом пересохло.
– Ребёнок же… – буркнул тот.
Я?!
– Есть разница? Выполняй! – гаркнул босс.
Внедорожник тронулся с места, но притормозил.
Мои мышцы задеревенели. Расширенными глазами я впервые глянула на глыбу передо мной. И увидела лицо универсального солдата. Обезличенное. Жёсткое. И пистолет в руках. Чёрный. Почти, как бутафорский.
Темнота зимней ночи внезапно стала яркой, словно единственный фонарь позади превратился в прожектор. Я отступила по кромке пруда. В голове ни к месту забренчал радужный «Марш Радецкого». Барабаны. Тарелки. Скрипки. Литавры.
Универсальный солдат в два шага оказался рядом. И пистолет.
Это всё? Занавес? А роль?
– Не в ноги… – сипло выдала я и, зажмурившись, вжала голову в плечи.
Мрак навис сверху. Горло сдавило. В голове потемнело. Ноги ослабли. Марш оборвался звоном тарелки…
…
…
…
…
…
?
Я открыла глаза и увидела белый потолок. Во рту было сухо и противно, как после долгого, муторного сна. Я коснулась головы рукой и вязкую кашу внутри прорезала мысль:
«Господи, меня же убили!»
Вспышка воспоминаний отрезвила. Я рванулась встать, но сильная рука надавила на плечо и опустила меня обратно на что-то мягкое.
– Тише, тише, девочка. – На мою кисть опустились горячие пальцы – там где пульс.
Я повернула голову на голос и увидела то самое лицо из темноты – универсального солдата. Огромного, широкоплечего терминатора в распахнутой куртке поверх тёмной рубашки. Он сидел, нависая надо мной.
Я сглотнула и отодвинулась, ощущая ладонями тёплый ворс покрывала.
При свете терминатор оказался гораздо моложе – лет двадцать семь, не больше. Высокий, упрямый лоб, треугольником вперёд выступала стрижка – настолько короткая, что даже не понятно было: каштановые у него волосы или русые. Славянское лицо, не квадратное и не угловатое, но какое-то очень выделяющееся – будто каждая черта оттенена контурным карандашом, чтобы подчеркнуть несгибаемость характера и не способность шутить: правильная форма черепа, аккуратные уши, прямой нос, подбородок с ямочкой, скулы, брови, из-под которых в упор меня сверлили два серых глаза. Круги усталости под ними и полоска шрама между правой ноздрёй и верхней губой, как подтверждение боевого крещения участника драк и всех тех кошмаров, о которых я предпочитаю не знать.
– Всё хорошо, – кивнул он, убирая пальцы с моего пульса. – Голова не болит?
Отчего-то участливый тон меня возмутил так, что я отползла, пятясь, на другой край и выкрикнула:
– Убийца!
В серых глазах блеснула насмешка.
– В каком именно месте ты мертва?
Я сглотнула и прислушалась к телу. Пошевелила пальцами рук и ног, почувствовала бёдра, живот, позвоночник, грудь. Покраснела и моргнула, а он добавил:
– Голову можешь не упоминать. Она у тебя явно в изначальных настройках атрофирована.
– П-почему? – облизнула я сухие, как пустыня, губы.
Терминатор глянул на меня с ухмылкой и слегка пожал безразмерным плечом.
– Нормальные при виде бандитов, пистолетов и погони делают ноги. И пытаются не отсвечивать.
Я сглотнула и отползла ещё дальше, чуть не упала с кровати. Вовремя сбалансировала и села.
– А вы бандит?
– А на кого похож? – издевательский огонёк в глазах.
– На… терминатора…
– Ну так меня и зови, – кивнул он, заглянул в мой паспорт из сумки и добавил: – Женя.
Вместе с моим именем его низкий, раскатистый голос прокатился по комнате мягкой хрипотцой и коснулся меня так, что в моих лёгких тоже завибрировало, будто эхом. Так бывает при том особом звуке из динамиков, когда африканцы поют джаз или когда на сцену из оркестровой ямы подкрадываются ноты густой, низкой виолончели. Мурашки и вибрато, и почти мистический страх, щекочущий позвоночник от груди вниз, к животу и ещё ниже. Ощущение ловушки. Этот голос и он… Это неправильно. Это всё неправильно! И то, что он роется в чужих вещах, отвратительно и низко! – взметнулось снова негодование во мне.
– А ты хорошо сохранилась для своих… – он снова глянул в паспорт, – двадцати трёх. Думал, тебе четырнадцать.
Под его взглядом, полным нездорового любопытства, мой бунтарский порыв обледенел на взлёте и обрушился к ногам, словно птица в мороз. Вспомнились реплики на месте преступления. Ребёнка он бы убивать не стал, а взрослую девушку?..
Но уже не скроешь и даже не сыграешь.
– Да, мне двадцать три, – севшим голосом ответила я. – Вы ошиблись.
И тут, вытянув из сумки пуанты на лентах, он присвистнул. Сразу же вытащил на свет белый вторые, с розовыми завязками. Да, я всегда ношу в сумке пару – постирать, привести в порядок, да мало ли, может в кровь мозоль сбиться, это частое дело и ничего страшного нет. Только в кино и на фото выглядит, как жуть и ужас. В глазах Терминатора любопытство заиграло опасными искорками:
– Балерина?
– Да…
Он посмотрел с двух сторон на пуанты в обеих руках и отложил их на тумбочку.
– Мда… балерина, – пробормотал он, словно это был диагноз о неприятной болезни. Ветрянке, например.
Ну да, такой лоб, наверное, слышал о балете лишь случайно. Впрочем, не он один подобным образом реагирует. Многие молодые люди начинают смотреть, узнав, что я балерина, как на неведомую птицу, попавшую на танцпол из потустороннего мира. Ещё хуже, когда говорю, что я вегетарианка и люблю классику.
Я осторожно встала с кровати и попятилась к стене – подальше от него. Осмотрелась. Комната на вид была обычной спальней. Ничего лишнего: тумбочка, кровать, стул, безликий шкаф из светлого дерева, светлые стены, пол, потолок, много пустого пространства. Стоп, а окна где? И я похолодела ещё сильнее при мысли: молодой мужчина и я, одни, в спальне без окон. Боже…
Я обхватила себя руками, чувствуя лопатками даже через свитер холодную стену, пока терминатор бесцеремонно рассматривал содержимое моей сумочки, выкладывая ключи, расчёску, косметичку, записную книжку, пакет с трениками и гетрами, чёрную флэшку…
– Ну и хорошо, – спокойно сказал он и поднял голову: – Больше гаджетов нет. От телефона я избавился.
Глядя на флэшку, как приворожённая, я думала о партии, о Снегурочке, об академии, где мне говорили, что ничего из меня не выйдет, о глазах злого гения Дорохова и о его словах про общие основания… Да, кажется, терять мне уже нечего.
– Это похищение? З-зачем… я… вам? – срывающимся голосом спросила я.
Терминатор встал во весь рост, в комнате стало темнее. Лицо по-прежнему бесстрастное, в глазах сарказм.
– Не зачем. Ты нужна мне, как медведю рога. Но выбор у тебя невелик: сидеть здесь тихо или кормить червей.
Мои глаза расширились.
Он качнул головой:
– Глазищи… В общем, у пруда я сделал его за тебя. За пределами этого дома его сделают другие. Ты видела то, что не должна была. Твоё дело теперь – не всплывать выше плинтуса и не отсвечивать, словно тебя нет. – Он замолчал, потом усмехнулся и ткнул в меня пальцем, словно вспомнил о чём-то. – Ах да, понял. О чести девичьей не парься, я не маньяк. Будешь вести себя хорошо, включишь голову, всё закончится нормально. Вопросы есть?
Пауза между нами стала густой и душной, словно время превратилось в хлопья едкого сценического дыма, у меня защипало в глазах. Кажется, в этой мерзкой тишине моё сердце стучало слишком громко.
– Сколько? – мало веря происходящему, сипло спросила я. – Сколько мне тут сидеть?
– Как пойдёт, – неопределенно пожал он плечом. – Неделя-две. В крайнем случае, месяц.
В моих висках загудело. Месяц?! Я замотала отчаянно головой так, что пряди отросшей чёлки выбились из хвоста и упали на лицо.
– Нет-нет! Я не могу, у меня роль… Отпустите меня, пожалуйста… Я никому не скажу! – я сложила руки молитвенно на груди. – Пожалуйста! Я не могу!
– И я не могу, – запросто ответил терминатор. – Босс тебя видел. У него фотографическая память на лица. И пока он в Ростове, и я в Ростове, ты сидишь здесь. Месяц. Год. Два. Без разницы. И это не мне нужно. Это нужно тебе, ясно? Можешь сказать «спасибо».
– Н-невозможно… совершенно невозможно, – выдохнула я.
Теперь расширил глаза он.
– Обалдеть, она ещё и торгуется!
– Да, извините, но… я правда никак не могу… – чужим, абсолютно писклявым голосом проговорила я. – У меня роль, у меня конкурс… Никто не узнает.
– Э, погоди! – скрестил на мощной груди руки терминатор. – Заруби себе на носу, Женя: мы так не играем. Тут только мои правила. И ты можешь – не можешь, хочешь – не хочешь, играешь по ним, пока жизнь дорога. Я не для того столько времени работал, чтобы…
Чувствуя себя пионеркой перед фашистом, я задрала дрожащий подбородок и выпалила:
– Убийства и бандитизм вы называете работой?! Это я работала, чтобы… чтобы… – голос срывался и подкатывали слёзы комом к горлу.
Он поднял руки и шумно выдохнул:
– Стоп. У меня всё.
И вышел из комнаты. Просто вышел! Я услышала, как на два оборота провернулся ключ и щёлкнул замок. Кажется, это, правда, всё. Но как такое может быть? Со мной?
Я обессиленно опустилась на корточки у стены, губы дрожали от отчаянья. Почти сразу дверь открылась, показался мрачный Терминатор. Я сжалась в комок и затравленно посмотрела на него из-под волос.
Он быстро поставил на стул у двери пластиковую бутылку с водой и буркнул:
– Там. За дверью. Сама найдёшь. Спи!
Глава 4
Терминатор
Мы работали над этим проектом месяц. Затем выпасали объект ещё неделю, точно вычисляя время и место, когда тот окажется без охраны. Однако телохранители «Кролика Роджера», как в проекте обозвали одного из сбежавших лидеров сопредельного государства, были бдительны. Знал, что на него у слишком многих имелся зуб, и был осторожен. До глупости этой ночью, когда решил снять стресс подальше от супруги и лишних глаз.
Полагаю, мой босс Зубр приплатил любовнице, но это осталось вне моей зоны информирования. Зубр особенно не делится методами и не парится вопросами тимбилдинга. У каждого в команде есть свои задачи и границы понимания происходящего. Это естественно, мы не агенты ФСБ, ЦРУ, СБУ или других служб. Мы – наёмники, которым в данный момент платят якобы из того же сопредельного государства за то, чтобы выкрасть объект и доставить обратно. Что его там ждёт – суд, народный гнев или кровавый междусобойчик – нас уже не касается.
Каждый из нас – солдат в прошлом и настоящем. Только теперь это не разведгруппа под началом штатного командира, а зубастые профессионалы, работающие за деньги. Нет чувства плеча, нет откровений и не дай Бог кто-то из «коллег» узнает про семью. Впрочем, моя вряд ли помнит, как я выгляжу.
Практически сразу после срочной службы в отряде особого назначения я получил предложение, поучился немного и отбыл в соседнюю страну. Теперь, по новым паспортным данным, с новой причёской и подноготной я бы и сам себя не узнал. Порой не уверен, что люблю и где вырос, – настолько пророс в маску. Но моя работа важнее.
Я должен выйти на тех, кто отдаёт приказы Зубру.
Как мне сообщили по закрытому каналу, его след обнаружен в самых разных горячих точках далеко за пределами наших двух государств. Часто работает на опережение. Соответственно, велико подозрение на утечку из наших структур. Это задача номер два – выйти на источник сливов. Поэтому я работаю под глубоким прикрытием, и мои документы не отсвечивают в свободном доступе, их не листают в отделе кадров и мой номер не слить продавцам пылесосов, бесплатной диагностики и любителям раздавать кредиты.
Никто не ожидал, что Кролик Роджер окажется настолько прытким. Но всё же косым – в поворот не вписался.
– Свидетель! – рыкнул мне Зубр.
Я кивнул и бросился из машины к мелкой фигурке на берегу. Глянул на детское совсем, кукольное лицо, испуганные глазищи, и внутри ухнуло.
– Убрать! – распорядился Зубр, когда «Кролика Роджера» сцапали.
И проследил. Проверяет до сих пор, – понял я и перевёл взгляд на шапку с помпоном и белый нос. В тысячную долю секунды моё сердце провалилось в колодец, а мозг принял холодное решение. Пистолет в карман. Пальцы на сонную артерию тощей шейки. Пятнадцать секунд, и она обмякла. Придержал и визуально продавил дольше.
– Готова, – буркнул я Зубру, показательно пощупав другой рукой еле прослушивающийся пульс.
– Молодец, обошёлся без шума, – кивнул тот. – Избавься от тела.
Нажал на газ и тронулся с места вслед за другими бойцами. Я с досадой глянул на доставшегося мне «в пару» Эдика и аккуратно сложил «жертву» в багажник. Взглянул в фарфоровое лицо, нежное до безобразия, и облизнул пересохшие губы. Господи, в чём душа держится?! Прозрачная же! Хоть бы обошлась без инсульта – есть такая опасная побочка от этого приёма.
– Милашка, – глянул мне через плечо Эд, поигрывая пистолетом. – Была. Может, для верности пальнуть?
